Разрушенное наследие

«За несколько дней до совершеннолетия Амелии Рэй»

Воздух трещал от напряжения, пропитанного ядом сестринской вражды и едва сдерживаемой ярости. Алекса и её сестра-близнец Ария стояли друг напротив друга, словно зеркальные отражения, кипящие от ярости. Их тела дрожали, руки были сжаты в кулаки, а янтарные глаза горели диким, почти маниакальным огнём.

— СМОТРИ! — Алекса взвизгнула. Ее голос дрожал, когда она ткнула изодранным куском того, что когда-то было изысканным платьем, в лицо Арии. — ТЫ ХОТЬ ПОНИМАЕШЬ, ЧТО НАДЕЛАЛА, НЕУКЛЮЖАЯ, ГЛУПАЯ СУЧКА?! Ты знаешь, сколько оно стоит? Нет, конечно, откуда тебе знать. Тебе никогда не приходилось платить за что-то, кроме жалких карманных денег. Отец дает их тебе, чтобы ты слушалась, как хорошая дочь.

В глазах Арии вспыхнул опасный, необузданный огонёк. Она бросилась вперёд, выхватила испорченную вещь из рук сестры и поднесла её к свету. С каждой секундой её лицо бледнело всё больше по мере того, как к ней приходило осознание.

— Не могу поверить, что ты пытаешься обвинить в этом меня, — прошипела Ария сквозь стиснутые зубы, и в её голосе прозвучало презрение. — Это ты его испортила и пыталась меня подставить! Я не трогала твоё дурацкое платье!

— О, пожалуйста, избавь меня от своего ханжества, дорогая сестра, — усмехнулась Алекса, и её губы изогнулись в жестокой ухмылке. — Ты не могла удержаться от того, чтобы не запустить свои жадные ручонки в мои вещи и на моих мужчин. С тобой всегда так было! Ты всегда стремилась забрать то, что принадлежит мне!

Сёстры кружили друг вокруг друга, как тигрицы, готовые наброситься. Воздух между ними искрился от угрозы насилия, словно пороховая бочка, готовая взорваться. В этот момент пропасть ревности, обиды и давно сдерживаемой ярости, разверзшаяся между ними, грозила поглотить их целиком.

Лицо Алексы исказилось от ярости, когда она наклонилась ближе и заговорила угрожающим шёпотом. — Не провоцируй меня, сестра. Иначе... ты об этом пожалеешь, — прорычала она, а затем грубо схватила близняшку за тёмные волосы и дёрнула вперёд.

Из горла девушки вырвался сдавленный, почти нечеловеческий звук, представлявший собой нечто среднее между всхлипом и криком. Она отчаянно вцепилась в волосы Алексы, пытаясь высвободиться, и ударила сестру коленом в живот. От силы их борьбы обе упали на пол, разнеся в щепки туалетный столик.

— СЕЙЧАС ЖЕ ОСТАНОВИТЕСЬ! — приказала Агата входя в комнату. Её властный голос, словно нож, разрезал царящий вокруг хаос. Она схватила ближайшую к ней Арию, всю в слезах, и оттащила её от Алексы.

Эти неуправляемые близняшки вечно устраивают переполох из-за всякой глупости, — с презрением подумала Агата, сверкнув зелёными глазами. Клянусь, если бы отец увидел, как они себя ведут, он бы пришёл в ярость.

— И вот так вы, девочки, ведёте себя, когда никто не видит? — отчитывала Агата, держа Арию на расстоянии вытянутой руки. — Мне очень стыдно за вас обеих. С чего вы взяли, что в нашей семье допустимо такое отвратительное поведение?

Она переключила внимание на Алексу, которая всё ещё лежала на полу, и схватила её, заставив сестёр повернуться лицом друг к другу. Их грудь вздымалась от гневного дыхания, но они замерли под суровым взглядом старшей сестры.

— Ради всего святого, вы же дочери Тристана Рэя! — продолжила Агата резким тоном. — Вы должны подавать лучший пример, а не валяться на полу, ведя себя как звери.

Агата решительно сжала руки младших сестёр, впиваясь ногтями в их кожу сквозь ткань рукавов. Она знала, что обязана перед покойной матерью воспитать из них настоящих леди, даже если для этого придётся прибегнуть к более жёстким методам.

— Теперь я хочу, чтобы вы немедленно извинились друг перед другом. И молите Бога, чтобы никто кроме меня не слышал ваши разборки!

Когда Агата пристально посмотрела на своих младших сестёр, их гнев постепенно сошёл на нет, сменившись виноватыми и испуганными выражениями лиц. Ария, на которой было порвано платье, выглядела особенно виноватой, избегая неодобрительного взгляда старшей сестры.

— Агата, я... Мне... очень жаль, — произнесла девушка, и её голос дрогнул от волнения. — Ария увела у меня Марка, парня, который мне нравится. Он сказал... он сказал, что она... нравится ему больше, чем я. А потом она... — Она указала на рваную дыру на некогда безупречном платье, что теперь валялось на полу.

— Это был несчастный случай! — воскликнула Ария в свою защиту. — Я не хотела порвать её платье. И... и Марк просто растерялся. На самом деле я нравлюсь ему не больше, чем она.

Эти глупые, ведомые гормонами девчонки», — подумала про себя Агата, с трудом сдержавшись, чтобы не закатить глаза. Они позволяют чувствам управлять собой, а не разуму.

Агата слегка ослабила хватку, но по-прежнему крепко держала их за руки.

— Хватит оправданий, — отрезала Агата. — Ария, ты же знаешь, что не стоит так переживать из-за парней. А ты, — обратилась она ко второй, — должна лучше контролировать свои действия. Такое поведение не подобает леди. К тому же, если отец узнает, что вам кто-то нравится, это ничем хорошим не закончится.

Клянусь, если они не начнут вести себя по-взрослому и брать на себя ответственность, мне придётся принять более строгие меры, — мрачно подумала Агата.

— Слушайте внимательно, обе. Я хочу, чтобы вы искренне извинились друг перед другом, а затем пошли и привели себя в порядок. И... Ария, это платье уже не спасти. Нам придётся купить тебе новое.

Сестры покорно кивнули, всё ещё шмыгая носом и выглядя пристыженными и по очереди глядя друг на друга, сказали «извини».

Девушка коротко кивнула, её зелёные глаза по-прежнему были суровы и непреклонны.

— Очень хорошо. И я серьёзно, больше никаких драк. Я без колебаний сообщу отцу, если вы продолжите вести себя так. А теперь идите.

Девочки поспешили прочь, оставив Агату одну в комнате. Она тяжело вздохнула и в отчаянии провела рукой по своим каштановым волосам.

Это неблагодарная задача — пытаться воспитать этих упрямых девочек, — размышляла она.

Не успела она прийти в себя после общения с сёстрами, как услышала шум у двери. Её младшая сестра Амели вбежала в комнату, споткнувшись о порог в спешке.

— Агата, Агата! — воскликнула девушка, задыхаясь, и её рыжие волосы подпрыгнули от резкого движения. — Отец здесь, и он зовёт тебя. Он хочет, чтобы ты немедленно пришла к нему в кабинет.

Агата удивлённо вскинула брови, и на её мраморно-бледном лице промелькнуло беспокойство.

Он так рано вернулся? — подумала она про себя. И вызвал меня в свой кабинет. Надеюсь, ничего серьёзного не случилось.

Она разгладила складки на платье, и яркая оранжевая ткань мягко зашуршала. Она выпрямилась.

— Хорошо, Ами, спасибо. Я сейчас же пойду к нему.

Агата вышла из комнаты вслед за сестрой, её мысли были полны догадок. Пока они шли по большому коридору, Амели нервно болтала о своем предстоящем дне рождении и о том, что уже послезавтра она выйдет из дома.

— Кстати, отец выглядел очень серьёзным, Агата. Как думаешь, всё в порядке? Он же не передумает выпускать меня? — спросила она, широко раскрыв от беспокойства голубые глаза.

Если бы я знала это, то не шла бы к нему с таким трепетом, — сухо подумала Агата.

— Всё будет хорошо, Ами, — заверила её старшая сестра, хотя у самой в животе всё сжалось. — Отец, скорее всего, просто хочет обсудить семейные дела или бизнес. Тебе, как юной леди, не о чем беспокоиться.

Они подошли к тяжёлой дубовой двери кабинета. Агата глубоко вздохнула, собираясь с духом, прежде чем дважды постучать.

— Войдите, — раздался изнутри низкий голос.

Войдя в кабинет, Агата увидела отца, сидящего за большим столом из красного дерева и перебирающего какие-то бумаги. Он поднял глаза, когда она вошла, и посмотрел на неё с непроницаемым выражением.

— А, Агата. Спасибо, что так быстро пришла, — сказал Тристан, жестом приглашая её сесть. — У меня есть для тебя важные новости. Через две недели мы устроим в особняке грандиозный праздник.

Он не собирается говорить мне правду, это точно, — предположила Агата, наблюдая за поведением отца. Но если не по настоящей причине, то по какой?

— Бал, — задумчиво произнес он, глядя на дочь с загадочным прищуром. Его губы не дрогнули, но в глазах мелькнула тень улыбки.

Агата села в кожаное кресло напротив отца, выпрямив спину и аккуратно сложив руки на коленях. Она вглядывалась в лицо отца, пытаясь понять, что он думает о предстоящем празднике, но его выражение оставалось бесстрастным.

— Отец, — начала Агата, и её голос был ровным, несмотря на волнение, охватившее её. — Прости, что спрашиваю, но я не могла не задаться вопросом... по какому поводу этот «грандиозный праздник»? Прошло много времени с тех пор, как мы в последний раз устраивали мероприятие такого масштаба, особенно после... — Она замолчала, воспоминания о смерти матери всё ещё причиняли боль.

Тристан откинулся на спинку кресла, сложив пальцы в замок под подбородком, и посмотрел на свою старшую дочь.

— Я понимаю, почему тебе интересно, Агата, — задумчиво сказал он. — Праздник, о котором я говорю... Пока лучше держать его в тайне. Это довольно деликатный вопрос. — Он помолчал, подбирая слова. — Моё давнее деловое соглашение, наконец, вступило в силу. Празднование ознаменует начало новой эпохи для нашей семьи и... империи. — Тристан улыбнулся загадочно. — Я хочу, чтобы ты помогла Агнессе с подготовкой, одной ей не справиться.

Значит, он скрывает истинную причину этого внезапного праздника, — догадалась Агата, и её охватило лёгкое раздражение. — Вероятно, какая-то деловая сделка, о деталях которой он не хочет мне рассказывать, по крайней мере пока. — Она медленно кивнула, принимая его объяснение, но откладывая его в памяти, чтобы обдумать позже.

— Конечно, отец. Я позабочусь о том, чтобы всё было устроено к твоему удовлетворению для этого... события. Ты можешь рассчитывать на меня.

Агата встала с кресла, в голове у неё уже крутились многочисленные задачи и приготовления, которые ей нужно было проконтролировать перед предстоящим праздником. Она попрощалась с отцом, коротко сказав: «Хорошего дня, отец», и вышла из кабинета. Выйдя в коридор, она увидела Себастьяна, который ждал у двери. Его высокая, но худощавая фигура, казалось, заполняла всё пространство, и его тёмные глаза встретились с её удивленным взглядом.

Подслушивал? — подумала она.

— Мисс Агата, — поприветствовал её Себастьян, и в уголках его рта растянулась улыбка. — Я позволил себе подслушать разговор с вашим отцом. — Он подошёл ближе, положил руку ей на предплечье и мягко, но уверенно повёл её прочь из кабинета. Агата слегка напряглась от его прикосновения, и к её бледным щекам прилил румянец.

Какая наглость — прикасаться ко мне без разрешения, — подумала она, позволяя ему вести себя. Но, полагаю, раз отец безоговорочно ему доверяет, я тоже могу.

— Да, Себастьян, — холодно ответила Агата, понизив голос. — Я должна следить за подготовкой к празднованию. Вам нужно что-то обсудить по поводу организации?

Себастьян слегка сжал её локоть, наклонился и заговорщически прошептал: — Действительно, есть. Я считаю, что вам с сёстрами давно пора сшить новые платья для этого случая. Те, что сейчас есть в вашем гардеробе, не подходит.

Он знает причину торжества?

Его взгляд оценивающе скользнул по её фигуре, задержавшись на ткани её платья.

Он, конечно, прав. У нас давно не было повода заказывать новые платья, — размышляла Агата, мысленно перебирая содержимое их гардеробных.

— Вы правы. Я позабочусь о том, чтобы поскорее вызвали швею.

Высокий мужчина кивнул, по-прежнему придерживая её, и повёл её по коридору. — Я бы посоветовал выбрать ткани и узоры, которые были бы более... жизнерадостными. Прошло слишком много времени с тех пор, как эти залы наполнялись звуками веселья и радости. — В его тоне слышалась едва уловимая нотка, мягкое напоминание о мрачной атмосфере, которая царила в особняке долгие годы.

Он прав, как бы мне ни было неприятно это признавать, — мысленно согласилась Агата.

***

Тристан Рэй стоял на основании лестницы, его высокая, внушительная фигура затмевала всё вокруг. Он был человеком большого роста и силы, и его присутствие внушало страх даже самым смелым. Амели сделала глубокий, успокаивающий вдох, напомнив себе о приближающемся дне рождения и новых свободах, которые её принесёт совершеннолетие. Внезапно обретя уверенность, она начала спускаться по лестнице, высоко подняв голову и не сводя глаз с сурового, неулыбчивого лица отца. Его лицо слегка смягчается при виде младшей дочери, в глазах появляется редкая теплота, и он жестом подзывает её ближе.

— Что случилось, моё маленькое солнышко? — спрашивает он глубоким, звучным голосом, в котором слышится нежная забота, так не похожая на его обычное суровое поведение. — Тебя что-то беспокоит, дорогая?

Она делает еще один глубокий вдох, стараясь придать своему лицу выражение невинной, широко распахнутой мольбы — выражение, которое хорошо служило ей в прошлом, когда она пыталась завоевать расположение отца и угождать каждому его капризу. Амели знает, что она его любимица, и она полна решимости использовать эту любовь в своих интересах в этот решающий момент.

Не теряя ни минуты, девушка с мольбой обращается к нему. Её голос звучит взволнованно и почти по-детски радостно.

— Папа, — начинает она, сложив руки в умоляющем жесте, с широко распахнутыми глазами, в которых горит отчаянная надежда. — Ты ведь знаешь, что через неделю мой день рождения, не так ли? Мой восемнадцатый день рождения.

Девушка на мгновение замолкает, осознавая всю значимость этих слов, и её сердце начинает биться быстрее в ожидании его ответа.

«Когда тебе исполнится восемнадцать, тебе позволят выходить отсюда, но только в сопровождении охраны. Этот мир опасен, дитя. Именно поэтому всё ваше детство мы ограждаем вас от этого тёмного мира, в котором мы живём» — снова прозвучал голос бабушки в голове.

С самого детства Амели была словно заперта в четырёх стенах, и эта мысль причиняла ей невыносимую боль. Она мечтала о свободе, о том, чтобы выйти за пределы этого дома, увидеть мир своими глазами, почувствовать его вкус и запах. Но все её попытки казались тщетными, а вопросы оставались без ответов.

Даже когда ей разрешили пользоваться интернетом в 14 лет, и она смотрела картинки и видео других людей, это не приносило ей облегчения. Всё это казалось ей лишь бледным отражением реальной жизни, ненастоящим и фальшивым. Она чувствовала, как с каждым годом отчаяние и тоска всё сильнее охватывают её душу.

Ей так хотелось вырваться из этого дома, но каждый раз, когда она пыталась заговорить об этом у учителей или слуг, её встречали непонимание и даже страх. Ей казалось, что весь мир вокруг не хочет, чтобы она увидела его настоящую красоту.

И только слова бабушки, сказанные ей в детстве, оставались маяком в этой тьме. Но время шло, и этот маяк казался всё более далёким. Вот-вот наступит день её совершеннолетия, и она сможет сделать то, о чём так долго мечтала, но отчаяние от осознания всех прожитых лет в ожидании этого момента не покидало её. Даже если она сможет покидать дом, она всё равно никогда не будет свободной.

— И... и я хотела спросить... — голос Амели на мгновение стал тише. — Как ты думаешь, можно ли мне... выйти на улицу? Всего на немного? Я обещаю, что буду осторожна, обещаю, что не доставлю никаких хлопот.

На лице девушки застыло невинное, искреннее выражение мольбы.

— Пожалуйста, папа? Это мой особенный день, и я так сильно хочу увидеть мир за пределами наших стен, хотя бы ненадолго.

Она затаила дыхание, её сердце бешено колотилось в ожидании его решения. Она безмолвно молилась всем богам, в существование которых не верила, но которые могли её услышать, если действительно где-то существовали.

Каждая девушка из семьи Рэй, достигнув восемнадцатилетия, могла выйти за пределы особняка. Однако Амели, младшая и самая любимая дочь, и внучка, была ещё слишком юна для столь ответственного шага. Её бабушка и отец посчитали, что ей пока рано сталкиваться с этим мрачным миром. Но когда Тристан увидел умоляющий взгляд дочери, он не смог отказать ей.

— Конечно, солнышко, но только в сопровождении Себастьяна и ещё нескольких охранников, — сказал отец.

На лице девушки появляется сияющая улыбка, когда она осознает, что её хитрость удалась.

Тристан с нежностью смотрит, как Амелия расцветает от радости. Его губы трогает редкая улыбка, когда он видит её искренний энтузиазм. Он протягивает руку и нежно обнимает дочь за плечо, слегка сжимая его в знак поддержки и привязанности.

— Дорогая, мне нужно срочно в кабинет нужно уладить пару рабочих вопросов. Я постараюсь вернуться как можно скорее. А потом мы вместе всей семьей поужинаем, договорились?

Амели с пониманием кивнула, в последний момент обняла отца и с радостным визгом побежала в свою спальню.

Всё-таки она ещё ребёнок, — подумал Тристан и, нервно выдохнув, отправился решать проблему в кабинет.