sequel .1. Ева и Эван Диаз
Сакраменто (Калифорния) 17 июля 2001 года
Летний зной накрыл пригородный полигон, превращая пыльные дорожки в раскалённые тропы. Воздух дрожал над землёй, пахло сухой травой, горячей пылью и раскалённым металлом ближайших тренировочных конструкций. На горизонте лениво плыли редкие облака, но ни одно из них не было достаточно большим, чтобы укрыть от палящего солнца. Вдалеке слышался стрёкот кузнечиков, откуда-то доносились приглушённые выстрелы на дальнем стрельбище, но в целом царила тишина, густая и вязкая, как расплавленный асфальт.
Еве было всего десять, но она уже привыкла к такому солнцу. Оно не останавливало её, как не останавливало ничего в этом мире. Её дыхание было частым и неглубоким, но она не сбавляла темпа. Каждое движение отзывалось дрожью в натруженных мышцах, каждая неровность под босыми ступнями ощущалась острой болью, но она продолжала бежать. Ветхая футболка липла к спине, а рыжие волосы, собранные в торопливый хвост, начинали выбиваться из-под резинки, прилипая к влажной шее. Позади раздавались торопливые шаги, сливаясь со скрипом песка под подошвами. Через мгновение её догнал худощавый мальчик с теми же веснушками на лице, что и у неё.
— Ева, стой! — прокричал Эван, пытаясь перевести дыхание. Его грудь тяжело вздымалась, а лицо покраснело от жары. Он щурился, разглядывая впереди покачивающееся марево раскалённого воздуха. В отличие от неё, он бежал не ради победы, а просто потому, что не хотел отставать.
Она не остановилась. Взгляд горел азартом, губы тронула ухмылка. Их отец, сержант Диаз, поставил перед ними задачу — добежать до старого дуба, обогнуть его и вернуться. Казалось бы, простая тренировка, но для Евы это был бой, который она не собиралась проигрывать.
— Давай быстрее, Эван! — крикнула она через плечо. — Если я выиграю, то ты носишь мою сумку до конца дня!
Мальчик закатил глаза, но ускорил шаг. Он знал сестру лучше всех и понимал, что для неё всё — соревнование. Если он отстанет, она будет дразнить его весь вечер.
Дуб был уже близко. Его раскидистая крона давала долгожданную тень, а толстый ствол служил ориентиром. Казалось, что этот одинокий великан среди низкорослых кустов и сухой травы хранил в себе вековую мудрость.
Ева рванула вперёд, но внезапно её ноги подломились. Она почувствовала, как мир наклоняется, земля уходит из-под неё, и в следующее мгновение рухнула в траву, поднимая облако пыли. В воздухе взметнулись сухие семена чертополоха, оседая на её руках и ногах.
— Чёрт! — прошипела девочка, ударив кулаком по земле. Горячая пыль забилась в ладони, её резкий запах щекотал ноздри, а колено горело от ссадины. Её пальцы дрожали, но не от боли — от злости.
Эван резко остановился и наклонился над ней. В его глазах мелькнуло беспокойство.
— Ты в порядке? — осторожно спросил он.
— Конечно! — фыркнула Ева, резко поднимаясь. Она посмотрела на свою поцарапанную ногу, но тут же проигнорировала боль. Она не могла позволить себе проиграть.
Но Эван знал её слишком хорошо.
— Ты не выиграла, — сказал он с лёгкой усмешкой. — Мы оба упали, значит, ничья.
— Ни за что! — воскликнула она. — Давай ещё раз!
Эван вздохнул. Иногда ему казалось, что его сестра не умеет просто быть ребёнком. Она всегда сражалась, даже когда никто не заставлял её это делать.
— Ладно, но только после ужина, — наконец согласился он.
Ева хмыкнула, и они направились домой, оставляя за спиной полигон.
На кухне пахло тёплым хлебом, тушёным мясом и свежим яблочным пирогом. Мать хлопотала у плиты, а отец уже сидел за столом, наблюдая за тем, как десятилетние Ева и Эван спорят из-за ложки.
— Это моя! — возмущённо сказала Ева, пытаясь выдернуть ложку из рук брата.
— Ты всегда берёшь её, вот теперь моя очередь! — упрямо возразил Эван, крепче сжимая ручку.
— Дети, не начинайте, — устало сказала мать, ставя на стол тарелку с картофельным пюре. — У нас есть десятки ложек.
— Но эта удобная! — в один голос воскликнули близнецы.
Отец тихо усмехнулся и, взяв свою ложку, постучал ею по столу:
— На войне за ложки не сражаются. Просто берите другие и ешьте.
Ева надулась, но всё же взяла другую ложку, а Эван победно ухмыльнулся. Мать разлила суп по тарелкам, и в комнате стало чуть тише — запах еды перебил их спор.
— Сегодня мы снова соревновались кто быстрее добежит к старому дубу! — с набитым ртом заявил Эван. — И я пришёл первым!
— Это потому что я подскользнулась! — возмутилась Ева, тыча в него ложкой.
— Ага, конечно, — протянул он, с довольной улыбкой отправляя в рот кусок хлеба.
— И кто выиграл в итоге? — спросил отец, сдерживая улыбку.
— Всё равно я, — ответил Эван.
— Это нечестно! — фыркнула Ева. — В следующий раз я выиграю!
— Главное — стараться и работать над собой, а не только спорить, — вставила мать, ласково потрепав дочь по рыжим волосам.
За окном завывал ветер, но в доме было уютно. Огонь в камине потрескивал, добавляя ещё больше уюта в этот семейный ужин. Отец вздохнул и откинулся на спинку стула.
— Когда я был в вашем возрасте, я тоже мечтал стать самым быстрым и самым сильным. Но понял, что главное — это команда. Один не всегда сможет выиграть, но вместе можно достичь чего угодно.
Ева и Эван переглянулись. В их глазах мелькнуло понимание, но они, конечно же, не признали этого вслух.
— Ладно, — пробормотала Ева, доедая ужин. — В следующий раз, Эван, я тебя точно обгоню!
— Посмотрим, — с ухмылкой ответил брат.
Мать покачала головой, а отец только усмехнулся, наблюдая за тем, как двое непоседливых детей продолжали подначивать друг друга.
20 августа 2001 года
Дом был наполнен тревожным ожиданием. За окном начинало темнеть, и тёплый летний ветер шевелил занавески. На кухне тихо тикали часы, а в гостиной царило напряжённое молчание. Десятилетние Ева и Эван сидели на диване, их ноги болтались в воздухе, пока они смотрели, как их родители собираются.
Карл, высокий и строгий, проверял ремни на своём тактическом жилете, а его жена, Сильвия, аккуратно заплетала волосы в тугой пучок. Оба выглядели сосредоточенными, их движения были отточены, но в глазах проскальзывали тени беспокойства.
— Вы же скоро вернётесь? — спросила Ева, сжимая в руках плюшевого медведя.
Сильвия опустилась перед ней на колени, убрала прядь рыжих волос с лица дочери и улыбнулась.
— Конечно, милая. Это всего лишь задание. Мы вернёмся быстрее, чем ты успеешь соскучиться.
— Но ведь ночью опасно... — пробормотал Эван, хмурясь.
Карл подошёл к нему и положил тяжёлую руку на плечо сына.
— Ты же знаешь, что мы умеем заботиться о себе, сынок. А пока нас не будет, ты — главный мужчина в доме. Позаботься о сестре и бабушке.
Эван сжал губы, но кивнул.
— Хороший мальчик, — одобрительно кивнул Карл.
В прихожей появилась пожилая женщина с седыми волосами, собранными в аккуратный пучок. Это была мать Карла — бабушка Марта. Несмотря на возраст, в её осанке чувствовалась твёрдость, а в глазах — непоколебимая решимость.
— Опять вас посылают в самую гущу событий, — сказала она тихо, но в её голосе не было удивления, только усталое смирение.
— Мы справимся, мама, — уверенно ответил Карл.
Марта вздохнула и посмотрела на внуков.
— Ладно. Я присмотрю за ними. Но вы будьте осторожны.
Сильвия ещё раз обняла детей, оставляя на их щеках тёплые поцелуи.
— Слушайтесь бабушку, — напомнила она, прежде чем выпрямиться и взять сумку.
Карл последовал её примеру, и спустя минуту они уже стояли у входной двери. Последний взгляд, — и вот их фигуры растворились в темноте.
Ева и Эван ещё долго смотрели в окно, пока бабушка Марта не увела их на кухню. Она разлила по чашкам тёплый чай, словно пытаясь согреть их беспокойные сердца.
— Они вернутся, — сказала она твёрдо. — А теперь пейте чай и идите спать.
Лунный свет проникал сквозь шторы, отбрасывая бледные тени на стены. В комнате Евы было тихо, лишь стрелки будильника мерно отсчитывали секунды, заполняя пространство мягким, почти успокаивающим тиканьем. Но сон никак не приходил.
Она лежала на боку, обхватив руками потёртого плюшевого медведя. Её сердце гулко стучало в груди, тревожные мысли не давали покоя. Даже бабушка Марта, обычно строгая и уверенная, выглядела обеспокоенной.
Тихий скрип двери заставил Еву вздрогнуть. В проёме появился Эван — босиком, в пижаме, его лицо было бледным, а рыжие волосы растрёпаны. Он молча вошёл и сел на край её кровати, опустив голову.
— Ты тоже не спишь? — прошептала Ева, приподнимаясь на локте.
Эван медленно покачал головой.
— Они не вернутся, — сказал он глухо, и в этих словах было не детское предчувствие, а тяжесть, которую он не мог объяснить.
Ева нахмурилась, её сердце сжалось.
— Что? Не говори так, они обещали... — она замотала головой, словно пытаясь стряхнуть страх.
— Я знаю, — его голос дрожал. — Но я чувствую. Что-то не так...
Он не заплакал, но в его взгляде читалось что-то, от чего у Евы задрожали руки. Впервые за всю свою маленькую жизнь она почувствовала, что брат действительно боится. А если даже Эван боится, значит, страх — настоящий.
Она сжала медведя сильнее, потом медленно отложила его в сторону и придвинулась к брату.
— Они сильные. Они вернутся, — прошептала она, стараясь говорить уверенно, но её голос дрогнул.
Эван стиснул зубы и обхватил колени руками.
— А если нет? — спросил он почти беззвучно.
Ева не нашла, что ответить. Вместо этого она накрыла его ладонь своей.
Долгое молчание повисло в комнате. Будильник продолжал тикать, но теперь этот звук казался пугающим, отсчитывая мгновения неизвестности.
— Если они... если вдруг... — начал Эван, но не смог договорить.
— Тогда мы будем вдвоём, — твёрдо сказала Ева, перебивая его. — Мы справимся. Как бы ни было.
Эван посмотрел на неё, и впервые за этот страшный вечер в его глазах промелькнуло что-то похожее на облегчение. Он кивнул.
— Вместе? — уточнил он.
Ева стиснула его руку крепче.
— Всегда.
Эван легонько сжал её пальцы в ответ. За целую ночь они так не сомкнули глаз пытаясь отвлечь друг друга от дурных мыслей.
21 августа 2001 года
Полуденное солнце всё ещё палило, но в этот день его тепло не согревало. В воздухе стояла удушающая тишина, которую не мог нарушить даже щебет птиц за окном. На кухне пахло печёным хлебом и ромашковым чаем, но этот запах казался теперь пустым и безжизненным.
Ева и Эван сидели за столом, лениво ковыряя ложками свои тарелки с тушёными овощами. Они почти не разговаривали с самого утра — внутри каждого из них зрело какое-то необъяснимое беспокойство. Бабушка Марта была тихой, её движения — чуть медленнее, чем обычно, а взгляд — тяжелее. Казалось, будто она уже знала то, чего не знали они.
И вдруг раздался стук в дверь.
Глухой, уверенный.
Марта замерла. Ложка в её руках дрогнула, и по столу разбежались крошки.
Ева и Эван переглянулись, их маленькие сердца забились быстрее. Девочка крепко сжала край стола, а брат бессознательно вытер ладони о штаны, словно вдруг они стали липкими.
Бабушка встала и направилась к двери. Её спина оставалась прямой, но в том, как она положила руку на дверную ручку, было что-то медленное, словно она тянула мгновение, чтобы не дать неизбежному войти в дом.
Дверь открылась.
За порогом стояли трое мужчин. Двое в военной форме цвета хаки, а третий — в строгом чёрном костюме. В руках одного из военных аккуратно сложенный флаг США.
— Миссис Диаз? — спросил один из них, его голос был низким, официальным, но в глазах плескалась искренняя скорбь.
Марта не ответила. Её губы плотно сжались, а руки слабо дрогнули. В доме воцарилась такая тишина, что можно было слышать, как скрипят половицы под ботинками военных.
Ева и Эван затаили дыхание.
Они не двинулись с места, но, не сговариваясь, оба скользнули со стульев и на цыпочках направились в гостиную. Прячась за дверным косяком, они прильнули к щели, ловя каждое слово.
— С глубоким сожалением мы вынуждены сообщить... — начал офицер.
Но дальше слова утонули.
В ушах Евы зазвенело.
Мир вокруг внезапно стал нереальным — расплывчатым, словно кто-то окутал его густым туманом. Она видела, как офицер протянул бабушке флаг, как его губы двигались, но не могла разобрать ни одного звука. Всё, что существовало в этот момент, — это холод, пробежавший по её спине.
Эван тоже побледнел. Его пальцы впились в дверную раму так сильно, что костяшки побелели. Он уже знал. Ещё вчера знал. Но когда истина звучит вслух, когда её облекают в официальные слова, от неё уже не скрыться.
— ...проявили героизм... — голос офицера пробился сквозь шум в голове.
— ...до конца оставались верны долгу...
— ...погибли при исполнении...
Марта молчала. Она приняла флаг аккуратно, бережно, словно это была самая хрупкая вещь в мире.
— Ясно, — только и сказала она.
Офицеры продолжали говорить — что-то о подвигах, о службе, о почестях. Но Ева больше не слушала. Её маленькие руки сжались в кулачки.
— Они солгали, — вдруг выдохнула она едва слышно.
Эван бросил на неё встревоженный взгляд.
— Они обещали, что вернутся, — продолжила девочка, её губы дрожали, но в глазах не было слёз, только вспыхивающий гнев. — Они сказали... Они сказали...
Она резко встала, будто собиралась броситься в комнату и закричать, но брат схватил её за руку.
— Не сейчас, — прошептал он.
И только тогда Ева заметила, что его плечи мелко подрагивают.
Марта, тем временем, всё ещё стояла перед военными. Её лицо было бесстрастным, только по губам было видно, как она сжала их, стараясь не дрогнуть.
— Спасибо, — тихо сказала она.
Её голос звучал устало, но твёрдо.
Военные отдали честь и, не произнося больше ни слова, развернулись к выходу.
Дверь закрылась.
Тишина в доме стала невыносимой.
Бабушка стояла в коридоре с флагом в руках, и, кажется, её руки слегка дрожали. Но она не плакала. Она не упала в кресло, не закричала. Она просто стояла, сжимая ткань с белыми звёздами на синем фоне.
Ева и Эван не двинулись с места.
Они не знали, что делать. Они хотели выбежать, обнять её, но ноги словно приросли к полу. Они хотели что-то сказать, но слова застряли в горле.
В какой-то момент Марта глубоко вдохнула, подняла голову и медленно направилась в свою комнату.
Когда она прошла мимо, она на секунду задержалась, посмотрела на детей, её взгляд стал мягче.
— Всё будет хорошо, — тихо сказала она.