май'20
Он говорит, мне стоит закончить начатое, закинутое в дальний угол шкафа. Вытащить, сбросить на пол и разобрать по коробкам. Никаких «пригодится потом», либо в мусор и забыть, либо взять и преобразить.
Многое начатое – важное и требующее внимания.
Я решила зайти в мир своей писанины. Сортировать, объединить в сборники. Или оставить в заметках на чёрный день, чтобы вставить куда-то. Этакая заготовка для блюд. Остальное выбросить без сожалений. В топку. Сжечь, спалить.
Завершать решила с переболевшего и уже не такого волнующего внутри. (Надеюсь, хотя подсознанием ощущаю, что это не так.) Я открыла старый роман, начатый два года назад, в котором слишком много личного, вытянутого с самых сокровенных закоулков сознания и подсознания. В нем мой порок лёг на поверхности и слепит глаза своей яркостью. Я сама ткнула себя в него носом и сказала:
- Вот, смотри! Это сидит в твоей голове, внутри тебя. В кои-то веки позволь отпустить мораль и побудь плохой. Это твоё начало принятия и работа над собой.
На момент написания романа (самое начало пути, где слова беспрерывным потоком выливаются, не задумываясь над сутью значения), получился лишь скелет, не обросший мясом, мышцами и жиром. Эта история пропускалась сквозь внутренности. Рыла глубоко в душу, сковыривала покрытые коркой царапины.
Много сил потребовалось, чтобы помочь ему начать обрастать мясом.
Много сил израсходовалось, чтобы переболеть и не воспринимать близко, как личное. Не пропускать с замиранием сердца, боли в коленях и слабости от предчувствия. Утихомирить орган в середине груди и чуть левее. Прекратить так биться, прекратить щекам краснеть.
Мозг, ты посылаешь не те команды! Пишешь не ту историю! Переносишь её не в ту реальность!
Мой минус, а может и плюс (черт его знает) в том, что я не умею абстрагироваться, глубоко ныряю. Погружаюсь на самое дно, где давление давит на виски, увеличивает пульс. Я плаваю слишком долго, загоняя себя до степени отсутствия кислорода. Когда в легких настолько нахватает воздуха, что, вынырнув, ты хватаешь его ртом жадно, рьяно и с остервенением.
Я пишу его осторожно. Как скульптор из куска глины вырисовываю детали. Вот туловище, лицо, нос, глаза, мышцы. Проработка взгляда, волос, точность скул. Вырисовывать пальцы и вены на руках.
Кому-то это может показаться дилетантством. Вовсе не таким глубоким, как вижу его я. Но я знаю суть и цену каждой написанной строчки. Знаю, что за этим стоит, и только это действительно имеет значение.
Работа для себя. Разбор себя. Признание себя. Погружение в себя. Распутывание клубка, сплетенного, путающего и давящего.
•
Он говорит, что я подсознательно выкладываю на поверхность то, что гложет и скребёт изнутри. Расцарапывает когтями до кровоточащих ран. Разрывает душу на куски. Раскидывает во все стороны.
Он советует мне не стесняться и на бумаге не думать о правильности поступков персонажей.
- Дай им зажить своей жизнью, совершать ошибки, не навязывай собственное. Только тогда они станут объёмными, только тогда смогут дышать. Ослабь контроль.
Я расслабляю поводья, пускаюсь в безумный пляс, не думая о последствиях.
«Определение координат» готовится высунуть нос на свет.