уйти «4 часть»
Я думала уйти.
Несколько раз стояла у двери с ключами в руках, набирала номер подруги, почти писала: "Можешь меня забрать?" — и стирала. Он всегда чувствовал. Подходил сзади, обнимал, тёрся щекой о моё плечо.
— Я не хочу тебя терять, — шептал. — Я просто не умею по-другому. Но я учусь. Ради тебя.
Каждый раз я верила. Или делала вид, что верю.
Потому что проще остаться, чем объяснить себе, почему ты столько терпела. Проще сказать себе: "Он лечится. Он старается." Чем признать: "Он разрушает тебя."
Он начал извиняться заранее, ещё до вспышек.
— Я сорвусь, наверное. У меня тяжёлый день. Просто... не провоцируй, ладно?
И я ходила по дому тише. Стирала улыбки, когда они казались ему "неуместными". Не надевала яркую помаду. Не говорила о бывших. Не разговаривала с баристами, с курьерами, с друзьями-мужчинами — вообще ни с кем, кто вызывал в нём хотя бы тень ревности.
Иногда он становился прежним. Смотрел на меня, как тогда — с любовью, с нежностью. Говорил:
— Я бы с ума сошёл без тебя.
И тогда я будто снова оживала.
⸻
Мы проводили вечера вдвоём, он писал музыку, звал меня в студию. Клал голову мне на колени, шептал:
— С тобой у меня всё получается. Ты мой якорь.
Я смотрела на него — измученного, уязвимого, талантливого — и думала: "Кто, если не я? Кто выдержит это, если не я?"
⸻
Но потом всё снова срывалось. Он кричал. Швырял телефоны. Один раз он схватил меня за руку так сильно, что остался синяк. А потом всю ночь сидел в углу, раскачиваясь и шепча:
— Я чудовище. Прости. Я не хотел. Я боюсь, что ты уйдёшь, и тогда я сдохну.
Я села рядом и обняла его.
Слёзы жгли глаза. Не от жалости. От того, как больно любить человека, который делает тебе плохо, но всё ещё кажется родным.
⸻
Однажды я встретила старого друга на улице. Мы просто поговорили. Без флирта. Просто тепло, по-человечески. Когда я вернулась домой, он уже знал. Видел через окно. Или чувствовал.
— Ты думала, я не замечу? — сказал он с ледяным голосом. — Ты же обещала. Только я. Только мы.
Я оправдывалась. Просила не устраивать сцен. Он не слушал. Разбил чашку, закрылся в ванной, орал, что не нужен мне, что я его предаю.
Потом вышел, обнял. Плакал.
— Не уходи. Только не ты. Без тебя я никто.
Я осталась.
И снова сказала себе: "Он просто сломанный. А я его клей."
Только потом поняла, что, пока я его склеивала, он медленно ломал меня.