2.
Мы сидели на крыше заброшки, будто на собственном троне среди ржавых труб, разбитых кирпичей и пыльного неба. Солнце уже клонилось к горизонту, оставляя за собой оранжево-лиловые потёки, как будто кто-то размазал краску по небесам. Внизу редкие машины, редкие люди. А мы — будто вне этого мира, будто не часть города, а тени над ним.
Я допила свою вторую бутылку — не то чтобы она дала в голову, скорее просто освежила. Газировка с легким хмелем, не более. Остальные тоже были спокойны: Аня что-то тихо обсуждала с Никой, Матвей вернулся и делал вид, что никуда и не отходил. Всё шло, как всегда.
Кирилл сел рядом со мной, ближе, чем обычно. Он слегка подтянул колени, вытянул руки назад, уставился в закат и спросил:
— Ты с собой брала?
Я сразу поняла, о чём он.
— А как же, — усмехнулась я, вытащив из кармана свой чёрныц XROS 4, блестящую на фоне заката. — Я никогда не забываю свою ценность.
Он достал свой подик, слегка покрутил им, сделал затяжку. Дым с лёгким вкусом малины вырвался из его губ, рассеялся в воздухе.
— У тебя, как всегда, ваниль-арбуз? — спросил он, кидая взгляд на мой девайс.
— Чистый арбуз. Без ванили. Чистая классика. — Я тоже затянулась, ощущая, как лёгкий пар обжигает горло, а потом плавно выходит наружу.
Какое-то время мы просто курили, молча, в одинаковом ритме, под шум города, под дыхание ветра. Его куртка шуршала, мой капюшон немного спадал с головы. Всё казалось правильным, даже слишком.
— Ты хороший друг, — тихо сказала я, после затяжки, чуть наклоняясь к нему и кладя голову ему на плечо.
Он не шевельнулся, просто кивнул:
— А ты хорошая девчонка, Даш.
— Правда? — спросила я, не поднимая головы. — Потому что иногда я чувствую себя чужой... будто в своей компании не на своём месте.
— Не гони, — он усмехнулся. — Ты именно на своём месте. Без тебя тут половина смысла теряется.
Я чуть усмехнулась, закрывая глаза, вдыхая запах дыма, бетона и его одеколона. Спокойно было. Честно. Настояще. Мы просто курили, просто молчали, и каждый вдох был будто попыткой сохранить момент.
Потому что в такие вечера, на крыше, с подиком в руке и друзьями рядом, мир казался не таким уж и опасным.
Телефон завибрировал в кармане, тихо, будто пытался не помешать — но я всё равно сразу это почувствовала. Вибрация будто прожгла бедро. Я вынула его из кармана, взглянула на экран.
"Мама".
— Ребята, — сказала я, поднимаясь, — тише, только без приколов. Мама звонит.
— Воу, серьёзный момент, — прошептал Кирилл, поднося подик к губам.
Аня уже ухмыльнулась, переглянувшись с Матвеем. Я отошла на пару шагов к краю крыши, нажала на зелёную трубку и поднесла телефон к уху:
— Алло?
— Даш, уже темнеет. Ты где? — голос мамы был спокойным, но в нём чувствовалось напряжение. — Я просила тебя вернуться до восьми. Не хочу, чтобы ты шаталась по подворотням в темноте.
— Мам, всё нормально, — прошептала я, стараясь говорить спокойно. — Мы просто сидим, гуляем. Сейчас скоро буду...
Но не успела я договорить, как за спиной раздалось:
— Даша, не курииии! Ай-ай-ай!
Это был Матвей, театрально голосивший как заботливая бабка на лавке. За ним подхватила Аня:
— Ах! Глубже!
— Дайте сто грам! Где наливка, я вас спрашиваю?! — заорала Ника, имитируя старушку в подъезде, но на бешеном драйве.
Я обернулась с телефоном у уха, и всё, что я смогла — это выдать взгляд "вы серьёзно?". Потом со скоростью пули развернулась и пошла на них.
— Да что у вас там происходит?! — спросила мама на том конце. Я уже не могла удержаться от смеха, хоть и злилась.
— Мам, всё нормально, правда. Просто они... ну, шутят. — Я быстро закончила разговор: — Скоро буду, я тебя люблю. Пока!
И сбросила. Руки уже чесались. Я повернулась к этим клоунам, с телефоном всё ещё в руке:
— Я. Вас. Убью.
— Она сбросила! Всё, огонь! — заорал Матвей и сиганул в сторону, но не успел — я догнала его и влепила подзатыльник.
Аня хохотала, прикрываясь руками, но я и ей вмазала лёгким ударом по плечу.
— Ты же ангел, Дашка! Ты ж святая! — истерила Ника, отползая от меня с подиком в зубах.
— Ещё слово — и я вас реально с крыши столкну, — срываясь на смех, сказала я и пнула Кирилла в ногу, а он только схватился за грудь, как будто я его подстрелила.
— Всё! Я умираю! Звоните маме Даши, просите прощения за нас всех!
— Лучше в больницу звони, — сказала я, всё ещё смеясь. — И пиши завещание.
Мы снова развалились по крыше, заряженные на максимум, смеясь до слёз. Вот такие моменты — самые настоящие. Словно весь мир — это только мы и наша крыша.
Мы шли домой, и ребята, как всегда, не оставляли меня одну. Всё было как обычно — разговоры, смех, шуточки, которые могли бы заставить постороннего человека покраснеть. Я шла впереди, а они шагали следом, обсуждая, как бы ещё испортить кому-то жизнь в следующую ночь.
— А давайте завтра в школу дрожжи в сральник закинем, — сказал Кирилл с хитрой улыбкой, подмигнув.
— Ооо, это классно! — поддержал Матвей, зная, как любят все эти школьные приколы. — Только на уроках не говорите об это, а то у директора не хочется сидеть.
Я усмехнулась, но старалась не выдать слишком яркие эмоции, потому что мама могла выйти, и мне не хотелось, чтобы она услышала наши обсуждения. Я остановилась у подъезда, повертела ключ в руках и ответила:
— Да, давайте, но только никому, слышите? Что бы никто не узнал.
— Да мы ж тихо, как настоящие спецагенты, — сказал Кирилл с важным видом, подставляя руку под голову, как будто он в фильме о шпионах.
Я покачала головой, смеясь, и посмотрела на своих друзей. Мы не раз и не два стояли так, на этом самом месте, делая вид, что прощаемся, а на самом деле — просто не хотелось уходить. Мы все вместе, но как только я войду в подъезд, всё снова станет обычным.
Матвей подошёл ко мне, слегка ухмыльнувшись:
— Всё, Дашка, ты в безопасности. Если что — звони.
Я улыбнулась, обняла его на прощание и сказала:
— Не переживай, всё будет нормально. Увидимся.
Дальше подошла Аня. Она всегда немного по-другому прощалась, как будто она была чуть старше, чем все остальные. Она крепко меня обняла, сказала:
— Ты как, если что — не стесняйся, окей? Все знают, что ты в порядке.
Я кивнула, тоже обняв её:
— Спасибо, Аня. Ты тоже держись.
Затем Ника. Она всегда была такой беззаботной, но в то же время всегда говорила так, что все чувствовали её искренность. Она усмехнулась и сказала:
— Ты держись там, а то у мамы переполох будет, если ты нас с утра снова подведёшь!
Я рассмеялась, слегка ударив её по плечу:
— Завтра утром не будет, не переживай!
И наконец, Кирилл. Он всегда был первым, кто подходил и уходил последним. Просто стоял рядом, иногда молча, иногда с шутками. Сегодня он был немного серьёзным, даже несмотря на всё своё безумие:
— Ты давай там, не шали сильно. А то если что — я тебя не спасу.
Я посмотрела на него и усмехнулась:
— Ты, Кирилл, всегда за всех переживаешь.
— Природа такая, — ответил он, снова смеясь. — Пока, Даш.
Я прошла несколько шагов к подъезду и, оглянувшись, помахала им рукой. В этот момент было ощущение, что наш мир — это маленькая зона, где нет чужих, и мы все, хоть и с разными проблемами, но вместе. Когда я закрыла за собой дверь подъезда, вдруг стало тихо. Тишина была почти звонкой, как будто весь этот шум и смех остались снаружи, в той, их реальности.
Когда я зашла в квартиру, запах домашней еды сразу ударил в нос, смешиваясь с тёплым, уютным воздухом. Дверь захлопнулась за мной, и в голове возникло странное чувство — дома. Похоже, только в такие моменты я ощущала эту стабильность, которая постепенно стала привычной. Мама стояла на кухне, что-то подогревала на плите, но когда я зашла, она сразу обернулась.
— Ты где так долго? — её голос был мягким, но с долей заботы.
— Всё нормально, мам. С ребятами немного задержалась. — Я сняла куртку и кроссовки, бросив их рядом у входа. — Миша ещё на работе?
Она кивнула, по привычке убирая со стола чашку.
— Да, он скоро должен быть. Ты кушать будешь?
Я качнула головой, усталость не заставила себя долго ждать. Я часто не замечала, как быстро проходит время, когда с друзьями, но вот сейчас, среди тёплых стен родного дома, я ощущала какую-то лёгкую вялость.
— Не хочу, мам. Я пойду в комнату.
Прошла в свою комнату. Надо было просто отключиться на пару минут. В комнате было так же, как я оставила её: полумрак и порядок. Потянувшись, я подошла к зеркалу, и на секунду осталась смотреть на своё отражение.
Мне всегда не хватало времени на то, чтобы уделить внимание себе, и вот, стоя перед зеркалом, я рассмотрела каждую деталь. У меня был такой свой стиль, как у девочки, которая вроде бы уже взрослая, но всё ещё носит на себе часть детства. Мой "бейби фейс" всегда меня забавлял — курносый носик, который совсем не выделялся, маленькие губы, чуть приподнятые в улыбке. А вот глаза — они были настоящими. Большие, с темно-карамельным оттенком, который на солнце становился чуть ярче, почти золотистыми. Веснушки весело вспыхивали на моём лице, но, как всегда, я на них не обращала внимания. Никто не замечал, а мне было всё равно. За исключением того, что в зеркале они всегда казались частью чего-то настоящего и живого.
Я вздохнула и приняла пижаму с полки, сняла её с вешалки и пошла в ванную. Вода, как всегда, приносила расслабление. Когда я стояла под струёй горячего душа, чувствовала, как тепло омывает тело, всё напряжение уходит, и становится легче. Я промыла лицо, ощущая, как с каждым движением снимается усталость. Вспомнила, как в детстве мы с мамой были один на один, как я боялась этого одиночества, и как Миша потом вошёл в нашу жизнь, став не просто отчимом, а настоящим другом. С ним было спокойно, как с настоящим человеком, с которым можно поделиться даже самыми тёмными мыслями.