23.
С того вечера прошла уже ровно неделя. Всё это время Ваня болел и сидел дома. Точнее, он пытался сидеть — потому что я почти силой заставила его это делать. Он, как всегда, упирался, говорил, что ему нормально, что он «мужик» и всё такое. Но я просто строго сказала: «Сделаешь шаг за порог — прибью. Болей как положено, герой хренов».
Мы с ним говорили почти каждый день по телефону. Иногда он жаловался, что скучает, иногда просто молчал, и это молчание почему-то согревало даже сильнее слов. Я слышала в трубке, как он вяло шмыгает носом или как скрипит его кровать, когда он поворачивается. Иногда мне казалось, что он улыбается, даже не говоря этого — просто потому что узнаёт мой голос.
Но времени к нему заглянуть так и не находилось. То уроки, то заботы с мамой, которую, к счастью, вчера наконец-то выписали из больницы. Она пока ещё немного вялая, но уже дома, и в доме снова стало как-то уютно. Не было больше этой тяжёлой тишины, что висела все эти дни.
Сегодня понедельник, за окном мартовский воздух — уже не совсем зимний, но и весной пока не пахнет. Всё серое, мокрое, небо низкое. 7 апреля. А это значит — скоро выпускной 9 класса. Все об этом уже только и говорят.
Классная на днях объявила, что будет общий танец, и репетиции начнутся уже завтра после уроков. Все девчонки начали перешёптываться, кто с кем в паре, кого поставят впереди, у кого платье будет круче. Некоторые парни притворялись, что им всё равно, но я видела — тоже переживают. Мальчишеская гордость не позволяет показать.
Я шла по школьному коридору, оглядываясь — вдруг Ваня всё-таки придёт, несмотря на запреты и температуру. И сердце моё будто невольно ускоряло ритм от одной только этой мысли. Но... он так и не появился.
Внутри будто чего-то не хватало — как будто день не начался до конца. Хоть он и болеет, но мне уже становилось... скучно. Без его шуток, без его «взрослого» взгляда на всё происходящее, без его дерзких смс и «серьёзных» разговоров по вечерам.
И в голове всё чаще возникал вопрос: а что, если он правда стал для меня чем-то большим?
***
Обычный школьный день. Всё вроде как всегда — скрип полов, крики перваков, гул в коридоре. Я зашла в школу, привычно поправляя ремешок рюкзака на плече. Свет в окнах сероватый, тусклый, но всё равно внутри как-то бодро — ну, как всегда по утрам, когда хоть и не хочется учиться, но всё же ощущаешь себя частью чего-то.
Я шла по коридору, уже готовая с кем-то из своих перетереть, рассказать про маму, про выпускной, про репетицию танца — ну, просто начать день с чего-то привычного. И тут я заметила Нику, Аню, Матвея и Кирилла — мою компанию, мой круг. Они стояли у окна, что-то бурно обсуждали. Ника что-то сказала, Аня фыркнула, Кирилл рассмеялся, а Матвей, как обычно, прислонился к стене и лениво отвечал, прищурившись.
У меня внутри сразу стало чуть теплее. Уже потянулась к ним, улыбнулась и хотела подойти, как вдруг они резко развернулись и пошли в другую сторону, посмеиваясь между собой.
Я растерялась.
— Эй, ребят! Вы чего? — крикнула я им, ускоряя шаг, чтобы догнать.
Подбежала, положила ладонь на плечо Ани, но она резко отдёрнула руку, будто я её обожгла.
Я замерла.
— Эй… Вы чего? Что случилось? — спросила я, уже чувствуя, как по груди начинает расползаться тревога.
Они остановились. Матвей повернул голову и с холодным, чуть издевательским выражением сказал:
— Да ничего, просто не всем прикольно тусоваться с теми, кто таскает к себе домой отбросов. Особенно ночью.
Он сделал акцент на последних словах, и кто-то за спиной хихикнул.
— В смысле… — выдохнула я, не веря, что это сказал он. — Ты про Ваню?..
— А про кого ещё, по-твоему? — бросил Кирилл и развёл руками. — Все всё знают, что у вас какие-то мутки.
Я ничего не поняла. Они снова развернулись, и просто ушли, оставив меня одну в коридоре.
Стояла и смотрела им вслед. Сердце сжалось, а внутри стало пусто и гадко.
Чем я им не угодила? За что?
Никакого ответа. Только чужие спины и хруст шагов по плитке.
Я зашла в класс, поздно, слишком поздно для того, чтобы это можно было игнорировать.
Глаза были красные, я даже не старалась их скрывать. Я провела в туалетной кабинке всё перемену — просто сидела на холодной крышке унитаза, прижав колени к груди, и давала слезам литься. Это случилось резко, как прорвало. Я не справилась.
Без них я будто пустая. Ника, Аня, Кирилл, Матвей — это же были мои люди. Я не представляю жизнь без них, не представляю перемены без их смеха, не представляю свой выпускной танец без нас пятерых… А тут — просто отвернулись. Просто вычеркнули.
И за что? За то, что я спасла Ваню? Что привела домой человека, которому было плохо? Это всё?
Когда я зашла, в классе уже был полный порядок. Учитель как раз что-то объяснял у доски.
На моём месте — на моём, где всегда сидели я и Ника — теперь сидел Кирилл. Рядом с Никой.
Я резко остановилась.
Он даже не посмотрел на меня. Ника — тоже.
Как будто меня нет.
— Почему опоздали? — раздражённо спросил учитель.
Я сглотнула ком в горле, вскинула взгляд и тихо ответила:
— Извините… была причина.
— Надеюсь, уважительная. Присаживайтесь.
Я шмыгнула носом, подошла к свободной парте в углу, рядом с Владом — самым крупным мальчиком в классе. Не толстым, просто здоровым, как шкаф.
Он всегда меня бесил. Вечно подкалывал, цеплялся, особенно в начале года. Потом притих. Сейчас вроде тоже притих.
Я молча села, скинула рюкзак под парту и просто легла лицом на руки, не желая ни видеть, ни слышать никого.
— О, да ты чего такая убитая? — пробасил Влад.
Я молчала.
— Что, подружки киданули? —
— Влад, отвали, — процедила я сквозь зубы, не поднимая головы.
— Не, я ж просто… —
— Сказала — отвали.
— Ладно-ладно… — он поднял руки, притих, но было видно, что всё равно улыбается. Ему, видимо, весело.
Я закрыла глаза, стараясь не вслушиваться в то, как смеются Ника с Кириллом за моей спиной.
Я просто сидела в этом углу, на чужом месте, рядом с чужим человеком, с чужими мыслями,
и всё, что мне хотелось —
это чтобы Ваня был рядом.
Ему я хотя бы могу доверять.
А этим… уже нет.
Когда последний звонок прозвенел и коридоры начали наполняться голосами и грохотом шагов, я всё ещё стояла у своего шкафа, без особого смысла копаясь в вещах. Внутри — глухо, тяжело, будто всё внутри стало ватным. Но у меня не было выбора. Я не могла уйти просто так.
Я должна была понять.
Я увидела Матвея — он стоял у окна, рядом с Кириллом, что-то рассказывал и хмурился. Я хотела с ними поговорить, может сейчас получится.
Я глубоко вдохнула, подошла к нему и осторожно тронула его за руку.
— Матвей… —
Он резко повернулся.
Резко.
И прежде чем я успела что-либо сказать, он взял меня за плечи, вцепился, сжал с силой, от которой мне стало больно.
Его взгляд был злым, лицо перекошено.
— Ты предательница.
Я замерла.
— Предательница, слышишь?! — он говорил почти сквозь зубы. — Иди дальше подсасывай своему Ванюше, раз уж так его любишь. Что, нашла себе героя? Вот и сиди у него на ручках. Только не возвращайся потом, Даша. Мы не резиновые.
Я стояла, словно облили ледяной водой.
Слова врезались в грудь так, что я физически ощутила, как сердце кольнуло.
— Да как ты можешь… — прошептала я.
И прежде чем успела осознать, что делаю, моя рука взметнулась.
Шлёп.
Я ударила его по щеке. Не сильно, но достаточно, чтобы щёку его повело в сторону.
Он остался стоять, не двинулся.
Я не ждала ни ответа, ни оправданий.
Я развернулась и ушла.
Сквозь коридор, полный глаз, мимо ребят, мимо взглядов.
Вышла на улицу, где было солнечно, но погода не соответствовала моему настроению.
Настроение было так себе — если честно, паршивое.
После сцены с Матвеем и остальными внутри всё будто сжалось в комок. Но я шла, стараясь держать осанку, делая вид, что всё в порядке. Что меня не задело. Что мне не больно.
Я уже почти дошла до ворот школы, как вдруг взгляд выцепил знакомую кудрявую макушку у забора.
Ваня.
Сердце дернулось — сначала от радости.
А потом… заметила её.
Высокая, худая, с идеально уложенными тёмными волосами. В чёрных джинсах, короткой куртке.
Анжела.
Та самая, от которой у всех девочек глаз дёргается. А у меня — особенно.
Она стояла слишком близко. Улыбалась.
А он… он тоже смеялся.
Я медленно подошла, встала у Вани за спиной и нарочно громко прокашлялась.
Он чуть дёрнулся, резко обернулся — глаза стали шире, чем обычно.
— А… Привет… — выдохнул. — Я не думал, что ты уже закончила.
— Ладно, Анжел, я буду, — неловко сказал он той.
— До встречи, Ваня, — протянула она с усмешкой и удалилась, покачивая бёдрами.
Я скрестила руки на груди, смотрела на него с прищуром.
Он подошёл и обнял меня резко, с какой-то почти отчаянной силой.
— Блин… Я так по тебе соскучился, — прошептал он, прижимаясь лбом к моей щеке.
— Уже выздоровел, что шляешься возле школы? — спросила я, стараясь звучать ровно.
— Ну почти, — отозвался он. — Дома уже крышу сносит. Я… тебя хотел увидеть. Вот и пришёл.
— А болтать с Анжелой — это тоже часть «увидеть меня»? — съехидничала я.
Он чуть отстранился и посмотрел на меня снизу вверх.
— Эй, ты чего? Ты ревнуешь, что ли?
— А что, есть повод? — прищурилась я.
Он засмеялся:
— Боже, ты такая… — он провёл рукой по моим волосам, — смешная, когда злишься.
— Не смешная, а справедливая, — буркнула я. — И что это она тебе там говорила?
Он пожал плечами:
— Пригласила на тусовку. Типа у неё завтра что-то там намечается. Я сказал, подумаю.
— И ты собираешься?
— Только если ты со мной пойдёшь. Иначе неинтересно.
Я нахмурилась.
— Не уверена, что хочу в одной комнате находиться с ней.
— Ты думаешь, она мне интересна? — он посмотрел мне прямо в глаза. — Ты у меня одна в голове сидишь. Хоть выковыривай.
От этих слов мне стало чуть теплее.
Но я всё равно повернулась, сделав вид, что смотрю вдаль:
— Так чего ты тут стоял, если не тусовка?
Он подошёл ближе, коснулся моей руки:
— Говорю же. Я хотел тебя встретить. Хотел просто посмотреть, как ты идёшь, как поправляешь шарф, как сердито морщишь нос…
— Дурак ты, — прошептала я, но не отстранилась.
— Ну, может быть, — улыбнулся он. — Но я точно не дурак, когда выбираю, с кем быть. Я выбрал. И это — ты.
И я чуть отвернулась, потому что снова почувствовала — щеки предательски пылают.
А он это заметил.
И просто молча взял за руку, сжал.
— Пошли? — шепнул.
И я кивнула. Потому что что бы ни происходило — рядом с ним всё казалось чуть легче. Даже если внутри всё ещё ныло.
Что между нами?