Глава 23
Несколько дней после поездки в место, куда Дамиан предпочел бы никогда не возвращаться, он провёл в кабинете, практически не покидая его. Он сидел в кресле за массивным деревянным столом, на котором стояла полупустая бутылка виски, а рядом с ней — стакан, наполненный до краёв. В ногах, на полу, валялся старый кожаный дневник, страницы которого были покрыты пятнами, следами времени и исписаны неразборчивым почерком.
Дамиан подносил стакан к губам, но так и не пил. Его взгляд был устремлён в одну точку, словно он пытался увидеть что-то за пределами комнаты. Его лицо было бледнее обычного, а под глазами залегли глубокие тени. Он устало крутил кольцо на пальце, будто это движение могло помочь ему найти ответы на вопросы, которые мучили его изнутри.
Иногда он поднимал руку, чтобы провести по лицу, стирая невидимые следы пережитого. В такие моменты его пальцы дрожали, а дыхание становилось прерывистым. Он знал, что должен что-то сделать, но в таком состоянии не мог найти в себе силы.
В какой-то момент он взял телефон, набрал номер и долго слушал гудки. Когда на другом конце провода ответили, он произнёс лишь одно слово:
— Помоги.
***
Амели провела весь день в комнате, как и почти всё своё время в этом доме, не считая тех моментов, когда она занималась физиотерапией. Желудок предательски заурчал, напоминая о необходимости поесть, так как несколько дней она не выходила из своей спальни, за исключением туалета. Она застонала от боли в ноге, когда попыталась пересесть с кровати на инвалидную коляску, чтобы переместиться на кухню.
В отличие от родного дома, здесь не было поваров, готовых приготовить еду. Кухня была оснащена лишь кофемашиной, которая сама варила кофе, но даже он не нравился Амели, а чая в доме просто не было. Из напитков были только алкоголь, кофе и вода из-под крана.
Амели, привыкшая к мгновенному удовлетворению своих потребностей, не могла смириться с такой ситуацией. Всю свою жизнь она жила с золотой ложкой во рту и никогда не умела готовить. В доме Дамиана за еду отвечал Филипп, а после его ухода Амели просила Стеффани договориться с Тревором о покупке готовой еды. Но уже несколько дней врач не появлялась, а Амели не могла самостоятельно обратиться к Тревору или охране.
Стеффани Хартли хоть и работала на Дамиана, она не казалась опасной. В отличие от других обитателей дома, в ней не было той устрашающей ауры. Амели надеялась, что Стеффани скоро вернётся, но пока же ей приходилось довольствоваться тем, что было на кухне.
Живот продолжал громко урчать, пока девушка медленно катила коляску по коридору. На кухне она не нашла ничего, кроме пары яблок в корзине для фруктов. Вздохнув, она взяла нож из ящика и одно яблоко. Зная, что в гостиной вряд-ли кто-то будет, она решила поесть там, но как только она переехала порог гостиной, её взгляд сразу же упал на него.
Дамиан Морган неподвижно лежал на диване, закрыв глаза. Его левая нога была согнута в колене, а правая закинута на спинку дивана. Чёрная рубашка на груди была разорвана, несколько пуговиц валялись на полу рядом с журнальным столиком. Амели бесшумно приблизилась к нему, остановилась, чтобы прислушаться к дыханию. Внезапно она услышала тихий стон и увидела, как Дамиан вздрогнул. Его губы зашевелились, и Амели смогла разобрать слова:
— Нет, ты не мог... не мог, ты не мог...
***
«13 лет назад»
Когда часы пробили полночь, дом погрузился в зловещую тишину, нарушаемую лишь тиканьем часов, разносившимся эхом по тёмным коридорам. В воздухе витало ощущение надвигающейся беды, ощутимое напряжение. Роскошная спальня была тускло освещена бра, отбрасывавшими длинные танцующие тени на плюшевый ковёр и огромную кровать, на которой крепко спала ничего не подозревающая пара.
19-летний парень с копной непослушных чёрных как смоль волос неподвижно стоял в центре комнаты, холодным, расчётливым взглядом окидывая роскошную обстановку. Он был одет в чёрный свитер и тёмные джинсы, обтягивающие его бёдра. В правой руке он сжимал пистолет, металл которого всё ещё был холодным на ощупь, несмотря на душную атмосферу.
Он сделал глубокий вдох, и его грудь расширилась, когда он приготовился к предстоящей задаче. Женщина, которую он пришёл убить, лежала всего в нескольких шагах от него, её грудь мягко поднималась и опускалась, пока она спала, блаженно не подозревая об опасности, таившейся в тени.
Вероника Мартинес, хозяйка дома, почти не изменилась за семь лет, прошедших с их последней встречи. Работа на Тристана Рэя не только обеспечила ей финансовую стабильность, но и помогла сохранить молодость и красоту. Если бы не опасность, исходившая от парня с пистолетом, возможно, она бы прожила еще несколько десятилетий.
Рядом с женщиной безмятежно спал её муж — Брэд Мартинес. Мужчина средних лет с седой бородой и небольшими залысинами. Его лицо, покрытое морщинами, отражало следы прожитой жизни и, возможно, множество пережитых нервов, связанных с работой его жены.
С холодной решимостью Дамиан поднял руку с пистолетом, направив его точно в центр лба женщины. Раздался металлический щелчок, и первый выстрел прозвучал как раскат грома, заполняя комнату. Прежде чем Брэд успел осознать происходящее, прозвучал второй выстрел. Пуля попала в висок мужчины, его тело содрогнулось и обмякло. В воздухе повисла едкий запах пороха, смешанный с металлическим запахом свежей крови.
Парень стоял над безжизненной парой с каменным выражением лица, а его сердце бешено колотилось в груди.
Первое убийство.
Он сделал то, зачем пришел. Впервые лишил жизни, но угрызения совести его не мучили. Много лет он учился отключать чувства, и каждый день, наблюдая зверства наставника, понимал: чтобы выжить и отомстить, нужно стать бессердечным.
Вероника сама выбрала свою судьбу, когда по приказу Тристана истязала Дамиана вместе с двумя другими девушками. Теперь их семьи ждут той же участи, что и Веронику с Брэдом.
Дамиан развернулся чтобы уйти, но застыл на месте не в силах пошевелиться, когда он увидел в дверном проёме мальчика. Металлический запах крови всё ещё витал в воздухе чужой спальни, где безжизненные тела женщины и её мужа лежали, запутавшись в окровавленных простынях. Рука Дамиана, всё ещё сжимавшая пистолет, слегка задрожала, когда он смотрел на ребёнка. Мальчик, не старше пяти лет, смотрел на него широко раскрытыми немигающими голубыми глазами, которые, казалось, проникали в самую душу Дамиана. У мальчика были непослушные светлые кудри и россыпь веснушек на ангельском личике. Он был одет в пижаму с Бэтменом, а в руках сжимал потрёпанного плюшевого мишку на груди которого было вышито сердце с надписью «I LOVE YOU».
Сердце Дамиана бешено заколотилось, что резко контрастировало с ледяным спокойствием, на его лице. Он предусмотрел все варианты, но не учёл присутствие невинного ребёнка.
Чёрт, почему здесь оказался этот ребёнок? — подумал Дамиан, чувствуя, как в груди нарастает паника. Он знал, что должен действовать быстро, пока мальчик не закричал или не поднял тревогу.
Каин... ублюдок. Он точно знал, что здесь будет ребенок.
— Ш-ш-ш, тихо, — произнес парень низким голосом, делая шаг к ребенку. — Я не причиню тебе вреда.
Мальчик оставался неподвижным, его маленькое личико превратилось в маску шока и страха. Дамиан мог видеть слезы, навернувшиеся на эти невинные глаза, и на мгновение вспышка сомнения закралась в его разум.
Какого чёрта я делаю? Я не могу убить ребёнка! Твою мать!
Парень крепче сжал пистолет, борясь с самим собой. У него была работа, которую он должен был выполнить — убить всех, кто так или иначе помогал Тристану. Но... тяжесть отнятия невинной жизни была тяжелее любой цены, даже мести, что он так жаждет.
Я не могу.
Я БЛЯДЬ НЕ МОГУ.
Дамиан мгновенно принял решение: он опустил пистолет и сделал ещё один шаг к напуганному мальчику. Присутствие ребёнка усложняло ситуацию, но оставить его здесь было нельзя. Особенно после того, как мальчик стал свидетелем чего-то столь травмирующего. Дамиан знал, к чему это может привести, и чувствовал свою ответственность. Он убрал оружие, подошёл ближе и заговорил мягким, успокаивающим голосом:
— Привет, малыш. Всё будет хорошо... Мне нужно, чтобы ты пошёл со мной, ладно? Твои мама и папа сейчас спят. Очень крепко спят.
Нижняя губа мальчика задрожала, когда он увидел окровавленную пастель.
— Они... они мертвы? — тихо спросил он.
Дамиан моргнул, и обстановка перед ним мгновенно изменилась. Вместо спальни Вероники Мартинес, он вновь оказался в отцовском кабинете. На полу, как в кошмарном сне, лежали его мертвые родители. Внезапно шкаф, стоящий в углу, резко распахнулся, и из его темноты вышел маленький мальчик, который был точной копией Дамиана в детстве.
— Нет... — прошептал он, чувствуя, как внутри все сжимается от ужаса. — Нет... Нет...
— Нет! — его голос сорвался на крик, но он заставил себя успокоиться. Сделав глубокий вдох, он попытался взять себя в руки.
— Они... Они просто крепко спят...
Перед ним вновь стоял маленький мальчик, выглядевший еще более напуганным. В руках он крепко сжимал своего плюшевого мишку. Дамиан осторожно протянул руку, стараясь скрыть дрожь в пальцах.
— Нам нужно идти. Держись за мою руку, — сказал он, стараясь говорить спокойно.
Дамиан протянул руку мальчику, и в его серых глазах мелькнуло сочувствие. Он не мог оставить ребёнка одного среди мёртвых родителей. Мальчик дрожал, слёзы текли по его лицу, но, собравшись с силами, он принял руку незнакомца, и вместе они покинули дом.
***
«Настоящее время»
Амели застыла на месте, её взгляд был прикован к монстру. Несколько долгих минут она внимательно изучала его, словно он был чем-то невероятным, выходящим за пределы обыденности. Она знала, что перед ней всего лишь человек, но этот человек вызывал ужас. На его шее выделялась татуировка в виде летучей мыши, которую девушка раньше не замечала. Возможно, она просто старалась не видеть её. У самого сердца, так же виднелись какие-то буквы, но рубашка скрывала надпись.
В сознании Амели всплыл момент, когда она случайно попала в кабинет этого человека и увидела видео, которое навсегда запечатлелось в её памяти.
Агата... Сестра... Я... отомщу за тебя.
Эта мысль мелькнула, и картинка исчезла, уступив место спящему Дамиану Моргану.
Амели опустила взгляд на колени, где лежал нож и яблоко, а затем вновь посмотрела на человека, который так жестоко лишил жизни её сестру. Она глубоко вздохнула, взяла нож в руки и, закрыв глаза, размахнувшись нанесла удар.
Дамиан мгновенно отреагировал на угрозу: его глаза распахнулись, и он молниеносно схватил Амелию за запястье, когда сверкающее лезвие ножа оказалось в опасной близости от его груди. Алая капля крови выступила на бледной коже, скатившись по ней там, где кончик ножа едва задел её. Сжав её запястье сильнее, он впился пальцами в нежную кожу. Другой рукой он выхватил у девушки и откинул его в конец комнаты.
— Пытаешься убить меня? — хрипло спросил Дамиан, вырывая её из инвалидного кресла одной рукой. Она не удержалась и упала на его грудь, оказавшись в считанных сантиметрах от его лица. Он не смог сдержать лёгкую усмешку, которая тронула уголки его губ. Татуировка на его шее заметно дрогнула, когда он глубоко и прерывисто задышал. Его чёрные глаза, наполненные смесью гнева и чего-то, что она пока не могла распознать, сверкали, словно пытаясь проникнуть в её душу. Одной ногой, перекинутой через спинку дивана, он прижал её к себе, не давая пошевелиться.
Амели ощутила резкий запах алкоголя, исходящий от его дыхания, и жар его тела. Ненависть к нему захлестнула её, как волна. Она хотела схватить нож, лежащий на полу, и наносить удары, пока он не перестанет дышать. Но сейчас, оказавшись в его руках, она не знала, как освободиться, учитывая, что одна половина её тела всё ещё была не особо подвижна.
— Отпусти меня! — прошипела она, отчаянно пытаясь вырваться. Но его хватка только усилилась, превращая её движения в бесполезные судороги. Пальцы впивались в её спину, словно железные тиски, удерживая на месте. Она чувствовала, как ненависть к нему закипает внутри, обжигая каждую клетку её тела.
Взгляд Дамиана заскользил вниз, к её губам, затем снова поднялся, встречаясь с её дерзким взглядом.
— Не раньше, чем я удостоверюсь, что ты больше не попытаешься меня убить.
Он поднял голову ближе к ней и, коснувшись губами её уха, прошептал: — Хочешь меня? — Убить? — добавил он с усмешкой.
— Я тебя не боюсь, — солгала она, едва слышно прошептав. Но едва эти слова сорвались с её губ, Дамиан наконец отпустил её. Его полные губы растянулись в ухмылке. Она пошатнулась и почти спрыгнула с него, прежде чем ухватиться за подлокотник инвалидного кресла и сесть удобнее. Её сердце продолжало бешено колотиться, а по венам разливалось смешанное чувство страха и чего-то неизвестного и непонятного для неё.
— Вали в свою комнату, — процедил Дамиан сквозь зубы, его низкий голос, пропитанный ядом, не оставлял места для возражений.
Он сел и выпрямился, возвышаясь над ней, словно хищная птица, и его точёное, словно высеченное из мрамора, тело просвечивало сквозь разорванную чёрную рубашку, маня и пугая одновременно. На полу, в углу, зловеще блестел нож, словно напоминание о её провальной попытке отомстить.
Не говоря ни слова, она развернула кресло и начала двигаться к двери, отчаянно желая увеличить расстояние между ними. Колёса тихо скрипнули по мрамору, эхом отозвавшись в напряжённой тишине комнаты. Она остановилась возле места, где лежал нож.
— Поднимешь, и я засуну этот нож так глубоко в твою тугую маленькую киску, что ты почувствуешь вкус холодной, стали на задней стенке глотки, — прорычал Дамиан за её спиной.
Амели чувствовала, как его взгляд сверлит её спину, а слова тяжёлым грузом повисли в воздухе. Её рука, которая почти опустилась на пол, поднялась.
Дамиан заметил её гнев в напряжённой позе и прямой спине, когда она отступила от своего намерения. Ни слова, ни колкой фразы, ни гневного взгляда — она молча покинула гостиную и направилась по тёмному коридору, освещённому лишь тусклым светом потолка.
Добравшись до своей комнаты, она осторожно закрыла за собой дверь и заперла её, надеясь на хотя бы иллюзию безопасности. Подъехав к кровати, она с трудом перебралась на постель и укрылась одеялом с головой. Внутри неё бушевала буря эмоций и противоречивых мыслей. Ей нужно было найти способ сбежать — но так, чтобы не навредить Филиппу.
Амели понимала, что должна быть хитрее, чтобы сбежать и рассказать отцу об опасности. Может, попросить помощи у Стеффани?
Нельзя, — вдруг осознала она, выглядывая из-под одеяла на луну за окном. Этот больной человек может причинить ей вред, если она поможет мне. А она этого не заслужила.