Глава 18. Чужой среди своих
– А вот и он! Потрёпанный, но не побеждённый. Здоро́во, бро!
Денис по привычке протянул руку, но, наткнувшись взглядом на Серёжины костыли, неловко её отдёрнул и запустил пальцы в волосы.
– Какой торжественный приём! Наверное, всю ночь готовился, – съязвил Серёжа.
– Да я твоего возвращения двенадцать лет ждал! В Азкабане! Без тебя из этого места как будто всю радость выкачали. Но я собрал волю в кулак и продолжал репетировать перед зеркалом. Каждый. Божий. День. Всё ради этой минуты.
– Ну да, рассказывай...
– Клянусь страшной клятвой, – с утрированно серьёзным выражением лица сказал Денис.
Серёжа фыркнул, освободил правую руку, и они наконец обменялись привычным приветствием.
– И как ты только до третьего этажа догребёшься? – как будто про себя произнёс Денис.
– А у нас что, первый урок на третьем?
– Ага.
– Ля, какой я везучий...
На лестнице многие оборачивались вслед парню на костылях. Денис шёл рядом, занимая оставшуюся часть узкого прохода. Иногда он нехотя задерживался на ступеньку ниже, чтобы пропустить встречный поток.
– Может, тебя и в столовке будут без очереди пускать? – мечтательно протянул Денис, когда на площадке второго этажа две девчонки остановились в дверном проёме, уступая Серёже дорогу.
– С чего бы вдруг?
Денис пожал плечами.
– Разве ветеранам не положены льготы?
– Я не с войны вернулся, придурок.
– Ну и что? Пострадал при исполнении служебного долга, так сказать. Я требую справедливости!
На скамье под окном третьего этажа, как обычно, были свалены сумки и рюкзаки. Посреди этого вокзального хаоса на коленях стоял Тимур и, разложив на подоконнике тетради, что-то чертил. Линейку ему заменяла ручка.
– Здоро́во, – окликнул его Серёжа.
Тимур отвлёкся и криво черканул карандашом по листу.
– О, привет! Как жизнь, бриллиантовая нога?
– Как видишь, чувствую себя достаточно сносно, чтобы доползти до школы.
– Это временно, – философски заметил Тимур. – Ладно, рад бы поболтать, но через два урока контроша, так что... считайте, меня тут нет.
– Какая ещё контроша? – прищурившись, поинтересовался у Дениса Серёжа.
– Я тебе не говорил? Упс...
По широкой улыбке Дениса трудно было предположить, что ему жаль.
– Кста-а-ати, ты завтра после уроков как, сразу домой? – благоразумно перевёл тему он.
Серёжа вздохнул.
– О чём ещё ты забыл меня предупредить?
– Да ни о чём, – безмятежно отозвался Денис. И, поразмыслив, добавил: – Вроде. Просто завтра у нас тренировка по волейболу. Приходи, если других планов нет. Один болельщик лучше, чем ни одного.
– Может, ещё кричалку сочинить? Или плакат нарисовать?
– Было бы неплохо.
Серёжа криво усмехнулся.
– Перебьёшься. И с какого перепуга вы вообще тренируетесь на неделе? Мне казалось, вы забили спортзал на субботу.
– Верно. Но конкретно в эту субботу школа закрыта. Будет какое-то собрание или типа того.
– И вас попёрли, – заключил Серёжа.
Денис поджал губы и качнул головой из стороны в сторону.
– Ну, в общем-то, да. Короче, приходи, будет весело.
Серёжа хмыкнул.
– Ага. Жду не дождусь, когда ты снова зарядишь кому-нибудь в затылок.
– Эй! – возмущённо воскликнул Денис. – Это был несчастный случай.
– Ни фига. Вот удачные подачи – действительно дело случая. А это – закономерность.
– Ай. Обидно вообще-то!
Кто бы мог подумать, что обыденного обмена любезностями может так не хватать.
В больнице стерильными были не только палаты и инструменты. Разговоры тоже казались какими-то продезинфицированными. Не спасали даже звонки по скайпу и рваные переписки в соцсетях.
У текста нет лица, нет интонаций. По видеосвязи не отвесишь подзатыльник и не дашь пять. Какое-то ущербное общение.
Секунд десять Денис подыскивал новую темя для обсуждения. Вдруг в мозгу у него что-то щёлкнуло, и глаза загорелись знакомым огнём. Огнём, подбирающимся по фитилю всё ближе к динамитной шашке.
– Кстати, у нас тут тринадцатого такой трешак был...
Но взорваться бомба так и не успела. Вылетев с лестничной площадки, Марго процокала к закрытому кабинету.
– Где остальные? – осведомилась она, окинув взглядом брошенные у окна рюкзаки.
Тимур принялся строчить формулы с удвоенным усердием. Марго нетерпеливо дёрнула головой и, повернувшись к Денису с Серёжей, вопросительно вскинула тонкие брови.
– Нам-то откуда знать? – ответил за всех Денис. – Напиши в общую беседу.
– Как будто кто-то её читает... Ладно, собирайте вещи и передайте остальным, как придут, чтобы шли в актовый зал.
– Зачем это? – растерялся Серёжа. – Урок через две минуты.
– У нас репетиция, Карпов. Не знаю, чем ты будешь там заниматься, раз уж у тебя нет роли, но, думаю, Наталья Владимировна что-нибудь придумает, – заявила Марго и вновь переключилась на сгорбленную фигуру у подоконника. – Тим, оторвись уже от своих шпор, всё равно подготовиться не успеешь!
– Я бы не был так уверен, – промычал в ответ Тимур, переворачивая страницу.
– Закрываем учебник – и марш в актовый зал! Почему все должны ждать ведущего?
Рыжий хвост взметнулся у Марго за спиной, едва не хлестнув Дениса по лицу. Вскоре стук каблуков затих на лестнице.
Серёжа поморщился.
– То есть я на эту верхотуру зря тащился?
– Да забей, – откликнулся Денис. – Зато инфы не будет. И как только Камбала уломала Пивненко?
Видимо, на переговоры с принципиальной учительницей информатики у классной ушли все силы, потому что на репетицию она опоздала. Минут пятнадцать от начала урока девятый "А" был предоставлен сам себе.
Тимур водрузил на макушку огромный кудрявый парик и, сидя на ступенях сцены, добавлял последние штрихи к расписанным задачам. Денис возился с микшером в другом конце зала. Колонки плевались Лазаревым и отрывками песен из советских кинофильмов. Марго вихрем носилась туда-сюда. В высоких, в пол, зеркалах спичкой вспыхивала её пышная шевелюра.
– Детский утренник в садике для даунов, – прошипела Риша с первого ряда кресел.
– Да ладно тебе, – мягко осадила её Юля. Она пристроилась рядом с подругой и тоже наблюдала за суматохой с почтительного расстояния. – Последний звонок, наверное, всегда похож на сумасшедший дом.
– С такими организаторшами – уж точно, – презрительно фыркнула Риша. – Бесит эта Маргошенька. Тошнит уже от её указивок.
– На неё просто много всего навесили, а она хочет всё сделать хорошо.
– Жопой она под Лазарева крутить хочет, – отрезала Риша. – И она, и эти её подпевалы.
– Ну, музыку ведь выбирали большинством голосов...
– Ага, конечно. У нас большинство не те, кого больше в процентах, а те, кто орёт громче.
– Зачем вообще было вписываться в ПЗ, если тебя всё так бесит? – не выдержал Серёжа.
Закинув локоть на спинку кресла, Риша обернулась и прожгла его убийственным взглядом серо-зелёных глаз.
– А затем, что "Ты ни можишь ни участ-во-ва-а-ать", – тонким голоском вывела она. – У Маргошеньки все роли расписаны. Коза тупая.
А через пять минут Риша уже с явным наслаждением отыгрывала на сцене директрису, безумно выпучивая глаза и сосредоточенно выискивая бирку на Сашиных брюках.
– Я же вижу, что это джинсы! Неужели ты думаешь, что я ничего не понимаю в тканях?!
И она серьёзно надеется получить аттестат после такого номера?
– В этом году центральная тема – телепередачи, – объяснил Денис. – Камбала за неё готова была глотки грызть. Походу, она согласна играть одна во всех сценках.
Он бросил задумчивый взгляд на сцену. Там Риша перебирала клочки ткани, вложенные в кармашки большого альбома наподобие марок.
– "Модный приговор". Это была её идея. Голубевой. Типа сюрприз для директрисы.
Серёжа неприязненно скривился.
– И что, Камбала одобрила?
Денис ухмыльнулся.
– Сам-то как думаешь?
– Видимо, нет, – сделал выводы Серёжа.
– Точняк. Для неё это тоже будет сюрприз.
Денис побарабанил пальцами по подлокотнику кресла, вскочил на ноги. Потянулся.
– Ладно, – зевая, протянул он. – Звезде пора блистать в свете рампы. Не заплесневей тут, старик.
– Уж лучше позеленеть со скуки, чем участвовать в этом балагане.
Репетиция длилась целую вечность – тридцать минут от урока и ещё четырнадцать от перемены. Серёжа нетерпеливо ёрзал на месте. Он раз двадцать проверил ленту новостей, хотя было совершенно ясно, что посреди дня новые публикации вряд ли будут сыпаться пачками.
Когда на однообразные бело-голубые страницы стало больно смотреть и здоровая нога начала выбивать по паркету мелкую дробь, Серёжа с силой сжал колено и запрокинул голову к потолку.
Ровно горели электрические лампы. От яркого желтоватого света перед глазами плясали разноцветные пятна, но Серёжа мирился с ними, пока не затекла шея.
Когда динамики затрещали, предвещая скорый звонок, Серёжа с тяжёлым вздохом выпрямился. В спине что-то хрустнуло. Дико хотелось спать. И как только остальные выносят эту нудятину?
Серёжа перевёл взгляд на сцену. И тут же недоуменно нахмурился. Потому что там кипела жизнь. Не постановочная. Настоящая. С широкими улыбками, гитарой и "неудачными дублями".
Девчонки, танцевавшие под глупую попсовую песню, путались в движениях, едва не налетая друг на друга. Марго сдержанно на них рычала и заново показывала основные па. Юмор в сценках был такой, что впору включать закадровый смех, как в подростковых сериалах нулевых, чтобы хоть как-то можно было понять: шутка уже прозвучала. Вита вообще не знала текст, маскировала паузы хихиканьем и с хихиканьем же отчитывала одноклассников.
– Соколовский, ты совсем офигел?! – как раз воскликнула она, замахиваясь доской-планшетом.
И всё-таки никто не жаловался. Не ругался и не морщился, будто проглотил лимон. Даже Риша перестала материться себе под нос и с презрительной усмешкой наблюдала за тем, как Ярик с пушистыми бутафорскими усами вращает воображаемый барабан.
И Серёже почему-то мучительно захотелось быть там же, на сцене. Пусть даже ему пришлось бы биться в конвульсиях под какой-нибудь "Будильник" Крида.