.6. Перепутье
Генерал Роджерс сидел в своём офисе, прислонившись к кожаному креслу, которое казалось слишком величественным для этого пустого, строго декорированного помещения. На стенах висели фотографии прошедших войн, а на столе стоял стакан с водой, в который он не переставал смотреть. Время от времени его взгляд перемещалсяс отчёта об успешной операции отряда "Монолит" на документы, которые лежали перед ним — соглашение, которое он готов был предложить.
Ева Диаз стояла перед дверью, тяжело дыша, пытаясь сдержать волнение, которое нарастало с каждой минутой ожидания. Она не знала, что ей ожидать от этой встречи, но ощущала, что ничего хорошего. С самого первого дня существования «Монолита» они всегда оставались на передовой, никогда не получая должного признания и уважения. Но сейчас что-то изменилось.
Когда дверь открылась, она вошла, не особо беспокоясь о приветствиях. В её глазах было то, что могло бы напугать кого угодно — беспокойство, недовольство и, возможно, даже настороженность.
— Садись, капитан, — генерал Роджерс указал на стул напротив. Ева без слов села, её глаза не отрывались от стареющего офицера.
— Слушаю вас, — коротко произнесла она.
Генерал сделал паузу, внимательно изучая её лицо. Ева была знакома с его манерой держаться, он всегда был таким — нахмуренным, с холодным выражением, будто ему не особо важен каждый человек в комнате. Но сейчас он выглядел как-то... напряженно.
— Ты знаешь, что мы работаем над улучшением координации между всеми элитными подразделениями армии, — начал он. — А «Монолит»... Ну, скажем так, у нас есть вопросы по вашему отделу. У вас есть некие методы работы, которые не всегда соответствуют стандартам. Эти методы могут привести к лишним потерям, и мы не можем этого допустить. Генерал сделал паузу, давая своим словам эффект.
Ева напряжённо скривила губы. Она знала, что генералу всегда не нравился «Монолит» с самого начала, с тех пор как он был создан. Он был одним из тех, кто считал, что отряды вроде «Монолита» — это лишь лишние расходы, а их способы работы слишком радикальны.
— Я полагаю, что ваши замечания к нам - это лишь повод для того, чтобы снизить наши полномочия? — её голос был твёрдым, не давая шанса на манипуляции.
Генерал не был бы генералом, если бы не понимал, что этот ответ не будет принят так легко. Он позволил себе лёгкую улыбку, но она была едва заметной, почти искусственной.
— Ты умна, капитан Диаз. Да, ты права. Я хочу предложить вам соглашение, которое, на мой взгляд, может быть выгодным для всех. — Он достал несколько листов бумаги и положил их перед ней. На верхней строке был написан жирный заголовок: "Соглашение о полном сотрудничестве между подразделением «Монолит» и Центральным командованием армии".
Ева не торопилась брать документы. Она лишь смотрела на них с недовольством, чувствуя, как растёт её настороженность. Генерал продолжил:
— В рамках этого соглашения ваше подразделение будет работать в более строгих рамках. Мы улучшим координацию, установим жёсткие ограничения на некоторые операции и будем контролировать процесс принятия решений в ходе миссий.
Ева наконец схватила листы, бросив на них быстрый взгляд, но слова Роджерса были достаточно красноречивыми. Она понимала, что это соглашение фактически ставит под сомнение их независимость. Отряд больше не будет действовать по своему усмотрению, как это было прежде. Их действия будут постоянно контролироваться и подстраиваться под волю командования.
— Вы хотите полностью контролировать нас? — спросила она, слегка поджав губы. — Зачем? Мы выполняем свою работу, делаем всё, что необходимо, чтобы победить. Почему вы пытаетесь навязать нам свои правила?
Генерал не сразу ответил. Он слегка наклонил голову, как будто размышляя над её вопросом.
— Я хочу, чтобы вы и ваш отряд продолжили делать свою работу. Но я не могу позволить вам работать без такого контроля, Ева. Потери слишком велики, и ваши методы не всегда оправданы.
Она не могла поверить своим ушам. Потери слишком велики? Их отряд всегда стремился к минимизации потерь. Всё, что они делали — это планирование, точность, осторожность, чтобы избежать ненужных жертв. И теперь кто-то, сидящий в своём кабинете в генеральском кресле, будет решать, что для них лучше?
— Что будет, если я откажусь? — спросила она, не скрывая напряжения в голосе.
Генерал Роджерс вздохнул, как если бы вопрос был очевиден.
— Тогда вы рискуете потерять статус вашего подразделения. Я не позволю вам продолжать работу без согласия на эти условия. Я могу запросить, чтобы «Монолит» был распущен, и ваших людей перераспределили по другим частям, — его голос был жёстким, и ни одно слово не прозвучало с тенью сомнения.
Ева покачала головой, чувствуя, как её гнев начинает накатывать. Она была готова отказаться. Эти угрозы были пустыми. Но ей нужно было думать о людях в её отряде. О Логане, Барсе, Деклане, Ксавьере, Эване и всех остальных, кто каждый день рисковал своей жизнью. Она не могла позволить генералу разрушить всё это.
— Я не подпишу это соглашение, — сказала она наконец. Но её голос звучал более решительно, чем она сама ощущала.
Генерал Роджерс не выглядел удивлённым. Он лишь пожал плечами, словно ожидал этого.
— Ты думаешь, что у тебя есть выбор, капитан? — он бросил на неё взгляд, полный ледяной уверенности. — Но ты скоро поймёшь, что иногда у тебя его нет. Ты и твой отряд окажетесь на перепутье, и я не уверен, что вы сможете пройти его так, как хотите.
Ева встала. Она не собиралась тратить больше времени на разговор с этим человеком, который был готов принести в жертву всё ради власти и контроля.
— Я не поддамся на эту ловушку, — она встала и направилась к выходу. Генерал молча наблюдал за ней, не пытаясь её остановить. Она остановилась у двери, бросив на него последний взгляд.
— Вы можете забрать свои условия, генерал. Но я не позволю вам уничтожить то, что мы построили.
С этими словами она покинула кабинет, и дверь закрылась за ней с громким звуком.
Ева шла по коридору, её шаги эхом отдавались в пустых, стерильных стенах базы. В голове всё ещё звучали слова генерала Роджерса, как жёсткие удары молота, бьющие по её уверенности. Она пыталась не обращать внимания на чувство горечи, которое расползалось по её груди. Генерал не оставил ей выбора. Он дал понять, что это не просто угроза, а нечто большее — механизм, который мог разрушить всё, за что они сражались. Но как она могла поступить по-другому? Как она могла бы подписать соглашение, которое унижало бы «Монолит», превращая их в просто ещё один подразделённый механизм армии, не имеющий права на самостоятельность?
Ева сжала кулаки. Она знала, что не может позволить себе сдаться, но её мысли скользили в тёмные углы сомнений. Что будет, если они не подпишут? И если они не подпишут, как долго смогут оставаться независимыми? А если соглашение не будет подписано, что тогда? Разрушат их отряд? Или будет что-то ещё хуже?
В голове мелькали образы Логана, Барса, Деклана и всех остальных. Её люди. Тех, кому она обязана своей решимостью и доверие. Что скажет ей каждый из них, когда узнает о решении Роджерса? Как они воспримут её отказ? Не предаст ли она их, если не найдёт выхода из этой ситуации?
Она обострила свои чувства, пытаясь вернуться к реальности. Необходимо принять решение. И она не собиралась поддаваться. Она не позволит кому-то разрушить всё, что они создали. Не просто разрушить их работу, а задушить саму суть того, что отличало «Монолит» от всех других подразделений.
Её уверенность вернулась к ней, когда она подошла к своему кабинету. Но перед тем, как войти, она сделала паузу, чувствуя, как её тело реагирует на напряжение. Нужно собрать команду. Нужно срочно встретиться с ними и обсудить всё, что произошло.
Ева подошла к своему рабочему столу, где стояла рация. Она аккуратно подняла микрофон и нажала кнопку, чтобы связаться с основным составом «Монолита».
— Это капитан Диаз. Внимание, всем членам отряда, срочная встреча в кабинете. Немедленно, — её голос был твёрдым, без малейших признаков сомнения.
Она отставила микрофон, чувствуя, как напряжение уходит, хотя и не полностью. Это было только начало. Всё, что она могла сейчас — это быть уверенной в своём решении и в людях, которые будут рядом. Её отряд. Они пройдут через это, как и через многие другие испытания. Но для этого ей нужно быть сильной. Её команда будет её поддерживать. И она не потеряет их. Не сегодня.
Когда Ева вошла в свой кабинет, свет тускло отражался от белых стен, создавая атмосферу напряжённого ожидания. Она не могла избавиться от чувства, что что-то переменилось. Возможно, эта встреча с генералом Роджерсом стала моментом, с которого всё пойдёт по другому пути. Но что ещё она могла сделать? Отказаться от этого соглашения — значит, поставить под угрозу всё, что они сражались и строили. Подписать его — потерять независимость, но, возможно, сохранить команду. Это была игра на грани.
Ева уселась за стол, держа голову высоко. Она чувствовала, что её решение было верным, но это не облегчало её боль. Через несколько минут в дверях кабинета появились её люди: Эйдан, Логан, Барс, Деклан, Эван и Ксавьер. Она ожидала, что они войдут, и каждый будет чувствовать ту же неясность, что и она сама. Впрочем, они знали её так хорошо, что никаких вопросов по поводу её состояния возникать не могло.
— Кэп, что случилось? — Логан первым прорвался через тишину. Его голос был низким и решительным, как всегда.
Ева сделала глубокий вдох и не стала тянуть. Понимала, что чем быстрее они обсудят ситуацию, тем легче будет дальше двигаться.
— Генерал Роджерс вызвал меня к себе. — Она взглянула на каждого из них. Барс стоял в дверях, его холодный взгляд не предсказывал ничего хорошего. Деклан посмотрел на неё внимательно, будто пытаясь оценить ситуацию. Ксавьер был сосредоточен, но внутри его глаз можно было почувствовать лёгкую тревогу.
— Что он от тебя хотел? — спросил Барс, несмотря на свою обычную бесстрастность. Его жестокий, но острый ум уже пытался разгадывать, в чём тут подвох.
— Он предложил нам подписать соглашение с Центральным командованием, — ответила Ева, сдерживая раздражение в голосе. — Подтвердить, что мы будем работать по их правилам, под их контролем. Мы больше не будем действовать независимо. Каждая наша операция будет под их надзором.
В кабинете на несколько секунд повисла тишина. Эйдан сначала поморщился, потом покачал головой, как будто не веря своим ушам.
— И ты подумала, что это нужно? — его голос был резким. — Ты серьезно?
Ева посмотрела на него, чувствуя, как её терпение начинает иссякать. Но она также понимала, что каждый из них сейчас испытывает ту же внутреннюю борьбу.
— Я не хочу подписывать, — она говорила медленно, с тяжёлым выражением лица. — Но если мы откажемся, нас могут распустить. Это уже не просто слова. Роджерс прямо сказал, что «Монолит» может быть выведен из игры, если не примет соглашение.
Логан, обычно молчаливый и сосредоточенный на своих задачах, теперь вставил своё слово. Его манера говорить всегда была прямолинейной.
— Значит, мы находимся в ловушке. Подписать соглашение — значит стать частью этой системы, а не подписать — потерять всё, что мы построили. Это не выбор, капитан, это дилемма.
— Мы не можем просто так сдаться, — возразил Деклан. Его лицо всегда оставалось спокойным, но сейчас в его глазах горел огонь. — Если они нас раздавят, что тогда? Мы работаем не для них, а для людей. Разве не так?
Барс молчал, его взгляд был прикован к полу, будто размышлял о чём-то глубоком, но скрывал это от остальных. Он был тем, кто всегда придерживался своей линии, и сейчас ему не нравился ни один из предложенных вариантов.
Ева вздохнула, понимая, что каждый из них высказывает свою точку зрения. Но в их словах было что-то общее. Каждый из них ощущал тяжесть происходящего, каждого терзала мысль, что они все — часть чего-то большего, и сейчас это что-то большее заставляет их принять решение, которое может изменить их судьбу.
— Это не просто о нас, — сказала она, поднимаясь из-за стола. — Это о всей команде. Если мы откажемся, не только «Монолит» будет уничтожен. Мы можем стать для них лишь костями, которые нужно будет выжать и выбросить. Мы можем потерять не только наш отряд, но и наше имя, нашу самобытность. И я не уверена, что мы можем себе позволить это.
Эван шагнул вперёд, его лицо выражало решимость.
— А если мы сдадимся? Тогда что? Мы станем просто еще одним инструментом в их руках, и все, за что мы сражались, будет уничтожено. Проклятая вышка не понимает, что это не просто работа для нас. Мы живем этим, мы знаем, что это значит.
Барс наконец заговорил, и его голос был тихим, но угрожающим:
— Они думают, что могут управлять нами, что мы будем просто выполнять их приказы. Но если мы сдадимся, не будет ни одной вещи, которая осталась бы под нашим контролем. Мы станем просто пешками. Ты готова это принять, капитан?
Ева молчала, ощущая, как её грудь сжимается от этих слов. Она понимала, что каждый из них прав. И она тоже была готова к борьбе. Но как она могла привести их в бой, не имея полного понимания того, к чему это приведёт? Они были в центре игры, но что если эта игра обернется проигрышем для всех?
— Мы не можем подписать это соглашение, — сказала она наконец, решительно. — Мы должны найти способ действовать дальше, не позволяя им нас сломать. Если мы потеряем «Монолит», мы потеряем свою душу.
Деклан, обычно скептически настроенный, кивнул. Ксавьер посмотрел на неё с уважением в глазах, но его взгляд был полон туманного беспокойства.
— Мы должны быть готовы к любому ответу, кэп. Я готов пойти с вами до конца, но это будет жестокая борьба.
Ева взглянула на каждого из своих людей, в её глазах сверкал огонь. Это была её команда, её отряд. И она не собиралась сдаваться.
— Мы пройдем через это, — произнесла она твердо. — Мы найдём способ. Но мы будем действовать по своим правилам. Мы будем делать всё, чтобы «Монолит» остался живым.
Она сделала паузу, собираясь с мыслями, и добавила:
— Подготовьтесь. Будет тяжело. Но я обещаю вам одно: если мы будем действовать вместе, никто не сможет нас победить.
В кабинете воцарилась тишина, и каждый из её бойцов кивнул. Они все знали, что впереди их ждёт жестокая борьба. Но не было сомнений в одном — они готовы были бороться до конца.