Тёмные тропы

Минхо направлялся в храм Хвагеса, один из старейших в окрестностях Сеула, где надеялся найти кое-какие ответы и информацию об Унмёнэ Пакви, которое всплыло в записях отца и разговорах с Сонджу. Ему казалось, что находка в пещере и этот артефакт как-то связаны.

Широкая асфальтовая дорога вскоре стала более узкой, по её краям росли деревья и стояли небольшие дома. Путь вёл Минхо по старым каменным ступеням, отполированным бесчисленными паломниками за сотни лет. С каждой новой ступенью он ощущал странную тяжесть в воздухе. Ветер играл в ветвях деревьев, принося с собой слабый звон колокола и аромат ладана откуда-то из глубины храмового комплекса.

Когда Минхо, наконец, дошёл до главных ворот Ильджумун, на миг задержался, разглядывая массивные деревянные столбы, которые держали классическую пагодную крышу из черепицы. Он осмотрел резьбу и перевёл взгляд на две статуи в основании столбов, — те словно сторожили вход. Когда-то храмы служили не только духовным оплотом, но и защитным от невидимого зла, и где, если не здесь, искать Минхо ответы на свои вопросы. Он глубоко вдохнул и сделал шаг на территорию храма.

Следуя через аккуратный двор, где два пожилых монаха неторопливо подметали опавшие листья, Минхо подошёл к ним и поклонился:

— Извините, пожалуйста, можно ли встретиться с Ёнмуном-сынимомобращение к буддийским монахам?

Тихое бормотание сутр звучало где-то на фоне, накладываясь на скрип гравия под ногами посетителей храма. Минхо почувствовал, будто за ним кто-то наблюдает. Он оглянулся, но никто из посетителей храма даже не посмотрел в его сторону. Минхо перевёл взгляд снова на монаха, и тот кивнул.

Его проводили к боковому павильону, где находилась комната для уединённых медитаций. Минхо заглянул в открытый дверной проём и, посмотрев вниз, аккуратно разулся, оставив свои кроссовки рядом изрядно поношенными монашескими чипсинтрадиционная корейская обувь. Он поклонился монаху, который проводил его, сложив ладони вместе, и тихо вошёл в помещение. От запаха благовоний и бука Минхо снова вспомнилось детство, когда он с отцом каждую неделю приходил в храм Чогеса, чтобы очистить душу после охоты. Сейчас же Минхо без особой надобности не совался на святую землю.

— Ты долго шёл, Ли Минхо, — тихо произнёс Ёнмун, сидящий на циновке спиной к входу.

Минхо замер. Он не называл своего имени.

— Как вы узнали, что это я?

— У тебя походка отца. И он тоже сначала долго молчал, когда приходил.

И только тогда он повернулся. Ёнмуну было лет шестьдесят, насколько помнил Минхо, но выглядел он моложе. Его худощавое тело утопало в сером поппокемонашеская буддийская ряса, и от него веяло спокойствием, как будто он знал все тайны Поднебесной и не придавал им большого значения. Но в то же время была в нём и некая жёсткость, присущая людям, которые сталкивались со многим и сумели сохранить ясность ума. Он чем-то был похож на отца. Минхо сглотнул, встретившись с глазами монаха взглядом. Они казались чёрными, глубокими дырами, в которые, если упадёшь — не выберешься.

— Здравствуйте, сыним, — Минхо поклонился и, когда ему указали рукой, подошёл ближе, сев на пол рядом с Ёнмуном.

— Ты пришёл, потому что ищешь знание. Но помни: знание иногда несёт боль, а иногда — облегчение, — тихо произнёс тот, посмотрев в ответ испытующим взглядом.

— Я готов к любому исходу, наставник, — ответил Минхо, стараясь звучать учтиво и уверенно.

Он склонил голову и покосился в сторону, рассматривая помещение: у стены стояли книжные полки со свитками и книгами, возможно, даже столетними записями. Убранство комнаты было минималистичным: пол застелен циновками, небольшое возвышение со статуей Будды, тут же столик, на котором стояли дымящиеся благовония. Здесь время будто остановилось, позволяя прикоснуться к вековой мудрости.

— Скажи, что ты хочешь узнать, — произнёс Ёнмун, перекатывая чётки между пальцами.

— Мне нужна информация об Унмёнэ Пакви, — прямо сказал Минхо. — Отец часто упоминал в своих записях о каких-то силах, связанных с древним артефактом. Я бы не пришёл, если бы не считал, что это... жизненно важно.

Глаза монаха странно блеснули при словах Унмёнэ Пакви. Он прикрыл веки, будто вспоминая что-то.

— Колесо Судьбы... — протянул Ёнмун, и в его голосе звучала осторожность. — Если верить записям, его создали боги в древние времена, чтобы удерживать равновесие между нашим миром и миром духов. Оно символизирует связь всех вещей, круг перерождений. Некоторые называют его «Печатью двух миров», кто-то — «Зеркалом времён». Но суть одна: пока Колесо остаётся запечатанным и не движется, силы зла не могут вырваться наружу.

Минхо склонился вперёд, напряжённо слушая.

— Значит, оно существует на самом деле? — спросил он вполголоса, почувствовав, как по спине пробежал холодок.

Ёнмун кивнул.

— Есть предания, утверждающие, что если кто-то с особой кровью проводника приблизится к Колесу, печать может пошатнуться. Тогда равновесие нарушится, и между мирами образуется трещина.

— Кровь проводника? — переспросил Минхо, нахмурившись. От этого слова у него неприятно заныло в груди.

— Редкие люди способны чувствовать и воспринимать мир духов так же ясно, как мир людей. Не просто шаманы, а те, в ком течёт особая кровь, оставленная когда-то демонами или богами, — Ёнмун посмотрел на него испытующе. — Твой отец, Ли Инсо, приходил ко мне незадолго до своего исчезновения. Он говорил, что твоя сестра связана с этим...

Эта фраза ударила Минхо, как молния. Выходит, всё, что говорила Сонджу и его догадки — правда?

— С чего он это взял? — пробормотал Минхо, стараясь не выдать растерянности. Он хотел услышать конкретику.

— Твой отец был не просто искателем знаний и охотником, — тихо проговорил Ёнмун. — Он состоял в одном тайном ордене, известном как Пэкрёнгхве. Это часть Унмён Суходан, общества, созданного много лет назад для охраны Унмёнэ Пакви и защиты границы между мирами.

— Ничего не понимаю, — прошептал Минхо. Он тряхнул головой и посмотрел на монаха. — Я не встречал ни одного упоминания об Унмён Суходан в записях отца или о том... Как его вы назвали...

— Пэкрёнгхве, — подсказал Ёнмун.

— Неважно, — отмахнулся Минхо, — что это всё?

— Когда-то давно Унмён Суходан объединял под своим крылом буддийских наставников, шаманов, боевых специалистов, всех, кто мог защищать баланс между миром людей и миром духов, — начал рассказ Ёнмун. — Они существовали столетиями. В монастырях и храмах сидели монахи: они занимались поиском знаний и духовной подготовкой. Хранители, как твой отец, действовали в полевых условиях, оберегая людей и мир от опасных духов. Шаманы упрощали нам контакт с потусторонним, помогали проводить ритуалы очищения, изгнания духов, сопровождали души в мир мёртвых. Сонджу, которую ты знаешь, тоже состоит в ордене, но в Чхонунмун. Однажды случилась катастрофа, и большинство членов ордена погибло. Пэкрёнгхве, как и Чхонунмун, стали более скрытными, чтобы не подвергать угрозе оставшихся в живых членов.

Минхо слушал, поражённый. Он не думал, что дело отца было насколько глобально. Ёнмун вздохнул и продолжил, скользнув взглядом по Минхо и посмотрев на статую Будды, предвосхищая его вопрос:

— Несколько раз он упоминал, что вам с Харой, возможно, предстоит сыграть важную роль. Но тогда я не понимал, насколько это серьёзно. Он считал, что в вас обоих может быть эта «кровь проводника». Но сильнее он переживал за Хару. В вашем роду сила особенно ярко проявлялась по женской линии. Спроси у Сонджу про мудан Пэкхву. Она больше сможет поведать о ней.

— Пэкхва? — Минхо потёр лицо руками и шумно выдохнул. Он перестал понимать, что происходит. — Сыним, давайте, пожалуйста, по порядку: что за катастрофа случилась?

— Лет десять назад произошли события, которые очень сильно повлияли на всё мироздание. Тогда силы из мира духов пытались прорваться сквозь барьер, но, несмотря на то, что Колесо Судьбы выстояло, равновесие миров пошатнулось. Погибло много невинных людей, ты знаешь. И так же много погибло тех, кто противостоял злу. Только об этом, конечно же, никто не упоминал в новостях.

Повисла тишина, когда Ёнмун замолчал, будто давая время осмыслить Минхо всё, что тот услышал сейчас. Получается, это был 2014 год? Минхо точно мог ответить, что тогда случилось, но для его семьи этот год стал ударом по другой причине: умерла мама.

— Получается, — голос Минхо дрогнул, когда он заговорил, — если упоминания об Унмёнэ Пакви вновь всплыли, значит, оно частично пробудилось, и это угрожает всему миру?

— Возможно, — едва слышно ответил Ёнмун. — И, учитывая ваше с Харой происхождение, вы одни из тех, кто способны не только разрушить печать, но и укрепить её. При условии, что справитесь со своими страхами и внутренними демонами.

Он убрал чётки, взглянув в лицо Минхо:

— Тебя ещё что-то тяготит.

Сглотнув, Минхо сунул руку в карман куртки и, нащупав кольцо, сжал его в кулаке. Он помедлил, прежде чем достал его и положил на столик перед монахом.

— Я нашёл его в пещере на горе Пугаксан. Мне кажется, оно связано с нами и Колесом. У матери был кулон с таким же знаком.

Ёнмун склонился над столом и присмотрелся. Брать кольцо в руки он не торопился и выглядел так, будто уже видел подобное, что только подтвердило догадки Минхо.

— Я бы посоветовал тебе показать его Сонджу, да и Харе тоже рассказать всё. Самтхэгык — знак рода Пэкхвы, — Ёнмун посмотрел исподлобья на Минхо. — Думаю, ты понимаешь, что это значит?

Минхо медленно кивнул и выдохнул. Ему казалось, будто вся его жизнь разом рухнула, как пирамидка из детских кубиков, а потом её заново начали собирать. Столько лет он думал, что отец был охотником на всякую нечисть, который ожесточился после гибели жены, а, оказывается, он принадлежал к древнему ордену, защищающему границу между мирами.

— Что ещё нам нужно сделать, наставник? Кроме того, что расспросить Сонджу, — спросил Минхо.

— Пришло время вам пройти обряд инициализации, как когда-то делали ваши предки. Сонджу тебе об этом расскажет. Я лишь монах-наставник, который хранит знания. Но применять их должны те, в чьих жилах течёт нужная кровь.

Минхо на миг закрыл глаза, чувствуя, как внутри него всё бурлит: обида, тревога, страх перед будущим. И боль оттого, что отец так мало говорил с ним открыто. Возможно, хотел уберечь... Или думал, что Минхо не справится. И невозможность контролировать происходящее в своей жизни сильно сбивало с толку. Минхо снова чувствовал себя пятнадцатилетним пацаном, который не понимает, что от него хотят и как дальше жить, учитывая всё, что он узнал. Так было, когда отец посвятил его в тайны охоты. И вот сейчас. Минхо чувствовал себя потерянным. И уставшим. Сильно уставшим от всего.

— Значит, — сказал он наконец, чуть хрипло, — мне придётся всё рассказать Харе и объединиться с Сонджу, иначе всё может закончиться ещё одной катастрофой.

— Да, — подтвердил Ёнмун. — Я советую тебе не медлить. Сначала поговори с Сонджу, узнай подробности о шаманских ритуалах ордена. И подумай, готовы ли вы принять вызов?

Комната снова погрузилась в тишину. Ёнмун смотрел на Минхо, словно ждал ответ здесь и сейчас, и это чувство давило. Минхо опустил голову, пытаясь взять под контроль эмоции, и когда перевёл взгляд на окно, увидел, как сквозь ставни пробился солнечный луч. Может, это знак?

— Благодарю вас за откровенность, сыним, — проговорил он, подавшись вперёд в поклоне. — Я... — он запнулся, пытаясь подобрать правильные слова, — я сделаю всё, что в моих силах, чтобы завершить дело отца.

Ёнмун кивнул, его лицо опять стало мягким и спокойным.

— Ты всегда можешь вернуться сюда за советом. Но помни: путь, по которому ты пойдёшь, может привести к великим потерям.

— Либо к победе, — повёл плечами Минхо, и монах кивнул.

Что ж, выбора у Минхо не было. Его воспитывали быть сильным и не отступать ни перед какими трудностями, поэтому ему придётся поделиться с Харой опасениями Ёнмуна и снова встретиться с Сонджу. Сонджу... Теперь Минхо стало понятно, почему отец доверял ей.

Он поднялся на ноги и поклонился Ёнмуну ещё раз.

— Благодарю вас, — повторил он еле слышно.

— Иди с миром, — ответил Ёнмун и закрыл глаза. Его губы медленно зашевелились, видимо, он продолжил медитацию, которую прервал Минхо своим визитом.

Выйдя во двор, Минхо отошёл немного вперёд и остановился на дорожке, выложенной плиткой. Он достал кольцо из кармана и ещё раз его осмотрел. Знак рода Пэкхвы? Кто она такая? Он уловил боковым зрением движение справа и перевёл взгляд туда: на возвышении, под полукуполом стояла большая белая статуя Будды. Какая-то женщина, видимо, помолившись ему, спускалась по ступеням. Она бросила беглый взгляд на Минхо и удалилась. А он стоял, смотрел на поднятую ладонь статуи и думал, что более не сможет жить прежней спокойной жизнью. Хотя, когда его жизнь была спокойной?

Минхо усмехнулся.

В любом случае ему предстоит принять бремя рода, объединиться с сестрой, а ещё — не забыть о Сонджу, которая, оказывается, давно идёт по тому пути, на который они с Харой должны ступить. Хотя сестру он, конечно, лучше бы оградил от всего этого. Отец же не спроста не посвящал её в детали охоты.

Он зашагал прочь от храма, держа в кармане загадочное кольцо, связанное с его семьёй, которое в один миг будто налилось свинцом и стало очень тяжёлым. Как и груз новых знаний, которые Минхо получил от Ёнмуна-сынима. Тропа от храма вела вниз по отполированным паломниками ступеням, в обычную жизнь Сеула, где для Минхо обычных событий уже не будет.

* * *

Толкнув тяжёлую дверь, Минхо вошёл во двор их с Харой дома. Он спрятал ключи от машины в карман куртки и ещё раз проверил, что закрыл ворота гаража, выглянув на улицу. Казалось, сегодня стемнело быстрее обычного. Но двор был освещён: по краям каменной дорожки, ведущей к крыльцу, были воткнуты в землю небольшие фонари, реагирующие на движение. Минхо шёл вперёд, свет зажигался перед ним и гас, когда он проходил дальше. Диснеевская принцесса прям. Минхо усмехнулся.

И обычно от таких вечеров веяло спокойствием и уютом, но сейчас у Минхо внутри всё будто вибрировало. Мысли о беседе с монахом Ёнмуном не давали покоя, и остаток дня Минхо провёл как в тумане, делая всё на автомате.

Он захлопнул дверь и выдохнул. В прихожей было темно и тихо, и первое, что Минхо почувствовал — это странный аромат. Стянув куртку и повесив её в шкаф, он прошёл по коридору и принюхался. Шлейф, чем-то напоминающий лес после дождя, смешанный с цветочными нотками и лёгким запахом прелой листвы витал в воздухе.

Окна были закрыты, и Хары, судя по всему, не было. В доме стояла настороженная тишина, и лишь этот странный запах постепенно насыщал пространство.

— Хара? — позвал он, но ответа не услышал.

Минхо тихо выругался про себя, вспомнив слова монаха Ёнмуна о тайном ордене и ролях, которые им с Харой придётся играть. Он достал телефон из заднего кармана джинсов, проверил сообщения, но сестра ничего не писала, а значит, не планировала где-то задерживаться.

Он сделал пару шагов по коридору, набирая сообщение сестре и направляясь в её комнату, потому что запах с каждым шагом усиливался.

— Что за... — пробормотал Минхо, прислушиваясь к собственной интуиции.

Дверь спальни Хары была приоткрыта, тусклый свет проникал через окно, занавески были раздвинуты. Обычно Минхо не заходил сюда без стука, ведь это личное пространство сестры. Но сейчас его что-то будто толкнуло, чтобы переступить порог.

Он вошёл, и тут странный аромат накрыл его с головой. Но никаких видимых источников запаха не было: не горели благовония, не было цветов в вазе. Всё выглядело обычно: кровать со скомканным одеялом, стол был завален книгами, на полках узкого книжного шкафа несколько фигурок и фото в рамках.

Минхо зажмурился на секунду и принюхался ещё раз. Запах был не знакомым, но почему-то казалось, что он принадлежит чему-то не из их мира. Или кому-то. Когда Минхо открыл глаза и осмотрелся, его взгляд задержался на письменном столе Хары. Среди книг лежала потрёпанная тетрадь, в которой Хара делала заметки о мистическом мире, когда узнавала что-то новое от самого Минхо или же из других источников. Он пару секунд колебался, не стоит ли заглянуть, но затем отвернулся — всё-таки так бесцеремонно вторгаться в личную жизнь сестры не хотелось. Мало ли что там ещё могло быть записано. Однако всё происходящее заставило задуматься: какова вероятность, что кто-то из мира духов узнал секрет их семьи и решил наведаться в дом охотников, забыв об инстинкте самосохранения? Если у этих существ таковой вообще имеется.

В этот момент хлопнула дверь. Звук заставил Минхо вздрогнуть. Он резко развернулся, чуть не задев рукой стопку книг на краю стола, и встретился взглядом с глазами сестры.

— Эй... — начала она и осеклась, удивлённо уставившись на него.

— Где ты была? — спросил Минхо спокойно.

— Гуляла после занятий с подругой, — не задумываясь ответила Хара и прищурилась, сложив руки на груди. — Что ты тут делаешь?

— Я зашёл, потому что здесь... — он сглотнул, — очень странный запах.

Хара повела плечами, затем опустила взгляд, провела рукой по волосам. И словно поняла, о чём он говорит. На её лице на миг вспыхнуло замешательство.

— Запах? — переспросила она. — Может, я просто с духами переборщила. И... ты не можешь рыться в моих вещах.

Минхо наклонил голову вправо, рассматривая сестру. Он прекрасно видел, что Хара старается перевести тему. К тому же она, кажется, понимала, что это за аромат — и не хотела рассказывать.

— Послушай, — сказал он, стараясь говорить спокойнее. — Во-первых, я не рылся в твоих вещах. Во-вторых, мы живём вдвоём, и я никогда не лезу к тебе без спросу, сама знаешь. Но этот запах... — Минхо махнул рукой в воздухе, словно пытался ухватить невидимый шлейф, — я впервые такое чувствую. И он... не похож на духи. Что, если какая-то сущность пробралась к нам в дом?

Хара шагнула в комнату, не отводя взгляда от него.

— Что ты от меня хочешь?

— Хара, — голос Минхо сорвался почти на шёпот. — Мы вляпались в одну историю. Что-то мне подсказывает, что ты чувствуешь это. Я хочу помочь и защитить тебя, а ты отталкиваешь. Всё ещё ничего не хочешь мне рассказать?

Она на миг отвела взгляд. В комнате повисла напряжённая пауза. Минхо терпеливо ждал, постукивая пальцем по столу. Наконец, Хара тяжело вздохнула.

— Минхо, правда, ничего такого нет, — выдавила она. — Да, я... встречаюсь с кое-кем, но это не твоё дело. И запах — да, он, наверное, от его одежды или духов, откуда мне знать. Я не собираюсь приводить его к нам домой.

От этих слов у Минхо сердце ёкнуло. Значит, кто-то всё-таки есть.

— Кто это? Что за человек? Из какой семьи? — спросил он, глядя сестре в глаза.

Хара на миг напряглась, будто испугалась, но тут же вскинула подбородок.

— Не твоё дело, — отрезала она.

Минхо покачал головой. Видимо, это бесполезно, пытаться у неё сейчас выведать хоть какую-то информацию. Но наличие парня у сестры теперь ещё сильнее обострило подозрительность у Минхо. Как долго это уже продолжается? Хара скрывает только это? Или она его обманывает и никакого парня не существует? Тяжело выдохнув, он медленно повернулся к её письменному столу и положил на него кольцо, которое достал из кармана.

— Посмотри, — тихо сказал Минхо.

Хара, заметив кольцо, наклонила голову:

— Что это такое? — спросила она, удивлённо нахмурившись.

— Нашёл недавно в горах, — ответил он. — И ещё... — Минхо помедлил, собираясь с мыслями, — у нас есть дела поважнее сейчас, чем скрывать друг от друга что-то.

На лице Хары промелькнуло замешательство. Она подошла ближе, подцепила кольцо двумя пальцами.

— Ты собираешься мне нормально объяснить, что это такое? — спросила она, слегка приподняв бровь.

— Да, — ответил Минхо, глянув на неё. — Собираюсь. Но лучше это сделать вместе с Сонджу.

— При чём тут Сонджу? — Хара скрестила руки на груди. — Зачем нам её беспокоить?

— Поверь, придётся, — проговорил Минхо серьёзно. — Я сегодня был у монаха Ёнмуна и узнал много нового о нашем отце, о том, кем он был на самом деле и какой груз лежит на нас обоих. И похоже, что всё в нашей жизни не случайность.

Нахмурившись, Хара мгновенно стала серьёзной. Кажется, слова «узнал про отца» задели её за живое. Глаза её потемнели, и в них вспыхнула тревога.

— Ты, как всегда, говоришь загадками, — буркнула она, но в голосе уже не было прежней жёсткости.

— Прости, — сказал он и подошёл ближе, осторожно положив руку на плечо Хары, — я не хотел врываться в твою комнату или давить на тебя, просто... очень переживаю. Нам нужно держаться вместе. Поверь, это очень важно сейчас.

Хара лишь сжала губы, словно пыталась подобрать слова, но, очевидно, ничего сказать не могла. На улице порыв ветра ударил по окну веткой дерева, будто специально прерывая их напряжённую беседу. Минхо вдруг ощутил себя уставшим донельзя. Слишком много было открытий за один день.

— Пойду спать. Завтра поедем к Сонджу, — Минхо потёр шею. — Спокойной ночи.