Диспноэ

Начальник? Этот малолетка?! Впрочем, если ты сын начальника Управления по особым делам, кто ж тебе запретит подниматься по карьерной лестнице на лифте?

— А вы? — выдавила Лиза. Нет-нет-нет, как же отдел без него? Как же она без бесконечных трепок? Все они в край обнаглеют, этого нельзя допускать!

— А я назначен третьим заместителем начальника Управления, — помолчав, ответил Бор Бор. Вот теперь-то его мимика выдала обиду. Им пренебрегли, вроде бы, и повысив, но тем самым здорово унизив. Бор Бора списали со счетов, спустили в утиль, поставив на его место сопляка.

— Борис Борисович, поздравляю вас с назначением. Карьерный рост — это важно для человека с таким колоссальным опытом, как у вас. Уверен, вы еще много сделаете для Управления на новой должности, — безукоризненно вежливо отчеканил Воронцов. На его губах застыла дежурная улыбка, от которой буквально веяло той самой дежурностью и лукавством. Воронцов наслаждался незаслуженной победой, и это наверняка видели все, а не только Лиза.

— Довольно дежурных фраз, Кирилл Алексеевич. Продолжите сыпать ими завтра, когда вступите в должность. Сегодня же займите свое место и послушайте пока что начальника Первого отдела, — отрезал Бор Бор, отчего Лиза гаденько ухмыльнулась. Так его! — Похоже, в городе объявился демон, чей дар еще ни разу не встречался и не описан ни в одной книге.

Совещались долгие несколько часов. Лизе от Бор Бора досталось так красочно, что можно бы и записать на память. Впрочем, ублюдок Кирилл как раз записывал. Прочтет перед сном, каких идиотов заполучил себе в подчиненные? Молокосос недоученный!

Когда Бор Бор распустил их по рабочим местам, стрелки часов издевательски застыли на двух часах, будто издеваясь: «Обед уже прошел, лузеры. Кто не успел, тот опоздал». Этот день уже не мог стать хуже.

Пришлось пошуршать по ящику стола, чтобы отыскать недоеденный батончик без сахара. Лиза берегла фигуру вообще-то... временами... по настроению.

Задумчиво жуя батончик, она наблюдала за Ником. На сегодняшнем совещании он говорил только по делу, не отпустив ни одной шуточки. В лукавых карих глазах друга поселилась настороженность. Ник даже волосы не уложил, что делал всегда, даже после пьянок до утра! Все, что в нем сегодня сверкало, это любимая сережка с бриллиантом, а не улыбка. И Лизе ее не хватало сильнее, чем она готова была себе признаться.

Пока все хмуро доедали свои запасы подножного корма, а Тагир в очередной раз звонил девушке и боролся с чередой вопросов «Почему ты не берешь трубку? Нашел себе другую?», Марк вплыл в кабинет вместе с ароматом сладких духов и обворожительным взглядом. Его тонкие черты лица будто бы преображались, когда он видел жертву. В крови Родина все же осталось немало от огненного змея.

Лиза вопросительно подняла бровь, дожевывая батончик, но изумилась по-настоящему, когда Родин поставил перед ней большой стакан латте.

— Она скоро чесаться начнет от кофе, — подал голос Ник, неодобрительно глядя на Марка.

Лиза мысленно похлопала в ладоши. Ник защищал ее, это приятно. Он не очень-то жаловал Марка и каждый раз, увидев его с очередной девушкой, сокрушался Лизе, какой же нужно быть дурой, чтобы повестись на подкаты «главной шлюхи среди нечисти».

Сейчас же очередной дурой Лиза назначила себя сама. Слишком много мыслей вперемешку с агонией застарелой боли гнались по пятам, подгоняемые закостенелым одиночеством. Лиза совсем нечасто нуждалась в утешении, но сегодняшний сон с мальчишкой, прячущимся вместе с ней под столом, сломал последнее сопротивление. Если она рухнет под гнетом нависшей опасности, не помогут уже ни сигареты, ни кофе, ни вино.

— Выключи заботливую бабулю, Баркалов. Тебе не идет, — беззлобно огрызнулся Марк и пододвинул к Лизе стакан. Ник закатил глаза, без слов показывая, что он думает о заведомо провальной попытке Родина подкатить к ней.

Однако Лиза сегодня удивляла не только саму себя, но и Ника. Она коротко улыбнулась и с удовольствием отпила. Сладкий! Марк попал в точку.

— Слушай, а ты часто ложишься спать, не поужинав? — понизил голос Родин, позабыв о Нике.

— Частенько, — заинтригованно протянула Лиза.

— Сегодня этого точно не случится.

— Это ты так приглашаешь меня на ужин, сладенький?

— Сейчас кому-то влепят по яйцам, — хохотнул Тагир.

— Ставлю штуку, что после ее удара он останется импотентом, — процедил Ник.

— Мог бы и побольше поставить, жлоб, — окрысился Тагир.

— Дороже его яйца не стоят.

Лиза чуть не покатилась со смеху. Репутация бежала впереди нее, но Марк не испугался, да и никогда не боялся. Слабоумие и отвага, как говорится. Второй человек в ее веселом лагере.

Лиза чуть заметно улыбнулась Родину и ничего не ответила. Он понятливый, поймет и ее ответ.

И он понял... наверное. Интригу момента разрушила распахнувшаяся дверь.

— Баркалов, собирайся. Сегодня мы — те самые охотники за привидениями, — объявил Воронцов, величественно прошагав к столу Ника.

— Так ты разве... уже получил допуск к делам? — изумился Ник.

— Это дело — вроде как, мой экзамен. Так сказал ваш пока что начальник.

Воронцов попытался не скривиться, но у него плохо получилось.

— Ваш пока что начальник пока что не глухой, — буркнул Бор Бор, неожиданно вошедший следом. Вздрогнул даже Воронцов. — Я понимаю, Кирилл Алексеевич, что ты лучший студент на курсе, «золотой мальчик», папина гордость и мамина радость, успел поработать в МИДе и все такое, но сейчас ты — салага, которому предстоит руководить отделом. Набирайся опыта, пока можешь, иначе не справишься с операми, которым впору писать свою версию страшных сказок братьев Гримм.

Переиграл и уничтожил. Лиза с обожанием взглянула на начальника и даже тихо зааплодировала. Какая прелесть, когда Бор Бор ругается не на нее!

— А ты не паясничай, Кёлер. С ними поедешь. На набережной Фонтанки призрак бабки новым жильцам квартиры покоя не дает. Марой стала бабуля, а при жизни судьей несколько десятков лет отпахала. Надо бы выяснить, чего хочет.

Лиза мигом поникла. Вот так и поддерживай неблагодарных начальников. Работать с Воронцовым! Кажется, пять минут назад она сказала, что этот день не может стать хуже. Ошиблась. Это надо было говорить сейчас. Идеальный момент для нытья.

— Мы можем взять с собой кого-то другого с демонической кровью, — отрезал Воронцов.

— Нет уж. С удовольствием передаю тебе, Кирилл Алексеевич, свою постоянную головную боль. Возись с ней сам.

— Борис Борисыч, после стольких лет я рассчитывала на пару добрых слов, — наигранно возмутилась Лиза.

— Ах да, оперативник из нее получился лучше, чем я ожидал. И еще: Елизавета — дочь чистокровной демоницы. В этом деле она куда полезней любого из нас.

— Ну ладно, извинения приняты. — Лиза удовлетворенно кивнула и высокомерно взглянула на Воронцова.

— Хорошо, я возьму ее с собой, но при условии не открывать рта, пока не спросят. Вчера я уже наслушался.

— Извини... те за очкарика, — с улыбкой протянула Лиза. По ее виду только дурак бы не понял, что извинения подозрительно попахивают издевкой.

— Условие уже действует: не открывать рта, пока не спросят, — безукоризненно вежливо напомнил Воронцов, но его голубые глаза за очками недобро щурились. Они кричали: «Вот мы и выясним, кто из нас тут главный».

«Малолетка. С кем ты тягаться собрался? Я Бор Бора приручила, с тобой справлюсь за неделю», — подумала Лиза, но благоразумно промолчала. Правда, промолчала с таким видом, будто мысленно прокляла весь род Воронцовых до седьмого колена.

Пусть новый начальник ведет расследование, она пока молча понаблюдает. Недо-охотники за привидениями против призрака старухи-судьи. Кто кого?

До набережной реки Фонтанки, где и оберегала свою квартирку призрачная бабуля, добрались не так-то быстро — с начала мая в Петроград уже стекались туристы, поэтому пробки в центре города после обеда выстроились нешуточные.

Лиза величественно восседала на заднем сиденье мощного, как танк, кроссовера «Мерседес», впечатлившего ее не только кузовом глубокого серого цвета, но и «начинкой». Если до сего момента она втайне мечтала о юрком синем «БМВ», как у Ника, то машина Воронцова разорвала все ее представления об идеальном авто и построила их заново. Но Лиза, скорее, оторвала бы себе язык, чем похвалила машину Воронцова вслух.

Небо снова затянуло, и на Петроград следом за тяжелыми каплями обрушился целый ливень. Воронцов с трудом нашел место для парковки, но непогоду пришлось пережидать в машине. Лиза демонстративно смотрела в окно, тихонько вдыхая запах нового салона. А авто было новым, и она это видела. Папочка поздравил сынулю с незаслуженным назначением?

Воронцов и Ник тоже молчали, по всей видимости не желая заводить разговор об убитом друге при ней. А вот Лиза с удовольствием обсудила бы предположение Бор Бора о неизвестном демоне, которому чем-то помешал Дмитрий Давыдов — аристократ из Золотого списка, наследник рода Давыдовых и, соответственно, их дара. Теперь магия перейдет к его младшей сестре, но по закону природы ослабнет, потому что передана не от родителя к ребенку, а от убитого наследника. Со временем она продолжит ослабевать. Если наследники начнут рождаться без дара, род Давыдовых пропадет из Золотого списка.

Лиза до нервной чесотки жаждала знать, чем Дмитрий насолил убийце, и как к этому оказались причастны Гордий с ее матерью. При ней даже словом не упоминали Давыдова, хотя Ника подмывало — Лиза видела. Она слишком хорошо знала Баркалова, и обычно он не тушевался перед людьми. Воронцов действовал на дурашливого Ника, как ледяной душ, под которым он стоял час за часом. И это обстоятельство тоже не давало Лизе покоя. Она обожала копаться в том, чего не понимала.

— Думаю, нужно проговорить план действий, — наконец заговорил Воронцов.

— Да что там проговаривать? Если мара приходит к новым хозяевам по ночам, душит их и пугает, насылает кошмары о грабителях и пожарах, значит, хочет выкурить их из квартиры, — подхватил Ник.

— Ну да, все довольно очевидно. — Всего несколько слов, но сколько в них величия. Откуда в Воронцове столько? — Бабка всю жизнь проработала судьей, с мужем разошлась больше двадцати лет назад, дети давно живут отдельно. Все, что у нее оставалось, это квартира и воспоминания о громких делах. Бабуля умирает, а детки вступают в наследство и продают квартиру — ее последнюю крепость. Конечно, она возмущена.

— Нужно дождаться, пока бабка появится, и расспросить ее, — воодушевленно подхватил Ник. — Лизавета нам в этом поможет. Правда же?

Ну да, вспомнили, зачем взяли с собой демоническое отродье. Вот незадача для наследников магии волхвов, в каких-то лохматых веках поцелованных самими богами: говорить с нечистью могла только нечисть, а контролировать ее — только высшая нечисть. Демоны, то есть. Да и убить демона под силу только демону, потому-то и томились они в Проклятом соборе.

Лиза лукаво ухмыльнулась, не отрывая взгляда от бесконечных капель на стекле. Дождь никак не ослабевал.

— Эй, вампирша, слышишь?

«Мстит за мальчика... или за очкарика», — мысленно хихикнула Лиза, но сохранила каменное выражение лица.

— Кёлер! Я же знаю, что ты паясничаешь! — воскликнул Ник и раздраженно обернулся. Следом за ним повернулся и Воронцов.

— Почему паясничаю? Мне было велено молчать, пока не спросят. Уж простите, но на вампиршу не откликаюсь — это не мой вид. А если вам, Кирилл Алексеевич, не дают покоя фантазии о всякого рода... сосущих существах, то советую поскорей найти себе девушку. Можете даже попросить ее побыть вашей вампиршей.

— Нечисть меня не привлекает, так что оставлю прозвище тебе. С невестой мы играем в другие игры, — ответил Воронцов и самодовольно отвернулся.

Ник не сдержался и тихонько хихикнул. Похоже, его забавляли их перепалки.

— Призрака, ставшего марой, держит на этом свете какая-то навязчивая идея. Оттого она и вредит людям — на что-то намекает. Когда бабуля умерла, квартира еще не была продана, но она не отправилась в мир иной. Ее душа осталась неприкаянной. Почему? Потому что цель не достигнута, дело недоделано. Поэтому я бы, в первую очередь, проверила ее должников и детей. Может, украли что-нибудь у бабки, вот она и рассердилась. Или убили ее. Такое тоже бывает.

Воронцов бросил на нее короткий взгляд в зеркало заднего вида, и голубые глаза под очками смягчились.

— Вам бы с невестой «Большую книгу нечисти» почитать вместо игр. Знания — сила, — буркнула Лиза.

— Обязательно ей это предложу, — буркнул Воронцов и замолчал — о чем-то задумался.

Он открыл блокнот и набрал записанный там номер. Оказалось, что принадлежал он старшей дочери покойной. Воронцов попросил (практически приказал) приехать для разговора вот прямо сейчас. Тон Воронцова не терпел возражений, и даже дочь судьи не смогла ему противиться.

— Через полчаса будет, — сообщил им Воронцов, сбросив вызов. — Она-то нам и расскажет об отношениях с матерью, должниках и работе. Старуха уже больше десяти лет сидела в отставке, но, возможно, у нее остались дела, по которым она приняла неверное решение, или должники, не вернувшие одолженные деньги.

«Быстро учится», — подумала Лиза, припоминая случайно оброненные Бор Бором слова о работе в Министерстве иностранных дел.

— Ты работал в МИДе? — тут же с любопытством озвучила она свои мысли.

— Не ты, а вы.

— Ага, ну так что? Ты-вы там работал?

Воронцов закатил глаза, деловито поправил очки и нехотя ответил:

— Да, около года.

— Много где побывал?

— В Китае и Южной Корее, если ты о работе, — усмехнулся он.

Пожалуй, это единственный плюс, который Лиза видела в Воронцове. Ух, она бы ка-а-ак съездила в Корею, как посмотрела бы на айдолов хоть одним глазком, как окунулась бы в культуру, которую видела только в дорамах, но работа в Управлении закрыла все пути за границу. И к айдолам.

— Ты променял Азию на Первый отдел? — прищурилась Лиза. Сомнительный обмен. Для нее — просто кощунственный.

— Отец с детства готовил меня на эту должность. Она у нас семейная. Не знала, что ли?

Лиза задумалась. И вправду, Воронцов-старший в свое время служил начальником Первого отдела, а до него — его отец. Он-то и создал Управление по особым делам, изначально состоявшее лишь из Первого отдела, который в те года звался Особой службой. После падения империи, когда оказалось, что для защиты столицы и помощи регионам недостаточно пары десятков оперативников с демоническим даром, штат расширили. Добавили Второй и Третий отделы, отдел криминалистов, отдел судебной медицины, штат тренеров, канцелярию и снабжение. Так и получилось полноценное Управление. Возглавил его, конечно же, основатель, а следом — его сын, Алексей Воронцов. Значит, Кирилл, как сын монарха, пришел на место отца. Когда-то он встанет у руля Управления. Какие уж тут иностранные дела, когда светит такая власть?

— Не думала, что монархия в наше время существует не только в учебниках истории, — буркнула Лиза, кривя душой. Уж она-то знала о власти семей из Золотого списка не понаслышке.

— Еще скажи, что дворянство искоренили, все теперь равны, и социализм из утопических книжек вот-вот постучится в окошко. Я с удовольствием посмеюсь, — хмыкнул Воронцов.

— Да кто я такая, чтобы спорить с золотыми дворянами?

С этими словами Лиза замолчала, угрюмо скрестив руки на груди. Воронцов с Ником тоже больше не возвращались к неприятному разговору.

Дождь ослабел как раз к тому времени, когда вот-вот должна была приехать дочь покойной. Они не стали дожидаться ее под открытым небом и перебежками добрались до дома, где на третьем этаже расположилась та самая беспокойная квартира. Лиза сразу подметила богатую архитектуру недавно отреставрированного здания. Его выкрасили в светло-бежевый цвет, обновили фасад, перекрыли крышу, поменяли двери парадных на металлические, но строение не утратило духа своей эпохи и все еще походило на богатый доходный дом. Их на Фонтанке за последние два века выстроили множество. Какие-то, вроде доходного дома Фокина, после развала империи заняли магазины, кафе и офисы. Какие-то так и остались жилыми, но квартиры там в первые годы после образования Республики выдавали особо видным политическим деятелям и влиятельным гражданам. Похоже, покойная бабуля как раз была из таких.

В парадной, несмотря на недавний ремонт, будто бы пахло историей и стариной. Они поднялись по широкой лестнице с коваными перилами на третий этаж и остановились перед двустворчатой деревянной дверью. Воронцов нажал на кнопку звонка. За дверью разлилась птичья трель и воцарилась гробовая тишина.

— Может, никого нет дома? — через минуту с сомнением протянул Ник, и Воронцов позвонил еще раз.

Еще через минуту им открыли. На пороге показалась бледная девушка с немытыми светлыми волосами в пучке, одетая в теплый спортивный костюм. Она казалась совершенно вымотанной, под голубыми глазами залегли синяки. Девушка глядела на них исподлобья, будто вместо трех оперативников Первого отдела явилась та самая бабка, да еще и с дробовиком.

— Альбина Сергеевна? — без приветствий спросил Воронцов, девушка опасливо кивнула. — Первый отдел.

— Ох, наконец-то! Мы с мужем не ожидали, что вы так быстро отреагируете! Если я еще раз ее увижу, то сойду с ума! — запричитала Альбина Сергеевна Савельева, двадцать шесть лет, уроженка деревни Подомяки Петроградской губернии, и гостеприимно посторонилась, пропуская их в квартиру.

Лиза осмотрела обстановку цепким взглядом. Ремонт довольно старый, но явно дорогой. Почившая судья пару десятилетий назад не поскупилась на дорогую вычурную мебель. От ярких узоров на обоях рябило в глазах.

— Ох уж эта старая роскошь по-русски, — пробубнил Воронцов, брезгливо осматривая те же узоры.

— Очень даже веселенькие обои. Психоделические, я бы сказал, — вновь тихонько хихикнул Ник.

— Я так боюсь находиться в квартире и спать здесь, что даже обои кажутся зловещими. Эти узоры могут шевелиться? — страдальчески спросила хозяйка квартиры.

— Нет, узоры точно шевелиться не могут. Вам бы успокоительного попить, — с ноткой сочувствия ответил Воронцов. Кажется, он расположил девушку к себе, но как? У него же на лбу написано: «сноб». Крупными буквами. Неужели это видела только Лиза?

— Давайте лучше чаю попьем? И я за компанию с вами перекушу, а то в одиночестве кусок в горло не лезет.

Воронцов благосклонно кивнул, отчего хозяйка квартиры едва не рехнулась от счастья и бросилась на кухню.

— Альбина Сергеевна, где ваш супруг? — спросил Ник, проследовав за ней.

— На работе. Ему повезло больше, он хотя бы может отсюда уйти. А я в декрете сижу, сбежать из квартиры надолго не получится. Кстати, зовите меня просто Альбина. Я же не старая, хоть сейчас так и не скажешь — с малышкой совсем нет времени даже голову помыть. — Во взгляде хозяйки, направленном на Воронцова, скользнуло кокетство. Похоже, он и вправду ей понравился.

— У вас есть ребенок? — изумилась Лиза. Диспетчер ни словом не обмолвилась о малыше.

— Да, но призрак ей не вредит. Танечка даже спит спокойней в этой квартире, а я спать не могу совсем вот уже две ночи. Кажется, будто я уже рехнулась.

Альбина суетливо включила электрический чайник, достала из холодильника несколько видов сыра и принялась торопливо нарезать.

— Говорила же мужу, что лучше купить квартиру новее. Подумаешь, не в центре, зато дешевле обошлась бы, — причитала она. — Отдали последние деньги, влезли в кредит, но зато поселились в престижном доме, чтоб он сгорел вместе с привидением! Муж, видите ли, всегда мечтал жить в историческом месте, романтик фигов!

Вскоре чайник вскипел. Альбина поставила на стол тарелку с сырами, вазочку с орехами и водрузила большой стеклянный заварник. Разлив чай по чашкам, она накинулась на сыр так, будто ничего не ела целую неделю. Никто ничего не спрашивал, пока голодная девушка не перестала остервенело хватать кусочки.

Когда она с сытым видом отхлебнула чай, Воронцов нарушил гнетущую тишину:

— Расскажите подробней о призраке. Как она приходит? Когда? Указывает ли на что-то?

Лиза взглянула на часы — дочь покойной опаздывала. И хорошо. Не слыша слов Альбины, она не сможет подстроиться под чужие показания. Не исключено, что в смерти старухи замешан кто-то из безутешной семьи. Сколько таких призраков несчастных стариков, заморенных собственными детьми, кошмарили Россию-матушку! Не сосчитать!

— Мы живем здесь всего две недели — долго перевозили вещи со съемной квартиры, и переезд затянулся. Первую неделю нас ничего не тревожило, разве что Танюша иногда смотрела в угол и смешно агукала. Мы не обращали внимания, пока не начались странные сны. И мне, и мужу снилось одно и то же: бабка в черной мантии вела нас к своему судейскому креслу в гостиной. Сама в него садилась, а нас отправляла на диван. И ни разу она не произнесла ни слова. Мы как будто должны сами догадаться, что ей нужно.

— Она указывала на что-то в гостиной, кроме кресла и дивана? — деловито уточнил Воронцов, а Лиза мысленно присвистнула.

Насколько нужно любить работу, чтобы поставить дома судейское кресло? Интересно, она восседала там до самой смерти?

— Сначала нет. Потом сны стали меняться — появился огонь. Он сжигал всю мебель в квартире, а потом — нас. Позапрошлой ночью я проснулась от ощущения, что меня кто-то душит. Это оказалась она, представляете! Почти из плоти и крови, даже не прозрачная. Врут фильмы о привидениях! — распалялась Альбина. — Косматая, высохшая, будто из могилы вылезла. В мантии черной! Поманила меня в гостиную и снова уселась на свое кресло. Там я и грохнулась в обморок, ничего не помню. Сегодняшнюю ночь не спала, боялась, что бабка снова явится, но она не пришла. Будто специально мучает меня.

— Кресло не выбросили, я надеюсь? — влезла Лиза.

— Я хотела, — потупилась Альбина, — но не смогла. Только подойду к нему, и так страшно становится, что сердце заходится. Я предложила мужу позвонить в ваше Управление. Он не поверил, что она явилась мне наяву, и запретил тревожить людей по пустякам. Я дождалась, пока он уйдет на работу, и все равно позвонила, потому что иначе сойду с ума.

— Правильно сделали. Призрак превратился в мару и явно пытается вам что-то сообщить. Сегодня мы ее расспросим, — заверил Альбину Воронцов, и столько в его голосе прозвучало успокаивающей уверенности, что Лиза чудом удержалась от едкого смешка. Надо же, психотерапевт нашелся. Бешеных собак он часом не успокаивал в свободное время?

— Старуха молчит, — покачала головой Альбина.

— С нами демонорожденная коллега. Ей под силу поговорить с призраком, — пафосно сообщил Воронцов.

Демонорожденная! Какое слово-то подобрал! Как будто специально в словаре рылся. Очкарик!

Испуганный взгляд Альбины метнулся к Лизе, и та устало закатила глаза. Всегда одна и та же реакция, ну сколько можно?

— Мы останемся в квартире на ночь, а вам с дочерью и супругом лучше переночевать в другом месте, — распорядился Воронцов. Как красиво и вежливо он перефразировал фразу: «Пошли вон отсюда и не путайтесь под ногами». Похоже, и у него было чему поучиться. После МИДа кто угодно впитает вежливость в каждую клеточку тела. Наверное, новый начальник и матом не ругался, в отличие от самой Лизы.

— Давайте поглядим на это ваше пугающее кресло. — Лиза выжидающе уставилась на хозяйку квартиры. Та соображала небыстро, но в конце концов догадалась, что надо бы провести гостей из Первого отдела в гостиную.

— Мы пока не планировали делать ремонт — денег нет, все потратили на квартиру, — зачем-то оправдывалась Альбина, замерев у двери в гостиную. Сквозь мутное желтое стекло в середине виднелись лишь смутные очертания мебели.

Едва они вошли в гостиную, как вздрогнули от дверного звонка. Соизволила приехать дочь покойной. Пока Альбина открывала дверь, Лиза с Ником уже опасливо осматривали внушительное судейское кресло, а Воронцов расхаживал по комнате, сканируя внимательным взглядом все поверхности. Похоже, кресло старухе делали на заказ — уж чересчур вычурным оно выглядело. Такие не закупали для судей. Бабуля явно скучала по делу своей жизни.

— Не мог ли Дима стать жертвой такого вот призрака? — задумчиво подал голос Ник.

Лиза и Воронцов одновременно уставились на него, и тот пояснил:

— Он был задушен, прежде чем оказаться прибитым к зданию Управления. В дыхательных путях ничего не обнаружено, следов удушения нет, странгуляционной борозды нет. Это явно что-то сверхъестественное. Столкнувшись с марой, которая способна душить людей из плоти и крови, я понял, что такое под силу и призракам. Что, если убийца — не демон?

— Тело Давыдова прибил к стене кто-то с нечеловеческой силой. Без демона или колдуна здесь дело не обошлось, — поправила его Лиза, но продолжить разговор не вышло — Альбина привела в гостиную дочь покойной.

Та хоть и оказалась довольно высокомерной женщиной, существенно им помогла. Или не помогла. По словам дочери, у матери не было должников, работой своей она гордилась и могла часами смаковать подробности особенно громких дел. За многие годы бабуля заработала немало денег, отгрохала дорогой ремонт, купила по квартире каждой из дочерей. Умерла из-за оторвавшегося тромба, сидя прямо на любимом кресле. Не за что зацепиться, кроме ее трона.

Распрощавшись с дочерью покойной, они кое-как выпроводили Альбину с малышкой и вновь переместились на кухню. Ждать предстояло несколько часов — обычно призраки являлись в самый темный час перед рассветом, но иногда случались и исключения.

Лиза угрюмо размышляла о том, что вечер воскресенья могла бы провести в компании Марка, поедая ужин в ресторане, а после напроситься к нему в гости или пригласить к себе. Утром она мечтала избавиться от одиночества, и вот. Получите, распишитесь, пользуйтесь. Не такую компанию Лиза имела в виду, не такую.

Они допили чай, доели сыр и не погнушались покопаться в холодильнике. Воронцов, правда, смотрел на них, как на нищих, копошащихся на помойке, и даже процедил:

— От вампирши я многого мог ожидать, но ты-то куда, Ник? Ты же дворянин.

— Жрать хочется. Дворянская честь проиграла голоду, — жуя кусок колбасы, ответил тот.

Лиза заметила, что за часы, проведенные в квартире призрачной бабули, Ник расслабился и потихоньку вернул себе привычную дурашливость. Как будто отпала необходимость корчить перед новым начальником серьезного опера. Лиза помалкивала и наблюдала. Пока что у нее не складывался целостный портрет Воронцова. Любопытная загадка в виде человека.

К теме убийства Давыдова не возвращались, хоть Ник и пытался. Воронцов оборвал его словами, что ему нужно обо всем подумать, и Баркалов больше с вопросами не лез. Когда окончательно стемнело, они переместились в гостиную, не включая свет. Лиза с Ником уселись на твердый диван с пестрыми узорами на обивке, Воронцов же занял кресло напротив судейского, расположившись там с величием, аки император.

— Надеюсь, в темноте ты не превращаешься в крота? — ехидно поинтересовалась Лиза.

— Кто тебе сказал, что я плохо вижу? — хмыкнул Воронцов, даже не повернув головы в ее сторону.

— Например, твои очки.

— Это мой стиль. Тебе знакомо такое слово, вампирша?

— Мне знакомо слово «душнила».

— Значит, сейчас я пополнил твой словарный запас.

Какое-то время они продолжали лениво переругиваться под смешки Ника, потом Лиза пыталась расспросить Воронцова об Азии, но тот отмахнулся, заявив, что не имеет права рассказывать о работе в МИДе. Явно соврал, скотина.

Когда часы перевалили за полночь, Лиза вытащила из-под ворота футболки веревочку с амулетами, болтавшимися на шее, и на этом защита закончилась. От призраков не спасут ни пистолет, ни ошейник, ни святая вода. Только татуировки и амулеты. Кстати, а было ли что-то из этого у Воронцова? Лиза спрашивать не будет. Пусть сам о себе заботится.

— Эй, ты-вы, у тебя есть защитные амулеты? Татуировок еще уж точно нет, — не выдержала она уже через пару минут. Совесть иногда оказывалась сильней ее характера. Подводила она Лизу, подводила.

— Ого, ты решила побеспокоиться об этом спустя полдня? Мило, — хмыкнул Воронцов, и Лиза пожалела, что вообще открыла рот. Пусть бабка его задушит, да поскорее! — Впрочем, Ник до сих пор не догадался спросить, хорошо ли защищен его друг.

— Как будто я тебя не знаю, — фыркнул Баркалов. — Ты запаслив, как муравей. Не удивлюсь, если татуировки отец набил тебе еще в школе.

— Ну-у, не в школе, но давненько, — со смешком подтвердил Воронцов. — Об амулетах я тоже позаботился заранее. Я же не идиот, чтобы идти на встречу с призраком, вооруженный только ораторским талантом.

Слушая их пинг-понг из сарказма, Лиза подобрала под себя ноги и поклялась, что больше ни слова не скажет Воронцову, чтоб он провалился. Скорей бы призрак объявился! Осточертела ей уже эта квартира и сомнительная компания.

Когда все затихли, Лиза сама не заметила, как погрузилась в сон. Тело в тишине и темноте, которую уже совсем скоро рассеют сумерки белых ночей, подвело. Казалось, Лиза только моргнула и распахнула глаза от жара. Амулет на шее нагрелся и обжег кожу даже сквозь ткань футболки, а татуировка на левом плече возмущенно запульсировала.

Она дернулась и разглядела над собой старуху в черной мантии. Лохматая, высохшая, походящая на оживший труп — точь-в-точь такая, какой ее описывала Альбина. Старуха баюкала обожженную руку — похоже, хотела придушить Лизу, но не тут-то было.

Мара оскалилась, но попятилась к излюбленному креслу. Похоже, там и обитала ее неупокоенная душа. Лиза вскочила с дивана, и от резкого движения встрепенулись Ник с Воронцовым. Уснуть умудрились все.

Лиза приближалась к старухе, пока та вжималась в спинку кресла — чувствовала демоническую сущность. И боялась. Низшая нечисть до одури боялась демонов.

Лиза не сводила со старухи алого взгляда. Та скалилась, но не отворачивалась — не могла. Глаза Лизы надежно приковали ее сущность к себе.

— Расскажи мне, что держит тебя на этом свете, — приказала Лиза. Ее подстегивало сладкое ощущение власти над призраком. Оно возвращалось каждый раз, стоило столкнуться с беззащитной нечистью.

Старуха молча подняла руку и указала на Ника.

— Я, конечно, красивый, но вряд ли способен удержать здесь эту зрелую леди, — нервно протянул он. — Значит, дело в диване.

С этими словами Баркалов вскочил, будто нечто из-под обивки сиденья ужалило его в задницу. 

— Что в диване? — так же тихо и угрожающе спросила Лиза.

Старуха помолчала, но наконец прошептала:

— Деньги. Много. Я никому не успела сказать, что они там. Новые хозяева хотят выбросить диван. Я не могу говорить с ними, только с тобой.

Недолго думая, Лиза достала из крепления на поясе складной ножик и вогнала лезвие в обивку дивана — как раз там, где только что сидел Баркалов.

— С ума сошла, что ли? — подал голос изумленный Воронцов, но Лиза продолжала держать клятву — не говорить ему ни слова. Они с Ником не слышали ответа старухи, и ей нужно было проверить слова призрака самой.

Лиза разорвала ткань еще больше и запустила руку под слой поролона. Ожидаемо, там обнаружились твердые бумажные «кирпичики». Она вытащила на свет пачку рублей и показала ее напарникам. Те на миг отшатнулись от ее алых глаз, но взяли себя в руки.

— И много там? — вкрадчиво спросил Воронцов.

— Все сиденье забито пачками.

Воронцов отодвинул Лизу и сам запустил руку под раскуроченную обивку. В темноте она не могла видеть его глаза, но готова была поклясться, что они расширились от удивления.

— Да тут навскидку еще на три квартиры хватит, — наконец вынес он вердикт, прежде чем Лиза вновь обратила внимание на смиренно сидевшую старуху.

— Что нам сделать с деньгами? — спросила она.

— Отдайте дочерям. Это их наследство.

— Зачем ты зашила их в обивку? Могла бы еще при жизни отдать дочерям или в банк отнести. Двадцать первый век на дворе, а ты как будто в девятнадцатом застряла, барыня.

— Боялась, что украдут. Никому не доверяла, — пристыженно ответила бабка.

— Даже собственным дочерям?

— Работа научила, что предают даже самые близкие.

Старуха понурила косматую голову и продолжила:

— После смерти поняла, что зря не доверяла дочкам. Они заслужили мое наследство.

— Ты-вы, позвони дочери покойной. Пусть приедет сейчас же. Вместе с сестрой, — распорядилась Лиза, обернувшись к Воронцову, вновь позабыв сморгнуть красноту зрачков.

Воронцов в этот раз не отшатнулся, но просьбу выполнил беспрекословно. Старшая дочь старухи долго не брала трубку, но наконец ответила. Кирилл велел им с сестрой немедленно явиться в квартиру матери, упомянув, что это не просьба, а официальный приказ начальника Первого отдела. Технически он даже не врал — время подбиралось к рассвету, значит, понедельник уже наступил, и Воронцов вступил в должность.

— Мы отдадим деньги твоим дочерям. Этого достаточно? — грозно спросила Лиза, и старуха кивнула. Делов-то оказалось — всего лишь обивку вскрыть, а шуму развели, как будто врата Ада разверзлись!

Через полчаса явились встревоженные дочери старухи. Обе потеряли дар речи, увидев невероятную сумму в диване. Старуха исчезла после первой трели дверного звонка — похоже, не хотела показываться дочерям в неподобающем виде.

Когда все деньги из дивана перекочевали в пакет из супермаркета, женщины со слезами и причитаниями ушли. Воронцов позвонил диспетчеру и вызвал микроавтобус, чтобы увезти кресло в Управление. Там, на заднем дворе, было оборудовано место для сожжения всяческого барахла, соприкасавшегося с нечистью или ставшего ее убежищем. Как только кресло предадут огню, душа старухи отправится в мир иной.

Пока водитель и Ник грузили кресло в микроавтобус, Воронцов обронил так кисло, будто жевал неспелый лимон:

— Ты неплохо себя проявила, вампирша.

— Ты-вы преуменьшаешь. Я себя проявила отлично.

— Только уснула на задании.

— Как и ты.

— Один-один. Но твои красные глаза наверняка приснятся мне в кошмаре.

— Главное, не шепчи во сне мое имя, а то невеста заревнует, — съехидничала Лиза.

— Не заревнует, если одновременно с этим я буду креститься и пинаться.

— Два-два.

Наконец они погрузились в машину Воронцова и тронулись следом за микроавтобусом. Рассвет уже наступил, и Лиза сонно наблюдала за ранними прохожими и первыми автобусами. Петроград встречал очередной понедельник. Уже через час-полтора улицы наполнятся заторами и бешенством водителей. Столица жила своей жизнью, покоряла красивой стариной, пока на границах Республики то тут, то там вспыхивали бунты и дележки спорных территорий. За тридцать три года, прошедших с отречения от престола последнего императора, страна не оправилась до конца, и потому у Управления по особым делам так часто случались командировки — нечисть стекалась туда, где кровь. А кровь, увы, продолжали проливать.

Когда кресло догорело, Воронцов милосердно разрешил Лизе и Нику ехать домой и отсыпаться до завтра. Удивительно, но бессонная ночь на нем самом не сказалась. Воронцов по-прежнему казался бодрым, разве что не таким свежим. Да и брюки с рубашкой помялись. Не такой уж он и изнеженный, каким представляла его Лиза. Образ хнычущего аристократа как-то сам собой пошел трещинами.

Ник проявил себя настоящим другом и отказался от предложения Воронцова, чтобы поддержать его в первый рабочий день. Лиза никогда не считала себя альтруисткой, поэтому без зазрения совести поспешила к машине, пока начальник не передумал.

— Лизавета, тебя подвезти или твой тарантас пока заводится? — сострил Ник, и Воронцов, вышедший на парковку следом за ними, удивленно поднял брови.

— И что за тарантас? –— поинтересовался он.

— Получше ваших Мерседесов, между прочим, — гордо огрызнулась Лиза, ощущая на языке едкий привкус лжи и душок зависти.

— Видишь вон то красное нечто, которое перед моей стоит? А еще там стоит новый-старый поклонник Лизаветы. Даже кофе прихватил. Тарантас и потаскун — какое сочетание, — буркнул Ник.

Лиза наконец обратила внимание, что у ее «Москвича» нетерпеливо переминался с ноги на ногу Марк. В руках он держал огромный кофейный стакан. Не мужчина, а волшебник!

Она ждала ехидных комментариев, но не дождалась их — у Воронцова зазвонил телефон. Он так сосредоточенно слушал собеседника, что Лиза притормозила от любопытства. Марк все еще выжидающе смотрел на нее, а сама она отчаянно делала вид, что ей совсем не интересно, о чем там треплется новый начальник.

— Что там? Ты будто с призраком бабки поговорил, — настороженно спросил у Воронцова Ник.

— Позже. Когда рядом не будет любопытных ушей, — понизив голос, ответил тот, и вдруг громко заявил: — Вампирша, ты что-то забыла? Тебя там, кажется, ухажер ждет. Вот и иди, нечего уши греть.

— Нужны вы мне, — фыркнула Лиза и припустила к Марку, чувствуя, как позорно краснеет. Подумаешь, подслушала! С кем не бывает? Слишком уж переменился Воронцов во время звонка. Любопытно же, чтоб этого мутного дворянина черти сожрали!

Марк вручил Лизе стакан с кофе и добродушно сказал:

— Привет охотникам за привидениями.

— Сегодня мне не помешало бы вино вместо кофе, — устало буркнула она, и глаза Родина хитро блеснули. 

— Вечером организую вместе с ужином.

Лиза покосилась на Марка, размышляя, найдутся ли у нее силы, чтобы пойти с ним на ужин. Или пригласить его в гости и не париться? Париться Лиза не любила, поэтому ответ нашелся, не потерявшись.

— Я согласна поужинать, только если ты принесешь мне ужин сам, — выпалила она и замерла в ожидании. Все же Марк слишком долго тревожил ее сердце.

— Вино в постель — это я мигом. — Родин расплылся в соблазнительной улыбке.

— Будешь наглеть — дальше порога не пущу.

— Да как бы я посмел? За кого ты меня принимаешь? — рассмеялся Марк, но стушевался под грозным взглядом Воронцова и его деловитым постукиванием по циферблату часов. Он скомкано попрощался с Лизой, неловко ее приобняв, и ускакал к пункту пропуска.

Лиза еще долго смотрела Родину вслед, размышляя, зачем ввязывается в заведомо дурацкие отношения? Она станет для него сто двадцать шестой, но Лиза слишком устала и от ночи со старухой, и от одиночества, чтобы размышлять об этом слишком долго. В конце концов, девиз ее на все года: «Хули нет, когда да?».