8.
Он появился, как будто выскочил из тени. Глаза горели, взгляд резал, будто ножом. Не был похож на школьника — скорее на кого-то с улицы, с грязной правдой на руках. Подошёл к зелёному, схватил того за шкирку так резко, что тот чуть не грохнулся спиной о шкаф в подсобке.
— Ты чё, блядь, не понял, да? — прорычал Киса. — Я твоему дружку уже дал понять, что если кто-то из вас тронет её — всё, нахуй, крест.
Зелёный дёрнулся, пытаясь вырваться, но не получилось. Он выпалил:
— Да кто ты мне такой, а?
Кудрявый зло усмехнулся, склонился к его уху.
— Не перебивай меня, урод. А то язык сломаю. Ты думаешь, я с виду обычный нарк-торговец? Ты хочешь проверить, насколько глубоко можно зарыть человека в землю, да?
Зелёный замолчал. Смотрел на него, как крыса, загнанная в угол. И тут, сбоку, белобрысый начал тихо отползать к выходу, как будто ему очень срочно надо в туалет. Но Киса это заметил — и в последний момент, не глядя, пнул его под зад ногой.
— Ты куда, блядь, собрался? — сказал он холодно. — Передай своим — я за вами слежу. Каждого выучу. Кто, откуда, с кем спит и где тусуется. Я за ней теперь. Понял?
Белобрысый поскользнулся, едва не рухнул, и вылетел из подсобки, даже не закрыв дверь. Зелёный что-то пробормотал, что типа "всё, ладно, мы ушли", и выскользнул за ним, будто за ним смерть идёт.
В подсобке повисла тишина. Я стояла прижатая к стенке, сердце билось как бешеное. Мне было страшно — не потому что он. А потому что всё.
Он развернулся ко мне. Шагнул. Глаза у него были не злые. Скорее... чужие. Глубокие. Как будто он что-то знал обо мне.
— Ты в порядке? — спросил он, голос уже не рычал, а звучал тише. Почти мягко.
Я сглотнула, но не могла пошевелиться. Стояла, вжата в стену, руки дрожат.
— А... а что?.. — только и выдавила я.
Он приблизился. Остановился в шаге от меня, глядя сверху вниз. Мы почти дышали одним воздухом.
— Ты вообще врубаешься, что могло сейчас произойти? — сказал он хрипло. — Чё ты попёрлась за ними одна?
Я только покачала головой. Всё смешалось. Я хотела сказать спасибо. Хотела спросить, зачем он вообще пришёл. Но вместо этого просто стояла — и смотрела, как будто в первый раз вижу его по-настоящему.
Он посмотрел в сторону двери, потом снова на меня.
— Иди домой, малая. А то мне ещё кого-то убивать придётся.
Мы вышли из подсобки молча. Воздух в коридоре показался холодным и слишком резким после той душной и напряжённой темноты. Кудрявый шёл рядом, не говорил ни слова, но я чувствовала — он всё ещё напряжён, как дикая собака на цепи. И вдруг...
— Даша! — раздался голос.
Я подняла глаза и увидела Кирилла, Аню и Нику. Они стояли в конце коридора. У Ани глаза округлились, Ника прижала руку ко рту. Кирилл сорвался с места и буквально подлетел ко мне. Обнял крепко, даже слишком — чуть не задохнулась.
— Блин, я так переживал, — быстро заговорил он, его голос дрожал от страха и облегчения. — Мне Аня сказала, что ты пошла с какими-то типами! Я искал тебя по всей школе, я думал уже... я не знаю что думал!
— Кирилл, спокойно, — прошептала я. — Всё нормально, я в порядке.
Он отстранился, оглядывая меня, будто проверяя, не ранена ли я. Его взгляд был такой... настоящий. Тёплый. Человеческий.
Я почувствовала, как позади меня что-то изменилось. Обернулась. Кудрявый стоял, как тень. Немного в стороне. Смотрел в пол. И в следующую секунду — развернулся и молча ушёл. Просто растворился в коридоре, будто его и не было.
Я проводила его взглядом. Что-то внутри меня сжалось. Он спас меня. А я даже не сказала ему спасибо. Но слова почему-то не шли.
— Эй, ты как? — Аня тронула меня за плечо. — Ты чего молчишь-то?
— Да нормально я, — пробормотала я. — Просто стрёмно немного стало. Но всё уже...
— Ты точно в порядке? — спросила Ника, всматриваясь в моё лицо.
— Да, девчонки. Всё хорошо. — Я выдохнула и почувствовала, как вернулась в реальность.
Аня протянула мне мой рюкзак — я даже не помнила, когда его оставила. Взяла его в руки, на плечо закинула. Тяжёлый какой-то стал, будто камни туда положили.
— Спасибо, что ждали, — тихо сказала я. — Но мне пора.
Мы вышли из школы, воздух был прохладным. Сразу увидела машину Миши — его тёмно-синий "БМВ" стоял у тротуара, как всегда с мигалкой спрятанной под лобовым.
Я обернулась к ребятам. Обняла Аню. Потом Нику. И в конце — Кирилла. Его руки обвили меня крепко, тепло. Словно он до сих пор боялся, что отпустит — и я исчезну.
— Ты настоящая подруга, — сказал он в ухо. — И больше так не пугай, ладно?
Я кивнула, сжала его руку. А потом пошла к машине. Миша уже открыл дверь, встретил взглядом — серьёзным, но спокойным. А я вдруг поняла: день был... слишком длинным.
Когда я села в машину, Миша мельком посмотрел на меня — изучающе, но без допроса. Его руки привычно легли на руль, и мы тронулись. За окном мелькали дворы, люди, серые дома, всё как обычно. Только внутри всё было уже не так.
— Ну? — наконец сказал он. — Ты мне расскажешь, что там за движ сегодня был, или мне самому по уликам собирать?
— Да ничего особенного, — выдохнула я, уставившись в окно. — Немного переполох. Вроде всё обошлось.
— "Немного", ага... — он хмыкнул. — Слушай, Даш, если ты когда-нибудь окажешься в опасности — ты мне скажи, ладно? Без этого «я сама справлюсь». Я не просто так твой отчим, понял?
Я кивнула, не поворачиваясь к нему.
— Спасибо, Миш.
— Ну и всё. Главное — чтоб ты в порядке была.
Мы замолчали, и до самого дома ехали в тишине. Только радио тихо бормотало что-то о погоде и пробках. Когда мы подъехали, Миша заглушил двигатель и потянулся.
— Поднимаемся?
— Ага.
Мы поднялись в квартиру. Было тепло, пахло ванилью — значит, мама пекла. В коридоре я разулась, сняла куртку. Миша прошёл дальше, а мама выглянула из кухни.
— А, вот вы! — сказала она. — Ну что, как в школе, Даш?
— Да нормально, — пожала я плечами. — Тихо вроде.
— Только без «вроде», — Миша сказал, проходя в комнату. — Всё было в порядке. Я лично доставил. Целая и невредимая.
— Я испекла кексы, если что, — добавила мама, и в её голосе чувствовалась надежда на нормальный вечер. — С малиной.
— Класс, — я чуть улыбнулась. — Сейчас чай сделаю.
Пошла на кухню, поставила чайник, насыпала листовой чай в чашку. Поставила себе один кекс на блюдце. Мелочь, а немного вернуло ощущение нормальности.
Из комнаты послышался голос Миши:
— Наташ, я поеду. У нас там троих наркоманов поймали — и все, конечно, несовершеннолетние. Будет весело.
Я вышла в коридор с кружкой в руке.
— О, а можно я с тобой?
Миша поднял бровь:
— Серьёзно?
— Ну а чё? Интересно же. Я буду тихо сидеть в машине. Никому не помешаю.
Мама, конечно, сразу напряглась:
— Миша, ну ты серьёзно? Там же черт знает что, а она ребёнок!
— Наташ, я не в гетто её везу. Посидит в машине, посмотрит, как работает реальность. Знаешь, может, это даже пойдёт на пользу.
— Мам, ну пожалуйста, — сказала я, подходя ближе. — Мне просто... я не хочу дома сейчас.
Мама посмотрела на меня внимательно. Долго. А потом вздохнула.
— Ладно. Только чтоб вернулась целая и не поздно. И никаких наркотиков, Миша!
— Есть, капитан, — отдал честь Миша и подмигнул мне. — Поехали, напарник. Только кекс свой захвати, он у тебя вкусно пахнет.
Я улыбнулась и схватила своё блюдце. И хоть сердце всё ещё немного сжималось после всех событий — но сейчас я чувствовала, что хотя бы ненадолго возвращаю контроль.
Мы подъезжали к полицейскому участку — серое здание с облезлой вывеской и строгими окнами. Было пасмурно, воздух тяжёлый. Миша припарковался у знакомого въезда, вытащил ключи из зажигания и коротко сказал:
— Пошли. Только держись ближе ко мне.
Я кивнула, подогнула под себя ремень сумки и вышла из машины. Возле входа стоял охранник в тёмной форме и с серьёзным лицом. Он увидел Мишу, сразу открыл дверь и сдержанно кивнул:
— Добрый вечер, Михаил Сергеевич.
— Привет, Лёха. Свои.
Мы прошли внутрь. Я никогда раньше не была здесь, но всё было именно таким, как я представляла: холодный свет, гул флуоресцентных ламп, запах пыли и кофе. По коридору шагали люди в форме, телефоны звонили, кто-то ругался в соседней комнате. Всё живое, настоящее.
Мы свернули налево, дошли до конца коридора и зашли в просторный кабинет. На двери табличка: КОНСТАНТИН АНАТОЛЬЕВИЧ ХЕНКИН. НАЧАЛЬНИК УЧАСТКА.
В кабинете было строго: большой стол, пара шкафов, карты на стене, и диванчик у окна. Я без слов опустилась на него. Кекса уже не было — он закончился ещё в машине.
Миша сел рядом с начальником. Хенкин — мужчина лет пятидесяти, с суровым лицом, в форме без изъяна, — пролистал папку, потом выдохнул и сказал:
— Сидят у нас трое. Опять. Подвал, наркота, непонятно что. Один — Ваня Кислов. Второй — Геннадий Зуев. И третий...
— …Матвей Коробыко, — договорил Миша, глядя на меня.
Я застыла. Внутри что-то оборвалось. Словно кто-то выключил звук и свет одновременно.
— Матвей?.. — прошептала я. — Матвей тоже там?..
Миша посмотрел на меня чуть смягчившимся взглядом, кивнул и сказал:
— И Ваня тоже там.
— И Ваня... — я напряглась. — У Вани фамилия Кислов?
— Именно, — подтвердил он. — Иван Кислов. Твой дружок.
Я опустила глаза. Кислов. Кудрявый. Ваня. В голове щёлкнуло. Я даже не знала его фамилию до этого момента.
— Да… — только и выдавила я.
Константин Анатольевич встал, застегнул пуговицу на форме и посмотрел на Мишу:
— Пойдём, Михаил. Надо глянуть, что они там в бред несут. Малолетки, а уже туда же.
— Ща вернёмся, — кивнул Миша и повернулся ко мне. — Ты тут подожди. Долго не будет.
Но я резко поднялась на ноги.
— Я с вами.
— Даш, это…
— Я. С вами.
Я посмотрела Мише прямо в глаза. И он понял. Ничего не сказал — просто коротко кивнул.
Мы пошли по другому коридору, мимо ещё одного охранника. Прямо — решётка, где за ней — временное задержание. Там, где держат до выяснений.
Подошли к одной из камер. Я замерла за спиной Миши, вцепившись пальцами в край куртки. За решёткой — три фигуры. Один сидел, раскачиваясь взад-вперёд. Второй стоял, прислонившись к стене. А третий — узнала сразу.
Матвей. И Ваня. Стояли оба. И смотрели на нас. Только меня они не видели.