Тёмные тропы

Ночь была странно тихой и одновременно полной звуков, которых Хара прежде не замечала. Она сидела на полу в своей комнате, обхватив колени руками и закутавшись в тонкое одеяло, и пыталась справиться с дрожью, которая не имела отношения к холоду. Во дворе лениво покачивались тени деревьев, а за каменной оградой проезжали редкие машины, и отсветы их фар попадали в окно. Тени, что жили в её комнате, танцевали на стенах, как обычно, но сегодня они не пугали Хару и, казалось, не стремились коснуться её. Что-то изменилось.

Она не могла уснуть. Нападение демона вывело её из равновесия окончательно, и то спокойствие, которое она ощутила днём с Чонином, растворилось, как тонкий кусочек бумаги, упавший в лужу. Сила, которая вырвалась из неё, пугала, хоть Хара и понимала её природу.

Посмотрев на свою ладонь, Хара вздохнула и спрятала её под одеяло, упав на тёплый пол и подтянув ноги к груди. Она проследила, как тень, похожая на маленького человечка, дёрнулась, заметалась по стене и быстро юркнула в тёмный угол. И стоило моргнуть, как кривые, уродливые силуэты двинулись снова из угла, будто человечек их потревожил.

За стеной находилась комната брата. Хара задрала голову, посмотрев на неё, и прислушалась, но ни шагов, ни какого-либо движения не было. Ночь была тихой. После ссоры Минхо, видимо, тоже ушёл к себе, а Хара осталась наедине со своими страхами и вопросами. За последние дни их связь будто надорвалась, как чрезмерно натянутая ткань, и Хара, в общем-то, понимала причину, но Минхо упрямо игнорировал очевидное, продолжая стоять на своём.

Она закрыла глаза, надеясь на крохотный отдых, но сразу погрузилась в беспокойный сон: бескрайний лес, темнота и чёрное небо над головой. Между стволами деревьев блуждали мерцающие огни, и Харе казалось, что это глаза каких-то зверей. Или, может быть, духов. Неожиданно послышалось дыхание: тяжёлое, горячее. Оно обожгло затылок, и Хара резко развернулась, но за спиной никого не было. Только голос, прозвучавший над самым ухом: «Просыпайся». Хара вздрогнула и распахнула глаза. Сердце колотилось, как если бы она пробежала несколько километров.

Поняв, что поспать не получится, Хара вытерла взмокший лоб ладонью и осторожно вышла из комнаты, прихватив кофту и стараясь не шуметь, чтобы не потревожить Минхо. Во дворе было прохладно: наступила середина осени, и лёгкий ветерок, шуршащий в ветвях, приносил какое-то облегчение. Хара запахнула кофту, скрестив руки на груди, и посмотрела в небо: луна наполовину пряталась за туманной дымкой, а звёзды всё так же привычно мерцали на бархате небосвода, будто в мире ничего не происходило.

Пройдясь по деревянному настилу, Хара с любопытством заглядывала в тёмные уголки двора. Теперь даже знакомые предметы казались другими. Она стала различать нюансы света и тени, замечать малейшие детали и слышать то, что раньше не слышала. Словно кто-то улучшил её органы чувств. Но вместе с тем, теперь отчётливо ощущалась сила, которая раньше казалась лишь маленькой искоркой, которой хватало только на то, чтобы чувствовать потустороннее.

Хара вздохнула, приложив ладонь к груди и посмотрев вниз. Она не шутила, когда сказала Минхо, что внутри неё отголоски несколько поколений мудан Пэкхвы тянут её за собой, перешёптываясь. И любой другой бы, скорее всего, уже сошёл с ума от голосов, но Хара за последние несколько лет научилась абстрагироваться и игнорировать то, что видит, слышит или чувствует. Го сейчас ей было тяжело. Наследие рода давило на плечи, стискивало лёгкие и всячески пыталось обратить на себя внимание.

От размышлений её отвлекло едва уловимое движение в воздухе. Порыв ветра прошёлся по двору, и вдруг Хара ощутила знакомое присутствие. Она повернула голову, вдохнула глубже дурманящий аромат свободы и прошла по террасе вглубь двора, чтобы выйти к воротам. Чонин, очерченный лунным светом, будто персонаж из старинной легенды, стоял, прислонившись плечом к приоткрытой калитке.

Хара удивлённо смотрела на него, но Чонин лишь приподнял бровь, когда их взгляды встретились. Его поза выражала спокойную уверенность: руки в карманах, взгляд внимательный.

— Что ты здесь делаешь? — нарушила молчание Хара, оглянувшись на дом. Если Минхо сейчас увидит непрошенного гостя, проблем будет ещё больше.

— Я войду?

Посмотрев на свои босые ноги, Хара всё же прошла по каменной дорожке к нему и встала напротив.

— Зачем ты пришёл?

— Ты изменилась, — негромко сказал он, взглядом скользнув по её лицу и шее. — Что-то случилось?

— О чём ты? — тихо спросила она, смотря вниз и переступая с ноги на ногу.

Чонин вздохнул и шагнул к ней. Воздух вокруг Хары будто задрожал, как мираж над раскалённым асфальтом. Она удивлённо перевела на него взгляд и снова попала в ловушку его глаз. Чонин немного наклонился вперёд, чтобы быть на одном уровне с ней, и заглянул, казалось, в душу.

— Можно я зайду? — он повторил вопрос, а у Хары дыхание перехватило.

— Минхо увидит.

Чонин выпрямился и посмотрел ей за спину, прищурился, прислушиваясь. Ветер колыхал пряди его волос, обрамляющие лицо, и Хара засмотрелась на его профиль.

— Не увидит, он спит. А ты, — он перевёл на неё взгляд, — заболеешь, если продолжишь стоять босиком. Я зайду?

Сглотнув, Хара медленно кивнула. Чонин легко подхватил её на руки и пошёл по боковой тропинке к террасе. И вот сейчас она готова была выслушивать брата, ведь нарушила то самое главное правило дома семьи Ли, но Минхо нарушил его первее, когда пустил на порог Сонджу. Да, она не была существом из другого мира, но она была чужаком.

— Так что случилось? — Чонин аккуратно поставил Хару на деревянный пол и спросил шёпотом.

Сколько она могла рассказать? Только про нападение? Или про ссору с Минхо тоже? И нужно ли было упоминать, что, вообще-то, до сегодняшнего дня их дом был под надёжной защитой, а теперь у порога сидел кумихо, и Хара его сама пустила во двор... Внезапная мысль кольнула сознание, и Хара внимательно посмотрела на Чонина.

— Наш дом многие годы был защищён от вмешательства любых сил извне, — она проследила, как Чонин сел на пол, и, немного помедлив, опустилась рядом, — но сегодня дух напал на нас. Он не мог быть обычным, и ни я, ни брат не впускали его.

— Это Ильгун, — Чонин подтвердил догадку Хары, и она закрыла глаза. — Я узнал кое-что, поэтому уверен, что это был он. Но он, видимо, выследил Минхо, и он знает, что ты будешь где-то рядом.

— И что же ему нужно? — Хара спросила только для того, чтобы убедиться, что до этого момента Чонин не был в курсе. Она и Минхо хотела сказать, что если бы Чонин хотел причинить ей вред, то уже сделал бы это.

— Твоя кровь.

— Моя кровь... — повторила Хара, глядя на свою ладонь. — Ты ведь... про то, что я — проводник между мирами?

Чонин наклонился, заглядывая ей в лицо, и протянул руку. Он осторожно коснулся её ладони, скользнув по ней и переплетая их пальцы, и по телу Хары прокатилась волна тепла.

— Ты не выглядишь удивлённой. Что-то произошло ещё?

— Нет, — Хара выдохнула, ощутив, как колени слегка дрогнули. Всё же в его присутствии было что-то гипнотическое, лишающее почвы под ногами. Память о его прикосновениях в храме и на набережной ожила и хлынула потоком, пробуждая смешанное чувство страха и желания. И под внимательным взглядом янтарных глаз невозможно было что-то скрывать. — Да, — добавила Хара.

Чонин ждал. А Хара смотрела на свою руку в его руке и молчала, думая о том, как изменилась её жизнь в последнее время. Резко. С ног на голову. И вот она не помогает Минхо охотиться на кумихо, которые обычно губят людей, а сидит рядом с одним из них.

— Ты же помнишь, чем занимается мой брат? — Хара покосилась на Чонина

— Сложно забыть, — он кивнул, улыбнувшись.

— В общем, мы немного повздорили. Он говорит, что я изменилась, но как я могу оставаться прежней, когда вокруг происходит столько всего, и это всё связано со мной?!

— Ш-ш-ш, — Чонин прикоснулся ладонью к щеке Хары и заставил её посмотреть на него. — Учитывая обстоятельства, изменения — это нормально. Я чувствую, что ты боишься чего-то. Чего? Ильгуна?

— Я... — она всматривалась в глаза Чонина, запнувшись, — я боюсь, что теряю себя.

— Ты всегда знала, что отличаешься, — проговорил Чонин негромко, скользнув рукой по её запястью к локтю. — С детства, наверное, чувствовала, что твой взгляд на этот мир уникален. Поэтому, мне кажется, что ты не теряешь себя, а наоборот, обретаешь. В конце концов, долго оставаться на границе миров не получится.

— О чём ты? Мудан же как-то выживают.

— Они принимают силу и одну из сторон, поэтому могут долгое время находиться на границе, — Чонин пожал плечами и оглянулся. Хара тоже посмотрела назад: ей показалось, что она услышала какой-то шум в доме.

Они молчали несколько секунд, прислушиваясь, но когда стало ясно, что это не Минхо, Хара немного расслабилась и спросила:

— А если я не хочу?

— Ты можешь закрыть на это глаза, — отозвался Чонин, чуть нахмурившись, — но не думаю, что зов крови оставит тебя в покое. И ты можешь убежать от меня, — тихо произнёс он, — но не убежишь от себя. Если ты не примешь свою природу, другие могут прийти за тобой.

— Кто — «другие»? — спросила Хара, вскинув голову, и внутри кольнуло беспокойство.

Чонин усмехнулся, но в этой усмешке не было веселья.

— Я говорил, что нас, живущих среди людей, мало, но мир духов велик. И ныне многие существа хотят освободиться, почувствовав, что печать на Унмёнэ Пакви ослабла. Проводник вроде тебя — лакомый кусочек.

Хара сглотнула, понимая смысл его слов. Значит, вокруг действительно идёт охота на тех, кто способен открывать границы между мирами, а она — один из главных объектов интереса?

— Ты не представляешь, — продолжил он, чуть приподняв бровь, — сколькие уже ищут тебя. И я — не единственный, кто чувствует твоё пробуждение.

Хара напряглась, осознавая, что она, возможно, нуждалась в защите даже больше, чем думала. На миг показалось, что воздух стал холоднее. Всё, что она сейчас услышала, — часть той правды, от которой она бежала.

— А ты чего хочешь? — всё-таки спросила она, помолчав. — Почему ты рядом?

Чонин посмотрел на неё с лёгкой печалью:

— Хочу тебе помочь. Хочу, чтобы ты сама выбрала, кем быть, до того, как другие сделают выбор за тебя. Не сопротивляйся, позволь силе течь естественно, — прошептал он и коснулся её щеки.

Пальцы Чонина были чуть холоднее, чем она ожидала, но от этого прикосновения в ней вспыхнуло пламя. Хара ощутила вибрацию собственной силы, а ещё странное чувство притяжения к Чонину. Это притяжение было опасно, как лезвие ножа, но в то же время манило, будто обещало освобождение от всех страхов.

Но Хара всё равно боялась: как только она отпускала страх, её захватывало то самое чувство, при котором терялась грань между ней и миром духов. Будто, сделай она неверный шаг, — и откроются врата, ведущие к необратимым последствиям. И всё же в глубине души вспыхивало желание попробовать, узнать, на что она способна. Жажда, которую она не могла контролировать.

И в следующую секунду их губы сомкнулись. Мягко, медленно раскрываясь навстречу друг другу. И мир вокруг грозился взорваться мириадами осколков от переполнявших Хару чувств. Словно вспышка молнии, которая осветила всё внутри, и желания, страхи, сомнения, сгорели в какой-то миг в этом взрыве. Хара чуть зажмурилась, чувствуя, как леденящий душу страх неизвестности смешивается с обжигающим теплом наслаждения.

Губы Чонина были теплее, чем руки, и в них ощущалась хищная настойчивость, и он явно сдерживался. От него пахло лесом и дымом, и этот аромат окутал сознание, как дурман. Она ответила на поцелуй, позволив на миг забыть обо всех тревогах: о Минхо, который наверняка не одобрил бы эту связь, о пробудившихся духах, о своей внутренней борьбе.

Сердце Хары колотилось так, что казалось, ещё чуть-чуть — и оно вырвется наружу.

— Ты не боишься меня? — спросил Чонин, с явным усилием над собой разорвав поцелуй. Он заглянул ей в глаза, и Хара увидела в его янтарном взгляде, освещённом уличным фонарём, полыхающий пожар.

— Нет, — прохрипела Хара, цепляясь пальцами за его ладони, которыми он держал её лицо.

— Тогда увидимся? Боюсь, ты замёрзнешь.

Чонин улыбнулся, поцеловав Хару в нос, и встал, отступив в тень, где его силуэт стал едва различимым. В следующую секунду он растворился в сумраке, как дым. И действительно, Хара уловила запах горьковатого дыма, знакомого ей ещё с тех пор, как они встретились впервые.

— Я не могу... — она вскочила на ноги и сделала шаг вслед за ним, но замерла.

Казалось, что Чонина и не было здесь. И только лёгкий шлейф всё того же аромата дыма и леса, словно смешанного с жаром костра, витал в воздухе. Хара прижала руку к груди, чувствуя, как сердце рвётся наружу от смятения.

Хара вглядывалась в лунный свет, освещающий двор, и осознавала, что в ней бушует буря чувств: страх, влечение, горечь, злость на себя и на судьбу. Внутри неё словно разрывался узел противоречий: она хотела и быть обычным человеком, и познать свои возможности, и сохранить связь с братом, и... возможно, быть рядом с этим лисом. Она закрыла лицо руками и осела обратно на террасу.

Кто эти другие? Токкэби? Злые духи? Или, быть может, целая армия существ, рвущихся в мир людей, как Минхо говорил о нарастающей активности в потустороннем мире? Возможно, уже завтра ей придётся перестать отрицать собственные возможности. Да, Минхо, наверное, взорвётся от ярости, узнав, что она добровольно окунается в магию, но есть ли у неё иной путь?

Убрав руки от лица, Хара задумчиво провела кончиками пальцев по губам, вспоминая вкус поцелуя Чонина. Огонь и дым, аромат леса, пьянящий, будто зелье шаманки. И всё-таки где-то в глубине души она понимала, что эта связь таит опасность. Он мог прийти, чтобы помочь, а мог вести игру ради собственных целей. Но он дал ей выбор.

— И что будет дальше? — тихо прошептала Хара, задрав голову к мутному небосводу. Луна стыдливо выглядывала из-за облаков, словно предсказывая, что ясности не будет в ближайшее время.

Собравшись с духом, Хара на миг прикрыла глаза и сосредоточилась на ощущениях в теле. Раньше она боялась это делать, но теперь, после ночных разговоров и проявления силы, она хотела посмотреть, не увидит ли что-то ещё. Мурашки пробежали по коже, а в глубине сознания смутно сверкнуло нечто вроде золотистого сияния. Ей чудилось, что внутри неё затаилась большая сила, теплящаяся и ждущая, когда она сама её призовёт. И Хара обязательно призовёт. Она сделала выбор.