Диспноэ

Ник никогда не мечтал стать звездой. Не пел в расческу перед зеркалом, не учился играть на гитаре, не сочинял стихи и даже не особо-то любил выкладывать фото в «Связи». Он считал себя самым обычным человеком, но дождливым пятничным вечером, кажется, превратился в звезду Первого отдела. Еще бы, кто не захотел бы посмотреть на дурачка, согласившегося привязать к себе демона? Демона, от чьего желания жить отныне будет зависеть и жизнь Ника. Как он докатился до этого?

Когда-то Ника считали идиотом, который по пьяной глупости сжег собственный дом. Сейчас же он стал идиотом, который сжег свой дом, а потом согласился на сомнительную сделку, чтобы наконец показать себя полезным и достойным.

Утаить от Первого отдела грядущий ритуал оказалось невозможно. Алану предстояло появляться в Управлении, и это нужно было как-то объяснять операм, чтобы те при первой же встрече не всадили в него магазин заговоренных пуль. В четверг Кирилл принял решение провести совещание и сообщить о сомнительном плане по выслеживанию Елены Кёлер и ее подельников. Каждый из оперов счел своим долгом покрутить пальцем у виска. Только Руслан, как и положено заму, поддержал их идею. Обозвал ее дебильной, но от этого гениальной в своем риске. Родин за это назвал его вылизывателем начальственных задниц и чудом не схлопотал блокнотом в глаз. Реакция спасла потомка огненного змея от позора и подпорченной мордашки.

Тагир после совещания издевательски спросил:

— А повода получше, чтобы переехать к другому мужику, ты не нашел, мажорчик?

Ник тогда состроил невинное лицо и поинтересовался, с чем связано столь нездоровое подозрение всех и каждого в нетрадиционных наклонностях, за что получил удар в челюсть. Спасибо семейному дару, его кости были крепче, чем у других, и удар Тагира закончился ярким синяком, а не сломанной челюстью.

Чем меньше времени оставалось до вечера пятницы, тем больше волновался Ник. Он старательно загружал себя работой, провожал Лизу до дома, подвозил Кирилла, который отказался просить у отца машину, но ночью оставался один на один с невеселыми мыслями. И каждая вопила: «Что же ты творишь, идиот?! Ты не настолько любишь Круг, не так горишь идеей, как Кирилл! Зачем тебе это?!». Однако он отважно гнал от себя страх и малодушие. Ник слишком долго не приносил пользы, натворил много глупостей, искупался в дерьме. Весь Круг только порадуется, если Кирилл в нем разочаруется. Ник хотел доказать, что достоин своего места, и потому сжимал зубы в ожидании расстрельного приговора.

Пятничный день прошел, как в тумане. Он без интереса слушал о пригласительных на благотворительный вечер, которые достал для них Верещагин. Достал при условии, что Варя пойдет туда вместе с Кириллом в качестве будущей супруги. В другое время Ник ухмыльнулся бы кислой роже друга, когда тот говорил о Варваре, но сегодня страх перед грядущим оказался сильнее желания язвить.

Когда часы показали шесть, Кирилл вызвал Ника к себе в кабинет. За ним хвостиком поспешила Лиза, захватив увесистый пакет с одеждой. В среду она не поленилась съездить (вернее, заставить Ника свозить ее) в «Мертвую воду», чтобы забрать оттуда что-то из вещей Алана. Тогда Ник впервые всерьез задался вопросом, где же демон жил до заключения. Лиза не знала, где, но точно помнила, что не в клубе. Алан предпочитал уединение и обустроил себе защищенную норку вдали от чужих глаз.

Вещей Алана в «Мертвой воде» не оказалось — Эмиль всё уничтожил, чтобы замести следы его связи с клубом. Оборотень подумал-подумал и решил одолжить наставнику свою одежду. Навскидку он был одного роста с Аланом, но шире того в плечах, да и в целом крепче. Черный спортивный костюм наверняка повиснет на демоне, как на вешалке в шкафу. Когда Эмиль и Лиза выбирали кроссовки для Алана, Ник не выдержал и сквозь ехидный смешок напомнил:

— Лизавета, он порвет эти несчастные кроссы когтями. Щипцы возьми с собой, пусть пострижет их сначала.

Лиза хлопнула себя по лбу и с благодарностью ему подмигнула. Ник пожалел о сказанном в ту же секунду. Надо было промолчать и потом от души поржать над цоканьем когтей по каменному полу, когда Алан не сможет влезть в кроссовки. А выходило, будто бы он позаботился о демоне. Черт!

О резинке для волос Алана Лиза догадалась сама — на этот раз Ник молчал. Он, не переставая, напоминал себе, что делает все это, чтобы поймать крысу, которая завелась в Круге. Страдает для общего блага. Настоящий мученик.

В кабинете Кирилла их ждала улыбчивая Нина Ивановна — тот самый специалист по ритуалам. Внучка ведьмы, которая, казалось, знала о колдовстве все и даже чуть больше. Она задумчиво перелистывала исписанный вдоль и поперек блокнот, то и дело заправляя за ухо непослушную прядь, выпавшую из густой русой косы. Кирилл переживал так, будто это его вот-вот прикуют к демону. Безусловно, переживал глубоко внутри и внешне казался неприступной глыбой льда, но Ник слишком хорошо знал признаки его нервозности.

Кирилл сухо кивнул Лизе в знак приветствия. Сегодня он приехал в Управление на такси и ни разу не зашел в их кабинет. После понедельничного визита Варвары их странная, едва заметная, но все же химия почти сошла на нет. Оба общались друг с другом сдержанно и немногословно, даже находясь в одной машине. Похоже, перепалка с сестрой здорово разозлила Лизу, а Кирилл... Да черт знает, что там в его мозговом болоте творилось! Нику хватало своих переживаний.

— Ждем кого-то еще? — нервозно спросила Лиза, когда они расселись за столом, напротив Нины Ивановны.

Кирилл ответил, даже не взглянув на нее в ответ:

— Главу Управления. Он поедет с нами, чтобы лично проконтролировать ритуал.

Не доверял никому из них. В этом весь Алексей Воронцов — ни во что не ставил как собственного сына, так и всех вокруг. Почему он вообще дал добро на их рискованный план? Не мог же этот суровый человек поверить в эту откровенно дерьмовую идею, как Руслан!

По прошествии пяти минут дверь распахнулась, и на пороге возник Алексей Воронцов собственной персоной. Властность и превосходство исходили от него почти осязаемыми волнами. Глава Управления был по обыкновению одет в дорогущий, но неброский классический черный костюм с белоснежной рубашкой, на носу сидели очки в золотистой оправе, волосы, посеребренные сединой, лежали волосок к волоску, а на лице застыло бесконечно презрительное выражение. Сколько Ник себя помнил, Алексей Воронцов ни разу не улыбнулся. Казалось, он вообще не умел это делать. К слову, умение держать лицо и давить окружающих превосходством Кирилл унаследовал именно от отца.

Алексей замер у кресла сына и тот почтительно уступил его. Ник знал, чего это стоило гордости Кирилла. Он не привык отходить в тень, но с отцом пока по-другому не мог.

— Итак, Нина Ивановна, расскажите нам, как пройдет этот чудо-ритуал? Мне нужно знать, на что толкаю сына своего друга и как потом перед ним оправдаться в случае провала, — потребовал он.

Ник удивился: глава запомнил имя специалиста по ритуалам, которая не дослужилась даже до майора. Глаз бабника угадывался сразу: давно оценил и приметил.

— Не буду скрывать, ритуал довольно сложный. Я буду выполнять его впервые. Мне пришлось даже посоветоваться с бабушкой, чтобы быть полностью уверенной в результате, — деловито ответила Нина Ивановна, ни капельки не польщенная тем, что ее имя запомнил целый глава Управления. — Все атрибуты я подготовила, заговор отыскала в Справочнике старого дворянского колдовства. Крови от обоих потребуется много, поэтому я припасла мертвую воду. Она восполнит силы и демона, и Николая. Пары глотков хватит, чтобы продержаться пару часов, а после оба уснут мертвым сном до самого утра.

По спине Ника побежал холодок. Он не поедет в гнездо демона, где крепко вырубится до самого утра! В таком состоянии с ним могут разделаться в два счета! Мало ли, вдруг дома у Алана прячется целый выводок нечисти! Да там и одного Эмиля хватит, чтобы Ника никто никогда не нашел.

— На сегодняшнюю ночь я заберу их к себе, — заявила Лиза, и Ник чудом сдержался, чтобы ее не расцеловать. Ночевать у Лизаветы безопасно. Присутствие ответственного домового добавит уверенности, что его не расчленят ночью. — Алан настаивал, чтобы жить у себя дома, поскольку на нем мощная защита. Думаю, за четырнадцать лет его жилище пришло в запустение, потому что ни у кого, кроме Алана, доступа туда нет. Квартира Ника не защищена магически, поэтому не остается другого варианта, кроме моей. Под защитой нам всем будет спокойней.

Глава Управления окинул Лизу оценивающим взглядом и хмыкнул:

— Кирилл говорил, что ты защитила свой дом сама. Зря Михаил тебя недооценивает.

— Лестно, что его мнение расходится с вашим, — холодно ответила Лиза, наградив собеседника пронзительным взглядом исподлобья.

— Дочь чистокровной демоницы опасно недооценивать.

— А дочь демоницы, которая была и остается наследницей фамильного дара Верещагиных, недооценивать вдвойне опасней.

Ник едва не поперхнулся от дерзости Лизы. Никто не смел говорить с Алексеем Воронцовым в таком тоне, но он почему-то никак не отреагировал на смелый выпад. Лишь смерил Лизу заинтересованным взглядом из-под очков и бросил Кириллу:

— Выдвигаемся.

Провожали их всем отделом. Каждый опер счел своим долгом выглянуть из кабинета, чтобы посмотреть на овечку, которая добровольно отправилась на заклание. Именно так Ник себя и ощущал. Если Алан им не поможет, он самолично засунет его обратно, в Проклятый собор!

Пятница, полседьмого вечера, дождь. Бешеные пробки поглотили Петроград. Чтобы добраться до набережной реки Карповки им потребовался почти час. Ник потел и матерился сквозь зубы, останавливаясь на очередном светофоре. Кирилл предлагал повести, но он отказался. Ник терпеть не мог, когда кто-то садился за руль его машины, но на обратном пути вынужден будет уступить. Вряд ли после ритуала он будет в состоянии рулить сквозь дождевые капли, застилающие лобовое.

Автомобиль главы Управления двигался за ними, как приклеенный. Вместе они припарковались у ворот собора, где собрались два ряда машин работников. Благодаря Алексею Воронцову их пропустили через КПП практически сразу, не заставив мокнуть под дождем. К ним лично вышел начальник охраны собора — поджарый пожилой мужичок в безукоризненно выглаженной темно-серой форме. Подготовились к визиту важных гостей из Управления, носки поменяли, форму постирали. С поклонами начальник охраны проводил их в просторный, но скромный кабинет. Даже не пришлось спускаться в подвал.

Кажется, Ник неосознанно сказал это вслух, потому что Нина Ивановна покосилась на него, как на местного дурачка, и снисходительно ответила:

— Внизу сильный магический фон. Он помешает корректному проведению ритуала.

Ник мысленно передразнил душнилу с косой и рухнул на ближайший стул. Тот жалобно скрипнул под его задницей и покосился. Рухлядь, как и всё в этом кабинете: письменный стол, который считался старым еще при развале империи, несколько стульев с потертой красной обивкой, выцветший ковер под ногами, арочные окна с деревянными рамами, крашенными в белый цвет уже сто тысяч раз. Они обманчиво казались хлипкими, но едва заметная рябь на стеклах давала понять, что сбежать отсюда можно только в могилу.

— Попей. Выглядишь так, будто сейчас отъедешь, — отвлек Ника голос Кирилла. Он с максимально равнодушным видом протягивал побледневшей Лизе бутылку воды. Она мирное подношение не приняла и гордо отвернулась.

— Я полудемон. Как еще мне выглядеть в Проклятом соборе? — буркнула она, и Кирилл поджал губы. Раздражение. Друга цепляли ее подначки, холодность и грубость. Похоже, и вправду мазохист. Но за что на него злилась Лиза? Ник обязательно выяснит, если останется жив...

Кирилл демонстративно поставил бутылку на письменный стол, прямо перед Лизой, и отошел к окну, где уже созерцал унылый пейзаж его отец. Вечерняя серость напоминала, что совсем скоро в Петроград придут белые ночи.

Дверь кабинета скрипнула, и Ник весь подобрался. Двое конвойных впихнули Алана внутрь, но тот даже сейчас умудрялся выглядеть театральным актером, вышедшим на сцену. Удивительно, но за ним не вплыл запах немытого тела и даже не слышалось цоканья ногтей. Надо же, демону разрешили помыться и привести себя в порядок! Его рыжие волосы покоились на макушке в большом неаккуратном пучке, серая роба выглядела довольно свежей, ногти на босых ногах, все еще черных от въевшейся грязи, оказались аккуратно пострижены. Руки Алану сцепили спецнаручниками, поскольку за пределами подвала не было купола против магии. Второй сбежавший демон не входил в планы ни Управления, ни охраны собора.

— Ого, интересная компания. Мое почтение, Алексей Дмитриевич. Рад, что вы еще живы. Служба опасная, могли уже и червей кормить в земле. Зато с орденом за мужество, — заявил Алан и расплылся в лукавой усмешке. Конвоир грубо толкнул его в спину, на что демон даже не обратил внимания. Он перевел хитрый взгляд на Кирилла: — А это у нас... Подождите-ка, я угадаю сам. Наследный принц и, стало быть, следующий глава Управления по особым чего-то там.

— Закрой рот, Алан, — рыкнул Воронцов-старший, но демон обратил на него внимания не больше, чем на конвоиров, застывших за его спиной.

Алан заинтересовался Ниной Ивановной и переключил внимание на нее. Даже улыбка на лице приобрела оттенок флирта.

— А на вас, прекрасное создание, возложили обязанность провести ритуал?

Нина Ивановна кивнула, вежливо улыбнувшись Алану уголками губ.

— Вы так молоды. Смею надеяться, что опыта у вас достаточно, и посреди ритуала мы с Нико́ не превратимся в свиней.

— С кем? — фыркнул Кирилл и — скотина! — едва не подавился смешком.

— Честно сказать, мне совсем не нравится имя Николай. Поэтому я решил, что буду звать его Нико́, — весело отмахнулся Алан, затем прошествовал до стула, который все из уважения оставили для главы Управления, и нагло уселся на него.

Пока Ник беззвучно моргал, пораженный наглостью рыжего выродка, Нина Ивановна суетилась, раскладывая на столе атрибуты для ритуала. Алан больше не болтал и с интересом изучал каждого из присутствующих, явно что-то для себя подмечая. Он подмигнул Лизе и перевел взгляд на Ника. Глаза, точь-в-точь такие, как на старой фотографии в деле, полнились танцующими чертями. В тщедушном теле демона ощущалась мощь, которую не скрыть ни ухмылкой, ни веснушками, ни красивыми речами. Он казался хрупким и слабым, но в этом омуте явно водились не только черти, но и монстры покрупнее.

— Подойдите ко мне, — распорядилась Нина Ивановна, и Ник заставил себя подняться. Каждый шаг к столу казался ему шагом на эшафот. Если отказаться от ритуала прямо сейчас, как долго все вокруг будут считать его трусом? Кирилл разочаруется снова, и второй раз его доверие уже не вернуть.

Ник сцепил зубы и замер рядом с Ниной Ивановной. Алан чуть ли не подпрыгивал от нетерпения, и Ник, как ни странно, его понимал. После четырнадцати лет заключения он изнывал бы так же, зная, что желанная свобода, вот она, только сцеди немного крови в медную чашу и привяжи себя к дураку-дворянину.

— Я возьму кровь у каждого из вас и окуну в нее ленту, которой обвяжу ваши руки. В процессе ритуала прошу ничему не удивляться, не отстраняться от меня и не препятствовать, — четко и по-учительски произнесла Нина Ивановна. Ник напряженно кивнул, упрямо не глядя на Алана по левую руку от себя.

Все присутствующие замерли в напряжении, когда Нина Ивановна зашептала очищающий заговор над медной чашей и ножом с выжженными на деревянной ручке славянскими рунами. Ник и сам замер, чувствуя, как сердце уходит в пятки.

Когда очищающий ритуал был закончен, Нина Ивановна протянула руку Нику.

— Первый тот, кто привяжет к себе должника, — распорядилась она.

Ник почувствовал почти невесомое прикосновение ее теплых пальцев к своей ладони, но ледяное лезвие на коже ощутил четко, как росчерк молнии. Тонкий порез сначала проявил себя всего несколькими капельками крови, но вот они уже образовали ручеек, который бодро потек в медную чашу. С первой каплей, разбившейся об испещренное символами дно, страх Ника перед грядущим лопнул, как воздушный шарик. Ритуал начался, пути назад не осталось, значит, пропал смысл бояться.

Нина Ивановна, кажется, решила выжать из тела Ника всю кровь, досуха. Алая дорожка текла и текла в чашу, а он сам слышал лишь удары собственного сердца в ушах. Наконец пытка кончилась. Нина Ивановна дала Нику носовой платок и велела зажать ладонь. Когда пришла очередь Алана, он с готовностью протянул худую ладонь с длинными пальцами, ногти на которых остались такими же неровно обгрызенными. Нина Ивановна проделала с ним то же самое. Кровь у Алана ожидаемо оказалась такой же алой, как у Ника. Он прекрасно знал, что в демонах больше человеческого, чем принято рассказывать в страшилках, но все равно на миг представил, как из раны на ладони Алана льется чернота. Криповый ритуал получился бы.

Кажется, кровь Алана бежала в чашу с большей охотой, поэтому ему Нина Ивановна протянула платок куда быстрее. Она торжественно опустила на дно чаши длинную красную ленту и быстро-быстро зашептала что-то на старославянском. Все же не мешало бы Нику немного углубиться в ритуальную магию, а то на секунду вдруг подумалось, что так и душу у него отберут, а он не поймет. Сам с радостью отдаст.

— Пожмите друг другу руки, — распорядилась Нина Ивановна, дочитав заговор.

Насмешливый взгляд Алана почти кричал: «Ну что, мажорчик, не зассышь?». Подначивал! И Ник поддался. Как не поддаться, когда сомневаются в твоей смелости? Он сжал холодную ладонь Алана, оказавшуюся сильной и цепкой. Рукопожатие получилось даже крепче, чем надо. Каждый как будто норовил сломать друг другу какую-нибудь кость.

Место, где соприкоснулись раны, прострелило разрядом электричества.

— Должника привяжу к господину,

Лентой руки обовью,

Из крови цепи изолью.

Им друг друга не покинуть,

Не сбежать и не предать

Только клятву исполнять.

Нина Ивановна бормотала нараспев уже вполне понятные слова и тем временем связывала их сцепленные руки кровавой лентой. Чем крепче оплетала их лента, чем больше пропитывались раны на ладонях кровью друг друга, тем жарче Нику становилось. Жар этот зародился в ладони, пополз вверх, по предплечью к плечу, перекинулся на грудь. Опустился в живот и сполз в ноги, до самых пяток. Ник казался себе сгустком почти обжигающей магии. Судя по изумленным глазам Алана, он ощущал себя примерно так же. Впрочем, ему было куда хуже. Зрачки Алана пылали алым пламенем, а по лицу катились градины пота. Ник и забыл, что он — чистокровный демон, значит, само нахождение в соборе должно причинять ему боль.

— Произнеси клятву, — велела Нина Ивановна Алану.

— Клянусь всеми силами помогать Николаю Баркалову в поисках демоницы, что скрывается под именем Елены Кёлер, и ее приспешников, сделать все, что в моих силах, чтобы схватить их живыми или мертвыми, — с готовностью произнес демон, и впервые за две короткие встречи взглянула на Ника серьезно. Даже с вызовом. Он знал, что найдет. Лучше него не было никого за все четырнадцать лет.

— Теперь ты, — Нина Ивановна повернулась к Нику.

— Клянусь освободить демона Алана от действия ритуала, как только он исполнит свою клятву.

«Ага, от ритуала освобожу и тут же надену на него спецнаручники. Вернется в свою камеру, она даже проветриться не успеет», — мысленно обещал Ник, чувствуя, как тепло на месте прикосновения порезов превращается в жар. Они обжигали друг друга ладонями, но не могли расцепить их.

— Скрепляю ритуал цепью, — сказала Нина Ивановна и зачерпнула пальцами кровь из чаши.

Она коснулась шеи Алана и обвела ее по кругу, тем самым нарисовав кровавый ошейник. На кадыке выписала вязь из трех рун, и вся нарисованная конструкция, мигнув, исчезла с шеи демона, как и не было. Ник взволнованно втянул воздух. Кровавая метка — признак черномагического ритуала. Спасибо, Лиза, придумала так придумала.

Однако срываться с поводка было уже поздно, и такой же кровавый ошейник, как у Алана, через пару минут испарился с шеи Ника.

Нина Ивановна заметно побледнела. Темное колдовство выпило из нее много сил. Она аккуратно развязала ленту, смотала ее в клубочек и передала Нику. Он принял ее свободной рукой, все еще не решаясь расцепить рукопожатие с Аланом.

— Сохрани эту ленту. Отпустить должника сможешь, бросив ее в огонь. Когда лента догорит, он обретет полную свободу. Носи ее с собой, куда бы не пошел, чтобы не потерять, иначе ритуал ужене разорвать. Теперь можете разорвать рукопожатие. С этого момента вы связаны цепью ритуала и обязаны исполнить клятвы.

Нина Ивановна опасно пошатнулась, и Ник поспешил усадить ее на ближайший стул. Она благодарно кивнула и пробормотала почти шепотом:

— Полейте раны мертвой водой, и они затянутся. Потом выпейте по глотку. Вам нужны силы, чтобы добраться до дома.

Сердце Ника до сих пор клокотало в груди бешеной птицей, поэтому он не сразу ощутил, как быстро обессилело тело, стоило разорвать рукопожатие. Из него будто выпустили воздух, как из воздушного шарика, а вместе с ним незаметно испарились и силы. Алан, несмотря на бодрую улыбку, казался еще бледнее, чем несколько минут назад. Оба потянулись к бутылке с мертвой водой одновременно, но, соприкоснувшись пальцами, Ник отдернул руку. Алан усмехнулся, ничего отдергивать не стал и первым схватил желанную целебную воду.

Он сделал глоток из горлышка и на секунду в наслаждении прикрыл глаза. Рана на его ладони затянулась на глазах, оставив после себя лишь чуть заметную розовую полосу, да и сам демон заметно повеселел. Он протянул Нику бутылку и добавил с ехидцей:

— Предупреждаю: зубы я не чистил давно. Если брезгуешь, можем попросить для тебя фарфоровую чашечку.

Ник фыркнул и назло выхватил у Алана бутылку. Второй раз в жизни он пробовал мертвую воду и знал, что на языке она ощущаешься холодной и свежей, но в горле превращается в огонь, будто глотнул спирта. Жар разлился по телу. В отличие от ритуального, он приятно согревал, пока не сосредоточился в ладони, на месте пореза.

Сил и вправду прибавилось. Ник даже готов был сесть за руль!

— Алан, я привезла тебе одежду, — подала голос Лиза, на что демон одарил ее лучезарной улыбкой.

— Малышка, лучше я надену ее после того, как схожу в душ. Сейчас я кажусь себе слишком грязным для чего-то, кроме этой ужасной робы.

Однако Алан выхватил у Лизы пакет и с любопытством рассмотрел, что же она ему принесла.

— Мода изменилась, — задумчиво протянул он и тут же окинул всех нетерпеливым взглядом. — Мы на свободу идем или еще и чаепитие здесь устроим?

* * *

Магия заартачилась, пропуская Алана в парадную. Лизе пришлось крепко сжать его ладонь и потянуть за собой. Защита поддалась, признавая волю хозяйки. Конкретно этого демона Лиза желала видеть у себя дома, такой вот нонсенс для добротного магического щита. Следом плелся, кое-как переставляя ноги, Ник и периодически опирался на Воронцова, которому его драгоценная невеста за время поездки оборвала весь телефон. Кажется, речь шла о какой-то вечеринке, где они с Ником обещали появиться. Воронцов туда как раз собирался, а вот Баркалов сегодня, кроме кровати, никуда больше не соберется.

Алан, хоть и обессилел от ритуала, выглядел все же поживей Ника. Лиза знала, что силы из него тянул и собор, от магии которого она сама то и дело передергивала плечами, стремясь стряхнуть могильный холод. Алан впервые за четырнадцать лет покинул стены камеры и вдохнул свободу. Лиза помнила, насколько независим и свободолюбив он был, потому представляла с болью, чего стоило ему долгое заточение.

Домовой с нетерпением ждал их прямо за дверью. Он знал, что за гостя сегодня приведет Лиза, и не сказать чтоб испытывал восторг по этому поводу. Старый ворчун не доверял никому из шайки ее матери, но к Алану относился более-менее снисходительно. Помнил, старый, как тот отбивал Лизу у Гордия, как пинком открывал дверь подвальной каморки, где она отбывала очередное наказание, и вытаскивал ее на свет, матерясь сквозь зубы.

Несмотря на то, что Гордий исходил ядом от вмешательства «рыжего выродка», мать Лизы не мешала их противостоянию. Правда, стоило Алану отлучиться, как кошмар наяву возвращался. Похоже, мамаша попросту веселилась, наблюдая, как в глазах Лизы гасла надежда, но по возвращению Алана загоралась вновь. Позже он угодил в лапы Первого отдела, и случилось убийство русалки...

— Эмиль! — воскликнул Алан и упал на колени перед домовым. Лиза на миг решила, что Проклятый собор таки свел его с ума, но потом увидела черный хвост. Кот!

Звериная форма Эмиля — черный кот, и сегодня он нагло явился к ней в квартиру, но предусмотрительно замаскировался, чтоб ни один глазастый шпион не заметил. Мало ли, сколько котов расхаживает по улицам Петрограда и просачивается в парадные вместе с нерасторопными прохожими. Возникал всего один вопрос: как оборотень преодолел защиту?

— Как он сюда попал? — Лиза уперла руки в боки и устрашающе взглянула на домового.

— Я впустил. Помню, что этому рыжему он, как сын.

Домовой покосился на Алана, который с нежной улыбкой прижимал к груди урчащего кота. Лиза тоже улыбнулась уголками губ, пораженная искренней нежностью Алана. Обычно он казался насмешливым и язвительным, но Эмиль, похоже, знал его совсем другим. Отцом, которого лишился в раннем детстве, как и всей стаи. Тайна его появления рядом с Аланом так и осталась неразгаданной, но факт оставался фактом: чистокровный демон воспитал оборотня, как собственного сына и передал ему свое дело.

— Это Эмиль? — сонно изумился Ник. На его лице проскользнуло недовольство, но быстро исчезло, стертое усталостью.

— Тот самый управляющий «Мертвой водой»? — подхватил Воронцов. — Я его по-другому представлял. Более... человеком, что ли.

— Хвостатым он мне больше нравится. Молчит хотя бы, — пробурчал Ник, пошатываясь, добрался до дивана и со стоном плюхнулся на него.

— Как я посмотрю, ты уже знаком с моим воспитанником. Он умеет располагать к себе людей, не так ли? — Алан, не спуская Эмиля с рук, уселся на тот же диван.

— Несомненно, — выдавил Ник с таким видом, будто где-то завоняло дерьмом, и устало прикрыл глаза.

Урчание сменилось утробным рыком. Эмиль мог показать свое недовольство только так. Максимум: запустить когти в обидчика. Обратиться обратно в человека он сможет только на тот же месте, где перекинулся котом, кувыркнувшись через нож.

— Оставляю тебе, Нико, самое ценное.

С этими словами и гадкой ухмылочкой Алан отцепил от себя Эмиля и поставил на колени Ника. Сию же секунду кот оттолкнулся от джинсовой ткани, наверняка оставив царапины даже на коже, спрыгнул на пол и демонстративно последовал за наставником.

— Э-э, нет. Я иду в душ. Будь добр, останься с Нико. Вам придется подружиться. Так уж вышло, что какое-то время его в моем доме ты будешь встречать чаще, чем нам обоим хотелось бы.

Кот нехотя направился к Нику, который, нахмурившись, рассматривал дырку на новых джинсах, оставленную острым когтем. Оба не выглядели расположенными к диалогу, но Эмиль, покорный воле наставника, уселся рядом и демонстративно отвернулся.

Лиза с интересом наблюдала за семейной драмой, но от спектакля трех актеров пришлось отвлечься, чтобы выдать Алану чистое полотенце. Пока он плескался в душе, Лиза отправила Ника спать на свою кровать.

— Сегодня первый раз, когда я пустила тебя в свою постель. Отметь эту дату в календаре, — торжественно объявила она, вручая Нику подушку и плед. Спать с ним под одним одеялом Лиза, несмотря на дружбу, не собиралась.

— Не забудь рассказать в отделе, что спал с Кёлер. С удовольствием послушаю, как скрепят зубы Родина, — добавил Воронцов.

Лиза покосилась на него исподлобья, но ничего не ответила. Ник показал Воронцову средний палец и бревном рухнул на кровать. Ему хватило всего пары минут, чтобы крепко уснуть.

Лиза включила светильник над барной стойкой, слушая, как Воронцов отвечает на четвертый — да, она считала — звонок Варвары и обещает, что скоро приедет на вечеринку. Она ухмыльнулась и включила кофемашину. Спать не хотелось. Слишком уж насыщенным получился день, да и надо было чем-то занять руки, пока начальник топтался рядом.

Все внимание домового сосредоточилось на Эмиле. Он ласково подсунул воспитаннику Алана под нос блюдце с молоком и уговаривал попить. Похоже, ему отчаянно не хватало благодарных домочадцев, о которых можно заботиться.

Воронцов отделался от Варвары и раздраженно отбросил телефон на стойку. Он старательно не показывал усталость, но покрасневшие глаза и залегшие под ними тени говорили сами за себя. Лизе не разрешалось видеть его слабости, да и свои показывать она не собиралась. Самая раздражающая, самая дурацкая слабость, не покидавшая ее мыслей с воскресной ночи, сидела перед ней и пялилась своими невозможными голубыми глазами. Слабость, за которую Лизе было стыдно перед самой собой. Третий человек, чувства к которому никогда не должны были родиться, но, родившись, принесли только разочарование.

Первым был Герман... Тот самый мальчик, в которого Лиза с пылкостью десятилетней одинокой дурехи влюбилась. Назвала его другом, но глупое сердце трепыхалось совсем не по-дружески при виде статного мальчика, который так ее понимал. А потом он смеялся, смеялся, смеялся над ней. Издевался, травил с компанией дворянских детей и называл сумасшедшим зверьком.

Следующим стал Павел. Однокурсник из Академии. Лиза соревновалась с ним во всем: в учебе, в достижениях, в количестве наград и дипломов. Им обоим нравилось это противостояние, но Лиза опрометчиво влюбилась, а Павел видел в ней лишь стимул не останавливаться и рваться вперед. После выпуска он уехал в Москву и уже год возглавлял отдел в местном Управлении по особым делам.

Два года назад Павел, тогда еще заместитель, приезжал в командировку к ним, в Управление, и, пригласив Лизу на кофе, скрыто насмехался над ее незавидной должностью рядового опера. Превосходство читалось в каждом слове, и Лиза гордо ушла, демонстративно бросив на стол целую тысячу. «Сдачу можешь оставить себе, начальник», — стали последними словами, которые она бросила любви своей юности.

И вот... Воронцов. Да, это еще не любовь, но Лиза помнила, как все начиналось с Павлом, как трепыхалось глупое сердце, как с острого языка пропадали все слова. Это начало большого разочарования. Хватит с нее разочарований!

— Теперь я буду часто появляться здесь, сестренка. Лучше тебе не попадаться мне на глаза, иначе я нашепчу Кириллу, чтобы избавился от тебя.

— Считай, что я испугалась. Видели мы, какое ты влияние на него имеешь. Целое никакое, — ответила Лиза с демонстративной усмешкой, а внутри клокотала ярость.

— Поверь, в постели женщина может добиться всего, чего захочет. Впрочем, кому я это рассказываю? Сомневаюсь, что кто-то спит с тобой добровольно.

Вот тогда-то Лиза и поняла, что, если не отстранится от Воронцова, утонет в нем окончательно. Он спал с какой-то ведьмой, спал с Варей, наверняка спал еще с какой-нибудь расфуфыренной звездой «Связи» — обладательницей огромных губ и надутых сисек. У него весьма насыщенная личная жизнь, куда не впишется демон-полукровка. Пусть унаследовавшая от матери часть красоты, но никогда не обладавшая ни ее притягательностью, ни шармом. Только непомерной гордостью.

— Даже кофе не предложишь, гостеприимная хозяйка? — после затяжного молчания спросил Воронцов.

— Тебя ждет вечеринка, ты-вы. Вот и чеши туда.

— Не хочу, — признался он и нагло забрался на стул, всем своим видом показывая, что не уйдет так просто. — Хочу выпить кофе и выяснить, с чем связан твой грозный вид. Я что, наступил тебе на какую-то больную мозоль? Всю неделю меня не покидает ощущение, что стоит отвернуться, и ты наколдуешь мне порчу на понос или на импотенцию. Второе страшнее.

На лице Воронцова расползлась ухмылка, и Лиза сердито отвела глаза. Пусть уходит! Пожалуйста, пусть он уйдет к Варе! Она не хотела ощущать эту идиотскую неловкость, но ощущала ее. Рассматривала его исподтишка и ругала себя за это. Все пять дней Лиза пыталась не думать о Воронцове и, как назло, думала еще чаще.

Вечером в понедельник она даже почти решилась позвонить Родину и попросить приехать. Отговорил домовой, заметив, что ради мести одному мужику, который о мести и не узнает, необязательно становиться шлюхой. Лиза прислушалась. Вместо секса с Марком она выпила полбутылки вина и нашла страницу Воронцова в «Связи». Профиль был открыт, но идеально вылизан. Одна фотография в строгом костюме, скрытые близкие друзья, почти никакой информации, кроме ВУЗа. Лиза и не сомневалась, что он учился в Петроградском государственном университете. Лучший ВУЗ страны для единственного отпрыска влиятельного семейства.

Она долго залипала на фото Воронцова, рассматривая лицо с тонкими чертами так пристально, как никогда не смогла бы при личной встрече. Варе вновь досталось лучшее. Да, он ее не любил, но все равно останется с ней.

— Вампирша-а-а, ты меня слышишь? — не успокаивался Воронцов. — Раз уж ты такая жадная, придется попросить хотя бы воды. Можно из-под крана.

— Твой аристократичный желудок такую чудо-водичку не переварит, — буркнула Лиза. Воронцов победил, втянув ее в словесную перепалку.

— Ну вот, я дождался ответа.

Он улыбнулся!

«Ну все, сама виновата. Разбирайся теперь со своими потными ладошками сама, как и с сердечками в глазах!» — мысленно ругалась Лиза, пока делала вторую чашку кофе, который уже почти ненавидела.

Воронцов посматривал на нее с видом триумфатора и молчал. От повисшей неловкости их спас Алан, который выплыл из душа в одном полотенце, обернутом вокруг бедер. Годы в Проклятом соборе сказались на нем заметней, чем хотелось бы. Его тело напоминало скелет, обтянутый бледной кожей. Торс испещряли татуировки, некоторые из которых заметно побледнели за прошедшие годы. Больше всего привлекал внимание китайский дракон, перетекавший с груди на шею.

Волосы Алана перестали напоминать паклю и сейчас мокрыми змеями сползали по плечам на грудь и спину.

— Твои чудо-баночки для волос творят магию, малышка. — Алан уселся на пустующий барный стул с таким довольным видом, будто нализался молока вместо Эмиля. — Я бы тоже не отказался от кофе.

Лиза скорчила рожицу и достала третью чашку. Ее кухня медленно, но верно превращалась в кофейню.

— Я ведь не нарушил интимность момента? – невинно поинтересовался Алан, окинув их с Воронцовым заинтересованным взглядом.

Лиза отвернулась, но замерла, застигнутая врасплох насмешливым ответом Воронцова:

— Вообще-то я пытался флиртовать с этой неприступной барышней, но кому теперь нужен мой невероятный кофейный флирт в присутствии третьего-лишнего?

— Такой вид флирта барышню не устраивает, — проворчала Лиза, подбодренная одобрительным смешком Алана.

— А какой устраивает?

— Тот, при котором ты выметаешься из моей квартиры и валишь на свою вечеринку.

— Грубиянка, — притворно обиделся Воронцов, но тут же расплылся в блаженной улыбке, отхлебнув любимый кофе с молоком. Какого-то хрена Лиза выучила даже это!

Она заставила себя отвернуться и внезапно наткнулась на проницательный взгляд Алана. Он понимающе улыбнулся краешком губ и покачал головой, будто видел перед собой неразумного ребенка.

Кажется, Алан понял, что у нее на душе.

— Поздний гость уже и вправду засиделся, — подхватил он. — Кажется, вас где-то ждут, Кирилл Алексеевич.

— Кофе разрешишь допить? — совершенно серьезно спросил Воронцов у Лизы, и та невольно кивнула, ошарашенная сменой тона. — Если честно, мне безумно хочется спать, а не тащиться на вечеринку, но «Айс Лимит» не так часто организовывают что-то столь масштабное.

— «Айс Лимит»? — изумилась Лиза, вытаращив глаза. — Обалдеть! Ты идешь на вечеринку к ним?

— Ты их знаешь? — выгнул бровь Воронцов.

— Обижаешь. Давно купила билет на их концерт и ждала следующей пятницы даже больше, чем новогодней премии. Правда, теперь идти туда опасно. Мало ли, кто затеряется в толпе.

— Рад, что ты понимаешь всю опасность столпотворений, но обещаю придумать, как тебе познакомиться с группой. Тимур Агеев — мой хороший знакомый. Думаю, мне он не откажет.

Вот тут-то Лиза сдалась окончательно и потратила следующие полчаса на расспросы Воронцова о Тимуре Агееве и «Айс Лимит». Он охотно отвечал, рассказывая смешные истории, связанные с секс-символом Республики. Алан, устав слушать сплетни российского шоу-бизнеса, крепко уснул на диване.

За следующий час они не сказали ни слова об убийствах, расследовании и грядущих поисках Елены Кёлер. Вместо этого Воронцов с интересом расспрашивал Лизу о книгах, которых на полках в квартире стояло великое множество, о тех самых китайских мужиках с длинными волосами, которых он перепутал с девушками, о ее любимой музыке и любимой еде. Сам он рассказывал об универе и поездках за границу, кривился, вспоминая острую корейскую еду, жаловался на смог Пекина, но восхищался его достопримечательностями. Лиза слушала, открыв рот. Они пили уже по второй чашке кофе и оба позабыли о вечеринке, на которой Воронцова ждали.

Ему три раза звонила Варя, но телефон остался лежать на столе и мерзко вибрировать. Три раза Лиза с трудом скрывала улыбку победителя. Их разговор прельщал Воронцова куда больше шумной вечеринки. Разве это не нонсенс сам по себе? Они смеялись и подкалывали друг друга, а Алан и Ник спали так крепко, что даже не морщились от их смеха. Эмиль свернулся калачиком под боком у наставника, а домовой деликатно спрятался за холодильником.

— Кирилл, а ты не жалеешь, что променял МИД на Первый отдел? — наконец спросила Лиза.

— Ого, я уже Кирилл. Неожиданно, — удивился Воронцов. — Нет, Лиза, не жалею. Это место мне полезно, а я привык выбирать то, что приносит пользу.

Он хотел сказать что-то еще, но звонок телефона прервал минуту откровения. Кирилл раздраженно взглянул на экран, по всей видимости, ожидая увидеть там имя Вари, но нахмурился. Похоже, звонила не она.

— Да, Герман, — бросил он переменившимся голосом. Куда-то исчезла веселость, остался лишь холод. А вот Лизу неприятно царапнуло знакомое имя. Это же не мог быть он? — Когда? Я вызову группу и приеду сам.

Сбросив звонок, Кирилл устало снял очки и потер переносицу. Он весь как-то мигом сдулся и ослаб.

— Что? — выдохнула Лиза, предчувствуя очередную задницу.

— Задохнувшийся труп. Еще один человек из моего круга. Моя... бывшая девушка.