Диспноэ

Барабанная дробь дождя за окном как будто вбивала гвозди в висок Кирилла. Размером с те, которыми прибили к стене труп Давыдова. Оттого и голова раскалывалась нещадно. Как же еще мог пройти этот бесконечный день? Только по нему.

На Петроград опускались сумерки. Кирилл включил настольную лампу, стащил очки и устало потер переносицу. Глазам стало легче. Его орлиное зрение мучилось за стеклами очков в стильной, дорогой, но надоевшей до рвоты оправе.

— Никто не обещал, что будет легко, — буркнул Кирилл, массируя виски и мечтая о мягкой постели, до которой не добраться еще несколько часов.

Он знал, что первый день станет самым сложным, и был готов. В конце концов, из-за его кропотливой работы отдел остался без начальника. Осторожные, но постоянные замечания, жесткая критика и немного старой доброй лжи в разговорах с отцом помогли Бор Бору «отправиться на повышение», а на самом деле — на хрен из кабинета, который был так нужен самому Кириллу. Эти стены, как и весь Первый отдел, не стали своими за день, не станут и за месяц. Слишком свежий душок Бор Бора витал здесь вместе с едва уловимым запахом сырости, слишком привязались к нему опера, слишком он их распустил. Кирилл для них — очкастый молокосос, от нечего делать решивший поиграть в начальника.

Так думать им осталось недолго. Если понадобится, он каждого из местных героев сломает через колено. Не впервой.

Пока Первый отдел пыхтел в качалке, ненавидя нового начальника, сам новый босс внимательно изучал личные дела своих работников, где хранились и докладные записки, из которых он узнал много интересного. Например, в Нике проснулся талант следователя, которому расследования оказались ближе, чем облавы на нечисть. Кто бы мог подумать! Оказывается, Баркалов умел не только трепать языком и собирать сплетни. Впрочем, трепать языком тоже надо уметь. Ник мог с легкостью разговорить и расположить к себе любого, если задавался целью... но задавался он ею, зараза, слишком редко!

Вампирша, она же Елизавета Кёлер, 24 года, уроженка Петрограда, до дрожи ненавидела чужие прикосновения. Настолько, что три года назад едва не сломала Тагиру Халилову руку, за что чудом не вылетела из отдела (чудом оказался вездесущий Бор Бор). Ей бы укол от бешенства не помешал, а не работа в Управлении.

Марк Родин — потомок огненного змея. Соблазнил, змей-искуситель, наивную вампиршу, а она и рада. Кирилл усмехнулся и поспорил сам с собой, надолго ли затянется этот служебный роман. Одна его часть, добрая и где-то даже человеколюбивая, ставила на месяц, а вторая, циничная, считала, что Родин бросит беднягу после первого же секса.

Кирилл изучал личные дела еще сорок минут, прежде чем в дверь кабинета громко постучали и распахнули, не дожидаясь ответа. Не пришлось даже поднимать взгляда, чтобы узнать, кто на пороге. Манеры у друга не менялись даже на работе, где у них «Я еще с первого раза понял, что здесь субординация, душнила ты невкусная. Хватит напоминать!». Понять-то понял, но ни хрена не соблюдал. Впрочем, Ник хотя бы произносил «Кирилл Алексеевич» со смешливым уважением, а не с отвращением, будто к имени прилагалось ведро помоев.

— Ты что, заблудился? Тренажерка в подвале, — буркнул Кирилл, захлопывая дело Тагира Халилова — грубой силы отдела, здоровяка и той еще бабы-скандалистки.

— Я и так стройный, — самодовольно хмыкнул Ник и нагло уселся на стул с высокой спинкой, напротив Кирилла. Судя по влажным русым волосам, сейчас казавшимся темнее, чем были на самом деле, в тренажерке он все же побывал и даже успел заскочить в душ.

— Я же предупреждал, что на работе ты мой подчиненный — такой же, как все. Какого черта ты явился, пока остальные таскают железо? Сейчас они наверняка шепчутся, как выгодно водить дружбу с начальством.

— А когда еще с тобой поговорить? С самого утра кто-то крутится рядом.

Кирилл заинтересованно поднял бровь, показывая, что внимательно слушает.

— Нам нужно самим допросить Гордия. Бор Бор перед уходом с поста поручил это дело старшим операм, но его нужно забрать и вести самим. Перепоручи дело мне. Чужим доверять нельзя.

— Но почему-то ты доверяешь вампирше.

— Доверяю, — помолчав, кивнул Ник и тут же добавил: — но не настолько, чтобы утаить от тебя, что она явно знакома с Гордием. Почему-то Лиза не выстрелила в него, хотя возможность представилась. Вместо этого она разговаривала с ним, прямо нарушая инструкцию. Она должна была выпустить в него обойму, но сделала всего один выстрел, и тот в спину. Ее будто парализовало. Да и Гордий прозрачно намекал, что они знакомы. Что-то здесь нечисто.

— Дружба — не твое понятие, Баркалов, — хмыкнул Кирилл, расслабляясь. — С какой легкостью ты сдаешь чужие секреты, любо-дорого посмотреть.

— Я не хочу вредить Лизе и тебе не позволю, — вмиг посерьезнев, предупредил Ник, — но в этом деле нужно разобраться. Я всю голову сломал, пока думал, как она может быть связана с демоном.

— Любовь? — навскидку вбросил Кирилл.

— Хреновь. Это не про Лизавету.

— Люди глупы, когда влюбляются. Особенно в демонов. Эти твари хитры, и могут втереться в доверие к кому угодно, даже к статуе в музее. Поэтому я бы поставил на чувства. Нужно понаблюдать за вампиршей. Не зря она мне сразу не понравилась.

— Она тебе не понравилась, потому что не стала лебезить, а отбрила с порога, — фыркнул Ник. — Да и «очкарика» ты ей точно не забудешь до самой смерти — твоей или ее.

— В целом, ты прав, — хмуро обронил Кирилл, и его лицо приобрело то суровое выражение, которым он страшил оперов все три часа утреннего совещания.

Ник смешливо хмыкнул и скривил рожу. Как ни крути, а он мог себе позволить говорить с другом детства без подхалимства, страха и осторожности, хоть и пытался поначалу ломать комедию перед Первым отделом (не так уж талантливо, он умел лучше). Другим нельзя. Другие мигом окажутся в расстрельном списке.

— Когда выдвигаемся к Варваре? — переключился Баркалов, и Кирилл моментально позабыл о вампирше. Им предстоял разговор, которого он ждал весь этот невыносимо длинный день. Утренний звонок не дал никакого успокоения, лишь усилил нервозность.

— Варвара пригласила нас к десяти вечера. Верещагина-старшего сегодня не будет дома. Герман должен приехать чуть раньше нас.

Ник повел бровью и холодно ухмыльнулся уголком рта. Германа он ненавидел так же искрометно, как и Герман — его. Но во главе их троицы всегда стоял Кирилл. При нем лучший друг и двоюродный брат не смели собачиться.

— Не люблю ездить к Верещагиным, — фыркнул Ник, но продолжать не стал. Он следовал за Кириллом шаг в шаг, куда бы тот ни отправился, потому что считался его правой рукой. Занять это место желали все молодые аристократы Круга, особенно Герман, которого Ник своим возвращением спустил на ступеньку ниже.

— Они тебя тоже не любят. Все взаимно.

— Как будто они вообще хоть кого-то любят.

Кирилл хмыкнул и невесело усмехнулся. Один человек из семьи тех самых могущественных Верещагиных, древнего рода золотых дворян, все же умел любить, но своей давнишней любовью приносил куда больше проблем, чем пользы.

К десяти часам они прибыли к особняку Верещагиных, вальяжно расположившемуся на Петроградской набережной. Справа плескалась Большая Невка, неподалеку возвышались высотные офисные здания, причудливо сочетавшиеся со стариной домов, повидавших еще конец девятнадцатого века — будто разряженные подростки в компании чинных леди в шляпках и платьях по моде их молодости. Одно из таких исторических зданий — родовое гнездо золотых дворян Верещагиных — казалось самой богатой, самой старомодной, самой зашоренной, но невероятно благородной старухой.

Кирилл посигналил, и ворота сию же секунду отворились. Их машины неторопливо проехали по подъездной дорожке и остановились за черным «Мерседесом» Германа, припаркованным на широком кольце, вымощенном брусчаткой, у парадного входа в особняк.

Положа руку на сердце, Кирилл тоже не очень-то любил здесь бывать. Уж насколько он сам уважал дворянские традиции и поощрял разделение на классы, приемы в доме Верещагиных всегда казались ему филиалом ада на земле. Несмотря на воспитание и чистокровное дворянское происхождение, на аудиенции с Михаилом Верещагиным, некогда носившим титул князя, Кирилл ощущал себя последним отрепьем. Впрочем, бывший князь вел себя так со всеми, даже с собственной любимой дочерью.

— Неужели Герман приехал один, без хвостика? — буркнул Ник, покосившись на черный «Мерседес».

— Я предупредил, чтобы лишних ушей сегодня не было, — ответил Кирилл и сам же ухмыльнулся. Герман слишком привык к роли благодетеля, ответственного за судьбу молодого и слабого дворянина. К слову, так говорил только сам Герман. Со стороны они больше походили на строгого начальника и секретаря.

Помпезность, как старинного трехэтажного особняка, так и территории вокруг него, казалась уже привычной. Кирилл без интереса мазнул взглядом по фонтану в виде полуобнаженной женщины с амфорой на плече, по огромному полукруглому крыльцу из белого камня и уверенно поднялся по ступеням к открытой двери. Там их уже ждали. Вышколенный дворецкий — подтянутый мужчина лет пятидесяти с пышными усами и аккуратно причесанными на пробор седоватыми волосами — встретил их с Ником чинным полупоклоном.

— Господа, позвольте пригласить вас в дом, — безукоризненно вежливо произнес он и придержал дверь, пропуская гостей внутрь.

Дворецкий повел их по знакомым светлым коридорам, устланным бордовыми ковровыми дорожками, и Кирилл, обычно с интересом разглядывавший картины на стенах, сосредоточенно глядел то себе под ноги, то на безукоризненно прямую спину провожатого. Ник же казался заинтригованным и шагал едва ли не вприпрыжку.

— Их сиятельства князь Воронцов и граф Баркалов прибыли, Варвара Михайловна, — возвестил дворецкий, отворив двустворчатую дверь, отделанную позолотой.

Кирилл не удивился подобному обращению. Пусть уже тридцать лет как дворянство упразднили вместе с империей, в высокоблагородных домах все еще обращались к аристократии подобающе, будто ничего не произошло. Верещагины, как и многие другие, не могли позволить себе смириться с теперешним положением вещей.

В конце концов, именно магия в каждом золотом роду давала дворянам право по-прежнему считать себя привилегированным сословием. Да, это не распространялось за пределы бывшего Дворянского круга, и подавляющее большинство простого народа уверенно считало их семьи зажравшимися и заслуженно униженными, даже не задумываясь о магическом наследии. С каждым столетием народная память о магии стиралась, погребаемая под весом головокружительного прогресса. Подумать только, фэнтези вырвалось в топ жанров, по которым сходила с ума молодежь всего мира! А фэнтези вот оно, только загляни в ближайший притон нечисти! Или в глаза вампирше Кёлер.

В большой гостиной, где девятнадцатое столетие будто застыло навечно, позабыв, что давно наступило двадцать первое, царил полумрак. Огромная хрустальная люстра на потолке не горела, лишь у кресел, расположившихся в эркере, излучал мягкий свет торшер на тонкой ножке. На столике между креслами, занятыми Варварой и Германом, стояли две пустые белоснежные чашки, фарфоровый заварной чайник и три хрустальные вазочки с разнообразными булочками и конфетами.

Увидев Кирилла, Варвара просияла и вскочила с кресла, но броситься к нему под насмешливым острым взглядом Германа не решилась. Вместо этого она велела дворецкому принести свежезаваренного чая и еще две чашки. Герман пожал руку Кириллу и даже Нику, не забыв одарить того снисходительным взглядом и едкой ухмылкой. Баркалов явно вспыхнул, как спичка, но его филигранное умение не замечать тех, кого с удовольствием бы отпинал, вновь выручило своего хозяина.

Их компания переместилась к погасшему камину, на два мягких дивана. Варвара неохотно села рядом с Германом, украдкой бросая на Кирилла взгляды из-под длинных ресниц.

Наследнице Верещагиных не так давно исполнилось девятнадцать, но она уже отчаянно стремилась замуж... за Кирилла. Стремилась с детства, и с течением лет ничего не изменилось. Изменились методы, когда эта капризная девчонка поняла, что не только любит, но и хочет Кирилла себе. Ее детская любовь переросла во что-то неподъемное, душащее, но все же весьма полезное. Водить дружбу с Верещагиными выгодно для общего дела, и потому Кирилл терпеливо держал Варвару во френдзоне, несмотря на все ее попытки выпрыгнуть из трусов и залезть в трусы ему. Увы, два месяца назад пришлось френдзону отменить, поскольку Верещагин-старший договорился об их браке с его отцом. Не спросив самого Кирилла, конечно же. Дворянские традиции, мать их.

«Ты только посмотри, какая девка вымахала! Стройная, при фигуре, и даже грудью природа наградила! А еще неглупая и любит тебя, дурака, с самого детства. Чего тебе еще надо?!», — слова отца вспоминались каждый раз, когда он смотрел на будущую княгиню Воронцову.

Да, ему нравилось симпатичное личико Варвары, ее густые волосы, всегда безукоризненно осветленные и ухоженные, соблазнительная фигура и длинные ноги. Кирилл даже готов был бы с удовольствием уступить ее откровенной жажде и спать с ней время от времени, если бы после не пришлось иметь дело с последствиями. Навязчивость Варвары выводила его из себя, заставляя искать разрядки у других, не раздражающих его девушек. Если затащить ее в постель, то она еще до помолвки возомнит себя его женой, а Кирилл не нуждался в поводке.

— Где Ольга? — нетерпеливо процедил он, старательно не замечая взглядов Варвары.

— Вот-вот приедет. Я послала за ней водителя, потому что она боялась выходить из дома в одиночку.

— С каких пор у Оли такая фобия? — фыркнул Ник.

— Она боится, что с ней случится то же, что и с Димой, поэтому сбежала к родителям и носа не показывает из дома, — шикнула на него Варвара.

— Вот почему она не отзывалась ни на звонки, ни на сообщения. Я звонил раз двадцать, — задумчиво проронил Кирилл.

— Все звонили, но она ответила только мне и попросила защиты у отца.

— Где она была, когда убили Дмитрия? — спросил Ник, нарвавшись на еще один снисходительный взгляд Германа. Его угловатое лицо с тонкими чертами и без того казалось враждебным из-за бровей вразлет и слегка опущенных уголков губ, но, стоило ему посмотреть вот так, любой нырнул бы под стол от страха. Любой, но не Ник. Он так и продолжил делать вид, будто рядом сидит ведро помоев.

— Ездила в Москву, на съезд партии. Забыл? — ответил вместо Варвары Герман. — Или заразился тупостью от своих оперов?

— Знаешь, в Первом отделе даже степлер поумней тебя будет. И пользы больше приносит, в отличие от великого видящего, — не остался в долгу Ник, показав пальцами кавычки на последних словах.

— Если вы сейчас же не заткнетесь, я вышвырну отсюда обоих, — рыкнул Кирилл и устало прикрыл глаза. Боже, когда он окажется в своей постели, а не в этом цирке-шапито?

Герман одарил его быстрым насмешливым взглядом, но благоразумно промолчал. Он знал, что стоит Кириллу снять очки, заткнуться все равно придется. Проверено не единожды в их борьбе за первенство. Младший Кирилл не раз побеждал старшего Германа, которому природа отмерила много дерьма в характере и постыдно мало боевой мощи. Он всего лишь видел скрытое от чужих глаз. Таким даром с родом Воронцовых не пободаешься.

В гостиной наконец воцарилась почти мирная обстановка. Кирилл рассуждал вслух, споря с Германом и Ником, и старательно не обращал внимания на взгляды Варвары. Та сверлила его глазами, будто надеялась найти короткий путь к неприступному сердцу прямиком через ребра, и разговор не поддерживала.

— Если бы за этим стоял «прогресс», то убили бы Ольгу, а не Давыдова. Зачем заходить издалека, если ее можно было потихоньку замочить в Москве? — рассуждал Герман, нервно постукивая пальцами по экрану айфона.

— Пока не поговорим с Олей, рано делать какие-то выводы, — устало ответил Кирилл. — В любом случае, здесь пахнет угрозой именно нам, а не дворянам в общем.  Бывший начальник Первого отдела, у которого уже безнадежно устарели мозги, считает, что Давыдова убили в отместку за что-то. Мол, слишком жестокое убийство, явно что-то личное. Да и вел себя наш Дима далеко не так хорошо, чтобы мы им гордились. Версия старого пердуна кажется правдоподобной, если не знать, что Давыдов состоял в Круге и служил связующим звеном с Партией прогресса. Демон, который сговорился с убийцей, молчит и веселится. Знает, тварь, что не сможем разговорить его насильно. Даже Проклятый собор его не пугает, скотину.

На слове «скотина» двери гостиной отворились, и на пороге призраком возник дворецкий. На пару секунд он не сумел совладать с собой и выпучил глаза, будто Кирилл, как минимум, пошутил что-то про члены.

Бедняга все же справился с шоком и вновь напустил на себя вежливо-равнодушный вид. Он услужливо посторонился, пропуская в гостиную невысокую девушку, одетую в черные спортивные штаны и широченное темно-серое худи, в котором утопала ее шикарная фигура. Ольга постаралась стать как можно незаметней, и у нее это получилось. Даже окрашенные в темно-рыжий цвет волосы собрала в неаккуратный пучок на макушке, чтобы не светить роскошными локонами.

Обычно улыбчивое лицо теперь сливалось со светло-серыми стенами, а красные глаза вновь напомнили Кириллу о вампирше Кёлер. Ольга и вправду походила на демоницу, пару лет протомившуюся в Проклятом соборе.

— Госпожа Михайловская, — возвестил дворецкий и с легким поклоном покинул оскверненную «скотиной» гостиную.

Варвара вскочила с дивана и бросилась к Ольге с успокаивающими объятиями. Кирилл с легкой ухмылкой вспомнил, как Верещагина-младшая брезгливо морщилась, узнав, что Дима привел в Круг новую «любовь до гроба», и обеими руками голосовала за то, чтобы не принимать так легко в свои ряды «шавок с помойки». Эта самая шавка оказалась дочерью держателя контрольного пакета акций завода металлоконструкций в Тюмени, но заносчивую Варвару это мало волновало. Для нее Ольга еще долго оставалась очередной шлюшкой Давыдова.

Со временем Варваре пришлось смириться с присутствием Ольги. В подробности, почему же Дима выбрал именно ее и почему остался с ней на целый год, Верещагину никто, конечно, не посвятил. А зачем? Романтичней верить в исправившегося бабника, перевоспитанного истинной любовью. Варвара в эту сказку поверила и наконец допустила Ольгу в свой круг привилегированных подруг, позабыв даже о Золотом списке.

И вот сейчас Ольга нырнула в объятия Верещагиной, с воем разрыдавшись. Ее пришлось успокаивать долго. Кирилл нервно постукивал ногой и отсчитывал минуты женской истерики. Время неумолимо текло вперед, тупая боль с упорством перфоратора сверлила висок, а Ольга рыдала и рыдала, как будто где-то внутри нее опустошали бассейн слез.

Кирилл с удовлетворением заметил, что Герман тоже здорово взбесился, но не смел показывать характер. Если спугнут Ольгу, рискуют не узнать вообще ничего.

Наконец слезы безутешной почти что вдовы иссякли, в гостиной воцарилась предвкушающая тишина, и Кирилл заговорил:

— Оля, я бы не спрашивал, если бы мог не спрашивать. Но ты сама понимаешь, как важно понять, почему убили Диму и кто это сделал. Поэтому я прошу тебя рассказать все, что ты хотела. Ты — наш самый ценный свидетель.

— Я боюсь, что меня убьют вслед за ним, — вновь всхлипнула Ольга и закрыла лицо руками.

— Если ты ничего не расскажешь, то мы не найдем убийцу, и тогда у него точно будет возможность убить тебя или кого-то из наших близких, — неосторожно обронил Кирилл, проиграв раздражению, и слишком поздно понял, что совершил ошибку.

Губы Ольги затряслись, и, сжавшись в комочек, она разрыдалась снова. Кирилл едва не взмолился Господу о терпении, а Герман, казалось, вот-вот швырнет в нее чашкой. И лишь Ник, оказавшийся в этой ситуации куда полезней их обоих, присел перед Ольгой на корточки и сжал ее ладони в своих.

— Оль, Кирилл не то хотел сказать. Он имел в виду, что твоя помощь для нас неоценима. Нам нужно узнать, кто и почему поступил с Димой так жестоко. Убийца должен получить то, что заслужил. Ты же понимаешь, как он будет наказан? Хочешь это увидеть?

Ольга всхлипнула и подняла на Ника горящий ненавистью взгляд.

— Очень хочу. Больше всего на свете, — пролепетала она и зажмурилась, смаргивая слезы.

Давыдов ведь изменял ей, но ему хватало ума делать это тихо. Заливал в себя алкоголь, как воду, захаживал в злачные места и пробовал любую дрянь, которую там предлагали. А Ольга мечтала отомстить за его убийство. Вот поэтому вера в любовь чревата ношением колпака главного дурака на селе.

— Прекрати плакать и расскажи все по порядку. Ты же помощник депутата, а не плаксивая дурочка. Ну же, крепись, — подбодрил ее Ник и поднялся с корточек, чтобы сесть рядом и приобнять.

Сколько бы Герман не ворчал о бесполезности Баркалова, в такие моменты Кирилл понимал, что многое отдал бы за талант к дипломатии. Несмотря на год в МИДе, Кирилл так и не научился обуздывать свой характер, да и не считал нужным. Покладистых используют, непредсказуемых боятся.

Ольга мгновенно взяла себя в руки и заговорила, иногда прерываясь на всхлипы, все еще рвавшиеся из горла:

— Дима позвонил мне за три-четыре часа до смерти. Я взяла трубку, но не смогла поговорить дольше минуты — как раз начался прием в честь окончания разработки нашего законопроекта. По голосу я поняла, что Дима снова напился, а в трубке звучала странная музыка. Такую крутят в «Мертвой воде». Дима обожал там зависать. Я слышала его тяжелое дыхание, но решила, что он запыхался от танцев. Дима звонил еще несколько раз, но я, дура, не брала трубку. Взяла только через час, когда он уже кашлял и задыхался. Я почти не понимала его слов. Запомнила только панику и фразу «Я забыл, как дышать».

— Забыл, как дышать? Похоже на приход от какой-то дряни, — процедил Кирилл, мельком взглянув на согласно кивнувшего Ника.

— Если бы я только знала, что он не закинулся молодильным яблоком или какой-то другой дрянью в «Мертвой воде», то обязательно прислушалась бы! Но я рассердилась и бросила трубку, а потом весь вечер думала, что за гадость может внушить человеку, что он забыл, как дышать. Думала, что по возвращении поставлю Диме ультиматум: или я, или его гулянки, — Ольга снова прерывисто всхлипнула и вытерла мокрую дорожку на щеке. —  На следующее утро мне позвонила мать Димы и сказала, что его убили.

Кирилл почесал подбородок, раздумывая о причине странной асфиксии и пытаясь вспомнить, слышал ли когда-нибудь о подобной дичи. И ожидаемо не вспомнил ни одного похожего случая. Зато слух зацепился за название «Мертвая вода». Помнил он этот притон, даже сам бывал пару раз. Забористое место, где за большие деньги можно решить любую проблему и озвучить любую просьбу.

— Мать Димы провела в нашу квартиру сотрудников Первого отдела, и они осмотрели там каждый уголок, пока я летела из Москвы в Петроград, — всхлипнув еще раз, продолжила Ольга.

— И нашли окровавленную вырезку из газеты с интервью главы вашей партии, — закончил за нее Кирилл. Заголовок «Искореним дворянский паразитизм» говорил само за себя. Узнав о находке, Кирилл выкурил две сигареты прямо в машине, которую обычно холил и лелеял. Он понимал даже тонкие намеки, а этот был жирным, слишком жирным и красноречивым. Казалось бы, открыта охота на дворян, но Кирилл чувствовал то ли задницей, то ли следацким нутром, что под прицелом именно те, кто отчаянно не желал выхода этой статьи, но не смог помешать. Под прицелом они, и смерть Давыдова — предупреждение.

— Скажи, у Димы не было проблем с дыханием? — после продолжительного молчания спросил он.

— Я не знаю... не помню, — понурив голову, залепетала Ольга. — Перед отъездом я была очень занята, слушала его вполуха, а Дима чаще говорил со мной пьяным, чем трезвым. Сами знаете, какую чушь он мог нести.

— Думаю, одышку ты бы заметила, будь она подозрительной.

— Я заметила след помады на его воротнике, но Дима клялся, что это губы Вари, мол, она споткнулась и повалилась на него.

— Вот скотина! Еще и меня приплел! — возмутилась Варвара.

— Напомните мне, что этот алкаш вообще делал в наших рядах? Послать за выпивкой мы могли и прислугу, — буркнул Герман, нахмурившись. На этот раз пришел черед Ника метать в него снисходительный взгляд.

Ольга поникла, и ее губы вновь задрожали. Не в силах вынести очередной виток истерики, Кирилл торопливо уточнил:

— Оль, ты обещала мне пригласительный на благотворительный вечер.

— Перед отъездом я оставила три штуки Диме. Разве он тебе не передал?

Кирилл покачал головой и цокнул языком. Либо пьяный Давыдов где-то проср... потерял драгоценные пригласительные, либо их у него украли. Например, проникнув в его квартиру для убийства.

— Я попрошу отца, он достанет приглашения, — с готовностью вызвалась Варвара, и Кирилл внутренне скис.

Он отчаянно не хотел прибегать к помощи Верещагина-старшего. Тот был слишком непредсказуем и эксцентричен, поэтому и потребовать в качестве ответной услуги мог что угодно. Однажды уже потребовал у отца свадьбы Кирилла и Варвары.

Но, как правило, жизни плевать, хочешь ли ты вставать в коленно-локтевую, и она ставит тебя сама. Шестое чувство вопило, что пригласительные пропали не случайно, значит, благотворительный вечер — это именно то место, где Кирилл обязан присутствовать. Хотя бы для того, чтобы попытаться понять, за чьим лицом скрывается хищник.

— Я распоряжусь подать ужин. Оле нужно успокоиться, как и всем нам. Думаю, не помешает выпить вина, — торопливо перевела тему Варвара. Ее полный надежды взгляд прилип к Кириллу, но тот сурово покачал головой.

— Мы с Ником съездим домой к Давыдову. Нужно осмотреть квартиру своими глазами.

— Там все опечатали люди из Первого отдела. Они запретили входить, — пролепетала Ольга.

— Я начальник Первого отдела. Думаю, мне не надают ремнем по заднице за визит на место преступления.

Ольга и Варвара вытаращились на Кирилла с одинаковым изумлением. Он не сказал будущей невесте, что сменил место работы, как молчал и с остальными, кроме Ника и Германа. Варвара уж точно ему это припомнит, но позже, без свидетелей.

Кирилл взял у Ольги ключи от квартиры и взглядом приказал Нику следовать за ним. Баркалов нехотя подчинился, хотя явно мечтал об ужине. Кирилл и сам был бы не против поесть, но смутное беспокойство не давало покоя. Они должны обследовать квартиру Давыдова, чтобы завтра сравнить увиденное с протоколом осмотра, составленным старшими операми отдела. Кирилл чувствовал, что каждая минута промедления приближает неминуемую задницу, которая придавит их всех. Такие повороты он любил только в сексе, но уж никак не в жизни.

Варвара решила проводить их лично, отослав дворецкого. Ник понимающе хмыкнул и направился к своей машине первым, пока Кирилл задержался на крыльце.

— Почему ты не сказал мне о Первом отделе? — тихонько спросила Варвара. Со стороны ее лицо казалось невозмутимым, но Кирилл слишком хорошо изучил будущую невесту. Варвара мастерски скрывала эмоции, показывая миру лишь то, что выгодно. Такое оно — воспитание Верещагина.

— Разве это важно? Всего лишь ступень на пути к цели, — делано беззаботно отмахнулся Кирилл.

— Это очень важно, Кир. Я знаю, как старательно ты стремишься стать достойным преемником отца. Но почему-то делаешь вид, что это ничего не значит.

Кирилл скрипнул зубами, но промолчал. Они нуждались в помощи Верещагина, и потому грубить его дочери — не лучшая идея. Но Кирилл до зубовного скрежета ненавидел, когда коверкали его имя, и еще больше ненавидел, когда кто-либо смел лезть ему в душу. Эта территория слишком сильно заросла сорняком, чтобы впускать в свои дебри кого-то, кроме хозяина.

— Не забивай голову моими делами, Варвара, иначе не останется времени на свои.

— Варя, — тут же поправила она.

— Варя, — покорно согласился Кирилл и быстро поцеловал ее сухим поцелуем в губы.

Другого он себе не позволял. Их отношения с Варварой — самое странное, что случалось в его жизни. И он бы предпочел, чтобы их никогда не случалось.

— Когда-нибудь ты поцелуешь меня по-другому, — с уверенностью заявила Варвара.

— После свадьбы мы будем вынуждены целоваться так, как прикажут наши отцы. И делать им внуков в тех позах, которые им нравятся больше всего, — язвительно протянул Кирилл и, коротко попрощавшись с явно задетой Варварой, зашагал к машине.

Кирилл был уверен, что именно Варвара поспособствовала решению Верещагина выдать ее за Кирилла. Не сказать, чтобы их семьи когда-нибудь дружили, но ее отец пришел именно к Воронцовым. Предложить, кроме денег и влияния в высших кругах, Михаил Верещагин ничего не мог. У Варвары не было магического дара, у их семьи давно испортилась репутация, зато осталась власть. Этим они и брали. Воронцовы посвятили себя охоте на нечисть — престижному и выгодному испокон веков делу, Верещагины же не раз были замечены в союзах с теми, чье место в Проклятом соборе. Верещагин-старший замарал себя талантливо и со вкусом, связавшись с теневым миром поле краха империи, но вовремя выбрался на поверхность, вернув себе влияние и власть. Репутацию, увы, восстановить не удалось.

Сев в машину, Кирилл наконец ощутил, как волнение отступает. Все же особняк Верещагиных явно тянул из него энергию. Мало, что ли, в Петрограде домов с магическим шлейфом? В архивах об особняке Верещагиных не сказано ни слова, это и подозрительно. Редко бывало, чтоб вообще ничего не сказали злые языки и за ними не записали. Учитывая славу этой семейки, Кирилл не удивился бы, узнай он, что под порогом родового гнезда Верещагиных в лохматых веках закопали покойника.

Вскоре их с Ником машины бодро мчались по опустевшим вечерним дорогам в сторону Васильевского острова. Проехав Тучков мост, Кирилл поежился. Знакомая дорога, ведущая домой. Туда, куда он ненавидел возвращаться. Если свернуть на Тучкову набережную, там рукой подать до родового гнезда Воронцовых, из окон которого открывались виды на Малую Неву и пристань. Сколько раз Кирилл вечерами глядел на ее темные воды, наблюдал за причаливающими катерами и паромами и воображал, что на дне существует вход в другое измерение, через который он бы сбежал из этого мира! Да вот только отец нашел бы непутевого сына даже в его собственных мечтах.

Из детских воспоминаний Кирилла вырвал резкий звонок мобильного. Звонил Руслан Лавров — бывший заместитель Бор Бора, доставшийся Кириллу по наследству и штатному расписанию. Нажав кнопку на руле, он буркнул максимально сухое «слушаю», чтобы охамевший с порога Лавров понял, что сделал что-то не так. Например, позвонил в такое время, когда мог получить в ответ только мат. Но, прежде чем Кирилл успел обрушить на заместителя поток высокомерия, тот заговорил:

— Кирилл Алексеевич, нужно ваше присутствие в Управлении. Гордий сбежал из Проклятого собора.

От злости и неожиданности Кирилл едва не вдавил тормоз в пол прямо на проезжей части, но вовремя свернул на обочину из правой полосы. Сбежал?! Из Проклятого собора?!

— Как это случилось? — прорычал он.

Он ведь даже не успел допросить демона! Ничего не успел, а кто-то с удовольствием обвел его — главу Круга — вокруг пальца. Ну гребаный день вместе с гребаным демоном, собором и охранниками, которым сегодня же ночью натянут глаза на задницы! Кирилл об этом позаботится.

— Кирилл Алексеевич, тут такое дело. Ваше присутствие нужно не только поэтому.

— Чем еще ты меня хочешь обрадовать? К нам едет сам президент, чтобы запихать меня в Проклятый собор на место Гордия?

— Лучше бы президент. Демону помогли сбежать из собора. Есть видеозаписи. На них Лиза.

Если бы машина уже не стояла на обочине, Кирилл точно попал бы в ДТП. Вампирша?! Заодно с демоном? Похоже, Ник просчитался, доверяя ей. Башка дырявая. Впрочем, у Кирилла такая же. С ним играли в шахматную партию, но ему как будто бы завязали глаза и поменяли правила.

— Ее задержали? — холодно спросил Кирилл.

— Нет, сначала я сообщил вам. Ждем вашего распоряжения, — помолчав, ответил Лавров.

— Оно у тебя есть. Отправь мне адрес, я тоже поучаствую.