Кровью на снегу

Сычён, лёгкий и стремительный, как тень в лунном свете, скользил между деревьями. Его дыхание было ровным, а сердце билось в унисон с шагами, каждый из которых отдалял его от дворцовых стен – это был побег, но не от страха, а от долга, который душил его в стенах дворца. Граница с Северными землями манила неизвестностью, пока впереди не промелькнула фигура - богато одетый юноша с дорогим мечом, который сверкал, словно ледяной осколок.

– Принц Северной династии? – подумал Сычён. – Что он здесь делает?

– Кто ты, чтобы бродить по этим землям? – голос принца Севера был мягким, его глаза, холодные, как зимний рассвет, взглянули на Сычёна с вызовом.

– Тот, кто не боится твоих угроз, – ответил Сычён, обнажая меч.

Их мечи скрестились с металлическим звоном. Сычён, обученный с детства, чувствовал, как кровь закипает в жилах от жажды боя. Северный принц был силён, его удары точны, но Сычён, уклоняясь, замечал каждую его ошибку, их дыхание смешивалось с запахом хвои. Восьмой принц, несмотря на усталость, нашёл слабость в защите противника и, сбив его с ног, прижал к земле, лезвие его меча оказалось у горла соперника.

– Сдавайся, – прошептал Сычён.

– Убей меня, – прошептал он, – если посмеешь, – в глазах северного принца не было страха, только вызов.

Сычён не убил. Вместо этого он связал пленника, его пальцы дрожали, когда касались кожи принца, холодной, как зимний ветер.

– Ты мой пленник, – сказал Южный принц, но в голосе слышалось сомнение.

– А если я не хочу быть пленником? – Северный принц ответил так же тихо.

Послышался стук копыт, ржание лошадей и голоса людей. На поляну выехал конный отряд южного государства под предводительством У Ифаня.

– Восьмой брат! – Ифань спешился и подскочил к двум юношам, что были так похожи. – Что ты здесь делаешь?

– Первый брат, давай поговорим об этом в безопасном месте, – Сычён указал глазами на северного принца, что в присутствии опытных войнов затих.

Ифань кивнул, приказал связать пленника крепче и, посадив младшего брата перед собой в седло, пришпорил коня, направляясь в лагерь. У костра, под охраной бдительных воинов, когда северный принц был надежно связан, Сычён и Ифань уединились в шатре, отгородившись от любопытных взглядов

– Что ты наделал, Сычён? Зачем бежал из дворца? Ты же знаешь, отец готовит тебя к правлению, – укоризненно произнес Ифань, глядя на младшего брата.

– Я не могу, Ифань. Дворцовые интриги душат меня. Я чувствую себя птицей в золотой клетке. Мне нужна свобода, – ответил Сычён, потупив взгляд. - А этот северный принц... я встретил его случайно.

– Случайно! Ты понимаешь, что мог подвергнуть себя опасности? Отец и так на грани, – в голосе Ифаня звучало отчаяние. – Зачем тебе это всё?

Сычён молчал, не зная, что ответить. Он и сам не понимал, зачем все это. Просто, увидев принца, он почувствовал нечто, чего никогда не испытывал во дворце: интерес, вызов. Эти мысли пугали его, но и манили одновременно.

– Я не вернусь во дворец, – твёрдо произнес Сычён.

Ифань вздохнул, провёл рукой по лицу, словно пытаясь сбросить с себя груз ответственности. Он понимал Сычёна, чувствовал его тягу к свободе, но как наследник престола не мог позволить брату бежать от долга. Слишком многое стояло на кону.

– Хорошо, – наконец произнес Ифань. – Я не буду заставлять тебя возвращаться, но ты останешься со мной, поможешь мне разобраться с этим... северным принцем и с нашими собственными проблемами на границе. Ты же воин, Сычён, покажи, на что способен не только в дворцовых играх.

Сычён поднял голову, в его глазах мелькнул проблеск надежды. Это был компромисс, не идеальный, но дающий ему возможность остаться вдали от ненавистных стен дворца. Он кивнул, принимая условия брата.

Следующие несколько дней прошли в напряжённом ожидании. Ифань пытался выяснить, что северный принц делал так далеко от своей земли и какие цели он преследовал. Сам пленник хранил молчание, лишь изредка бросая на Сычёна взгляды, полные не то презрения, не то... интереса? Сычёну было не по себе от этих взглядов, но он старался не обращать на них внимания. Он помогал Ифаню в укреплении границы, тренировался с солдатами, пытаясь доказать себе и брату, что способен на большее, чем просто бегство от долга.

Однажды ночью, когда лагерь погрузился в сон, Сычён бездумно перебирал в руках четки, ловя ускользающую все эти дни мысль. Он бесшумно выскользнул из шатра и увидел северного принца, стоящего под охраной. Лунный свет падал на его лицо, делая его черты ещё более резкими и аристократичными. Их взгляды встретились, и Сычён почувствовал, как по спине пробегает холодок.

– Заведите его в шатёр, – приказал принц и зашёл внутрь. – Оставьте нас.

Стража бросила пленника на ковёр в шатре восьмого принца, и удалились. Металлические кандалы с глухим стуком соприкоснулись с мягкой поверхностью. Принц Северной династии не двигался, лишь его глаза следили за каждым движением Сычёна, что сел обратно за низкий столик.

– Зачем ты меня пощадил? – спросил северянин, и его голос был мягче, чем ожидал Сычён.

– Может, ты ещё пригодишься, – Сычён посмотрел на него, – или, может, мне нужны ответы.

– Какие?

– Почему мы так похожи, словно отражения в водной глади?

– Разве ты сам не догадываешься? – Северный принц усмехнулся, его глаза блеснули в полумраке шатра. –Ваши южные земли и наши северные – лишь половинки одного целого, разделенные политическими играми. Наши династии связаны кровью, Сычён. Ты и я – звенья одной цепи, как бы ты ни пытался от этого убежать.

Сычён нахмурился. Он слышал об этом раньше, о древнем союзе, разорванном предательством, но он никогда не воспринимал это всерьез, считал сказкой.

– Ложь, – пробормотал он. – Ты пытаешься обмануть меня.

– Я говорю правду, – ответил северянин, его голос был твердым, – и эта правда – ключ к миру между нашими народами. Но для этого ты должен перестать бежать, Сычён. Ты должен принять свою судьбу.

– Я спрашиваю о другом! – Сычён поднялся на ноги. – Китай давно разделён! – Он подошёл к пленнику, поднимая его лицо.

– Тогда почему наши лица словно высечены одним резцом? Почему при первой встрече я почувствовал... родство?

Северный принц молчал, лишь пристально смотрел в глаза Сычёну. В его взгляде читалась усталость, но и какое-то странное понимание.

– Это не имеет значения, – наконец произнес он. – Важно лишь то, что ты сделаешь дальше: отпустишь меня и забудешь о нашей встрече или... примешь свой долг и попытаешься изменить ход истории.

Сычён отпустил его лицо и отошел ко входу шатра. Луна светила ярко, заливая поляну серебристым светом. Он думал о словах принца, о родстве, о судьбе. Он всегда мечтал о свободе, о жизни вне дворцовых интриг, но, возможно, эта свобода заключалась не в бегстве, а в принятии того, кто он есть.

– Как тебя зовут? – тихо спросил Сычён, не оборачиваясь.

– Юкхей, – ответил северный принц. – Но это не важно. Важно лишь то, что ты решишь.

Сычён обернулся и посмотрел на Юкхея. Впервые за все это время он увидел в его глазах не вызов, а... надежду? Он не знал, что делать дальше, но одно он знал точно: он больше не будет бежать. Но он не примет судьбу, что была ему уготована, он проложит свой собственный путь.

– Верните его обратно, и глаз не спускайте! – приказал Сычён и направился к шатру первого принца.

– Первый брат, прошу, выслушай меня! – Сычён стремительно вошёл в шатёр брата, заставая того склонившимся над картой.

– Что случилось? Ты выглядишь взволнованным, – Ифань поднял голову, удивленный внезапным появлением брата. Он отложил свиток и вопросительно посмотрел на Сычёна.

Сычён замялся, не зная, с чего начать. Он рассказал брату о разговоре с Юкхеем, о родстве династий, о возможном союзе. Ифань слушал молча, лишь изредка хмурил брови.

– Ты веришь ему? – спросил он, когда Сычён закончил свой рассказ.

– Нет, – ответил Сычён честно, – однако у меня есть план, но без тебя я не справлюсь.

Ифань откинулся на спинку походного стула, задумчиво поглаживая подбородок. Он прекрасно понимал, что любой шаг в сторону Северной династии может быть расценен как предательство, как слабость. Однако в словах Сычёна звучала искренность, и Ифань не мог игнорировать его внезапное прозрение.

– Какой план? – осторожно спросил Ифань.

– Мы не можем просто поверить Юкхею на слово, – начал Сычён, – но мы можем использовать его как проводника. Отправим его обратно на Север с посланием к его отцу. Предложим переговоры, но вместо него пойду я. Мы похожи, словно братья-близнецы, и сейчас мне неинтересно, почему. Хотя признаюсь, желаю это узнать. Однако, чтобы нас не раскрыли, мне придется притвориться, что потерял память. Так не будет подозрений.

Ифань молчал, обдумывая услышанное. План был безумным, рискованным, но в то же время - единственным шансом хоть что-то изменить. Он понимал, что отправлять Сычёна на Север - это бросать его в пасть тигра, но другого выхода он не видел. К тому же он знал, что Сычён не отступит.

– Хорошо, – наконец сказал Ифань. – Я согласен, но ты будешь действовать строго по моему плану. Никакой самодеятельности. Ты должен запомнить каждое слово, которое произнесёшь, каждый жест, который сделаешь. Ты будешь моими глазами и ушами на Севере. Понял?

Сычён кивнул, чувствуя, как внутри нарастает волнение. Он понимал, что на его плечи ложится огромная ответственность, но страха не было. Было лишь жгучее желание узнать правду и, возможно, изменить судьбу своей страны.

Вскоре был разработан детальный план. Вместе они прорабатывали легенду о потере памяти, придумывая детали и нюансы, чтобы убедить даже самого подозрительного северянина. Сычён изучал обычаи и традиции Северной династии, Ифань учил Сычёна говорить с северным акцентом, и вести себя как подобает северному принцу. Восьмой принц запоминал каждую деталь, каждое слово, каждый жест Юкхея, чтобы казаться своим среди чужих. Ифань знал, что малейшая ошибка может стоить Сычёну жизни, поэтому не щадил ни себя, ни брата.

– Нам повезло, что у Юкхея нет ни шрамов, ни свежих ранений, впрочем, как и у тебя, – проговорил Ифань, – почти.

– Я готов к боли… – уверенно сказал Сычён, передавая первому брату нож. – Не проси никого, сделай это сам, прошу.

– Сычён, я не хочу причинять тебе боль. – Мужчина покачал головой. Он опытный воин, генерал и первый принц Южной Династии, должен был оставить на теле своего горячо любимого младшего брата следы от пыток, что якобы перенёс принц Северной династии.

– Я тебе доверяю, Ифань-гэ, – Восьмой принц попытался улыбнуться, но улыбка дрогнула на его красивом лице.

Сычён взял со стола кусок чистой ткани и, свернув его, взял в рот. Ифань залпом допил чарку вина и, подойдя к брату, поцеловал его в лоб, извиняясь. Юноша поднял руки вперёд, стоило старшему отойти на пару шагов назад. Мгновение, и хрупкие запястья увенчаны металлическими кандалами. Первый принц толкнул его назад, к стоящему позади столбу, и зацепил кандалы за висящую цепь.

Сычён посмотрел в глаза старшего брата, кивая, чтобы он продолжил, и Ифань продолжил. Он опытный воин, закалённый не в одном сражении, он мудрый генерал для своих войск и безжалостный к своим врагам. Ему не раз приходилось пытать вражеских солдат, но, когда он понимал, что перед ним его брат, сердце обливалось кровью.

Первый принц, нет, Генерал У взял со стола хлыст, и с глубоким вздохом, воздух разрезал свистящий звук. Первый удар обрушился на спину Сычёна, заставив его вздрогнуть всем телом. Ткань во рту смягчила крик, но боль пронзила каждую клетку. Ифань наносил удары методично, стараясь не задеть жизненно важные органы, но при этом создавая видимость жестоких пыток. Каждый удар отдавался эхом в тишине комнаты, напоминая о жертве, на которую идёт Сычён ради общего блага.

Слёзы текли по лицу Ифаня, смешиваясь с потом. Он видел, как бледнеет лицо брата, как дрожат его руки, стиснутые в кандалах. Но он не останавливался. Он знал, что нельзя останавливаться. Чем убедительнее будут следы пыток, тем больше шансов на успех их плана.

Закончив с хлыстом, Ифань зачерпнул солёной воды и выплеснул её на рассечённую спину. Тот судорожно вдохнул, приходя в себя. Старший отпустил обмякшее тело брата, и тот бессильно повис на цепях. Генерал У тяжело дышал, чувствуя, как собственное тело пронзает боль. Он подошёл к столу, взял кувшин с ледяной водой и напоил ею Сычёна.

Ифань опустился на колени рядом с братом, обессиленный и сломленный. Он обнял его окровавленное тело,

– Прости меня, – прошептал Ифань, глядя в помутневшие глаза брата.

Сычён слабо кивнул, пытаясь сфокусировать взгляд. Он чувствовал, как кровь струится по спине, смешиваясь с солью. Но боль отходила на второй план, уступая место решимости. Он должен выдержать. Он должен сыграть свою роль до конца.

Ифань осторожно снял брата с цепей и перенес его на кровать. Он обработал раны целебными мазями, стараясь облегчить страдания. Затем он накрыл Сычёна теплым одеялом и сел рядом, наблюдая за его прерывистым дыханием.

Несколько дней Сычён провел в бреду, то и дело вскрикивая от боли. Ифань неотлучно находился рядом, ухаживая за ним и стараясь облегчить его страдания. Когда Сычён пришел в себя, он с трудом узнал брата. Глаза Ифаня покраснели от бессонных ночей, а на лице залегла глубокая тень усталости. Но в его взгляде по-прежнему горела решимость. Он знал, что Сычён готов к отправке на Север.

Когда Сычён немного окреп, Ифань приступил к последнему этапу подготовки.

Настал день отправки. Сычёна, облачённого в одежды северного принца, подвели к границе. Ифань крепко обнял его на прощание, стараясь запомнить каждую черту его лица. Он понимал, что это может быть их последняя встреча.

– Помни, Сычён, – прошептал Ифань, – ты – мои глаза и уши на Севере. Будь осторожен и не доверяй никому.

Сычён кивнул, чувствуя, как внутри поднимается ком в горле. Он развернулся и, не оборачиваясь, готовился к удару. Ифань одним ударом заставил брата потерять сознание.

Сычён оставлял за собой родную землю и брата. Впереди его ждала неизвестность, полная опасностей и интриг. Но он был готов, движимый жгучим желанием узнать правду и спасти свою страну.

Доверенные люди Ифаня несли бессознательное тело восьмого принца к ближнему лагерю войск северной династии. Перед тем как сбросить своего принца, они вымазали его тело в грязи, добавляя правдоподобности, и, услышав северный акцент, бросили принца на траву и ускакали прочь. На звуки топота лошадей прибежало несколько воинов, которые сразу бросились к пропавшему принцу Северной династии.