Часть 8: Флэшбэк
— А тебе не больно, когда в тебя стреляют?
— Я фиксирую урон. Наверное, это можно назвать болью.
(из к/ф «Терминатор 2: Судный день»)
***
С последней встречи с Гоустом: Три месяца, пять дней, семь часов и двадцать минут.
До новой встречи с Гоустом: две минуты
— В Тринити какие-то проблемы с кондиционерами? — Саси ослабила галстук на школьной форме и откинулась на стуле.
— Аа... мм... вроде бы нет, — профессор оторвался от доски, моргнул.
— Сделайте что-нибудь. Жара нереальная, — протянула она, и класс одобрительно закивал.
Жара, конечно, невыносимая. Белая рубашка прилипла к спине, воздух стоял в классе неподвижный, как в парной. Даже профессор утер пот со лба, но продолжил лекцию, старательно игнорируя глухое раздражение учеников.
Я всё это даже не слышала.
Потому что увидела его.
Скользнула взглядом за окно — и сердце ухнуло вниз.
Гоуст.
Мир сжался до одной картинки. Чёрный джип, к которому он лениво прислонился, массивные руки, скрещённые на груди, и сигарета, торчащая из прорези в маске. При каждой затяжке уголёк тлел, отражаясь в глубине глазницы белого черепа.
Господи, как же я скучала.
Живот скрутило от какого-то болезненно-сладкого чувства, а по позвоночнику пробежала дрожь, будто кто-то провёл ледяным пальцем.
Почему именно так?
Почему этот человек, который ни разу не сказал мне ничего ласкового, который смотрел на меня с той же невозмутимостью, что и на оружейный шкаф, который вообще не знал, что такое нежность, вызывал во мне такую реакцию?
Как, чёрт возьми, можно скучать по человеку, который всегда был холоден, как нож? Который растоптал моё признание в любви своими чёрными берцами...
Я уставилась на него, как заворожённая.
Он выглядел иначе. По-другому.
Чёрт возьми, он был в обычной одежде. Впервые.
Без тактической экипировки, без бронежилета, без амуниции, которая делала его больше, чем он есть. Просто чёрная футболка натянулась на плечах и груди, подчёркивая мощный силуэт. Он огромный. Чистая, суровая физическая сила. Просто он.
При взгляде на него любой нормальный человек захочет спасаться бегством. Встретить такого в прослойке общества, где я обитала, было нереально. И уж тем более у колонн Тринити, где он выглядел так же уместно как гризли на чаепитии у королевы. Грубая, опасная фигура среди академической респектабельности. Мой личный призрак.
Но моё внимание тут же переключилось.
На его левом запястье, чуть выше перчатки, виднелась татуировка — неясные линии, что уходили вверх под ткань, словно часть чего-то большего. Я прикусила губу.
Жара — официально мой новый любимый сезон.
Хотелось знать, что именно изображено на руке. Хотелось дотронуться. Провести пальцем, ощутить шероховатость чернил на загорелой коже, проследить рисунок вверх, туда, под рукав...
Как будто ему мало было ауры смерти и холода, он ещё и татуировки добавил, чтобы окончательно убить меня.
Я сглотнула. В горле пересохло.
Пальцы сами судорожно начали закидывать учебники в сумку.
— Аврора, куда это вы? — профессор даже брови приподнял.
— Я сейчас... Мне надо, — пробормотала я и пулей вылетела из класса.
Жара на улице ударила в лицо, но мне было не до неё.
Гоуст стоял спиной. Широкие плечи, мощная спина, лёгкий наклон головы.
Докурил, сбросил окурок на землю и задавил его подошвой.
Ни приветствия. Никакого "Привет, Рори, как жизнь?" Ни намёка на эмоции. Просто молча открыл заднюю дверь машины.
В груди вспыхнуло что-то горячее, неуправляемое. Волнение, обида, желание. Я хотела услышать его голос, хотя бы одну короткую фразу, но он даже не посмотрел на меня.
Я не видела его три месяца.
И вот — просто это? Ну что ж...
Я сделала единственное логичное в такой ситуации действие — опустилась вниз, якобы завязывая шнурки.
На самом деле, я подхватила его хабарик. Шошана просила "личную вещь".
Вот вам и артефакт из рук легенды. Буквально. Правда, если бы он узнал, я бы могла добавить к коллекции личных вещей и его перчатку — впечатанную мне в лицо.
В машине стояла тишина. Глухая, тяжёлая, давящая. Гоуст не сказал ни слова с того момента, как я села в машину. И я тоже молчала, уставившись в стекло.
От него даже потом не пахло. К сожалению.
Если бы пахло — я бы смогла убедить себя, что он тоже человек. Такой же, как все. Не машина, не призрак, не живое олицетворение войны.
Но он не пах ни потом, ни тем более парфюмом. Вообще ничем.
Я повела плечами, ощущая, как влажная рубашка липнет к коже. В машине было адски холодно. Кондиционер работал на полную мощность, и мне уже казалось, что у меня кристаллизуется кровь.
А потом я почувствовала другое.
Тонкая ткань рубашки натянулась, и в прохладном воздухе мои соски предательски встали. Я поморщилась и чуть дёрнула ткань, пытаясь это скрыть.
И в этот момент джип дал резкий крен.
Меня бросило в бок, ремень врезался в грудь, и я сдавленно ахнула. Машина в последний момент остановилась в нескольких сантиметрах от стены.
Сердце грохнуло где-то в горле.
— Ты в порядке? — Гоуст резко повернулся ко мне.
Его голос был чуть хриплым, дыхание глубоким, будто он только что пробежал несколько километров. И я столкнулась с его взглядом. Взволнованным.
— Водить не умеешь? С техникой не дружишь, Саймон?
Он не ответил. Просто смотрел.
Но не в глаза.
Мой взгляд опустился, и я поняла, куда именно он смотрит. На мои соски, чётко проступающие под тонкой тканью.
Я сглотнула. В груди сжалось что-то горячее, уже привычное, взрывное. И тут же отвернулась к окну, пытаясь дышать ровнее.
Гоуст молчал. Отвернулся. Вжал ногу в педаль и машина рванула с места так резко, что меня впечатало в сиденье
***
— Дорогуша, стоять спокойно — это основа аристократизма, — проворковал Винсент, мой стилист, булавками фиксируя ткань на талии. — Так что стисни зубки и терпи, как настоящая дебютантка!
— Ты мне сейчас диафрагму переколешь, Винс.
— Диафрагму тебе переколет корсет на балу, а пока будь умницей.
Мы были в моей комнате, огромной, светлой, с открытыми ставнями балкона. Летний воздух наполнял пространство лёгким ароматом жасмина, ветер шевелил полупрозрачные занавески, но это не спасало от жары.
— При дневном свете ткань лучше раскрывает оттенок, — пояснил Винсент, критически оглядывая платье.
Платье от Жан-Поль Готье выглядело роскошно: узкий лиф, глубокий вырез, тончайшая ткань с перламутровым блеском, юбка в пол. Если бы оно ещё не сдавливало меня, как капкан, было бы просто идеально.
— Не нравится, как сидит, — лениво протянул Карлитоз, с видом аристократа, которого усадили на пластиковый стул в заведении без мишленовских звёзд.
Винсент вскинул голову.
— Простите, кто здесь стилист, а кто — человек, чья работа состоит в том, чтобы заставлять бедную девушку дышать через боль?
— Ой, извините, мистер "У меня диплом от Gucci"! — Карлитоз скрестил руки на груди. — Но это платье не подчёркивает её осанку! Смотри, какая линия плеч. Я три года работал над тем, чтобы у неё была королевская осанка, а теперь это платье делает её... не знаю... жеманной!
— Жеманной?! — Винсент схватился за сердце.
— Да, жеманной!
— Это haute couture, детка! Это искусство!
— Это пытка в шёлковой обёртке!
— А ты что думаешь, дорогуша? — Винсент прищурился, булавка зажата в губах.
Я не ответила. Потому что в этот момент смотрела на Гоуста. Он стоял во дворе, у ворот, массивный, неподвижный, руки скрещены на груди. Напротив него — мой отец. Они о чём-то говорили.
Я даже не слышала, о чём спорили Винсент и Карлитоз дальше — они могли объявлять войну Prada за неправильные лекала, но это бы меня не вырвало из транса.
— Нет, Аврора! — зашипел Винсент. — Тебе нельзя двигаться, ты в булавках!
— Тогда подавай мне айфон. Быстро!
Винсент, закатив глаза, сунул мне телефон в руку. Я быстро включила камеру, стараясь поймать лицо (точнее, маску с черепом) Гоуста в кадр. Шошана говорила, что для заговора нужно что-то личное. Окурок у меня уже есть. Но ей могут понадобиться фотографии.
Бесполезно.
Он стоял спиной, массивный, незыблемый. Но тут он поворачивает голову и я быстро делаю несколько кадров.
Карлитоз подошёл ближе к балкону и прищурился.
— Ну-с, посмотрим...
— Моя госпожа, а вам подойдёт этот могучий зверь в сопровождение на бал, — протянул Винсент, сцепив пальцы под подбородком.
Карлитоз качнул головой.
— Он слишком... тестостероновый.
— Ты вообще видишь его плечи? — протягивает Винс. — Он может быть эскортом и бронемашиной одновременно. Это сексуальная угроза в тактических штанах.
Я закатила глаза.
— Вы закончили?
— Конечно нет, детка. Мы только начали!
Винсент приложил руку к сердцу и ахнул.
— Ты видишь, как он стоит? Как будто он буквально воплощение слов "Я — царь зверей".
— Я бы сказала "Я мужчина, и если ты на меня посмотрела, ты уже беременна".
— Ну и почему я ещё не беременен?!
Я уткнулась лицом в ладонь и рассмеялась.
— Всё, примерка окончена.
— О, так ты уверена, что тебе надо было платье, а не способ поймать этого мужчину?
Я начала стягивать платье, игнорируя их двусмысленные взгляды.
— Винс, Карлитоз, я вас умоляю. Он мой телохранитель.
Винсент насмешливо вскинул брови.
— Ну да, конечно. И дракон был просто телохранителем принцессы.
Карлитоз задумчиво обвёл меня взглядом и кивнул.
— А потом она случайно упала в его пещеру, и началась новая глава истории.
***
Дворецкий Чарльз методично протирал столовое серебро, его движения отточены, почти механически точны. Вокруг сновали служанки, забирая свежие салфетки, меняя вазы с цветами. Он раздавал им указания невозмутимо.
Я осторожно приблизилась.
— Чарльз, я никогда не интересовалась... а где живут все эти люди?
Он поднял бровь, но, как воспитанный человек, позволил себе лишь лёгкое недоумение.
— Кто именно, мисс Шрёдар-Вандерхорпсен?
— Ну... наши работники.
Чарльз отложил салфетку и кивнул.
— Некоторые живут неподалёку, в своих домах. А те, кто приезжают работать на сезон, размещаются в специальном квартале.
Я медленно кивнула. Сезонные работники. Гоуст точно среди них.
— А Гоуст тоже там живёт?
Чарльз замешкался.
— Э... да. Да, мистер Шрёдар-Вандерхорпсен выделил ему отдельный дом. Он очень его ценит.
Чарльз сказал это с ноткой едва сдерживаемой гордости, как будто лично вручал Гоусту ключи. Его осанка стала чуть более прямой, а в голосе прозвучала довольная нотка — наша семья заботится о лучших сотрудниках, и это, конечно же, его заслуга.
— Чарльз, — отрезала я, и дворецкий вытянулся по струнке, будто предчувствовал приближающийся приказ.
— Да?
— Закажи мне дрон. Сегодня же. Маленький, юркий, сверхмощный и со всеми приблудами, чтобы картинка увеличивалась и была в 3D.
Чарльз завис, обрабатывая запрос.
— Как скажете... но позвольте поинтересоваться. Вам для чего?
— Научный проект.
Чарльз моргнул.
— Научный?
Я кивнула с самым серьёзным видом.
— Да, для исследования динамики движения объектов в пространстве. В Тринити учёба — это серьёзно, Чарльз. Мы там не только шампанское на завтраки пьём.
Он чуть приподнял бровь.
— И вы проводите исследование с... дронами?
— Конечно. Мы же золотая молодёжь, Чарльз, у нас и науки дорогие. Хочу записать нашу предстоящую игру в гольф, анализировать углы ударов, траекторию полёта мяча, всё такое.
Он выпрямился, став ещё более безупречным, чем обычно. Фрак с белым воротничком натянулся на груди.
— Какая блестящая у вас школа, мисс Шрёдар-Вандерхорпсен.
— Оформляй заказ.
***
Дрон прибыл тем же вечером. Компактный, но мощный. Я развернула пульт управления и вывела картинку на экран.
Дом Гоуста находился на краю квартала. Ничем не примечательный, одноэтажный, с приглушённо-серым фасадом. Окна наглухо закрыты.
Вампирский склеп.
В голове заиграла саундтрек из шпионского боевика.
Я наклонила дрон ближе.
— Давай, Гоуст... выходи...
Дверь открылась, и из темноты появился он.
Чёрная футболка, тёмные тактические брюки, на плече брошена кожаная куртка. Он зажал телефон между плечом и ухом, а пальцы легко поправили перчатку на руке.
Я подняла камеру выше, сделала пару быстрых снимков, а затем, не удержавшись, включила запись. Чёрт, какие кадры!
Гоуст стоял на крыльце. Говорил по телефону — низкий голос, медленные движения, полное отсутствие спешки. Даже через экран дрона он выглядел так, будто ему принадлежит весь этот чёртов мир.
Я чуть сместила камеру, поймав, как он на секунду провёл рукой по затылку, сжал чёрную ткань маски, продолжая слушать собеседника, затем выдохнул и шагнул к машине.
Боже, если бы я выставила это на ОнлиФанс...
Просто без звука, под какой-нибудь Smooth Operator.
Я бы его озолотила.
Мужики в балаклавах, тактические звери — это же целая ниша! Хотя, подозреваю, он сначала сломал бы мне шею, а потом спросил, кто это загрузил.
Отец всегда говорил: "Аврора, думай выгодой и бизнес-возможностями!" И тут до меня дошло. А что если он действительно озолотится? Перестанет работать? Неизвестно, какая у него мотивация. Может, он вообще тут не из-за денег? Или, наоборот, деньги его единственный стимул? Хотя с ними у него явно проблем не было... А вдруг были? Долги, например? Если у него появится безумный доход, он просто возьмёт и... уйдёт? А если он уйдёт, он больше не будет моим телохранителем.
В этом нет никакой моей выгоды. Нет уж. Пусть будет бомжеватым должником. Сворачиваем операцию. Направляем дрон на "базу".
Но тут... Вашу мать! Грёбаные чайки.
Одна, вторая, третья! Они налетели на дрон, оглушительно вереща.
— Да какого чёрта, у вас тут своё ПВО?!
Чайка, словно наёмник, бросилась в сторону дрона. Дрон резко ушёл вверх, едва не угодив в проводку.
— Мерзкие твари! Пошли вон! Я быстрее!
Дрон дал дёру и благополучно приземлился на мой балкон. Миссия выполнена. Я откинулась в кресле и довольно ухмыльнулась.
Я готова пополнить ряды ОТГ-141. Я супер-шпион, мать их.
Ждите, парни. Аврора Шрёдар-Вандерхорпсен уже в деле.
***
Фотографирование Гоуста превратилось в мою личную дисциплину. Я делала это втихую, осторожно, по крупицам. Ни к чему лишняя паранойя с его стороны. Кто знает, какой у него рефлекс на слежку? Может, мне потом пришлось бы объяснять отцу, почему телохранитель уложил меня в кусты и обезвредил.
Поэтому я ловила моменты. Иногда с балкона. Иногда через дрон. Иногда через мутное стекло автомобиля.
Но однажды...
Однажды я даже пошла на пробежку.
Отец был бы горд — наконец-то его дочь заинтересовалась серьёзным спортом, а не этим пилатесом. Вот только я, конечно, не просто так пробежала до конца территории особняка и, совершенно случайно, очутилась у жилого квартала для работников.
И там, на площадке с тренажёрами, я его увидела.
Гоуст тренировался. На улице. Чёрт.
Он сидел на скамье, спина прямая, взгляд сосредоточен, обеими руками сжимал штангу с чудовищной массой блинов. Руки натянуты жгутами вен, мышцы перекатывались под кожей, как живые канаты.
Но я не могла оторвать взгляд от его левой руки.
Татуировка на предплечье ожила. Чёрные черепа в перемешку с рисунками оружия и военной символики извивались в такт напряжению мышц. Кожа двигалась, и с каждым новым подъёмом веса казалось, что черепа танцуют на его руке, что оружие уходит в тень, а затем вновь проступает на свет.
Я смотрела, заворожённая.
Какой-то жутковатый, гипнотический узор. Грязь войны, впечатанная в кожу.
Я сделала пару осторожных шагов. Бицепсы сжались, сталь слегка прогнулась. Господи Иисусе. Мне нужно было это запечатлеть.
Я достала телефон и сделала несколько снимков.
Но в этот момент он меня увидел.
Гоуст резко положил массу вниз, и металл с лязгом ударился о стойки. Блины звякнули, искры коротко прошли по дискам. А потом он обвёл меня взглядом. Медленно. С головы до ног.
Глаза задержались на моей груди. Я чувствовала его взгляд так отчётливо, будто он физически коснулся меня. Мурашки побежали по коже, и мне хватило наглости выдержать этот кайф.
— Ты что здесь делаешь? — его голос был низким, слегка приглушённым.
Я моргнула.
— Мимо пробегала.
Его цепкий взгляд переместился на мой айфон, зажатый в руке. Чёрт. Я же держала его прямо направленным на него. Твою маааать... Я резко спрятала телефон за спину.
Он сузил глаза, от чего они совсем потерялись в черноте проёмов в маске.
— Ты что, меня фотографировала?
И я дала дёру, пока не поздно.
Но Гоуст — не чайка.
В следующее мгновение стальные пальцы вцепились в моё плечо. Больно, без церемоний. Я вскрикнула от боли. Телефон вырвали из рук.
— Саймон! Нет! Отдай! Это нарушение моей частной жизни!
Я попыталась допрыгнуть до зажатого телефона в его перчатке. Он просто вытянул руку вверх. Для меня это было всё равно что попытаться допрыгнуть до Эмпайр Стейт Билдинг.
Адреналин вскипел, когда он посмотрел на экран телефона.
— Разблокируй.
— Нет.
Он сжал мои волосы на затылке и поднёс лицо к экрану.
Щелчок. Разблокировано.
Я заорала и начала вырываться.
— Не смотриии! Отдай!
— Это что?! — взревел он, прокручивая галерею.
А там... сотни, если не тысячи его фотографий. Ну ладно, не только его. В перемешку с моими селфи и парочкой фоток нового френча.
— Это что, я спрашиваю?!
— Айфон Шестнадцать Про Макс на один терабайт памяти.
Он тряхнул мой скальп, сильнее сжимая волосы.
— Не телефон. А ЭТО! — он приблизил экран к моему носу. На дисплее застыли последние его фотки с блинами.
— Ты.
— Я?!
— Ну да, немного.
Саймон оскалился под маской — я услышала его рык. Глаза налились кровью. Он был в ярости. Мне стало страшно.
— Ты их что, отправляла кому-то?!
— Ну да, как-то... я это...
Гоуст открыл отправленные сообщения. И у меня сердце упало в пятки. Он меня убьёт.
— Кто это, мать твою, Шошана?
Только сегодня утром я получила свежий ответ от Шошаны на новую партию его отборных фоток.
"Ой вэй! Вот это мужик!"
Из моего горла вырвались невнятные звуки, когда глаза Гоуста бегали по экрану телефона.
— Ой вэй...Вот это муж... Что за нахрен?!
— Шошана — это моя подруга. Ну другая, не та, с которой я дралась, а настоящая. Мы вместе ходим на пилатес. И она так хвасталась своим парнем, а я захотела показать тебя и вот...
Враньё было неудачное. Даже убогое. Но не могла же я ему рассказать про ясновидящую в еврейском квартале?! Признаться в приворотах и опозориться? Да щас!
БАХ.
Тяжёлый ботинок врезался в экран телефона.
Стекло треснуло, разлетелось в стороны. Гоуст раздавил его окончательно, разнеся корпус в пыль.
Какая жалость. Но он, видимо, не слышал про iCloud.
— Никогда не делай моих снимков.
Он держал меня на вытянутой руке, как поршивого щенка, которого поймали на краже еды со стола.
Жёстко. Без эмоций. Его пальцы стальными тисками сжимали мой затылок, не давая ни на сантиметр двинуть головой. Я пыталась вывернуться, но бесполезно.
Гоуст рычал, голос низкий, глухой, вибрирующий, как грозовой раскат перед бурей.
— Никогда. Не. Делай. Моих. Снимков.
С каждым словом он сжимал пальцы чуть крепче, как будто вколачивал каждую букву мне в череп.
— А если я не послушаюсь?
— Тогда я раздавлю не телефон.
Оу-кей. Аргумент показался мне весомым.
— Хорошо... Прости, извини! — я попыталась разрядить обстановку, потому что сейчас она буквально стреляла искрами. Ещё немного — и рванёт.
Его хватка ослабла, и он меня отпустил.
— Иди с глаз моих долой.
Ему не пришлось повторять дважды. Я зарядила так, как Усэйн Болт* на Олимпиаде в Пекине.
Спалил. Операция провалена. Ну и ладно. Невелика беда. Фотографии отправлены, как и хабарик с курьером. Заговор сделан. Ну и плюс я успела распечатать парочку его фоток. Чисто на память.
Но когда вечером я зашла в галерею, фотографий не оказалось.
Что за...?
Я открыла настройки. iCloud был полностью очищен. Ещё раз. Чисто. Аккаунт заблокирован.
Я попыталась зайти через браузер, сбросить пароль. Ноль реакции. Учётка тупо не существовала. Гоуст у нас, оказывается, ещё и гениальный айтишник? Или ему помогли?
Ой вэй...
***
— Добрый день, Аврора. Время в пути до дома составит двадцать минут.
Я услышала это, как только села на заднее сиденье машины. Ах вот почему я не увидела Саймона, по обыкновению открывающего мне дверь. Потому что это был не он.
За рулём сидел молодой парень с идеально ровным пробором светлых волос. Лицо чистое, ухоженное, правильные черты, лёгкий загар, на подбородке намёк на щетину. В углу губ мелькнула улыбка — приторно-обольстительная, как у продавца, который пытается всучить тебе дорогущий шампунь, обещая чудо.
— Добрый день. А вы кто? Где Гоуст?
Он улыбнулся шире. Ну прям вылитый Красавчик.
— Я ваш телохранитель. Один из. На сегодня я заменяю Гоуста.
От него пахло Armani Privé. Дорого, терпко, с лёгкими древесными нотами. Чистый контраст с запахом Гоуста, которого, напомню, не существовало в природе.
Я едва заметно поморщилась.
— Понятно.
Расспрашивать я его не стала, и джип плавно покатился по дороге.
— Аврора, вы позволите, если мы сделаем небольшую техническую остановку?
— Да на здоровье, — отозвалась я, не отрываясь от экрана нового айфона.
На этот раз я решила быть благоразумнее и изучала материал про основы кибербезопасности. Как взламывают пароли, как работают двухфакторные аутентификации, какие схемы чаще всего используют хакеры... Всё это, конечно, было интересно. Я сосредоточенно листала вкладки интернета.
Машина что-то долго стояла.
Я оторвала взгляд от экрана и посмотрела в окно.
И тут мне стало не по себе.
Бензоколонка. Какая-то задрипанная, полуразваленная, в зарослях бурьяна, без единой живой души. Выцветший пластиковый навес держался на ржавых столбах, асфальт был потрескавшийся, кое-где из него пробивалась сухая трава.
Точно не то место, где следует останавливаться, если ты не хочешь, чтобы твоё тело нашли в канаве.
— Мы зачем здесь остановились?
Я резко повернулась вперёд, но в этот момент задние двери джипа распахнулись.
Ко мне сели двое.
Первый — здоровенный шкаф в кожаной куртке, с грубыми чертами лица и квадратной челюстью.
Второй был чуть ниже, но массивный, с жирными чёрными усами над верхней губой и золотой цепью, выглядывавшей из-под расстёгнутой куртки. Он смерил меня ленивым, самодовольным взглядом, а затем смачно щёлкнул жвачкой.
— Ну и долго же вы, — недовольно бросил Красавчик, поворачиваясь к ним.
— Ну извини, принцесса, ты сам её в эти ебеня завёз, еле нашли, — фыркнул усач.
— Базаришь много, — отозвался второй, тот что шкаф.
Страх обрушился мгновенно, холодной волной, сковавшей всё тело. Пальцы онемели, но я всё равно судорожно вцепилась в телефон, лихорадочно тыкая в экран. Только бы набрать... только бы... Гоуст, ответь, ответь, ответь!
Но не успела.
Чья-то грубая, тяжёлая ладонь вцепилась в моё запястье и дёрнула назад, вдавливая в сиденье.
— Ай-ай, крошка, без глупостей, — пропел тот, что с усами, сжав мою руку сильнее.
— Отпусти меня, урод!
— Ну вот, а говорят, что элитные школы учат хорошим манерам, — хмыкнул второй, шкафообразный, делая вид, что оскорблён.
Я снова дёрнулась, но только почувствовала, как хватка усатого стала ещё крепче, словно железный обруч.
— Чак, забери у неё этот чёртов телефон.
Чак щёлкнул жвачкой, выдернул у меня из рук айфон, крутанул его в пальцах и, даже не глядя, выбросил в окно.
— И всё? — я не узнала свой голос — он звучал приглушённо, будто не мой. — Даже не попробуешь продать его? Он дороже, чем тысяча твоих палёных цепочек, мудила.
— Гляди какая борзая! — хохотнул шкаф, переглянувшись с Чаком.
— Прекратите пиздёж. — зло процедил Красавчик. — Схлопывайте её.
Схлопывайте?! Это слово пронеслось по телу холодной волной, паника захлестнула меня, как удар тока. Я открыла рот и истошно закричала.
— Пиздец даёт! — шкаф схватил меня за руки, но я вырывалась, как дикая кошка, царапаясь, извиваясь, брыкаясь.
Я орала, зовя на помощь... не знаю, кого. Орала так, как Анора в фильме. Нет, даже громче. Но всё резко оборвалось, когда лапа Чака накрыла мой рот, с силой прижав губы.
— Кусишь — выбью все зубы. Усекла, сука?
Тело трясло, словно меня били током. Дрожь поднималась от пальцев ног, захватывая всё сильнее, руки уже начали затекать от железной хватки. Страх загнал сердце в бешеный ритм, словно оно пыталось вырваться из груди.
— Тебя кто вообще пустил за руль, мудила? — Чак смерил Красавчика взглядом. — Я же говорил, что надо было сразу её вырубить и свалить, а не это вот всё.
— И чего ты паникуешь, придурок? Всё идёт по плану.
Я рванулась снова, но в тот же миг почувствовала, как игла шприца кольнула кожу в изгибе локтя. Мир поплыл, холод растёкся по венам, мышцы налились свинцом, а зрение стало мутнеть.
— Спокойной ночи, куколка.
Но спокойной ночи не произошло.
Всё тело залило горячей волной, кожа вспыхнула, как будто внутри меня включили печку на полную мощность. Дыхание сбилось, грудь сдавило тугим обручем, а в горле запершило, будто кто-то стянул шею невидимой петлёй.
Я попыталась пошевелиться, но вместо страха и слабости меня накрыло что-то другое. Лёгкость, томная истома, сладкое чувство, будто кто-то смазывал изнутри каждую клеточку моего тела мёдом и разливал по венам жидкое солнце.
Я застонала, выгибаясь, ощущая, как тяжелеют веки. Голова свесилась набок, а руки сами собой скользнули вниз, по бедрам.
Я начала сползать с сиденья, разводить ноги, пальцы зацепились за край юбки, медленно задирая её выше.
— Хуяссе! Что она творит?
— Ты шприц из зелёного кейса достал или из красного, как я просил?
— Зелёного.
— Ёбтвую мать.... Ты что наделал? Там у меня коктейльчик был из экстази и еще кое-чего. И доза была рассчитана на мой вес в сотку кило.
— Она сейчас кони двинет.
Я почувствовала тёплое дыхание на лице.
— Не двинет. Кайфанёт дольше обычного. Всего-то. Не смертельно.
Чьи-то руки скользнули по моей груди, сжали, сминая ткань платья. Грубые пальцы сомкнулись, словно проверяя на упругость.
— Ты долбоёб? Она школьница.
— Да я же просто титьку мну. Не более. Чё ты...
— Хоботы свои запрячьте. Папаша узнает — ноликов не досчитаемся.