Диспноэ

Знакомый дом семейства Кёлер, уже давно нежилой и кажущийся абсолютно мертвым, пялился на Лизу провалами окон, кое-где даже сохранивших стекла. Лиза пялилась в ответ. Искра. Буря. Безумие. Детские воспоминания. Почему бы не зайти на чашечку... фантомной боли? Как Лиза могла отказать старым детским страхам? Они же приглашали. Любой на ее месте заперся бы дома в ожидании вечера с потомком огненного змея и вином, но разве Лиза поступала так, как поступали другие? Никогда.

Солнце то и дело игриво выглядывало из-за низких туч, освещая мрачное здание из красного кирпича, расположившееся между одиннадцатой и двенадцатой линиями Васильевского острова. Лиза, воровато оглядываясь, ушла с широкой улицы и прокралась к кустарнику, тянущемуся вверх, к таким желанным солнечным лучам. Убедившись, что в узком переулке, куда выходила задняя часть участка, обнесенного высокой каменной оградой, ни души, Лиза проворно вскарабкалась наверх. Навыки опера Первого отдела предусматривали и не такое. Она легко спрыгнула на территорию особняка и огляделась, заставив себя ничего не чувствовать. Нельзя позволить сердцу биться чаще! Детские кошмары ничего не значили для нее, как и слова «отчий дом». Это место не принесло Лизе ничего, кроме боли и унижений. Теперь она унизит его своим равнодушием.

Удивительно, что защита и вовсе пустила ее. Особняк по-прежнему признавал Лизу как дочь своей хозяйки. Ничего не изменилось, только время постепенно рушило некогда богатый дом.

Большой двор зарос густым кустарником и высокой травой, поэтому пробраться к парадному крыльцу оказалось не так-то просто. Лиза не волновалась, что выдаст свое присутствие, оставив после себя примятую траву. В конце концов, она пришла сюда именно для того, чтобы сделать первый ход в рискованной партии.

Лиза намеренно вновь не скрыла татуировки, они дарили ей уверенность. Если мать или ее приближенные шавки следят, то непременно поймут, что она знает врага в лицо. И пришла туда, где этот враг когда-то был сильней всего.

Лиза не собиралась входить через черный ход. Только через парадную дверь, как «наследница рода Кёлер». Она поднялась по каменным ступеням, провела пальцами по остовам перилл, выломанных вандалами, и толкнула дверь, которая предсказуемо оказалась не заперта.

Лиза смело ступила в просторный и некогда богато обставленный холл. Там почти не осталось мебели. За четырнадцать лет в особняке побывали все, кто только мог. То, что не вынесли, то разломали или доломали. Стены испоганили разноцветными надписями, даже кое-где выломали паркет.

В воздухе воняло мочой, отчего Лиза плотоядно усмехнулась и громко произнесла:

— Этот дом получил то, что заслужил!

Ответом ей послужила напряженная тишина, отчего Лиза хихикнула. Похоже, на нее держали обиду.

Она брезгливо толкнула деревянную дверь с дырой в середине — витражное стекло уже давно выбили, оставив лишь острые осколки. Внимательно осмотрела пыльный белый рояль с вырванной крышкой, стыдливо примостившийся в углу, кадки с давно увядшими цветами, диван, покрытый засохшими пятнами. Она не хотела знать, что это за пятна. Особенно вон то, большое, коричневое.

Наполовину выломанный паркет скрипел под ногами, как и воспоминания, что ржавыми шестеренками ворочались в голове.

Лиза подняла взгляд к облупившемуся потолку с некогда красивейшей лепниной. На втором этаже, прямо над гостиной, ее комната. Маленькая каморка с узкой кроватью, письменным столом, на котором когда-то стояла клетка с менявшимися в ней зверьками. Менялись они потому, что Лиза никак не могла взять под контроль безумный дар, открывшийся после первого убийства. Зверьки умирали в муках, как и частички ее мягкого, детского сердца, которое успевало привязаться к каждому из них.

— Если бы не вы, я бы сожгла этот дом прямо сейчас, — громко сказала в пустоту Лиза и замерла в ожидании ответа. Она отпустила на волю свою сущность, позволив проступить цветом киновари в зрачках.

— Вот уж не думала, что ты сохранила нежные чувства к нам, — раздался за плечом мягкий женский голос.

Лиза улыбнулась уголками губ и обернулась. На расстоянии вытянутой руки застыл призрак девушки двадцати трех лет. Откуда Лиза знала точный возраст? Елена Кёлер умерла в возрасте двадцати трех лет. В тот же год место покойницы заняла демоница, которая свела в могилу и ее недавно эмигрировавших из Германии родителей. Так и узнал мир новую Елену Кёлер — дворянку русско-немецкого происхождения, вернувшуюся к истокам и нацелившуюся на круг петроградских аристократов.

— Вы были моими единственными друзьями, — пожала плечами Лиза, разглядывая бесплотный призрак, сквозь который просвечивали очертания рояля.

Елена Кёлер не могла зваться красавицей, но что-то миловидное и утонченное в чертах лица, определенно, красило ее. Мать Лизы совсем не походила на ту, чью жизнь примерила. Ее чудовищная красота порабощала и опутывала паутиной, но паутина эта несла в себе яд. Сколько людей и демонов отравились, добровольно рухнув в объятия демоницы!

— Тебя обидишь, дрянная девчонка! — Услышала Лиза еще один знакомый голос — хриплый и скрипучий, будто его обладатель долго молчал. Но разве мог он и вправду молчать? Да никогда!

— Помнится, раньше ты меня ласточкой звал, старый хрыч, — фыркнула Лиза, оглядываясь, но так и не находя взглядом обладателя голоса.

— Эй, выходи. Ты ведешь себя неподобающе. Сам же сетовал, что скучаешь по Лизе. Вот же она, а ты спрятался, как мышка, — с мягкой улыбкой проворковала Елена, отчего сердце Лизы тревожно сжалось.

Когда-то, когда ее запирали в подвальной каморке два на два, Елена приходила к ней на помощь. Такая же несчастная, как и Лиза, даром что мертвая, она помогала не сойти с ума. Елена много рассказывала об истории их рода, о дворянах Домниных, некогда живших в этом особняке, но разорившихся и продавших его задешево семье Кёлер. Она пела Лизе русские и немецкие песни, а Лиза рассказывала новой подруге о своих сокровенных детских страхах.

Сотню раз за прошедшие годы Лиза винила себя в том, что оставила тех, кто не оставил ее. Но как забрать с собой бесплотного призрака, привязанного к месту гибели?

— И еще столько же не видели бы! За четырнадцать лет ни разу не навестила, гадюка подколодная! Все сбежали! Оставили дом гнить без хозяев! Меня оставили гнить вместе с ним! — распалялся домовой, наконец объявившись совсем рядом с призраком Елены. Ростом он доставал Лизе до колена, зато в гоноре мог посоперничать с любым из демонов, томящихся в Проклятом соборе.

Лиза широко улыбнулась, рассмотрев знакомые черные космы духа, его испещренное морщинами лицо, красную рубаху, синие штаны и волосатые босые ступни. Увидев его впервые, она вопила так, что сбежались все обитатели дома. Ох, как же ее тогда отлупила мать, страшно вспомнить! До сих пор задницу терзала фантомная боль от кожаного ремня. Лиза быстро училась на своих ошибках, поэтому в следующий раз не вопила от страха, а попыталась заговорить с неприветливым домовым. Он не любил ее мать и жутко злился из-за того, что она безнаказанно украла жизнь Елены Кёлер. Правда, поделать ничего не мог, кроме мелких пакостей. Мать Лизы — сильную, чистокровную демоницу — боялись духи, колдуны и демоны пониже рангом. Боялся и домовой.

Странно, но к Лизе он проникся симпатией...

— Никогда ты мне не нравилась, как и мамаша твоя, — обиженно буркнул домовой, скрестив руки на груди, и демонстративно отвернулся от Лизы.

...Насколько позволял его испорченный веками и непутевыми хозяевами характер.

— Сами же знаете, что я не могла сюда вернуться. Слишком больно вспоминать обо всем, — призналась Лиза.

— А сейчас зачем приперлась? Неужто снова захотелось в подвале посидеть, как псина в будке? — не сдавался домовой.

— Я ищу свою мать, но понятия не имею, с чего начать. Решила начать с начала.

Елена окинула ее печальным взглядом, а домовой громко фыркнул.

— Да ты, видать, совсем головой тронулась, девчонка! Она же мучила тебя, как и дружок ее, а ты искать эту гадину вздумала?! — гневно воскликнул он. Лиза мимолетно улыбнулась. Все-таки, сохранил домовой добрые чувства, хоть и выпендривался. — Чего лыбишься, как будто я что-то смешное ляпнул? Не смей искать с ней встреч, дура!

— Похоже, она охотится за мной, так что встреч ищу не я. Мне нужно подготовиться к тому, что однажды мы столкнемся нос к носу.

Домовой с призраком понимающе переглянулись, будто за те годы, что они не виделись, умудрились понять что-то о мире людей, Лизе пока недоступное.

— Это похоже на белобрысую гадину. Удивляет, как она вообще согласилась вернуть тебя отцу и позабыть о своих чертовых экспериментах, — задумчиво протянул домовой, почесав лохматую голову.

— Гордий сказал, что она до сих пор считает меня своей собственностью.

«Ты бесполезна, но это не значит, что я должна выбросить тебя на помойку. Гордий обещал вылепить из тебя наследницу, достойную меня. И он вылепит, как бы ты ни сопротивлялась», — слова матери как никогда громко и четко прозвучали в ушах. Лизу передернуло от воспоминаний. Она как будто вновь оказалась перед разъяренной, жестокой фурией, которая так и не смогла добиться полного послушания от глупого ребенка.

— Гордий? Ты видела его? — изумилась Елена.

— Да. Он много бед натворил. Заставил десятки людей убивать друг друга. Его заперли в Проклятом соборе.

— Значит, и она где-то рядом, — печально подтвердила Елена. — Он никогда не отходил от своей хозяйки, будто боялся, что обратно не примет.

— Уверена, они заодно, но до Проклятого собора не дотянуться даже ей. Не выручит она старого любовника, придется искать нового. Если до сих пор не нашла.

— А как же тот второй, за которого она так цеплялась? Хамелеон из «Мертвой воды», — влез домовой.

— Так и гниет в Проклятом соборе, — печально вздохнув, ответила Лиза.

Дядя Алан был единственным из шайки матери, кому она не желала смерти. Веселый, язвительный, но не менее жестокий и хитрый, чем Гордий, ее он ни разу не тронул и пальцем. Напротив, защищал от издевательств и пытался учить, не калеча ни душу, ни тело. Иногда Лиза воображала, что дядя Алан — старший брат, о котором она так мечтала. Ну и что, что ему за пятьдесят? Кому это когда мешало? Теперь-то он вряд ли напоминал себя прежнего, наверняка подгнил в соборе.

— Мне бы хоть одну зацепочку найти. Скажите, не появлялся ли кто-то подозрительный здесь в последнее время? — тряхнув головой, спросила Лиза.

— Кроме вандалов, которые здесь только ссут, серут да пьют? Никто, — с ненавистью выплюнул домовой. — Разве мог я подумать, что однажды мой дом так разворотят, а меня унизят? Я пытаюсь их гнать отсюда, но пьяные морды такие смелые становятся от выпивки своей дрянной, что не боятся ничего. Однажды люстру уронил на их шайку, одного даже почти прихлопнул. Повезло выпивохе, что спасти его успели. Так бы и помер, а я бы даже не пожалел. Заслужил!

— Да, домовой прав. Никого не было, кто обладал бы хоть искоркой магии, — подтвердила Елена. — Только воруют недоворованное и издеваются над домом. Сил нет смотреть на то, как погибает наследие, пусть и не родовое.

— Наследие! Тебе ли о нем говорить, немчура? Я тут четыре века живу, несколько поколений Домниных вынянчил, их же и похоронил. Ты тут пожила-то всего ничего, а туда же!

— Я тут, к твоему сведению, уже семнадцать лет живу призраком! — возмутилась Елена.

— Нашла, кого годами удивить! Немчура и есть немчура!

Лиза устало вдохнула и потерла пальцами переносицу. Бессонная ночь ударила по телу коварно — в один момент усталость рухнула на плечи с такой тяжестью, что веки чуть не закрылись прямо на ходу.

— Тоже мне, домовой без дома. Такой же дряхлый и облезлый, как эти стены, — обиженно фыркнула Елена, а Лизе внезапно захотелось расхохотаться и расплакаться одновременно.

Четырнадцать лет назад призрак и домовой собачились с таким же энтузиазмом, ведь у них всегда был благодарный зритель. Сидя в одиночестве либо в своей комнатушке, либо в подвальной каморке, Лиза наблюдала за их перепалками, училась новым ругательствам от домового и даже иногда улыбалась.

— От дряхлой и облезлой слышу. Мои косточки хотя бы не гниют в гробу, а твои уж черви сожрали давно.

— Фу, это удар ниже пояса, мой друг, — поморщилась Елена.

— Признаю, не к месту брякнул, — виновато потупился домовой.

— Ага, зря быканул, — поддакнула Лиза и хихикнула.

— А ты не смейся, дуреха! За тобой вообще-то не любящая мамаша бегает, чтобы супчиком накормить, а демоница, у которой давно уж крыша прохудилась. А ты, зараза, в одиночку сюда притащилась! У тебя вместо мозгов дерьмо?

— Дерьмовые мозги у меня, но это наследственное, — не переставала веселиться Лиза, чувствуя что-то сродни подступающей истерике.

— На твоем доме хоть защита есть?

— Обижаешь, хозяин, с четырех сторон света закопаны амулеты от бабушки Лиды, на дверях парадных и двери квартиры защитные знаки, как и на замке. Я их лично выцарапывала.

— А кто такая бабушка Лида? — влезла Елена.

— О, это босс всея кладбищенской черной магии. Денег дерет столько, будто придумала способ их на тот свет с собой забрать.

— Мужик хоть есть у тебя, чтоб от мамаши защитить? — буркнул домовой, скептически осматривая потрепанный после бессонной ночи вид Лизы. — Вижу, что нет. Нормальный мужик свою бабу не отпустил бы разгуливать в одиночку. Да и все вот это художество не позволил бы на коже намалевать. Одеваться, как шлендра, тоже не позволил бы.

— Я сама себе мужик, — отмахнулась она. — У меня достаточно сил, чтобы постоять за себя, а еще — мозгов, чтобы решить, что на себе малевать и что надевать. Я демонов и всякую нечисть ловлю уже четыре года. Как-нибудь справлюсь и с чокнутой мамашей.

Ох, как же Лиза блефовала. Фантомная боль все еще сотрясала тело, как и страх встретиться с матерью лицом к лицу. Она словно осталась тем же трусливым, забитым зверенышем, каким ее знали Елена и домовой четырнадцать лет назад.

— Какая самоуверенная девка! Только посмотрите на нее! Это как же, спрошу я тебя, полукровка справится с чистокровной демоницей?

— Если ты забыл, хозяин, мой отец — не простой мужик из народа.

— Ох, простите, Ваше Золотое Величество, — хмыкнул домовой. — Как это я забыл о твоем великом наследии!

— Уж не знаю, насколько оно велико, но при желании я могу убить любое живое существо и любую нечисть.

— Кроме чистокровного демона, — напомнил домовой.

— А чистокровным демонам место в Проклятом соборе.

— Подожди, домовой, не тараторь. Я не ослышалась, Лиза? Ты — демон-полукровка — служишь в Особой службе? — с откровенным неверием спросила Елена.

Лиза хмыкнула и даже гордо вздернула подбородок:

— Теперь Особая служба — это большое управление, и служат там не только выходцы из золотых семеек...

— Как ты, — встрял домовой.

— ...Но и полукровки с демонической силой, — не обращая внимания на болтливого старика, продолжила Лиза. — Нечисти развелось, как грязи, а дворян, годных к опасной службе, осталось не так много. Вот и оказали нам такую честь с барского плеча.

— Служить на благо спокойствия простого люда и волшебных существ — это гордость! — благоговейно прошептала Елена, будто внезапно вместо Лизы пред нею явилось божество и пообещало ее воскресить.

До падения империи к Особой службе относились благоговейно и едва ли не поклонялись храбрецам, защищавшим народ от нечисти. Жалованием, конечно же, совсем не обижали. Охотники на нечисть всегда слыли уважаемыми и богатыми людьми. В наши дни многое изменилось. Зарплата до сих пор радовала работников Управления, но вот народное преклонение сменилось страхом.

— Хренордость, — огрызнулась Лиза. — Раз уж вам нечего мне рассказать, поеду-ка я домой и наконец посплю.

— Куда это ты? — встрепенулся домовой. — Я тебя одну не отпущу, дуреха!

— И что ты мне предлагаешь? Остаться здесь жить?

— Этот дом твой по праву. Не совсем законному, но все же. Я предпочту, чтобы этим имением владела ты, чем моя убийца, — печально произнесла Елена.

— Вы уж меня простите за прямоту, но я скорее сожгу этот дом дотла, чем когда-нибудь сюда перееду, — рыкнула Лиза, сжав кулаки.

Никаких эмоций. Только спокойствие.

Да какое тут спокойствие?! Воспоминания рвали ее на части!

— Сжигай дом хоть сегодня, но сначала сделай все чин по чину, чтоб я тут вместе со всем скарбом не сгорел, — распорядился домовой и гордо подбоченился.

Лиза захлопала глазами, по-настоящему удивившись. Нет, только не говорите, что...

— Я пойду с тобой и буду помогать! — заявил домовой и даже притопнул ногой для пущего эффекта.

— Ты только не обижайся, но я живу одна и планирую продолжить жить одна.

— Все, решено! Раз уж мужика у тебя нет, хоть я тебя защищу! — распалялся домовой.

— Есть у меня мужик. Сегодня вечером придет как раз!

Какой домовой? Не нужна Лизе нечисть в доме! Ей и самой себя хватало. Вот уж где нечисть так нечисть!

— Вот и посмотрим, что за мужик. Если хороший, я тихонько за печкой посижу и пугать не стану, чтоб не обделался. Но если не понравится мне, быстро отважу его.

— И как же, интересно мне знать?

— Люстру на него сброшу. Я на здешней шпане руку набил, — домовой гордо выпятил грудь, отчего губы Лизы невольно растянула усмешка.

— Одна проблема имеется — печки у меня дома не имеется. Варочная панель и электрическая духовка. Не думаю, что тебе там понравится.

— Ты мне тут не ерничай — я завсегда найду, где жить, и присмотрю за тобой, дурной башкой.

— Даже ты собираешься меня покинуть? — прошептала Елена, понурив голову.

— Увы, голубушка моя, ты привязана к этому месту. При всем желании Лиза тебя не заберет. Кто-то же должен за ней приглядеть. Так почему не я?

Лиза скептически окинула взглядом совсем неискренне расстроенного домового и с трудом подавила ехидный смешок. За четырнадцать лет старый дух устал от одиночества. Дом захирел и постепенно умирал, вместе с этими стенами умирал и он. Лиза, впервые наведавшаяся в место детских страхов, подарила домовому шанс вновь почувствовать себя нужным.

— У меня квартира-студия в старом доме, а не большое имение, — предупредила она.

— Мне все равно. Наведу такой порядок, что блестеть будет даже потолок.

— Только чур не затевать ремонт.

— Ничего не могу обещать. Вдруг я разойдусь.

— Значит, не договоримся. — Лиза показательно сделала шаг к двери.

— Стой! — взвизгнул домовой. — Я согласен. На все согласен.

Лиза хмыкнула и сдалась. Она давно мечтала о собаке, но не могла ее завести с таким сумасшедшим графиком работы. Сегодня она в Петрограде, завтра на Камчатке, а послезавтра в горах Кавказа или на морском берегу Тавриды. Какая уж тут собака? Теперь вот у нее появится домовой — не питомец, конечно, зато говорящий. С ним и поматериться можно, и поругаться. Не так уж и плохо.

— Значит так, поставь под печку глиняный горшок. Несколько таких горшков найдешь в погребе. В горшок положи кусочек хлеба и посыпь солью. А потом скажи: «Вот твой дом, хозяин-домовой». Я, так уж и быть, в этот горшок нырну, да так в нем и поеду до твоего дома. А там ты меня поставь у своей... варочной панельки... тьфу, что за гадость у вас теперь вместо печки! Я сам решу, где мое место будет.

— То есть, ты предлагаешь мне еще и в магазин за хлебом с солью сбегать? — возмутилась Лиза. Вместо того чтобы отсыпаться после бессонной ночи, она занималась какой-то ворожейской хуе... дрянью!

— Так, я не понял, защитник тебе или мне нужен? Тебе. Вот и чеши за хлебом с солью. Живей давай.

Лиза фыркнула, но поленилась снова спорить с вредным домовым. Вполне вероятно, что идея взять его к себе домой оказалась не так уж хороша. Мозг старик ей уже выклевал, а ведь еще даже не переехал.

«Может, выйти за дверь и сбежать?» — самодовольно подумала Лиза, но застарелая благодарность к косматому домовому, который, хоть и ругался, но никогда ее не обижал, не позволила. Тяжело вздохнув, она направилась в магазин на одиннадцатой линии, возле которого припарковала машину. Пусть домовой сам успокаивает приунывшего призрака.

Пробираясь по заросшему участку, Лиза не переставала посмеиваться над ворчливым духом и мысленно благодарила его за то, что своей руганью он отвлек ее от мыслей о матери.

Отвлечься надолго, увы, не получилось. Проходя мимо машины, Лиза заметила несколько длинных царапин, будто от когтистой лапы, тянущихся через весь капот. Она застыла на месте, остервенело оглядываясь, но, конечно же, не увидела никого подозрительного, да и амулет-уловитель по-прежнему не ощущался на шее. Будь рядом кто-то хоть с капелькой магии в крови, он бы нагрелся. На Лизу никто не нападал, но она знала, чей знак красуется у нее на капоте. Упырь Мишель на службе у матери — грубая сила, безжалостность и бешеная жажда крови в одном лице, когда-то бывшим трусливым, но злобным графским сынком. Неужели эту тварь еще никто не сжег на костре?

С Лизой играли, как с мышкой. Мышка должна была знать, что кошка охотится за ней. И Лиза с замиранием сердца ждала, когда же кошка соизволит покинуть схрон. Несмотря на страх, она не станет отсиживаться. Теперь Лиза точно знала, каким будет ее следующий шаг. Пора навестить детище дяди Алана.

* * *

Ровно в десять квартиру огласил звук дверного звонка. Лиза бросила мимолетный взгляд в зеркало, поправила непривычно распущенные волосы, волнами спадавшие на плечи и спину, оценила, как сидит короткое платье, и осталась довольна. Это лучшее, чего она могла добиться от себя после бессонной ночи.

— Вырядилась, как потаскушка. Еще и все рисунки наружу. Тьфу, прятать такое уродство нужно, — фыркнул домовой из-за комода, на что получил красноречивый жест средним пальцем.

— Так и планировалось, — хмыкнула Лиза, с любовью взглянув на недавнее тату на щиколотке. Оно, как и то, что на бедре, ни от чего не защищало, зато грело душу.

Раз оценил домовой (если его ворчание, конечно, можно так назвать), значит оценит и Марк. Пожалуй, только ему из всего отдела нравился стиль Лизы. Остальные, особенно Руслан, очень ответственно подошедший к должности зама Бор Бора, бурчали, что служащие Управления по особым делам не должны одеваться, как на дискотеку, и портить вековую репутацию охотников на нечисть. Лиза посмеивалась в ответ на замечания, закатывала глаза и продолжала носить топы, короткие юбки, рваные джинсы и кроссовки, по сравнению с которыми армейские берцы казались нежными и утонченными туфельками. Не уволят же ее, в конце концов! Пусть еще попробуют найти замену!

За дверью — вот сюрприз так сюрприз! — обнаружился Родин. Сегодня он выглядел особенно привлекательно. Черная футболка соблазнительно обтягивала мускулистый торс, открывая набитые «рукава». Еще одно тату кокетливо выглядывало из-под ворота. Черные джинсы сидели, как влитые, обтягивая все, что нужно. И даже яркие кроссовки, за которые Марк явно вывалил ползарплаты, впечатлили Лизу.

Как и обещал, Родин держал в руках крафтовый пакет с едой и бутылку белого вина. Он лучезарно улыбнулся и произнес:

— Даже не верится, что ты не пошутила и дала правильный адрес. Я до последнего думал, что за дверью окажется бабуля с деменцией, которая поднимет крик на всю парадную.

— Я, конечно, жестока с демонами, но это не относится к моим коллегам, — хмыкнула Лиза, принимая из рук Марка вкусную ношу и пропуская его в квартиру.

— К коллегам? Так у нас деловой ужин?

Марк насмешливо хмыкнул и деловито осмотрелся. Похоже, кирпичные стены вызвали у него одобрение, как и полукруглое окно в кухне-гостиной, на подоконнике которого Лиза любила проводить вечера, глядя на снующих внизу прохожих. Иногда ей на глаза попадалась даже разномастная нечисть. Демоническая кровь служила лучшим радаром, потому взгляд Лизы всегда безошибочно выхватывал каждую тварюшку, решившую прошмыгнуть поблизости. Она не удивлялась этому. Петроград, особенно его центр, можно было смело назвать одним огромным местом силы для нечисти, ведь за годы существования город впитал слишком много смертей, как и болота до его строительства.

— Я приличная девушка, поэтому назвать наш сегодняшний ужин иначе мне не позволит воспитание, — подхватила правила игры Лиза.

Из-за комода донеслось громкое фырканье, отчего Марк заметно насторожился.

— Не обращай внимания, у меня новый питомец.

Фырканье стало громче.

— Который злится, когда я так его называю.

— Что за тварь ты держишь дома? — процедил Марк, сделав несколько осторожных шагов к комоду.

— Сам ты тварь. Огненным змеем воняешь, не смей приближаться ко мне. Надо бы пойти подышать свежим воздухом, чтоб не задохнуться. — Ворчливый голос домового отдалялся с каждым словом. Похоже, он и вправду решил убраться подальше.

— Это домовой. — Лиза развела руки в стороны, молчаливо показывая, что ничего не может с этим поделать. — Просто не обращай внимания. Он ворчливый, но добрый.

— Насчет доброты сомневаюсь, — ответил Марк с несколько ошеломленной усмешкой, но все же расслабился. — Ты ни разу не рассказывала про своего... сожителя.

— Сожитель появился только сегодня.

— Ты же довольно давно живешь в этой квартире, если мне не изменяет память. Почему он не показывался раньше?

— Потому что сегодня я сама принесла его сюда в глиняном горшке. — Лиза кивнула на горшок, гордо стоявший на полке открытого кухонного шкафчика.

— И зачем ты притащила к себе чужого домового? — понизил голос Родин.

— Ему одиноко.

Лиза ограничилась этим объяснением и принялась расставлять на барную стойку коробочки с лапшой WOK, салатами и даже пирожными. Марк купил ей десерт! Надо же! Они как будто превратились в одну из тех странных парочек, от которых Лизу тошнило. И которым она, по правде говоря, завидовала. Странное ощущение. Непривычное, но не отталкивающее.

— А с тобой не соскучишься, — признался Марк, усевшись на высокий стул и ввинчивая штопор в пробку.

— И всегда этот удивленный тон, — беззлобно закатила глаза Лиза.

— Люблю, когда в девушке есть загадка.

— В таком случае, ты не прогадал. Во мне полно загадок. Я — практически кроссворд.

Марк окинул Лизу фирменным взглядом потомка огненного змея, и она мысленно усмехнулась. Ничего удивительного, если Родин действительно собирал из своих девушек трофейный сборник кроссвордов, и Лиза должна была стать одной из страничек. Возможно, той, что в центре и с цветной печатью. И даже с картинками. Но всего лишь одной из. Не стоило об этом забывать.

— Если бы сейчас ты взглянула на меня красными зрачками, эта фраза прозвучала бы куда загадочнее, — улыбнулся Марк и поднял наполненный вином бокал. — Предлагаю выпить за наш деловой ужин, коллега.

«Деловой» ужин протекал легко, как-то тепло и по-дружески. Марк много шутил, Лиза много язвила в ответ, периодически окидывая его кокетливо-заинтересованным взглядом, пока около полуночи разговор не коснулся Воронцова.

Бутылка уже почти опустела, и они переместились на тот самый любимый Лизой подоконник.

— Как тебе новый начальник? — спросил Марк, отчего вся легкость вечера слетела, как шелуха. — Весь отдел надеялся, что ты расскажешь, как прошла ночь, но загадка так и осталась загадкой.

— Разве сегодняшний день не показал всем, что работать с Воронцовым — совсем не то что с Бор Бором? — уклончиво отозвалась Лиза. Она задумчиво вертела в руке бокал и размышляла о прошедшей ночи, которую разделила с Ником, новым начальником и призраком старухи.

— Показал, — вздохнул Родин. — Показал, что Воронцов — пиздецки надменная задница, которая не сложит себе цены. Поверь, каждый из нас сегодня мечтал разбить ему очки. Даже Руслан — наш главный любитель начальства. Только Ник доволен. Еще бы, дружок теперь в начальниках. Можно расслабиться.

— В таком случае, ничего нового ты от меня не услышишь. Самовлюбленный, высокомерный, раздражающий. В общем, золотой дворянин. Но Воронцов не безнадежен, что удивительно. Татуировки нанес, не дожидаясь назначения, в теории довольно подкован, умеет нравиться людям, когда ему это по-настоящему нужно. Нам всем стоит смириться с тем, что он с нами надолго. Уверена, Воронцов — следующий начальник Управления, поэтому питать надежды, что мальчик-дворянчик наиграется и свалит в закат, не стоит.

— Конфликт интересов? Не, не слышали, — хмыкнул Марк.

— Не смеши меня. Дворяне и конфликт интересов — это что-то из разных вселенных. Место для Воронцова-младшего наверняка подготовили, когда он еще и ходить-то не научился.

— Девчонки из Второго и Третьего отделов завизжали бы от счастья, услышь они тебя. В Управлении только и сплетничают, что о неженатом красавчике-дворянине. Наши барышни надеются, что он здесь надолго, и хоть кто-то из них успеет не только прыгнуть ему на член, но и женить на себе.

— Пусть не раскатывают губу, — фыркнула Лиза. Могла ли она назвать Воронцова красавчиком? Как бы ни было тяжело это признавать, да. Его яркие голубые глаза с первого же взгляда заняли первое место в ее небольшом топе самых красивых глаз. Как и все лицо... Но! Лиза никогда и никому в этом не признается даже под пытками! Она не безмозглая курица, как те, кто всего за день описались кипятком от Воронцова! — Этот золотой мальчик наверняка уже давно помолвлен с золотой девочкой для сохранения золотой династии. Простолюдинкам ничего не светит, как бы хороши они ни были. Конечно, ими вполне могут попользоваться и даже что-то пообещать, но все это ни к чему не приведет.

— Дворянство давно отменили, но золотые семейки как будто и не слышали об этом, —буркнул Марк.

— Неужели я слышу зависть у тебя в голосе?

Родин отвел грустный взгляд к окну, и Лиза тут же мысленно отругала себя за неосторожные слова. Они должны были флиртовать и расслабленно пить вино, вместо того чтобы бередить раны, имеющиеся у каждого, кто рожден с демонической кровью. Те, кто никогда не сравнятся с золотыми дворянами, несмотря на магическую силу, почти всегда превосходящую вырожденное наследие аристократов. Потомки нечисти, проклятой богами. Пожалуй, стоило сказать спасибо, что их признали колдунами, а не демонами, не ставили на учет и не истребляли, как в древние времена, когда страх перед высшей нечистью превосходил разум. Да вот язык не поворачивался этого сказать.

— Кажется, наш деловой ужин с такими темами для разговоров рискует остаться и вправду деловым, — протянул Марк, хитро поглядывая на Лизу. Ее губы помимо воли растянулись в улыбке. Родин будто бы читал ее мысли.

— Тогда предлагай тему, — промурлыкала Лиза. Сердце забилось быстрее. Когда они поцеловались с Марком в прошлый раз, оба уже почти ничего не соображали из-за выпитого. Сейчас ее разум был чист и почти трезв, отчего в животе трепетало смутное волнение.

Марк станет ее третьим мужчиной и третьим, с кем ее связывал только секс. Почему-то только такие отношения случались в жизни Лизы, в нее никто никогда не влюблялся настолько, чтобы искренне желать быть рядом, несмотря на характер, происхождение и работу. С Марком Лиза не претендовала ни на что, кроме краткого спасения от одиночества, потому и не волновалась так сильно, как могла бы, испытывай она к Родину что-то больше влечения и интереса.

Лиза придвинулась так близко, чтобы соприкоснуться коленями, не отрывая взгляда от лица Марка. Между ними искрило предвкушение поцелуя, который вот-вот случится. Вот-вот...

— Люблю, когда ты такая для меня, — завороженно прошептал Марк, и в светло-карих глазах Лиза неожиданно увидела восхищение.

— Какая?

— Мягкая. Такая, какой не бываешь ни с кем другим. — Соблазнительный шепот Марка опалял губы Лизы, и ей отчаянно хотелось податься навстречу. — Иногда мне кажется, что ты сама не понимаешь, насколько порочно-красива. А иногда — что ты пользуешься своей красотой и специально мучаешь мужчин. Ты никого не подпускаешь к себе, но почему-то подпустила меня.

— Тогда гордись этим и не предавай доверия, — прошептала Лиза ему в губы. Марк умел обвораживать красивыми речами, и как же хотелось поверить в них хотя бы на вечер!

Их губы оказались совсем близко, почти соприкасаясь. Лиза ловила чужое дыхание с едва уловимым запахом вина на своем лице, и тело трепетало в предвкушении. Марк терпеливо замер, позволяя ей самой принять решение. Лиза не выдержала наэлектризованного напряжения и коснулась его губ своими. Решение принято.

Губы Марка оказались мягкими и сухими. Чуть кололась однодневная щетина, но Лизу так давно никто не целовал, что она почти не обращала внимание на то, как протестует кожа на подбородке. Марк мягко отвечал на поцелуй, позволяя Лизе самой задать темп. Она мягко провела языком по его нижней губе и игриво ее прикусила. Марк усмехнулся в поцелуй и притянул ее ближе, прижав к себе.

Лизу не требовалось просить дважды. Она проворно забралась к нему на колени и запустила руку в жесткие русые волосы. Ногтями игриво провела по шее, отчего Марк едва слышно застонал и углубил поцелуй, скользнув языком ей в рот.

Оба распалялись все сильнее. Лиза ощущала, как потяжелел и приятно заныл низ живота, а твердость в штанах Марка отчетливо кричала о его желании. Она прижалась еще ближе, и Родин вновь тихонько застонал, прижимая ее бедра к своим. Их тела отделяла друг от друга всего пара слоев ткани, и это препятствие сейчас казалось слишком раздражающим и лишним.

Руки Марка по-хозяйски задрали подол платья до самой талии и крепко обхватили ее бедра, стягивая кружевные стринги. Их, казалось, можно было выжимать — так сильно Лиза хотела большего, хотела Марка целиком и полностью...

Квартиру вдруг огласил громкий звук дверного звонка. Оба замерли, тяжело дыша друг другу в губы. В теле нестерпимо билось желание, и потому Лиза решила не открывать, кто бы это ни был.

Стоило им вернуться к прерванному поцелую, в дверь позвонили снова.

— Вдруг что-то случилось? — шепнул Марк, с явным нежеланием оторвавшись от губ Лизы. Его руки при этом по-хозяйски мяли ее задницу, прижимая к твердому члену, все еще преступно обтянутому жесткой джинсовой тканью.

— Что? Краны у меня закрыты, никого не затоплю. Дымом не пахнет. Газ перекрыт. На остальное плевать. Я никого не жду.

Звонок повторился.

— Открой. — Марк мягко отстранил ее от себя.

Ругаясь сквозь зубы, Лиза сползла с колен Марка, одернула платье и направилась к двери. Тому, кто какого-то черта решил испортить им вечер, жить осталось ровно столько, сколько ей потребуется, чтобы добраться до замка!

Лиза сердито взглянула в глазок и поперхнулась ругательствами. В линзе отразился Воронцов.

От неожиданности у нее замерло дыхание. Что он здесь забыл? Стоило им поговорить о новом начальнике, а Лизе хоть и в тайне, но восхититься его глазами, как эти самые глаза вместе с их хозяином прибыли прямо к ее двери. Если она откроет дверь Воронцову и тот увидит их с Марком, непременно все поймет. И поймет неправильно. Лизе почему-то этого не хотелось.

Звонок повторился. Пришлось открывать.

Лиза приоткрыла дверь и нацепила на лицо самое недовольное выражение из всех, что у нее были.

— О, ты-вы, доброй ночи. Чем обязана?

— Позволишь войти? — холодно буркнул Воронцов.

Ага, и застать там Родина с бугром в джинсах! Щас!

— Не думаю, что это удобно. Говори, зачем пришел? Еще и в такое время.

— Кого-то прячешь? — прищурился Воронцов. В полумраке парадной его яркие глаза за стеклами очков казались темными и уставшими.

— Разве что домового, да и тот, похоже, где-то загулял, — отмахнулась Лиза. Ее лицо казалось беззаботным, но внутри все напряглось. Новый начальник пришел неспроста. Откуда он вообще узнал ее адрес? Залез в личное дело?

— Не хочешь по-хорошему, значит?

С этими словами Воронцов снял очки, и Лиза перестала принадлежать самой себе... Все внутри сжалось от неконтролируемого, животного страха. Лиза застыла как вкопанная, не в силах пошевелиться и сделать вдох. Разум отключился, освободив место животному инстинкту. Он вопил, что нужно бежать, но тело не слушалось. Каждая мышца, каждая косточка словно покрылись льдом.

— Пакуйте, — приказал Воронцов кому-то внизу.

Лиза сама не поняла, откуда взялись знакомые лица. Кажется, знакомые. Она ничего не соображала, лишь смотрела в глаза, казавшиеся сейчас чернющей топью, и погибала от страха. Когда запястий коснулся ледяной металл, Лиза наконец обрела способность трезво мыслить. Воронцов моргнул и медленно вернул очки на переносицу.

Лиза рухнула бы на колени, если бы ее не держали чьи-то сильные руки. Запястья обжигал холодом металл наручников. Ей сковали магию! Стоило Лизе это понять, как она забилась в чужой хватке.

— Что происходит, ублюдок?! — вопила она, но Воронцов лишь холодно следил за ее реакцией, не отвечая. — Объясни мне, сволочь! За что на меня надели наручники?

— Дэн? Руслан? Ильдар? Что вы делаете? Не смейте! — Голос Марка долетал словно сквозь водную толщу.

Паника затопила разум Лизы. Воронцов решил избавиться от нее? Сначала дал выходной, чтобы притупить бдительность, а теперь напал! В чем она провинилась? В недостаточном повиновении?

— Где Гордий? — наконец отрывисто спросил Воронцов, пройдясь недоверчивым взглядом по Родину.

— В Проклятом соборе, дебил, — фыркнула Лиза.

— Был. Где он теперь? Ты же помогла ему сбежать.

Помогла? Сбежать? Нет, это не она! Как он не понимает?!

— Что за бред?! Это не я! Кто угодно, но не я! — Лиза завопила громче, забившись в хватке Руслана и Ильдара.

— Твое лицо четко видно на камерах, — пожал плечами Воронцов. — Денис, мы с тобой обыщем квартиру. Ильдар, Руслан, тащите ее в машину и глаз с нее не спускайте. Ты, герой-любовник, поедешь с нами. Только попробуй сделать глупость — тут же окажешься вместе со своей девушкой в Проклятом соборе.

Камеры... Лиза почувствовала, как сердце затрепыхалось в горле. Это не она. Правда же? Не она? Но почему на камерах ее лицо?