Кровью на снегу

Кровавый закат окрасил мраморные стены императорской резиденции в багровые тона, когда отряды убийц прорвались сквозь охрану.

– Сычён! – Юцинь бросился к супругу, который, казалось, врос в пол, стоя на колене и опираясь на меч, словно в последней мольбе. – Милый, прошу, посмотри на меня! – отчаянный крик разорвал тишину, но Император не отвечал. Глаза его были закрыты, а дыхание – едва ощутимым шепотом.

Бойня в императорском саду продолжалась, словно ад разверзся прямо под небесами. Преданная стража, как живой щит, сдерживала натиск врагов, не позволяя им приблизиться к Императору и его супругу, чьё лицо, вопреки обычаям, оставалось открытым. Этот факт, несомненно, стал бы главной темой для пересудов во дворце, если бы дворец ещё существовал.

Спустя вечность, показавшуюся Юциню агонией, Сычён медленно поднял голову, отыскивая в хаосе его лицо, искажённое тревогой.

– Что с тобой? – прошептал Юцинь, но ответа не последовало. Император, словно очнувшись от кошмара, резким, почти звериным движением притянул его к себе и вонзил клинок в спину нападавшего, стоявшего за спиной возлюбленного.

Император, с окровавленным клинком в руке, прикрывал спину Юциня, пока его стража сходилась в смертельном бою. Рана на его плече пылала огнём, но он не издал ни звука — только оскал, дикий и яростный. Кровь сочилась сквозь тонкую шёлковую ткань халата Сычёна, окрашивая её в зловещий багряный цвет. Юцинь, обычно нежный и хрупкий, с холодной яростью защищал мужа, отбиваясь от нападавших изящным кинжалом, подаренным ему императором в знак любви. Его фигура, облачённая в разорванные шелка, сверкала в дыму, как призрак мести. Но силы были неравны, и они оказались заперты в ловушке, окружённые врагами. Юцинь бросился к мужу, пальцы вцепились в его облачение.

– Ты истекаешь кровью, – прошептал Юцинь, но в его голосе было не сочувствие, а нечто большее – горячее, почти хищное. Лёгкий трепет пробежал по его губам, когда он прижал ладонь к ране супруга, чувствуя, как тело напряглось под его прикосновением. Сычён знал этот тон, он осмотрелся по залу. Верные солдаты держат двери, во внутреннем дворе, откуда они пришли, всё ещё слышен звон мечей.

Сычён схватил Юциня за запястье, его дыхание было тяжёлым, но не от боли. В его взгляде вспыхнуло что-то тёмное, первобытное.

– Беги! Прошу, беги, найди Гуаньхэна, он защитит тебя! – Голос Сычёна потонул в крике боли.

Кровь и леденящий кожу холод смешались в воздухе, а далеко за стенами трубили тревогу. Но для них уже ничего не существовало. Юцинь подался вперёд, касаясь чужих губ.

Поцелуй был как сражение, отчаянное и безжалостное. В нём не было нежности, лишь голод и отчаяние. Сычён отвечал ему с такой же свирепостью, зубами впиваясь в его губы, пока не почувствовал привкус меди.

– Я дал обещание перед небом, что разделю с тобой и счастье, и смерть! – Юцинь накрыл руку супруга, удерживавшую его запястье. – Именно поэтому я тебя не оставлю…

– Ваше Величество! Бегите, их слишком много, но мы их задержим! – прокричал один из стражников. Лицо Императора исказилось в отвращении к себе. Он должен предать своих людей и сбежать. – Бегите!

Единственным выходом был потайной ход, о котором знали лишь Сычён и Юцинь. Им пришлось бежать, оставив позади роскошь дворца, доверие слуг и надежду на спокойную жизнь. С каждым шагом, удалявшим их от резиденции, Сычёну становилось хуже. Рана кровоточила, и слабость сковывала его тело.

Юцинь, несмотря на собственную усталость и страх, поддерживал Императора, стараясь приободрить его. Он понимал, что на его плечах теперь лежит не только жизнь Сычёна, но и будущее всей империи. Захватив дворец, враги несомненно попытаются свергнуть императора и захватить власть.

Они двигались сквозь тёмный лес, пробираясь по незнакомым тропам. Юцинь, используя свои знания трав и растений, пытался облегчить страдания Сычёна, прикладывая к ране целебные листья. Он знал, что времени у них немного, и что им нужно найти безопасное место, где Император сможет залечить раны и собрать верных людей, чтобы вернуть себе трон.

Мрак сгущался вокруг, словно вторя тяжести, давившей на плечи Юциня. Каждый хруст ветки под ногами казался предвестием погони, каждый шорох листвы – дыханием врага. Сычён тяжело дышал, опираясь на плечо Юциня, и его лицо, обычно исполненное властного спокойствия, сейчас было искажено гримасой боли.

Они добрались до заброшенной хижины, скрытой в зарослях. Юцинь помог Сычёну прилечь на жёсткую лежанку, осмотрел рану и с горечью понял, что она глубже, чем казалось. Лихорадка уже начинала охватывать тело супруга.

Юцинь понимал, что времени на раздумья нет. Он оставил Сычёна, наказав ему ни в коем случае не покидать хижину, и отправился на поиски помощи. Ему нужно было найти людей, которым можно доверять, верных слуг, готовых рискнуть жизнью ради своего Императора.

Лес был полон теней и опасностей, но Юцинь двигался вперед, ведомый любовью и долгом. Он знал, что от его действий зависит судьба империи и жизнь человека, которого он любил больше всего на свете.

Юцинь пробирался сквозь чащу, словно тень, его сердце билось в унисон с тревожным ритмом леса. Он знал, что каждый миг промедления может стоить Сычёну жизни. В голове мелькали обрывки воспоминаний о верных слугах, о тех, кто не раз доказывал свою преданность императорской семье. Имя Гуаньхэна эхом отдавалось в сознании – сын Императора и верный военачальник не раз демонстрировал свою непоколебимую решимость. Нужно было найти его, во что бы то ни стало.

Добравшись до небольшой деревушки, затерянной в глубине леса, Юцинь, стараясь не привлекать внимания, начал расспрашивать местных жителей. Сначала они отвечали уклончиво, опасаясь говорить о политике, но, увидев в глазах Юциня искреннюю мольбу и отчаяние, одна старушка дрожащим голосом указала на горный перевал, где, по слухам, скрывался отряд солдат, преданных свергнутому императору.

Собрав последние силы, Юцинь направился к перевалу. Подъем был тяжелым, ноги дрожали от усталости, но мысль о Сычёне придавала ему сил. Наконец, он добрался до лагеря. Солдаты встретили его настороженно, но, услышав имя Сычёна и узнав о предательстве, их лица исказились гневом. Гуаньхэн, могучий воин, с детским страхом бросился вперёд, подхватывая едва стоявшего на ногах Юциня. Выслушав сбившуюся речь возлюбленного отца и, не теряя времени, принц отдал приказ собираться в путь. В его глазах горел огонь мести и преданности.

Вместе с отрядом Гуаньхэна Юцинь вернулся в хижину. Сычён лежал без сознания, его лицо горело в лихорадке. Гуаньхэн, увидев состояние отца, отдал приказ немедленно доставить его в безопасное место, где можно будет оказать ему необходимую помощь. Началась отчаянная борьба за жизнь Сычёна, и Юцинь знал, что он сделает всё возможное, чтобы спасти человека, которого он любил больше жизни.

В укрытии, организованном в заброшенном храме, Гуаньхэн лично следил за каждым движением лекаря. Юцинь не отходил от Сычёна ни на шаг, с тревогой наблюдая за его бледным лицом. Каждая минута казалась вечностью, наполненной надеждой и страхом. Он вспоминал их юность, как они дурачились в императорском саду, первые уроки каллиграфии и уроки обращения с оружием. Теперь же всё это было под угрозой.

– У него сильный жар, но раны не смертельны. Если удастся сбить температуру, он выживет, – лекарь, уставший, но решительный, наконец, поднял голову.

Слова прозвучали как приговор, но и как надежда. Гуаньхэн отдал приказ принести холодной воды и свежих трав. Солдаты, движимые преданностью, бросились выполнять приказ.

Ночь тянулась бесконечно. Юцинь смачивал лоб Сычёна прохладной водой, шептал ему слова поддержки, вспоминая моменты счастья. Он знал, что его любовь – единственное, что сейчас может помочь Сычёну.

Юцинь бережно обтер лицо Сычёна влажной тканью, шепча ему слова любви и поддержки. Он знал, что Император слышит его, чувствует его прикосновения. В его сердце теплилась надежда, что Сычён выкарабкается, что они вместе пройдут через все испытания. Но сомнения терзали его душу. Что, если враги их найдут? Что, если Сычён не сможет оправиться от раны?

Несколько дней они провели в тревожном ожидании. Лихорадка то отступала, то возвращалась с новой силой. Юцинь и Гуаньхэн по очереди дежурили у постели Сычёна, не смыкая глаз. Они понимали, что на кону стоит не только жизнь Императора, но и будущее всей империи. Если Сычён умрет, трон захватит узурпатор, и страна погрузится в хаос.

Юцинь продолжал держать руку Сычёна, чувствуя, как слабеет его хватка. Он тихонько напевал старую колыбельную, которую когда-то слышал от сестёр Сычёна. Эти простые слова, наполненные любовью и заботой, успокаивали императора, позволяя ему забыться в коротком сне.

Гуаньхэн, выйдя из покоев отца, глубоко вздохнул. На его плечи легла огромная ответственность. Он знал, что враги не дремлют и готовятся к новому удару. Ему нужно действовать быстро и решительно. Собрав верных слуг, он отдал первые приказы: найти и наказать предателей, заручиться поддержкой влиятельных союзников.

Ночью, когда лес погрузился в тишину, Гуаньхэн стоял на балконе храма, глядя на деревья. Светлячки мерцали внизу, словно звезды, отражая его собственные мысли. Он понимал, что его ждет тяжелая борьба, но он был готов. Ради отца, ради империи, ради справедливости.