31.
Я побежала за ним, сердце стучало где-то в горле. Он уже ушёл довольно далеко, почти скрылся за поворотом улицы.
— Вань, стой! — крикнула я. Голос чуть надорвался от волнения, от того, сколько всего накопилось.
Но он не остановился. Ни на шаг.
Он вышел на тротуар, быстрым шагом, как будто хотел убежать не только от места, но и от себя. Я догнала его, схватила за руку, почти в панике. Он резко остановился и развернулся ко мне.
— Что?! — зло, коротко, будто весь на грани.
— Зачем ты его ударил? — спросила я, тяжело дыша. — Он же твой лучший друг!
Он на секунду опустил взгляд, но потом резко подошёл ко мне ближе, схватил за обе руки. Его пальцы вцепились чуть сильнее, чем надо.
— А я виноват, что ты мне понравилась?! — почти выкрикнул он. — Я просто хотел произвести на тебя впечатление!
У меня всё внутри сжалось. Я не ожидала. Нет, даже представить не могла. Всё рухнуло и вспыхнуло одновременно.
Он... он правда это сказал? Он сказал, что я ему понравилась.
Но вот это — вот так?! Драка, злость, ярость?
— Ударив лучшего друга? — прошептала я, не веря. — Ты так хотел впечатлить?
Он ничего не ответил. Только смотрел. Молча. Внутри у меня всё металось. Я вырвала одну руку из его хватки.
— Отпусти. — голос дрожал, но был твёрдым.
— Нет. — сказал он тихо, но упрямо. Его взгляд был настойчивым, как будто он боялся, что если отпустит — я исчезну.
Мне стало не по себе. Всё тело напряглось. Я не знала, что он может сделать.
— Я всё расскажу Мише. Тебе капец.
Он резко дёрнул меня к себе, одним движением, без паузы, и... И поцеловал.
Всё внутри застыло. Я замерла.
Это был мой первый поцелуй. Его губы были тёплыми, мягкими, настойчивыми, но не грубыми. Он прижался ко мне с какой-то отчаянной нежностью, будто боялся, что я исчезну, если не успеет. Он целовал медленно, глубоко, в этом было что-то странное — смесь нежности и боли, чего-то недосказанного. Я чувствовала, как дрожат мои пальцы, как подкашиваются ноги.
Я была в шоке, но…
…я этого хотела.
Я злилась. Всё ещё. На него. На ситуацию.
Но сердце моё сдалось.
Я позволила себе раствориться на мгновение в этом моменте.
А потом — резко, как вспышка — я отстранилась. Молча. Дышала тяжело, сердце стучало, будто я пробежала весь город.
— Прости… — прошептала я и…
…развернулась и убежала.
Бежала, не разбирая дороги. Хотела исчезнуть. Спрятаться от эмоций, от себя, от него.
Я бежала быстро, почти вслепую. Как будто, если остановлюсь — всё догонит меня разом: его глаза, его руки, его поцелуй. Мой первый. Наш первый.
И то, как я дрожала после него. Не от холода. От этого странного, непонятного страха.
Я свернула в переулок, прижалась к стене и тяжело выдохнула. Ладони были влажными, а грудь сжимало так, будто сердце отказывалось понять, что только что произошло.
Я… испугалась.
Не знаю чего.
Не его — нет, ни в коем случае.
Себя?
Своих чувств?
Этого желания быть рядом, ощущать тепло его ладони, как он смотрит на меня, как будто кроме меня никого в мире нет?
Я люблю его.
Это я поняла давно, может, в тот день, когда он впервые встал за меня, когда просто молча дал мне свою куртку, не спрашивая, холодно ли.
Когда назвал меня проблемой своей, но при этом обнял так, как будто готов защищать даже от воздуха.
Он нужен мне.
Нужен, как воздух. Как защита. Как кто-то, с кем не страшно молчать.
Я хочу быть рядом, хочу этих его «ну ты и вредная», этих тихих взглядов, этого всего.
Но внутри…
Была эта тупая, липкая тревога.
Как будто счастье — не моё. Как будто я не умею быть любимой. Как будто стоит только поверить в хорошее — и оно исчезнет.
А вдруг всё испортится?
А вдруг он потом бросит меня?
А вдруг я не такая? Недостаточная?
Я сжала кулаки.
Глупо.
Нелепо.
Это же Киса.
Он ведь смотрел на меня так, будто я всё, что у него есть.
Он не просто поцеловал. Он будто… будто признался, не словами, — каждым прикосновением.
Но я убежала.
Опять.
Я не знала, чего боюсь, но страх внутри бился как птица в клетке.
Может, боюсь, что если я впущу это чувство — оно сожжёт меня дотла.
А может…
Боюсь, что он действительно станет важнее всего.
А тогда, если он уйдёт — я исчезну вместе с ним.
Я ворвалась в квартиру как будто за мной кто-то гнался. Хлопнула дверью, скинула кеды, даже не попала в полку, всё перекосилось — но мне было плевать.
В коридоре мигнул свет из приоткрытой спальни, и сразу голос Миши:
— О, ты уже пришла?
Я не ответила. Просто прошла мимо. Быстро, молча. Спиной почувствовала, как мама хотела что-то сказать, но тоже передумала.
Я закрыла дверь своей комнаты, повернула ключ. И только тогда сползла вниз, прямо по двери, сжав лицо ладонями.
Тихо. Только тикают часы. И сердце — всё ещё не успокоилось.
Стук. Стук. Стук.
Как будто где-то внутри у меня пожар, а снаружи — всё вроде спокойно.
Я сидела и думала. Про него.
Про Ваню.
Я правда…
Люблю его.
Эти слова пугали меня. Не потому что это что-то плохое. Нет.
А потому что — это настоящее.
Слишком настоящее.
Когда он меня поцеловал, это был не просто поцелуй.
Это было будто: "Я выбираю тебя. Видишь? Вот ты. Вот я. И мы сейчас одни на всей планете."
Но всё равно страшно.
Боюсь не того, что он мне навредит.
А того, что станет слишком важен.
А потом исчезнет.
Оставит.
И я не справлюсь.
Боюсь, что потеряю себя в нём. Что забуду кто я.
А может…
Боюсь, что я не такая, как он заслуживает.
Что он увидит, какая я на самом деле — и уйдёт.
Прошёл час. Может больше. Я уже лежала на кровати, смотрела в потолок, в углу тихо тикал телефон. Всё казалось таким глупым, таким запутанным.
Я просто хотела, чтобы он был рядом.
Чтобы обнял.
Сказал: "Не бойся, я с тобой."
И тут — тихий стук.
Миша, за дверью.
— Тебе Ваня звонит.
У меня дыхание сбилось.
Сердце будто опять сорвалось с цепи.
Ваня.
Он… всё ещё хочет говорить со мной.
После всего.
После того, как я убежала.
Я медленно встала, подошла к двери и положила ладонь на ручку.
Сейчас. Я либо подниму трубку. Либо потеряю его.
Я вышла в коридор медленно, будто в другой реальности. Свет бил в глаза, будто слишком яркий, и воздух казался тяжёлым.
Миша стоял, прислонившись к дверному косяку, протягивал мне свой телефон. Но прежде чем отдать, внимательно посмотрел.
— Ты чего такая? — тихо, почти шёпотом. — Всё нормально?
Я не ответила. Просто взяла трубку, опустив взгляд. Взгляд Миши задержался на моём лице — он понял, что что-то не так, но не стал настаивать. Я вернулась в комнату и снова закрылась.
На экране мигал знакомый контакт.
"Ваня Кислов"
Будто кто-то врезал в грудь. Всё внутри затряслось. Я дрожащим пальцем провела по зелёной иконке.
— Алло, — прозвучало с его стороны. Голос у него был тихий, хриплый.
— Эй… ты как?
Я молчала.
Не потому что не знала, что сказать. Просто…
Слова застряли.
Как будто горло сжало.
Как будто любое слово — и я разрыдаюсь.
— Дашуль… — он снова сказал, уже осторожнее. — Я... я не хотел, чтобы всё так. Прости. К тебе прийти?
Я резко, с каким-то испугом:
— Нет. Не нужно.
Он замолчал. А потом…
— А почему…
— Нет, не трогай меня, прошу, — перебила я его, и в голосе дрожало всё: страх, злость, любовь, обида. Всё сразу.
Палец сжал экран, и звонок оборвался.
Секунду смотрела на тишину в телефоне. Потом дрожащими руками выключила его. Полностью.
И уронила себя на кровать, как мешок.
Обняла подушку.
И тихо заплакала.
Беззвучно. Только плечи вздрагивали. Слёзы катились по щекам, сливаясь с простынёй.
Я не знала, почему так больно.
Почему хочется его — и хочется убежать.
Почему внутри рвётся к нему — а снаружи всё кричит: "опасно".
Я люблю его. И мне страшно.
Как будто любить — это преступление.
А может, потому что это реально.