27.
Я вышла из подъезда, щурясь от яркого солнца. Тепло било в лицо, асфальт уже начал нагреваться. У крыльца стоял Ваня, облокотившись на свой байк и говорив по телефону. Голос у него был низкий, напряжённый:
— Да, понял… щас, буду… ну ты подожди немного, ага… — он устало провёл рукой по лицу, потер переносицу и тихо выдохнул. — Всё, давай.
Он сбросил звонок и опустил телефон в карман. Я подошла к нему ближе и, мельком улыбнувшись, взяла в пальцы край его куртки — поправила ворот, как будто он был не на месте. Он резко повернул голову в мою сторону и что-то в нём сразу смягчилось.
— Это ты так вкусно пахнешь? — спросил он, прищурившись и втянув воздух. — Или мне показалось?
— Ну... не знаю, может. — Я пожала плечами, стараясь скрыть лёгкое смущение, но сердце уже застучало сильнее.
И тут он вдруг шагнул ближе. Почти в упор. Я даже не успела ничего сказать, как он медленно, уверенно наклонился ко мне и носом уткнулся в мою шею, вдохнув запах. Всё внутри оборвалось — по телу пробежали мурашки, сердце сжалось и стукнуло в грудную клетку. Я прикусила губу и чуть зажмурилась, захотелось схватить его за руку, почувствовать тепло пальцев… Но как только я подняла ладони — он резко отстранился. Словно ничего не было.
— Вкусные духи, — сказал он спокойно, как будто не случилось ничего особенного. — Мне нравятся.
Я покраснела, чувствуя, как пылают щёки, и ничего не ответила. Просто стояла, всё ещё переваривая то, что произошло. Он уже надел шлем, сел на байк, привычно проверил рычаги и чуть скосил на меня взгляд.
А я… я стояла, будто вкопанная. Голова гудела не от похмелья, а от этой неожиданной близости. Он не касался меня — и при этом коснулся сильнее любого прикосновения.
Собравшись, я медленно села позади него, аккуратно закинула ногу и крепко обхватила его за талию. Байк тихо загудел, а я почувствовала, как внутри всё снова замирает.
Мы мчались по городу, будто сливаясь с ветром. Волосы развевались за спиной, воздух бил в лицо, вырывая из груди глухой смех. Мне нравилось — не просто скорость, а чувство, будто всё плохое осталось где-то позади, растворилось в потоке встречных машин и ветра.
Ваня ловко лавировал между полосами, байк рычал под нами, как зверь. Через минут пятнадцать он свернул к небольшой «Пятёрочке» и припарковался прямо у входа. Снял шлем, выдохнул и повернулся ко мне:
— Щас, я быстро, окей? Посиди тут.
— Ага, — кивнула я, слезать не стала, просто устроилась поудобнее.
Он ушёл в магазин, а я достала телефон и открыла Инсту. Смахивала сторис, бездумно пялясь на яркие картинки, пока боковым зрением не уловила движение. Подошёл парень. Незнакомый. На вид лет двадцать, симпатичный, даже ухоженный. Но в глазах что-то было… настороженное. Или слишком наглое.
— Эу, это твой байк? — спросил он, кивнув на сиденье подо мной.
— Нет. — Я даже не взглянула на него, просто продолжила листать.
— А чё, удобно сидится? — усмехнулся, делая шаг ближе. — Аппарат крутой, я б такой себе тоже взял.
Он стал медленно обходить байк, рассматривая его, будто собирался оценить на продажу. Когда потянулся, чтобы дотронуться до ручки газа, я резко встала, засунула телефон в карман и холодно бросила:
— Только тронь — пальцы оторву.
Он засмеялся, даже не удивился.
— Ух ты, агрессивная. Мне такие нравятся. — Его взгляд был слишком спокойным, слишком уверенным. — Может, прокатимся вместе, а? Раз уж не твой байк, вдруг и ты свободна?
Он протянул руку, будто хотел взять меня за запястье — но в этот момент из магазина вышел Ваня. В одной руке — пакет, в другой — ключи, лицо резко потемнело.
— Слышь, отошёл от моей девушки, — резко бросил он, подходя ближе.
Парень замер, потом вдруг расхохотался:
— Вооу… Киса? Серьёзно? Ты и эта серая мышка? Никогда в жизни бы не поверил. Ты чё, деградируешь, брат?
Ваня напрягся, я уже чувствовала, как он собирается взорваться. И прежде чем он успел что-то сказать, я вскинула подбородок и чётко бросила:
— Я тебе не серая мышка, понял? Иди откуда пришёл, пока язык не прикусил.
— Ого… — парень прищурился. — Ты её успокой, Кис, а то не дай бог она реально в крысу превратится.
И вот тут… Ваня двинул. Быстро, резко. Прямо в челюсть.
Звук удара раздался чётко. Я отскочила назад, испуганно вжавшись в байк, сердце застучало.
Парень пошатнулся, шагнул назад, потёр подбородок и выругался.
— Да ну вас нахрен… — процедил он зло и развернулся, уходя вдоль улицы, тряся плечами.
— Ты чего его ударил-то? — спросила я, всё ещё немного ошарашенная происходящим, когда мы отошли от «Пятёрочки» и снова вернулись к байку. Голос звучал вроде спокойно, но внутри пульс всё ещё барабанил от адреналина.
Ваня пожал плечами, хмурясь и доставая ключи.
— А нечего было языком молоть. Пальцы к тебе тянул, крыса.
Я тихо хмыкнула, переглянулась с ним и спросила уже потише:
— Ты… ты меня своей девушкой назвал?
Он посмотрел на меня боковым взглядом, слегка усмехнулся, будто ничего такого и не говорил, но потом уверенно кивнул:
— Ну а что? Пусть знают, что к тебе лучше не лезть. А то расслабились совсем, — и добавил с лёгкой ухмылкой, — Не понравилось?
Я сжала губы и, глядя перед собой, улыбнулась:
— Ну почему сразу не понравилось. Понравилось. Просто неожиданно.
Он достал из пакета небольшую шоколадку и протянул мне. Я узнала обёртку сразу — моя любимая, та самая, что у меня лежала на столе с тех времён, как кто-то однажды поделился. Он, видно, запомнил.
— Увидел у тебя такую дома. Подумал, может, любишь. Купил, — сказал он тихо, без лишней показухи.
Я взяла шоколадку, посмотрела на неё, потом на Ваню, и сказала:
— Ты такой внимательный, — Сложила её в свою барсетку аккуратно, будто она была чем-то большим, чем просто сладость.
Он кивнул и уложил оставшийся небольшой пакетик в ящик на байке, щёлкнул замок, сел, легко толкнув байк ногой, будто готов был сорваться с места в любой момент. Я тоже устроилась сзади, машинально обняв его, но в голове вертелось только одно.
Ваня назвал меня своей девушкой.
Это прозвучало странно. Но… по-своему правильно. Будто пазл встал на место.
Меня впервые за долгое время защитили так, что ни один мудак не усомнился бы. Это не было понтом или позой. Просто — молча встал между мной и угрозой.
С ним было… спокойно. Как за каменной стеной. И как бы я ни старалась отмахнуться от этих мыслей — в груди всё равно что-то тёплое шевельнулось.
Ветер бил в лицо, волосы развевались по плечам, и я крепче вцепилась в Ваню, чувствуя, как под нами вибрирует байк, словно у него своё сердце, бьющееся в такт дороге. Мы неслись сквозь улицы, мимо домов, машин, прохожих — всё сливалось в размытую ленту движения и шума.
В какой-то момент Ваня повернул голову ко мне и, перекрикивая рев мотора, прокричал:
— Мы сейчас заедем к моим друзьям! Я хочу тебя с ними познакомить! Мне надо с ними кое-что решить, ты же не против?!
Я едва сдержала улыбку — его голос звучал искренне, даже немного взволнованно, как будто он переживал, как я отреагирую. Я крикнула в ответ:
— Куда ты — туда и я!
Он рассмеялся, громко, свободно, так что я почувствовала, как его спина вздрогнула под моими руками, и сказал:
— Смешная ты!
И дал газу, ускоряясь, будто это был не просто путь к друзьям, а какой-то новый виток в нашем странном, порой резком, но настоящем сближении.
Я склонилась ближе к нему, прижалась лбом к его спине и прикрыла глаза. Всё было как-то... правильно. Пусть даже мы не знали, куда точно едем, кого я там увижу и что он собирается решать — я была с ним. И мне этого было достаточно.
Когда мы свернули с дороги и остановились перед старым, заросшим кустами ангаром, я сразу узнала это место. Тот самый заброшенный самолёт... Здесь произошла наша вторая встреча с Ваней — тогда он был дерзким, раненым, с разбитой губой и колючим взглядом. Место, где что-то между нами щёлкнуло.
Но на этот раз мы не остановились у самолёта. Ваня крутанул руль и поехал дальше, к какому-то полузаброшенному кафе, одинокому, как будто затерянному во времени. Его окна были пыльные, но внутри горел тусклый, жёлтый свет — лампы под потолком едва пробивались сквозь мутные стекла.
Ваня остановил байк, заглушил мотор и, не говоря ни слова, протянул мне руку. Я взялась за неё, и он аккуратно помог мне слезть с сиденья. Потом он скинул шлем и первым вошёл внутрь. Я пошла за ним, как тень — настороженная, но странно спокойная.
Внутри пахло табаком, кофе и чем-то жареным. Пространство напоминало логово — несколько столов, ободранные диванчики, шумные голоса и смех. Несколько парней обернулись на нас. Я сразу заметила среди них двоих — Борю и Егора, тех самых, кто тогда помогал мне тащить пьяного Ваню домой. Они кивнули мне, улыбнулись коротко. Узнали.
— Ну чё, пацаны, знакомьтесь, это Даша, — сказал Ваня и обнял меня одной рукой за плечи. — Хотя, походу, с половиной вы и так знакомы.
Один из парней, кудрявый, с кольцом в ухе, встал из-за стола и неловко подошёл ко мне. У него было напряжённое лицо, в голосе — осторожность.
— Слушай… я… тогда, в тот вечер… — он замялся, почесал затылок, — я был в ноль, честно. Я не хотел так. Я вообще не такой, просто крышу снесло. Извини, если напугал. Правда. Меня Гена зовут.
Он протянул руку, чуть опустив глаза. Вокруг стало тихо — даже кто-то музыку убавил.
Я смотрела на него пару секунд, тяжёлых, но важных. Внутри ещё скреблось что-то неприятное, но… его взгляд был чистым. Без вызова, без фальши.
— Я тебя прощаю, Гена. — тихо сказала я и тоже протянула руку. — Я Даша.
Мы пожали руки. Где-то позади Ваня выдохнул, а Боря одобрительно хлопнул Гену по плечу. В этот момент я почувствовала, как напряжение в груди стало понемногу рассеиваться, будто что-то важное отпустило. Впереди был ещё весь вечер — непонятный, неожиданный, но уже наш.