32.
Утро было тихим, каким-то глухим, будто мир решил говорить шёпотом. Свет пробивался сквозь щель в шторе — мягкий, сероватый, как после долгого дождя. Я лежала на боку, поджав ноги, прижав подушку к груди.
Заснула я поздно. Всё ворочалась, переворачивалась, замирала, думала, плакала. Потом пришла мама, ничего не спрашивала, просто села рядом и положила таблетку на тумбочку:
— Попей, легче станет. —
Я кивнула тогда, как будто во сне.
Сейчас было утро, и она снова вошла. На цыпочках. Села на край кровати, не говоря ни слова. Несколько секунд просто смотрела, как я лежу, как стараюсь казаться крепкой, но она всё видит.
— Даш… — мягко, спокойно. — А тебе Ваня нравится, да?
Я молча кивнула. Чуть-чуть. Но этого хватило.
Мама вздохнула, положила руку мне на плечо.
— Если он тебе навредил… если сделал что-то не то — ты мне скажи, хорошо?
Я снова молчала. Просто отвернулась немного, глядя в стену.
Она замолчала на мгновение, будто собиралась с мыслями. Потом её голос стал ещё тише:
— Но если ты правда его любишь, просто… боишься… То, может, ты не боишься его. А боишься своих чувств.
Я вздохнула. Это попадание.
— Иногда мы отталкиваем то, что нам нужно сильнее всего. Потому что страшно. Но если он не сделал ничего плохого, если просто запутались — не упусти своё чудо, Дашка.
Я впервые за утро моргнула с каким-то облегчением. Как будто внутри что-то потеплело. Мама встала, поправила на мне одеяло.
— Сходи прогуляйся. Одна. Проветрись. Ты у меня умная, справишься.
И ушла, оставив за собой тёплую тишину.
А я осталась лежать и думать. Про него. Про себя.
Про то, что может, любовь — это и есть страх. Но такой, ради которого стоит рискнуть.
Дом опустел. Мама с Мишей ушли на работу, за ними хлопнула входная дверь, и тишина повисла в квартире — такая, будто она держала меня в объятиях. Я немного посидела в этой тишине, переваривая мамины слова, потом встала, кое-что перекусила, не торопясь.
Часы на плите показывали 12:03, когда на экране телефона мигнуло уведомление. Я взяла его в руку — сообщение от Ники в школьном чате:
"Репетиция вальса в 13:00! Обязательно выбрать себе партнёра!!"
Я тупо уставилась в экран. Вальс. Господи. Только не это. Я даже не знаю, кто будет моим партнёром, хотя подозрения есть… но уверенности никакой. Не хочу. Но и выбора нет. Это часть школьной подготовки, обязаловка, иначе опять будут кричать, вызывать маму.
Я вздохнула. Нужно было собираться.
Зашла в ванну, включила воду — тёплую, почти горячую. Долго стояла под душем, пока вода не стала немного отрезвлять. Вышла, вытерлась, и в зеркало уставилась в своё отражение. Глаза… тёмные круги.
Консилер. Много.
Потом немного теней, стрелки, хайлайтер на скулы, румяна. Губы намазала клубничным блеском — просто чтобы не быть серой. Волосы стянула в высокий хвост, несколько прядей аккуратно оставила у лица.
За окном — тепло. Апрель, всё-таки. Весна уже не просто стучит, она врывается.
Я надела простую, но любимую чёрную скимс футболку, джинсы средней посадки, по фигуре. Удобно, просто, но в этом что-то было. Парфюм — сладкий, но не приторный, что-то с нотками клубники, которые так понравились Ване... Кроссовки — белые, чистые.
Перед выходом ещё раз посмотрелась в зеркало. Лицо спокойное, но внутри — всё перевернуто.
Открыла барсетку, достала наушники, засунула их в уши.
Музыка хлынула в меня, как вены кофеина. Город уже шумел, гудел — я шагнула в него.
И пошла. Одна.
Но где-то глубоко внутри — не совсем пустая.
***
Я сидел с пацанами у центрального входа школы — Хенк с Мелом ржали над чем-то своим, а я молчал, не слушал. Голова не соображала. Всё, что внутри — было будто сжато. После вчерашнего, после того, как я поцеловал Дашу и потом она сбежала… я не находил себе места. Мне было реально хуёво.
Я не имел права её так пугать. Она же маленькая, моя. Тонкая, чувствительная. А я с этими своими вспышками — с кулаками и дёргаными словами.
Виноват. По уши. Но и отпустить её я не мог. Ни один ублюдок не имеет права даже смотреть в её сторону. Никто не будет рядом с ней, кроме меня.
Я добьюсь её любой ценой.
Сегодня была репетиция этого долбанного вальса. Смешно, правда? Такой как я — и танцы.
Мел, конечно, весь деловой — с Анжелой парой стал. Хенк, как всегда, без напряга — с Риткой.
А я? Я просто сел на трибуны, откинулся назад, глянул на поле. Слева — наш класс. Справа — их, девятые. Я глазами быстро пронёсся по лицам.
Даши нет.
И сердце… как будто в него воздуха не дали.
Жарко было невыносимо. В футболке, а будто в духовке.
Я встал, не говоря ни слова, вышел в сторону школьных ворот. Нашёл себе угол, чтоб никто не дёргал, достал сигарету — Chapman.
Та самая марка, которую она у меня тогда стащила. Тогда это бесило, а теперь…
Теперь я бы всё отдал, чтоб она снова подошла и стырила у меня что-нибудь, хоть взгляд.
Я поднёс зажигалку — ветер сдувал пламя. И вот, когда я развернулся в угол, ладонями прикрывая огонь, я…
Я учуял её духи.
Сладкие. Чуть клубничные. Тёплые.
Как ток по коже.
Я резко отбросил сигарету, даже не докурив.
— Даш! — крикнул я, и она обернулась.
Я увидел её лицо — чуть напряжённое, уставшее, губы блестят, глаза…
Блядь, я скучал.
Она ускорила шаг, будто убегала снова. Но я догнал. Не рывком, не резко — мягко взял её за руку.
— Давай поговорим. Ну, прошу…
Она вырвала руку. Голос был тихий, но будто ножом:
— Прости. Я не могу…
И ушла. Просто ушла. Не оглянувшись.
— Я не могу без тебя, как ты это не поймёшь?! — крикнул я ей вслед.
Но она даже не остановилась.
Я стоял. Потом сел на корточки, прямо на асфальт, закрыл лицо рукой.
И тишина такая стала, что даже сердце громко билось.
Киса, ты чё? Чё с тобой случилось?
Для меня раньше девки — это: посмеялся, пощупал, неделю потусили и досвидули.
А тут…
Я как на цепи. Даша — она не просто девчонка. Она как воздух. Как песня. Как всё.
Я просто…
Я не умею с такими, как она.
Но я научу себя. Если только она даст мне шанс.
Я вернулся. Пахнуло пылью, солнцем, жарой, нервами. И когда я снова подошёл к полю, взгляд сразу уткнулся в неё — Даша стояла чуть сбоку, ещё не в паре.
Увидела меня.
Наши глаза встретились.
Всего на пару секунд, но этого было достаточно, чтобы всё внутри у меня всколыхнулось. А потом она отвела взгляд, резко. Будто ей… невыносимо на меня смотреть.
И тут я увидел, как она встала в пару с самым… убогим сопляком из её класса. Я аж усмехнулся.
Серьёзно? Этот глист, этот дохляк с обвисшей рубашкой — и рядом с ней?
Пф. Смешно. Больно. Обидно.
Я пошёл обратно на трибуны, сел, сцепил руки в замок и стал смотреть, как идёт репетиция.
Даша двигалась легко, но я видел — не её это всё. И я видел, как она косится в мою сторону.
Я ревел внутри. Жгло, будто кто-то горящую спичку мне в грудь засунул. Я не мог смотреть, как она — моя — танцует с кем-то другим. Пусть это всё по сценарию, по расписанию, плевать.
И вот, когда этот сопляк, этот выродок наклонился к ней и что-то прошептал — я заметил её взгляд.
Страх.
Да. Чистый, резкий, как пощёчина. Она отшатнулась, и… убежала.
У меня в голове всё щёлкнуло.
Я вскочил, прошёл через поле, будто через воду, и подошёл к этому ублюдку.
— Баклан, ты чё ей сказал?! — толкнул его в грудь. Он пошатнулся, упал, как тряпка.
Взглянул на меня испуганно, как крыса.
— Да я… я ничего… я просто пошутил…
— Ты пошутил?! — сжал кулаки. — Ты, блядь, знаешь, что она испугалась?!
Я почти влепил ему. Почти.
Но подскочили Хенк и Мел, схватили меня с двух сторон.
— Кис, тормози, брат, не надо! — Хенк тащил меня назад, а Мел встал между мной и этим упырём.
Тот вскочил, как ошпаренный, и побежал к выходу, даже не обернулся.
Я орал ему вслед:
— Я найду тебя и закопаю живьём, пидорас! Слышишь меня?!
Я вырвался из рук Хенка, резко, дёрнул плечом. Но тут он сказал:
— Не иди к нему!
— Я и не собирался, — рявкнул я в ответ.
И пошёл. Шёл туда, куда убежала Даша.
Я должен найти её.
Найти и поговорить.
Потому что если сейчас я её упущу — я себя не прощу.