Глава 21. Двойной белый
Частный самолет уже стоял на посадочной площадке, остывал после нескольких часов преодоления воздушного пространства между континентами. Черный майбах медленно притормозил в нескольких метрах, за ним же — два джипа. Солнце ярко отражалось от темной поверхности автомобилей, играло бликами на стеклах. Первыми показались вооруженные люди из джипов в строгих костюмах, тут же обступившие майбах. Только через несколько мгновений, когда охрана была уверена в безопасности территории, появился Игнат. Большую часть лица мужчины скрывали дорогие солнцезащитные очки, зато вот улыбка блистала, наверное, ярче дневного светила.
Наконец, причина столь хорошего настроения Игната стала ясна. Ведь мужчина даже развел руками, словно хотел обнять весь мир, когда на трапе самолета появились двое юношей, как две капли воды похожие друг на друга. Высокие, темноволосые, но с достаточно светлой, практически бледной кожей, однако больше всего кровь Белова проявлялась в глазах близнецов — такие же темные, как у отца.
— Племянники! — воскликнул Игнат. — Посмотрите на них, какие красавцы! Ну надо же!Охрана Ладожского не реагировала вообще, оставаясь непоколебимо холодной и сосредоточенной, но мужчине все равно это не помешало слегка подтолкнуть одного из здоровяков локтем в бок.
Аслан и Арман, переглянувшись, спустились с трапа, но даже не успев ступить на землю, были заключены в крепкие объятия дядюшки.
— Как же я рад вас видеть! — не унимался Игнат.
— Мы тоже, дядя, — первым очнулся Арман. — Не пойми не правильно, но где же наш отец?
— И сестра? — опомнился Аслан.
— Ну, вы только прилетели, не сразу же мне... — несколько наиграно сконфузился Игнат, пряча от племянников глаза.
— Дядя, — получив зрительную поддержку от брата, настоял Арман, — поверь, мы уже наотдыхались. Последнее письмо от отца и так вызвало у нас много вопросов, а на связь с Ярославой мы так и не смогли выйти. Что случилось?
Игнату пришлось приложить много усилий, чтобы подавить ухмылку. Конечно, использовать в своих целях двух отпрысков Николая — просто невероятно гениальная идея. Немного нервно обернувшись на свою же охрану, Ладожский махнул в сторону автомобиля:
— Давайте хотя бы сядем в машину, там и поговорим с комфортом, хорошо, мальчики? Не на улице же дела обсуждать, так еще и под палящим солнцем.
Братья лишь молча переглянусь и, приняв жест дяди, прошли к автомобилю, занимая места пассажиров в салоне премиум класса. Дав знак своим людям, Игнат тоже забрался внутрь, после чего небольшая колонна двинулась прочь от посадочной площадки.
В салоне не то, что было комфортно, в таком автомобиле, наверное, можно было бы жить. Натуральная кожа, из которой были сделаны сидения, казалось, принимала форму сидящего, из-за чего хотелось просто тонуть. Небольшие экраны, установленные на панелях, куча кнопок для регулировки своего положения, температуры, освещения и прочего. Но изюминкой, как считал сам Игнат, был встроенный бар. К нему сразу же мужчина и бросился, игнорируя настойчивые взгляды близнецов. Прежде, чем Игнат успел схватиться за бутылку бурбона, Арман достаточно строго произнес:
— Мы не пьем, дядя.
— Что, вообще? — довольно искренне удивился мужчина.
— Вообще, — подтвердил второй близнец.
— Что ж, — вздохнул Игнат, наливая только себе. — Это похвально, на самом деле, похвально. В Англии, наверное, вы многому научились?
— Прошу, не пытайся уйти от темы. Мы хотим знать, что происходит в нашей семье.
Игнат не поднимал глаз на близнецов, поэтому не понял, кто из них конкретно сейчас говорил. Вообще, он никогда не был для них заботливым дядюшкой, который мог бы уделять им время, брать в парк аттракционов, чему-то учить или просто заглядывать на каждые выходные для совместного ужина. Ради вежливости Игнат мог появится раз в год, если не меньше, отправить дорогой подарок от своего имени на день рождения, прислать письмо или открытку. Игнат совершенно не знал этих парней, что сейчас сидели напротив него, с идентичными чертами лица, в одинаковых костюмах, но с точно таким же взглядом Николая. Настороженность и удивление близнецов были вполне оправданны, и Игнат не знал, как максимально сильно втереться в их доверие.
— Ладно-ладно, мальчики, вы правы, — сдался Ладожский. — Я бы сам лично ни за что сюда не приехал без веских причин. Ваш отец болен, а из-за сложившихся напряженных отношений с чужим кланом, я вынужден проконтролировать ваш приезд, чтобы, не дай боже, с вами ничего не случилось.
На несколько секунд в салоне воцарилась тишина, нарушаемая лишь только тихим бормотание джазового исполнителя из колонок.
— Для начала, насколько все серьезно с отцом? — задал вопрос один из близнецов.
— Аслан... — немного поколебавшись, все же рискнул Игнат, но по дернувшейся верхней губе юноши понял, что прогадал.
— Арман.
— Да, Арман, прости, — на секунду мужчине показалось, что в салоне стало невыносимо жарко. — Ваш отец был ранен в плечо, но ничего серьезного, его жизни ничего не угрожает, пока что.
— А Ярослава? — Аслан даже немного подался вперед, пытаясь найти ответ в неискреннем лице родственника.
— Человек, стрелявший в вашего отца... Он забрал Ярославу, на данный момент она находится с ним, и мы не можем забрать ее домой.
— Что значит «забрал»? Почему? Что вообще происходит?! — Арману пришлось положить руку на плечо брату, чтобы тот слегка успокоился, и это, на удивление Игната, действительно сработало.
Вспоминая те редкие моменты, когда Ладожский навещал семью Беловых, то любовь братьев к младшей сестре была действительно сильной. Помнится, близнецы даже не раз перечили отцу, когда Николай наказывал дочь физически. Наверное, это послужило одной из причин, чтобы отправить мальчишек учиться за границу. Игнат и сам бы так поступил, будь у него дети.
— Спокойно, я понимаю, что вам тяжело сейчас воспринимать всю информацию. Я расскажу вам все, обещаю, но только при условии, что смогу рассчитывать на вашу поддержку, — вперив в близнецов достаточно тяжелый взгляд, сделал ход конем Ладожский.
Арман и Аслан снова переглянулись, а затем молча кивнули.
— Хорошо. Я отвезу вас к Николаю, уверен, он очень соскучился по сыновьям.
— Скажи только имя человека, который забрал нашу сестру? — потребовал Аслан.
— И стрелявшего в нашего отца, — подхватил Арман.
В этот раз Игнат не стал себя сдерживать, растягивая губы в довольно паршивой улыбке.
— Максим Громский.
***
Как только дверь открылась, и на пороге появилась Эл, я подскочила. Не сомкнув глаз с ночи, не переодевшись, не расчесываясь... Я, в общем-то, совершенно обо всем забыла, у меня до сих пор перед глазами стояло бледное лицо Громского, а затем грохот от его падения на пол. Я же даже удержать его не смогла...
Рядом со мной сидела Кристина. Мы расположись с ней на полу, пока Эл проводила очередную операцию в спальне мужчины. Собственно, девушки были первыми, кто прибежали на мой крик. Перепуганную Алису удалось отправить спать, ей точно лишний раз переживать не следовало. Хотя, вряд ли девушка смогла уснуть...
— Что с ним? — вырвалось у меня так быстро, что я даже толком еще не успела продумать этот вопрос.
— Жить будет, — отмахнулась Эл, снимая с рук перчатки. — Все не так страшно.
Кристина подошла к врачу, нежно приобнимая ту за талию, на что Эл тут же уронила голову на ее плечо. Мне в ту же секунду стало неловко, а затем я буквально кожей ощутила всю усталость Грачевой. Мне не хватило духу задавать ей вопросов, но сделав такую небольшую паузу, Эл отлипла от Кристины и продолжила сама:
— До сепсиса не дошло, что самое главное. Вообще, как только он придет в себя, я бы надавала ему по мордам, в самом деле. Этот идиот загонит и себя и меня в могилу. Себя — потому что нихрена не следует моему лечению, а меня — затрахал практически умирать! Сил моих больше нет!
Крис начала поглаживать свою девушку по спине, стараясь спрятать сочувствующую улыбку в волосах. Но Эл все равно продолжала:
— Рана загноилась достаточно сильно, начался воспалительный процесс. Опять же, повторюсь: до заражения крови не дошло, хотя, удивительно, почему не дошло. Везучий сукин сын. Я все промыла, дала ему антибиотиков, сбила температуру. Пока пусть поспит. Ярослава, не знаю, если он меня не слушает, донеси ему хотя бы ты, что ему нужен покой и человеческий сон.
Я помялась на месте, неловко обнимая себя за плечи. Вряд ли Максим Громский будет слушать меня, если он даже своего личного врача всерьез не воспринимает. Но я все же кивнула, заверив девушек в обратном:
— Я повлияю на него, обещаю.
— Прекрасно, — хмыкнула Эл, кажется, не поверив моим словам. — Ладненько, нам нужно поспать. Всем. Ярослава, я тебя тоже имею в виду.
— Я хочу проведать Алису, а потом посижу с Максимом, — попыталась отмахнуться я, но безуспешно:
— Алису я проведаю сама, все равно собиралась принести ей витаминов. Не нужно с ним нянчиться, он спит без задних ног сейчас, и ты ложись.
— Да, Слава, — поддержала свою девушку Крис, продолжая ее приобнимать за талию, — лучше отдохнуть, мы все сильно перенервничали. Сон сейчас — это лучшее решение.
Я молча согласилась, но все равно направилась в спальню Громского. Я же теперь обещала ему спать в его комнате. В крайнем случае, если не смогу приткнуться рядом с ним на кровати, то прилягу на диване или в кресле. Проводив девушек взглядом, я проскользнула внутрь спальни, сразу же ощущая на языке горький привкус медикаментов. Уже в который раз, заходя сюда, я сталкивалась с этой атмосферой... давящей атмосферой чуть не случившейся беды. Боже, как часто Максим вот так вот лежал прикованный к собственной кровати, борясь за жизнь?.. Сколько раз эта спальня становилась вынужденной палатой или операционной, а сколько бессонных ночей проводила Эл, зашивая его раны? И как бы девушка не выражала свою неприязнь к Громскому, а он не был к ней холоден, они все равно как-то крепко были связаны. Невозможно так каждый раз спасать человека, при этом ненавидя его.
Задернув плотнее занавески, чтобы уже давно вставшее солнце не побеспокоило Максима, я подошла к его кровати. К счастью, места было достаточно, чтобы я могла прилечь с краю и не побеспокоить мужчину. Он спал на спине и достаточно близко к краю, поскольку был привязан к капельнице.
Припоминая прошлую ночь, когда мы были невозможно сильно близки к... К друг другу, но в один момент все оборвалось — я была уверена, что увиденная мною кровь на пластыре была чернее черного. Но, к счастью, это лишь мое воображение подкинуло страшную картинку глазам, когда на деле все было не так страшно. Безусловно, мне все равно хватило, чтобы испугаться до смерти и навыдумывать себе всего самого худшего, вплоть до отравления каким-нибудь сильным ядом. На деле же, тело мужчины просто не выдерживало всех нагрузок, которые возлагал сам на себя Громский. Казалось, что он ни капли себя не жалел и просто чихать хотел на собственное здоровье. Просто из необходимости соблюдал какие-то нормы, прописанные Эл, глотал таблетки, только бы поскорее встать на ноги. Хотя, может, мне просто было не дано понять такого образа жизни? Я могла себе позволить болеть долго, лежать в постели, отец даже закрывал меня в частных клиниках, чтобы во мне вылечили все, что только можно. Видимо, Громский такой роскошью не располагал.
Я аккуратно разместилась на самом краешке, укладываясь на бок лицом к мужчине. У него был красивый профиль лица, да и в целом Максим был хорош собой, я давно поняла, что мне нравится его внешность. Грудная клетка Громского мерно поднималась и опускалась, руки покоились вдоль туловища. Наверное, я могла бы бесконечно долго смотреть на Максима, но только вот бессонная ночь дала о себе знать достаточно быстро — я потеряла тот момент, когда заснула.
Я не привыкла просыпаться от чьих-либо прикосновений. Даже легкое движение моих волос, которое, безусловно, было вызвано кем-то посторонним, заставило меня резко распахнуть глаза и тут же принять сидячее положение. Я не знала, сколько прошло времени, даже не задумывалась об этом, но шорох рядом со мной заставил быстро прийти в чувства. Осознав, что это был всего лишь Максим, я моментально успокоилась. Сама неловко поправила локон, оборачиваясь на мужчину. Громский все так же лежал на спине и, поймав мой взгляд, слабо улыбнулся уголками губ.
— Ну, привет, — прохрипел он.
— Привет... — видимо, мы оба еще не до конца проснулись. — А... Господи... Как ты? Ты так напугал меня!
Я подползла ближе к мужчине, усаживаясь рядом на коленях. Громский не спешил с ответом, первым делом он, кажется, пытался понять, где в целом находился. Немного пошевелился под одеялом, видимо, оценивая степень дискомфорта от раны. А затем, точно непослушный ребенок, потянулся к левой руке, чтобы выдернуть иглу катетера из вены. Завидев данную манипуляцию, я поспешила помешать ему:
— Что ты делаешь? Перестань! — мне даже пришлось перегнуться через Макса, чтобы слегка шлепнуть его по руке.
— Вот сейчас вообще не понял, — Громский остановился, явно не ожидавший от меня такой своевольности и дерзости, слегка потянулся на кровати, принимая тоже более менее сидячее положение. — Яра, какого хрена?
— У меня к тебе тот же вопрос. Зачем ты так? Тебя только-только откачали, а ты опять за свое! Я не думаю, что земля разойдется под тобой если ты немного поспишь и отдохнешь, — я схватилась пальцами за его свободную от капельницы ладонь, сжимая достаточно сильно, надеясь, что он больше не будет пытаться сделать нечто подобное.
— А я вот не думаю, что твоя ебанутая семейка будет сидеть сложа лапки, ожидая, пока я весь такой больной наболеюсь, — фыркнул мужчина, но из моей хватки вырываться не стал. — Блять, казино... У меня же там... Сука.
— Это прям никак не может подождать?.. — со слабой надеждой в голосе уточнила я.
— Нет, Ярослава, не может.
Максим отрезал достаточно грубо, побуждая меня отпустить его. И все же, мужчина просто потянулся за телефоном, и, чтобы облегчить ему задачу, я встала и подала смартфон. Кажется, Громский не особо оценил мою помощь, окинув меня каким-то странным взглядом, и я на такой неприятной ноте ушла в ванную комнату, чтобы привести себя в порядок и переодеться. Когда я вышла, он, к счастью, все еще лежал, прикованный к капельнице, только вот рядом стоял Рома. Я не стала вмешиваться и хотела тихо ускользнуть, только Максим окликнул меня, отпуская парня, видимо, дав очередное поручение. Рома прошел мимо, даже не взглянув в мою сторону, отчего я почувствовала себя еще более подавленной. Наверное, я никогда не пойму, почему его неприязнь ко мне росла с каждым днем. Хотя, нет, причин действительно было много...
— Яра, чего зависла? — раздался позади голос Макса, который, собственно, и отрезвил меня.
Обернувшись, я увидела, что он уже сидел на краю постели, все-таки покушаясь на катетер. Я приблизилась, решаясь использовать последнее весомое оружие, чтобы хоть как-то удержать Громского в постели.
— Клянусь, если ты еще раз дотронешься до этой трубки, я позову Эл, и она вошьет его тебе в руку, — сделав более менее грозное выражение лица, я встала напротив, скрестив руки на груди.
Видимо, угроза все же имела вес, поскольку Макс явно на секунду замер, после чего перевел на меня немного удивленный взгляд. Я была уверена, что смогу оставаться все такой же серьезной и, может, даже немного злой, только вот мужчина просто взял и засмеялся, из-за чего схватился за бок, где у него и было ранение.
— Тебе теперь и смеяться больно? — я неосознанно упала перед ним на колени, словно могла своим прикосновением хоть как-то облегчить его страдания.
— Я точно с тобой здесь ласты склею, хах, — отсмеявшись, выдохнул Громский. — Расслабься, немного кольнуло просто. И, вообще, если продолжишь мне угрожать грачихой, я эту трубку вставлю тебе в одно место.
Несмотря на вполне реальную угрозу, Максим положил ладонь мне на щеку, убирая пряди с лица. Я все еще стояла на коленях между его ног, и не смогла отказать себе в удовольствии, чтобы не заглянуть в его глаза. То ли в спальне было достаточно темно, то ли свет как-то так причудливо падал, не знаю... Черты Громского казались мне какими-то немного резкими, словно скулы стали острее, подбородок чуть вытянутее. А глаза... Глаза принимали какой-то серо-синий оттенок с холодным отливом. Может, это из-за болезни? Но это не отменяло того, что все в нем казалось уже до боли родным и привычным, пусть даже, если он говорил мне гадости.
— Это прозвучало очень грубо, — я опомнилась лишь через несколько мгновений, нехотя отводя от него взгляд и медленно выпрямляясь.
— Кажется, ты хотела у меня что-то спросить вчера, верно? — он ловко перескочил на другую тему, даже на секунду застав меня врасплох. Я действительно хотела у него что-то спросить? Вполне вероятно, в моей голове крутилось сотни, если не тысячи вопросов разного характера. — До того, пока я чуть не трахнул тебя, а потом упал в обморок. Один-один, кстати.
— Что?.. — в край растерялась я.
— Ты ведь тоже падала в обморок, я об этом... Ладно, Яра, забей, я как мог пытался разрядить обстановку. Так, что ты хотела спросить?
Я сразу же вспомнила период восстановления после дома Гарнеевых. Тогда, в заброшенной больнице, действительно теряла сознание, но это было далеко не единожды. В любом случае, я даже не могла посчитать примерно, сколько это было при Максиме, поэтому счет в мою пользу намного сильнее должен был перевесить, а не показать ничью. Собравшись с мыслями, запустив пальцы в волосы, я, наконец, смогла сообразить. Действительно, вчера, пока я дожидалась мужчину и не могла уснуть, я вновь задумалась о том, почему в доме нет ни единой фотографии. Почему одно фортепиано стоит лично у Громского в комнате? И... Думаю, пока хватит.
— Я хотела спросить, почему во всем поместье нет фотографий твоей семьи? Я это еще заметила в твоем кабинете в бизнес-центре, но не придала значения. Мне казалось, все держат фото в рамке на своем рабочем столе. А в доме... Я не видела ни одной.
— Тебя это так заботит? — тут же опустив глаза на свои руки, принимая оборонную тактику, задавая встречный вопрос, слегка ощетинился мужчина.
— Я просто веду к тому, что мне правда любопытно... Ты очень близок с сестрой, хранишь светлую память об отце, тепло общаешься с мачехой и сводной сестрой. Так, в чем причина?
— А в чем причина того, что их нет со мной под одной крышей? Не подумала? Да, я не сентиментальный тип, который хранит под подушкой семейный фотоальбом, — я и не думала, что могу так сильно задеть Максима, раз он столь резко отреагировал. Я уже было хотела извиниться и замять эту тему, но он продолжал: — Семья — уязвимое место. Всегда так было, отец сам так говорил. Но у него получалось держать все под контролем и сохранять нам безопасность. Получалось какое-то время, пока не погибла моя мать. А потом и он сам. Я же не справился изначально, поэтому держу всех на расстоянии, а фотографии... Знаешь, внизу, где гостиная, прямо под лестницей висел наш большой семейный портрет. Отец хотел именно портрет, понимаешь... Хах, блять. Я там совсем еще щенок, а Алисы и в проекте не было. После смерти мамы... В общем, когда Карина появилась, ей этот портрет сразу не понравился, и отец завешивал его тканью, — почувствовав, что Громский немного смягчился, поддавшись ностальгии от воспоминаний, я снова подлезла к нему, присаживаясь на коленях между его ног, кладя голову на его бедро. Пальцы Громского сразу же оказались в моих волосах. — Я потом ткань убрал, думал, буду хоть на полотне видеть нашу семью, да и Алисе нравилось на мать смотреть. Только... Я у отца тогда спросил, мол, какого хрена он идет на поводу у Карины, завешивая маму, а он и сказал, что не может вынести ее взгляда. Я не понимал, о чем он. Понял потом, когда похоронил его и снял ткань с картины. Не смог вынести его взгляда. С фотографиями та же история.
Я не сразу нашлась, что ответить на такое чувственное откровение. Максим в первые поделился со мной чем-то таким личным, немного рассказал о прошлом. Пусть это была буквально пылинка, но, как мне показалась, одна из значимых пылинок в огромном хаосе его душевной раны.
Я вдруг вспомнила, что в отцовском доме не было ни единой фотографии моей мамы. Видимо, все по той же причине. На секунду я поняла, что, наверное, и сама бы не смогла смотреть длительное время на изображение погибшего человека, которого любила. Иногда, чтобы предаться ностальгии, взглянуть на родные черты лица и пустить слезу, но не постоянно видеть осуждающий взгляд с полотна. Не удивительно, почему Громский имел такой плохой сон.
Я слегка потерлась носом об его коленку, на что Максим наклонился, сильнее прижимая меня к своему туловищу, целуя в макушку. Я так и не успела что-либо ему сказать, поскольку пришла Эл, твердо настроенная проводить все необходимые процедуры с Громским. Он страшно сопротивлялся, но, в итоге, стерпел все, даже практически не язвил девушке. Я же за это время успела покормить своего кролика, а затем вместе с клеткой вернулась в спальню к мужчине.
— Нет-нет-нет, даже не думай тащить сюда этого вонючку, — сразу же запротестовал мужчина, завидев меня еще на пороге.
— Если я буду спать здесь, то и Снежок будет со мной. Считай, это бонус, — я не собиралась сдаваться, решительно настроенная не расставаться с питомцем.
— Ага, видимо, бонусом прилагалась вся твоя ебнутая семейка, — Громский пробормотал это вполголоса, но я все равно услышала, чем и воспользовалась:
— Снова говоришь мне обидные вещи, поэтому кролик остается здесь. В качестве моральной компенсации, — и вполне победного поставила клетку на пол поближе к балконной двери.
— Где же моя тогда компенсация за все пережитое, Ярослава? По-моему, я действительно заслужил, чтобы мне хотя бы отсо...
К счастью, Максим не успел договорить очередную пошлость, поскольку сначала в спальню влетела Крис, затем Эл, а потом уже и Рома. И из всей троицы самым спокойным был парень, когда девушки выглядели более, чем встревоженными.
Вот этого я и боялась больше всего. Боялась, что случится очередная беда, и Максиму придется вмешиваться, снова напрягаться и подвергать себя нагрузкам, так толком и не восстановившись. У меня буквально опустились руки, когда я по лицам всех троих поняла, что что-то случилось снова.
Наш день мог пройти вполне спокойно, я собиралась прогуляться с Алисой по саду, успокоить ее и просто поболтать. Она, почему-то, не отважилась приходить к брату, хотя, я прекрасно понимала ее в этом плане. Ведь, когда в Громского выстрелили, я до ужаса боялась переступить порог его спальни и видеть мужчину в таком плачевном состоянии. А ей в ее положении вовсе не нужны лишние переживания.
От мыслей об Алисе меня отрезвила Кристина:
— Ярослава, скажи, а у тебя... У тебя есть братья?
От услышанного сердце пропустило, наверное, все три удара. Мне даже показалось, что я падаю, и это бы действительно произошло, не будь рядом стола, на который я и оперлась.
— Ну, судя по реакции, да, — подытожила Эл.
— Что ж, ну, наверное, пришел черед Максима знакомиться со всей семьей Ярославы? — нервно хихикнула Крис, но на ее шутку совершенно никто не отреагировал.
Я все еще переваривала информацию, пока Рома уже вполголоса общался с Громским. Эл же усадила меня в кресло, начала растирать мне руки, чтобы кровь вновь начала циркулировать по всему телу, и я не грохнулась снова в обморок.
— Вы их видели? — отойдя от шока, смогла спросить я.
— Нет, слышали о приезде неких близнецов Беловых, — пояснила Кристина, стоящая рядом.
— Ты хочешь сказать, мало того, что их двое, так они еще и близнецы? — ахнула Грачева, даже снимая круглые очки с лица.
Крис пожала плечами, многозначительно посмотрев на меня, мол, мне лучше знать.
— Да, Арман и Аслан близнецы, — приложив пальцы к переносице, выдохнула я. — Они от самого первого брака Николая, и старше меня на пять лет. Они должны были быть в Англии, заниматься какими-то поставками, налаживать новые контакты... Возвращение в ближайший год точно не планировалось.
— Ну, при нынешних обстоятельствах, это вовсе не удивительно, — пробормотала Эл, отпуская мою руку.
Я совершенно не ожидала подобного от отца, что он втянет во всю эту грязную историю и старших сыновей. Воспоминания о братьях у меня были исключительно светлые и самые хорошие, но я отчетливо помнила их уважение к Николаю и полное подчинение.
Близнецам, в отличии от меня, было что терять: наследство, клан, имя. Если Белов старший прикажет им вернуть меня, то они, несомненно, послушают, поскольку выбора у моих мальчиков просто не будет. И я даже винить их за это не могу, поскольку прекрасно понимаю. Оставалось лишь гадать, насколько далеко близнецы могли зайти. Вернее, на что мог сподвигнуть их мой отец и дядя Игнат.
— Яра, — меня позвал Максим, и я как-то на автомате просто дошла до него, не до конца придя в себя. — С тобой тут хотят поговорить.
Громский протягивал мне свой личный телефон, и я буквально застыла, смотря на смартфон так, словно он мог взорваться. Я прекрасно знала, кто именно мог находится по ту сторону, но рука никак не хотела тянуться и брать мобильник. Однако же, под тяжелым взглядом Макса и Ромы, я все же приняла аппарат, с секунду смотря на горящий дисплей, где не отображался номер звонящего: все было зашифровано.
Лучше бы это звонил сам Николай, по крайней мере я точно бы знала, что услышу только грязные ругательства и сплошные обвинения вперемешку с угрозами и пьяный лепет. Здесь же я ничего не знала.
— Да? — мой голос подводил меня, решив полностью чуть ли не исчезнуть, но меня все равно услышали:
— Ярослава, сестренка, это Аслан.
— Рада тебя слышать, — и я ни капли не врала ему.
— Послушай меня внимательно, хорошо? Все скоро закончится, я тебе обещаю. Убеди лишь Громского встретиться. Пусть все будет по его правилам, его территория, мне плевать, главное, чтобы он привел и тебя. Мы заберем тебя и отвезем куда-нибудь далеко. Хорошо?
— Ты же прекрасно знаешь, что этого не будет. Как только я окажусь с вами, Аслан, Игнат продаст меня. Да, может за границу, и я действительно буду далеко. Но ты сам все прекрасно понимаешь.
— Слава, этого не будет, и...
— Нет, Аслан, послушай. Я знаю, что у вас с Арманом нет никакого выбора, отец лишит вас всего, если вы не будете подчиняться. Меня лишил. И я больше не его дочь, он отрекся от меня, поэтому пусть уже оставит меня в покое и семью Максима.
— Значит, отец был прав? Ты встала на сторону этого убийцы?
Меня буквально прошиб ток, словно брат послал импульс через телефон. Я не была готова услышать в его голосе осуждение и разочарование разом.
— О чем ты?..
— О том, что ты предпочла остаться в другом клане, предав нашу семью. Я тебя понял, Ярослава. Прощай.
— Пост... Аслан! Аслан? — частые гудки оглушали, но я все равно почему-то продолжала повторять имя близнеца.
Рома забрал у меня телефон, а мне так и пришлось опуститься на кровать Максима, чтобы не свалиться без чувств. Поверить не могу! Николай настроил близнецов против меня! Господи, да что же такого он им наговорил? И что теперь? Начнется самая настоящая война? Из-за меня?!
Я подняла на Максима до ужаса напуганный и бешеный взгляд, совершенно беспардонно прерывая все его разговоры с Ромой и Эл:
— Мне срочно нужно увидеть близнецов!
Все замолкли, ожидая реакции Громского, да и я сама замерла, осознав то, что я сейчас выкрикнула. Мужчина потер ладонями лицо, все-таки выдернул иглу катетера из вены, на что Эл недовольно поджала губы, но ничего не сказала. Максим поднялся, прижимая ладонью рану, слегка морщась.
— Опять на те же грабли, да? Встреча с отцом тебя ничему не научила, Ярослава? — довольно холодно ответил он.
— Аслан и Арман куда ближе мне, они послушают меня...
— Ну, если судить по вашему телефонному разговору, то либо твой папаша, либо Игнат нассали пацанам в уши, и они уже настроены против тебя. Поэтому очень сомневаюсь, что близняшки будут слушать тебя, — Громский при помощи Эл натянул рубашку, пока говорил, при этом совершенно не смотря в мою сторону.
— Максим, я должна хотя бы попытаться.
— Помнишь, что я тебе говорил, Ярослава? Больше на мою помощь можешь не рассчитывать, если побежишь к своим братьям, — мужчина приблизился ко мне, нависая, чтобы заглянуть прямо в глаза. — Выбирай: остаешься со мной, либо возвращаешься к Беловым, и тогда пеняй только на себя. Я твою задницу спасать больше не буду. Поняла?
Мне стоило многого, чтобы просто выдержать весь шторм, что сейчас бушевал в радужке Громского. Я кожей ощущала призрачные раскаты грома, которые так и проскальзывали в интонации мужчины. Но больше всего пугал стальной холод, отскакивающий от его зубов.
— Поняла, — выронила я.
Не выдав ни единой эмоции, Максим просто выпрямился, превращаясь в того самого Максима Громского при первой встрече, покидая спальню. За ним вышли Рома и Эл. Кристина присела рядом со мной, положив ладонь мне на плечо. Я слабо кивнула на ее безмолвную поддержку, совершенно не зная теперь, что мне делать.