Разрушенное наследие

Сиэтл встретил их студеным ветром и серыми, тяжелыми тучами. Когда самолет коснулся земли спустя 13,5 часов полета, Дамиан почувствовал странное облегчение. Он сделал то, что должен был: вернул девушку живой. Остальное его не касалось. Выживет она или нет — это уже не его дело. Главное, что он ее спас, и у Тристана не должно было возникнуть сомнений на его счет.

Дамиан не тешил себя иллюзиями. Эта миссия была вынужденной мерой, и он понимал, что его участие в судьбе девушки на этом закончится. Ванесса — вот что действительно имело значение. Ради нее он отправился в это путешествие.

Он взглянул на Адель. Она всё ещё была слаба и дезориентирована после долгого перелета. Девушка посмотрела на него, и в её карих глазах отражалась пережитая боль. Но теперь в них мелькнула надежда и искра облегчения при мысли о встрече с семьей.

— Шпашибо, — прошептала она хриплым, но полным эмоций голосом. — За всё, Дамиан. Я не шнаю, пошему ты это делаешь, но шпашибо...

Дамиан наклонился к Адель так близко, что она почувствовала его дыхание.

— Я понимаю, что ты всё ещё не оправилась от того, что тебе пришлось пережить. Но мне нужно, чтобы ты выслушала меня. Если всплывёт, что это Вайолет тебя туда отправила, и у неё из-за этого будут проблемы... Ну что ж, не думаю, что тебе захочется узнать, насколько я разозлюсь. Моё лицо будет последним, что ты увидишь.

Дамиан сверлил её взглядом, в котором читалась неприкрытая угроза, а его пальцы с силой сжали её руку.

— Я сделал всё возможное, чтобы защитить тебя и вернуть к отцу. Последнее, что мне нужно — это чтобы ты всё испортила, так что забудь о моей сестре.

Дверь самолета открылась и в салон вошла медицинская бригада. Они осторожно осмотрели Адель, проверили её жизненные показатели и убедились, что она достаточно стабильна.

Несмотря на слёзы, катившиеся по её щекам, Адель повернулась к Дамиану, и её голос дрогнул от волнения.

— Шпашибо», — прошептала она снова, выдавив слабую, но искреннюю улыбку. — Я снаю, што ты шделал это по швоим причинам, но... шпашибо.

Дамиан почувствовал странную тяжесть в груди, что-то похожее на теплоту от её слов.

— Береги себя, — сказал он чуть мягче, чем раньше. — Сосредоточься на выздоровлении, и на времени с семьёй.

С этими словами он вышел из самолета, и его глаза постепенно привыкали к яркому свету аэропорта. Тристан стоял там, его лицо отражало смесь облегчения и гнева. Мужчины встретились взглядами, когда Дамиан медленно спускался по трапу, и между ними повисло тяжелое молчание. Тристан сделал шаг вперед, переводя взгляд с медицинской бригады на Адель, которую осторожно укладывали в специализированный автомобиль.

— С ней... с ней всё будет в порядке?

— Она жива, — произнёс Дамиан, отвернувшись от врага и прикурив сигарету. — Держится, она сильная. При правильном уходе поправится.

Вы все слишком живучие... — сжимая зубы, думал Дамиан. То, что случилось с девушками, Амелией, Адель, при таких травмах... они не должны были выжить. Надеюсь, если я прострелю башку этому ублюдку, он сдохнет? Может, лучше отрезать его голову, чтобы уж наверняка.

Дамиан снова повернулся к Тристану с тревогой и сочувствием в глазах. — Как идут поиски Амелии? Я понимаю, как её исчезновение тяжело для тебя и всей вашей семьи.

— Ничего конкретного, — выпалил он, его голос дрожал от напряжения. — Но я не остановлюсь, пока не найду её, Дамиан. Просто не могу. Она моя маленькая девочка. Моя дочь... Не могу поверить, сначала Агата, потом Амелия, а теперь Адель... Мои дочери...

Дамиан кивнул, и в его глазах отразилось понимание.

— Ты не один, — сказал он, стараясь придать своему голосу уверенность. — Я помогу тебе, ведь ты знаешь, что можешь на меня положиться.

— Я ценю это, Дамиан. Больше, чем ты думаешь. И я буду держать тебя в курсе любой новой информации.

Он сделал паузу, посмотрел на машину, в которой увозили Адель, и закурил сигару. Выпуская дым, он, казалось, пытался скрыть свои эмоции.

— Что касается убийцы Агаты, — начал он, но его голос дрогнул, и он снова замолчал на мгновение, чтобы собраться с мыслями. — У меня есть несколько гипотез, но пока я не могу ничего утверждать.

— А звонки, от того типа? Были ли ещё какие-нибудь подсказки, угрозы или попытки вымогать деньги? Вдруг он как-то связан еще и с исчезновением твоей младшей дочери?

— Нет, — сказал Тристан, качая головой. — Ничего с тех пор, как мы нашли те трупы. Тот, кто за этим стоит, похоже, пока затаился.

Дамиан взглянул на часы и осознал, как сильно на него подействовали последние несколько дней. Встреча с Каином, долгие полеты, которые он ненавидел, — всё это вымотало его.

— Поеду домой. Эта поездка, поиски твоей дочери и её возвращение, отняли у меня много сил. Я хочу побыть один, отдохнуть и привести мысли в порядок. Какое-то время меня не будет в офисе.

Тристан кивнул, в его глазах мелькнула тень понимания.

— Не торопись, у тебя есть время на отдых после того, что ты сделал.

Дамиан устало улыбнулся.

— Не стесняйся обращаться ко мне, если тебе что-нибудь понадобится, вообще что угодно. Я серьёзно.

— Ты уже сделал достаточно, вернув Адель домой. Кто-то пытается уничтожить мою компанию, действуя профессионально и скрытно. Но мы разберемся с этим после того, как ты отдохнешь.

Дамиан в последний раз кивнул, затем развернулся и пошёл прочь, мысленно уже представляя себе уединение и покой, которые ждали его дома.

Или нет.

***

Слишком уставший, чтобы стоять, Дамиан рухнул на кожаный диван прмяо в гостиной и на мгновение закрыл глаза, пытаясь собраться с мыслями. Не прошло и минуты, как к нему подошла Стеффани, мягко стуча каблуками по мраморному полу.

— Мистер Морган, — сказала она мягким, но твёрдым голосом. — Вы вернулись позже, чем ожидалось. Надеюсь, всё прошло хорошо?

Дамиан открыл глаза и встретился с её обеспокоенным взглядом.

— Лучше не бывает, — съязвил он.

— У меня есть хорошие новости об Амелии, — начала снова женщина. — Сегодня во время сеанса терапии она показала значительный прогресс. Она снова может шевелить ногами. Это небольшой, но важный шаг в её выздоровлении.

Мужчина устало улыбнулся.

— Спасибо, что сообщила мне.

Снова спасибо? Серьезно? Я что, выпил таблетку вежливости вместе с бурбоном на самолете? — подумал он, удивляясь своему поведению в последние дни. — А потом что — пожалуйста? Может, перед тем как выбить кому-то мозги, или выпустить кишки, я буду спрашивать разрешения?

Он взглянул в сторону комнаты Амелии, раздражаясь что его вообще волнует её состояние.

Мне плевать на то ходит ли она.

Мне.

Плевать.

В этот момент их внимание привлёк звук колёс, катящихся по мраморному полу со стороны кухни. Амели на инвалидном кресле направлялась по коридору к заднему дворику. Её лицо было решительно настроено. Она остановилась на пороге, спиной к Дамиану, ветер из открытой двери слегка взъерошил её рыжие волосы. Не видя его, она почувствовала его.

Он приехал... — подумала она, не оборачиваясь к ним.

Лучше бы самолет, в котором ты летел разбился.

ЧУДОВИЩЕ.

УБИЙЦА.

Стеффани проследила за взглядом Дамиана, и её лицо смягчилось от понимания. — Она всё ещё переваривает произошедшее, мистер Морган. Я не знаю, что между вами произошло, но... дайте ей время.

Дамиан кивнул, и с его губ сорвался тяжёлый вздох, а затем на его лице появилась мрачная гримаса, когда он смотрел на удаляющуюся фигуру Амели, исчезающую в дверном проёме на инвалидном кресле.

— Проклятье, — пробормотал он сквозь зубы, теряя самообладание.

Какого черта я вообще вожусь с ней?! Это она сама подвергла себя опасности, даже после того как узнала о судьбе Агаты. Идиотка. Тупая и безмозглая.

Он резко встал, и кожаное сиденье дивана скрипнуло под ним.

Стеффани смотрела ему вслед с тревогой на лице.

— Мистер Морган, — окликнула она его с осторожностью в голосе, — помните, Амелия всё ещё слаба. Достигнутый ею прогресс не отменяет пережитой травмы. Будьте внимательны к тому, как вы с ней обращаетесь, и тщательно выбирайте слова.

Дамиан остановился, положив руку на дверную раму. Он знал, что она была права, но не мог избавиться от чувства гнева. Тем не менее он сделал глубокий вдох, пытаясь взять себя в руки, прежде чем выйти на улицу и направится к причалу.

Солнце низко висело на горизонте, заливая реку тёплым золотистым светом. Амели сидела на деревянном причале. Её инвалидная коляска стояла рядом, а ноги безвольно свисали с края. Она смотрела на умиротворяющую картину, погружённая в свои мысли. Внезапно её тишину нарушили.

Запах.

Девушка едва заметно вздрогнула, уловив знакомый аромат. Дамиан бесшумно приблизился к ней со спины и остановился в нескольких метрах.

— Амелия, — сказал он, едва сдерживая эмоции. — Хартли рассказала мне о твоих успехах. Это... это хорошо, я полагаю.

Амели не повернулась, чтобы посмотреть на него, её взгляд по-прежнему был устремлён на заходящее солнце.

— Ты имеешь в виду, что рад, что я снова могу что-то делать ногами? Забавно, учитывая, что именно из-за тебя я не могу ходить.

Дамиан сжал кулаки так, что костяшки побелели, едва сдерживая порыв швырнуть Амели в реку и покончить с этим фарсом. Но, к счастью для неё, он всё же удержался от этого порыва.

— О, разумеется, как я мог забыть, Амелия. Виноват, конечно же, я — ведь это я заставил тебя прыгать под пули, а не твой так называемый друг, который меня предал и пустил в мой дом врагов. — процедил он сквозь зубы.

Дамиан шагнул ближе к девушке, и его голос опустился до тихого, но раздражённого шёпота:

— Ты имеешь полное право меня ненавидеть. Видит Бог, я предоставил тебе более чем достаточно поводов для этого. Но вот броситься под пули — это был просто верх глупости и безрассудства. Если бы ты только не...

Его взгляд скользнул по напрягшимся плечам Амели, и в воздухе повисло нечто, что можно было бы назвать «драматической паузой».

Если бы ты этого не сделала, если бы ты не подвергла себя опасности... Ты могла бы положить конец этой истории, покончить со всем этим раз и навсегда. Твои действия, какими бы ошибочными и глупыми они ни были, лишь продлили цикл насилия и опасности, который поглотит твою семью.

Голос Дамиана слегка смягчился, и в нём послышались нотки искреннего сожаления.

— Я понимаю, что тебе больно, Амелия. Я осведомлен, что боль от утраты сестры невыносима. И я в курсе, что ненависть ко мне — это вполне естественная и ожидаемая реакция в данной ситуации. Эта ненависть, этот гнев... Они могут поглотить тебя, если ты дашь им такую возможность. Не стоит этого делать. Не превращайся в такого же человека, как я.

Эта ненависть разрушит тебя и всех, кто тебе дорог. У этого пути нет другого конца.

Дамиан замолчал, позволяя Амелии обдумать его слова. Он понимал, что она слишком охвачена горем и яростью, чтобы по-настоящему его услышать. Но надеялся, что однажды, когда боль утихнет, она сможет вернуться к этому моменту и осознать всю сложность ситуации, все невозможные решения, которые он был вынужден принять. Пока же он уважал её ненависть, потому что сам жил с ней уже двадцать лет.

Амели повернулась, помогая себе руками.

— Ты чудовище, — процедила она, и её голубые глаза вспыхнули ненавистью. — Я видела всё своими глазами: на твоих руках кровь и честь моей сестры. И теперь ты стоишь здесь с наглой ухмылкой, делаешь вид, что защищаешь меня, что беспокоишься? — Она горько усмехнулась. — Ты ошибаешься, если думаешь, что я когда-нибудь прощу тебя за то, что ты сделал. За то, что ты отнял у меня Агату.

Дамиан растянул губы в хищной улыбке, и от его ледяной ухмылки Амелия почувствовала, как по спине пробежал липкий страх.

— Прощение? — его голос прозвучал с едкой насмешкой. — Это роскошь, которой я не жду и не заслуживаю. Но знай: твоя вражда с отцом... она окончится. Его смертью. Я не остановлюсь, пока не добьюсь своего. — Его тон стал угрожающе низким, почти шипящим. — Так что добавляй это в свой список причин ненавидеть меня. Плевать. Я отомщу, чего бы мне это ни стоило, и наконец обрету покой.

У Амели сердце сжалось от ужаса, а желудок скрутило от отвращения. Она ясно понимала, на что способен Дамиан, и видела своими глазами его безжалостную жестокость. Мысль о новом насилии вызвала у неё приступ тошноты.

— Ты безумен! Ты чудовище, Дамиан Морган! Мой отец не виноват, и я не знаю, как ты можешь желать ему смерти! Я всё расскажу ему, чего бы это ни стоило! Пусть ад горит для тебя вечность, за то, что ты сделал с Агатой.

— Не смей, Амелия Рэй, — прорычал он. — Даже не думай попытаться сбежать или предупредить своего отца. — Он угрожающе наклонился к ней, его горячее дыхание обожгло её ухо. — Если нарушишь наше соглашение, если хоть один твой палец окажется за территорией, без моего ведома... Кровь твоего дорогого друга будет на твоих руках. Ты станешь той, кто решит его судьбу, как если бы сама вонзила нож ему в сердце.

С этими жестокими словами Дамиан ушел, оставив Амели в ужасе и отчаянии. Она оказалась в ловушке между дьяволом и неизбежной гибелью. Остаться означало подчиняться извращённым правилам Дамиана и жить с мыслью о судьбе своей сестры. Но уйти? Уйти означало обречь своего друга на ту же жестокую смерть, что и Агату. Её сердце разрывалось от боли и страха, не зная, какой выбор принесёт ей меньше страданий.

Амели откинулась спиной на причал, и по её лицу потекли горячие слёзы разочарования и страха. Она должна была найти выход из этого кошмара, должна была защитить своего отца и найти способ заставить Дамиана заплатить за его преступления. Но сейчас она была в ловушке, в клетке извращённой милости Дамиана Моргана.

В голове Амели проносился вихрь сбивчивых и пугающих мыслей, пока она сидела там, пойманная в ловушку и бессильная перед гневом этого человека.

Как всё так быстро пошло наперекосяк?

Предупреждения её бабушки теперь звучали в её ушах с жестокой ясностью — этот мир был суровым и неумолимым местом, далёким от идиллического мира, в который когда-то верила Амелия. Как она могла быть такой наивной, такой слепой к тьме, скрывающейся на поверхности?

Из её горла вырвался сдавленный всхлип, когда она представила себе мрачную судьбу, которая ждала Филиппа, если она осмелится ослушаться Дамиана. Неужели он действительно зайдёт так далеко, что убьёт родного брата? От этой мысли у неё скрутило живот, и ужас грозил поглотить её.

Но даже когда она ужаснулась при мысли о таком бессмысленном и жестоком убийстве, тихий отчаянный голосок в глубине её сознания прошептал, что, возможно, смерть её сестры не была такой уж бессмысленной в голове Дамиана. Возможно, её отец, человек, которого безоговорочно любила, совершил нечто непростительное. Нечто, что заслуживало такого жестокого наказания.

От этой мысли сердце девушки сжалось от боли, слёзы потекли по её лицу. Она не могла заставить себя поверить в это, по крайней мере, до конца. Её отец был разным, но он не был монстром...

Или был?

Какое-то отдалённое воспоминание всплыло в её голове — полузабытый подслушанный разговор Агаты и Аланы. Алана была уверена, что отец что-то сделал с тем, кто ей тайно нравился, но Амели не могла поверить в это.

Действительно ли отец мог сделать что-то настолько ужасное, что навлек на себя гнев такого человека, как Дамиан...?

От этой мысли ей поплохело. Девушку скрутило от тошноты, и она выплюнула в реку всю горечь, что нахлынула на неё. Она оказалась в ловушке, беспомощная перед человеком, в доме которого жила. Помощи просить было не у кого, а даже если и будет, то она подпишет Филиппу смертный приговор, на что конечно же не готова. Филипп хоть и поступил как...

«Ты меня предал», — раздался голос Дамиана в её голове.

Перед глазами девушки снова промотался тот день, когда её ранили, как она набросилась на него до этого и безостановочно избивала изо всех сил, но он ничего не предпринимал, то как спокойно он стоял, когда зашли те люди, словно...

Ожидал предательства? Ждал смерти?

Когда девушка истекала кровью и теряла сознание, перед глазами был образ убийцы её сестры, но хоть её и бил озноб в тот момент, было какое-то странное тепло и запах, прежде чем она отключилась насовсем.

«Зачем ты это сделала?!»

Картинки перед глазами менялись со скоростью света, со дня, когда её ранили до того, как она видела Филиппа в последний раз.

«...из-за тебя инвалид»

«...могла умереть»

«Как бы ты тогда жил дальше, если бы из-за тебя умерла та, кого ты любишь?»

Кто же ты такой... Дамиан Морган...?

***

Дамиан быстрым шагом оказался в доме, его разум был охвачен гневом и мрачными мыслями. Разговор с Амели вывел его из себя, как и тяжесть его угроз и осознание того, что он собирается обрушить на её отца всю свою ярость. Но не сейчас. Еще рано. Ему нужно было снять накопившееся напряжение, направить свою агрессию в русло, которое позволило бы ему сохранить самообладание.

И он знал, куда эту агрессию деть.

Ноги сами понесли его в комнату Ванессы, а сердце бешено колотилось от смеси ярости. Он распахнул дверь, и напугал Ванессу, которая сидела на кровати, погрузившись в чтение книги. Она подняла глаза, широко раскрыв их от удивления и страха, когда Дамиан навис над ней, тяжело дыша.

— Дамиан, что ты... делаешь? — спросила Ванесса, слегка дрожащим голосом, заметив его агрессивную позу и дикий, почти звериный взгляд. — Всё в порядке?

Дамиан не ответил, вместо этого он вырвал книгу из её рук и отбросил, а затем подался вперёд и схватил девушку за запястья. Он рывком поднял её с кровати, прижал к своей груди и впился в её губы жёстким, требовательным поцелуем. Он вложил в этот поцелуй весь свой гнев и разочарование, его язык протиснулся между её губ, чтобы завладеть её ртом, полностью подчинить её себе.

Ванесса ахнула, она хотела этого, но сейчас состояние брата её пугало и она инстинктивно пыталась отстраниться от агрессивного натиска. Но Дамиан крепко держал её, одной рукой запуская пальцы в её черные запутавшиеся волосы, а другой с силой сжимая её бедро, прижимаясь к ней всем телом. Он чувствовал, как нарастает жар его собственного возбуждения, как неудержимо ему хочется утвердить свой контроль, своё превосходство над кем-нибудь.

Над кем угодно.

Сейчас.

Ему нужно контролировать хотя бы это.

Его руки блуждали по её телу, грубо сжимая и ощупывая его. Дамиан разорвал на ней рубашку, и пуговицы разлетелись по всей комнате, когда он обнажил её грудь. Он грубо сжал её, и стал щипать и перекатывать её соски между пальцами. Ванесса вскрикнула от внезапной стимуляции, но её тело выгнулось навстречу его прикосновениям, несмотря на боль.

Когда Дамиан ласкал и сжимал чувствительную грудь Ванессы, он чувствовал, как её тело отвечает на его прикосновения, несмотря на боль и страх в её глазах. Он знал, что она всё ещё испытывает к нему глубокие чувства, любовь, которая никогда по-настоящему не угасала. Неправильную, сломанную любовь. Эта извращённая и искажённая любовь, теперь проявлялась в отчаянном, мучительном желании его прикосновений и хоть каком-нибудь внимании. Даже таком жестоком.

Ванесса прерывисто, неровно дышала, пока пальцы Дамиана сжимали её соски, посылая волны удовольствия-боли прямо в её сердце. Она чувствовала, как становится влажной, как её тело выдаёт её истинные желания, даже когда разум сопротивляется его агрессивным действиям.

— Дамиан, — всхлипнула она, и в её голосе прозвучала отчаянная, прерывистая мольба. — Пожалуйста... будь нежен...

«Ты же не сделаешь мне больно, Дами?» — тревожно шептал её голос из прошлого.

— Это необходимо, — сказал он, как и много лет назад.

Дамиан был слишком поглощён яростью и похотью, чтобы внять её словам и разглядеть в её глазах тот же страх, который он уже там видел. Он сорвал с неё остатки одежды, оставив её обнажённой и уязвимой. Её грудь вздымалась с каждым прерывистым вдохом, а затвердевшие соски молили о его прикосновениях. Дамиан завис над ней, расстегнул брюки и достал своё достоинство.

С глубоким рыком, отражающим первобытную потребность, Дамиан резко вошел в нее, одним мощным толчком погружаясь до конца. Ванесса вскрикнула, изгибаясь на кровати, когда он неожиданно заполнил ее. Не медля, он начал двигаться быстро и яростно, ритмично врываясь в нее резкими, сильными толчками, от которых тряслась кровать.

Ему нужно было избавиться от внутреннего напряжения.

Ванесса могла лишь цепляться за него, впиваясь ногтями в его спину и оставляя кровавые полосы. Он использовал ее тело для удовлетворения своих темных желаний, выпуская накопившийся гнев. С каждым мощным толчком волны удовольствия пронзали ее, внутренние стенки сжимались вокруг его пульсирующей длины. Стоны Ванессы эхом разносились по комнате, отражая ее подчинение. Дамиан ощущал, как она сжимается, приближаясь к кульминации. Однако ему был нужен не ее оргазм, а освобождение собственного. Последний яростный толчок погрузил его в Ванессу до предела, и он замер, пульсируя и изливаясь в нее.

Когда туман похоти начал рассеиваться, Дамиан отстранился, и его взгляд снова стал жёстким, когда он посмотрел на измученное, опьяненное удовольствием лицо своей сестры. Ванесса смотрела на него в ответ, её глаза были остекленевшими и расфокусированными, из уголка разбитой губы текла струйка крови. При виде её в таком состоянии, при осознании той роли, которую она сыграла в судьбе Адель, Дамиан почувствовал холодную, жестокую ярость.

— Идиотка, — бросил он с презрением. — Ты хоть понимаешь, что натворила? Во что нам обошлось твоё вмешательство? — Покачав головой, он горько усмехнулся. — Если бы ты не была моей сестрой, стала бы очередным расчленённым телом. Ты заслужила это за то, что сделала с Адель.

Ванесса вздрогнула от его резких слов, и на глаза у неё навернулись слёзы. — Но она же его дочь, Дамиан, пожалуйста... — всхлипнула она. — Ты же ненавидишь его.

— Заткнись! — прорычал Дамиан, заставив её замолчать одним взглядом. — Я ненавижу Тристана Рэя до глубины души, но его дочерей я не планировал трогать.

— Ты же убил Агату!

Дамиан стер с лица любые эмоции, снова превратившись в безразличного и холодного. Он не собирался обсуждать старшую дочь Тристана.

— Я не собираюсь тебя убивать, Ванесса.

Я не могу.

— Ты — единственная семья, которая у меня осталась. Какой бы хрупкой ни была эта связь, она есть. Но знай вот что...— Он протянул руку и крепко схватил её за подбородок, заставляя встретиться с его пристальным чёрным взглядом. — Для меня ты мертва. Я давно продал свою душу, Ванесса. Я делал ужасные, непростительные вещи, чтобы отправить ублюдка, убившего наших родителей, в ад вместе со мной. И я бы прошел весь этот путь у Каина снова, не раздумывая, если бы это означало иметь возможность отомстить.

Большой палец Дамиана почти нежно коснулся рассечённой губы Ванессы, размазывая кровь и оставляя след на её коже.

— Но ты... Сломанная, как и я. Мы оба — осколки того, что никогда не было целым. Месть Тристану — моя цель. Цена — моя душа. Тебе не нужно было в это ввязываться, но ты сама этого захотела и не могла остановиться. Ванесса, ты стала той, кого я убиваю много лет. Клуб, девушки, что ты продаешь как товар... Ситуация с Адель... Ты могла выбрать другой путь, но выбрала этот.

Дамиан резко поднялся с кровати, застегивая ширинку и грубо заправляя черную рубашку обратно в штаны.

— Я закрываю этот клуб. А ты останешься здесь. Под моей защитой. Пока я не решу иначе, поняла? И это случится не скоро, Ванесса. Ты потеряла право на свободу своими поступками.

Ванесса могла только смотреть на него снизу-вверх, слёзы текли по её лицу, а с губ срывалось прерывистое всхлипывание.

— Дамиан, — прошептала она хриплым голосом. — Я люблю тебя. Что бы ты ни сделал, какой бы выбор ни сделал... Я всегда буду любить тебя.

Дамиан остановился у двери, его плечи напряглись от её слов. Он не оглянулся, не мог вынести взгляда сестры.

— Не надо, — холодно сказал он, и в его голосе не было ни капли сочувствия.