Судьба

Когда солнце ползло к западному горизонту, из соседних сосен раздалось уханье серой совы.

Эта часть гор одичала, и едва ли можно было заметить следы человеческой деятельности; дороги все сузились и были покрыты кустами и сорняками. Плодородные части дара давно стали неиспользуемыми, и леса медленно начали отвоевывать их. Часть с северными горами напомнила Джону Призрачный лес, хотя и более оживленный. Они бы уже были почти у Стены, если бы не его больной бок. Рана быстро заживала, даже по его меркам, но он не хотел рисковать, слишком сильно напрягаясь и ухудшая положение, поэтому они едва ли ехали больше шести часов в день в неторопливом темпе.

Они остановились на небольшой поляне, чтобы отдохнуть на ночь.

Маленький латунный котел медленно кипел над костром, выпуская соблазнительный запах рагу из кролика. И он, и Дункан ранее поймали кролика. Рыжая Джейн и Призрак мирно свернулись у его ног. Рыжеватая гончая была на удивление хорошо воспитана и ласкова, совсем не то, что он ожидал от той, которую вырастил ублюдок Дредфорта.

Гелисент был доволен тем, что лежал справа от него, тихонько похрапывая; Мод и Уиллоу были на краю лагеря, грызя кости горного козла, которого Призрак убил ранее. Гончие часто следовали за его лютоволком в лесу и были грозными охотниками с ним во главе.

С шестью конями, трое из которых были без всадника, они могли нести широкий спектр инструментов и припасов, которые не мог перевезти один человек с одной лошадью, включая большой мешок соли, который Джарод счел необходимым.

Старый член клана медленно помешивал содержимое котла деревянным половником, прежде чем наполнить его рагу, поднести ко рту и сделать маленький глоток.

"Почти готово, - сказал Джарод с улыбкой. - Продолжай приносить мне дичь каждый вечер, чтобы сохранить наши запасы для За Стеной. Кто знает, сможем ли мы там на что-нибудь поохотиться?"

«Или найдите дикие травы и корни», - добавил Дункан.

«В землях за Стеной нет недостатка в еде, если знать, где ее искать», - рассеянно заметил Джон, почесывая за ухом Призрака.

«Откуда ты знаешь?» - с любопытством спросил Дункан, и Джон замер.

«Я спросил об этом дядю Бенджена», - быстро соврал он. «Когда я был ребенком, я мечтал присоединиться к Дозору и бесконечно донимал его подробностями».

«Почему ты не присоединился?» - наклонился Большой Лиддл и с любопытством спросил.

«Я не думаю, что я бы хорошо вписался», - медленно объяснил Джон. «Но если я присоединюсь, я не смогу помогать своей семье, если они будут нуждаться во мне».

«Верно», - задумчиво согласился Дункан и бросил еще одну ветку в потрескивающий огонь.

"Ха! Ты прав, но забыл самое главное! Я говорил Дунку, что он сошел с ума, раз решил отказаться от женщин в столь юном возрасте", - Джарод похлопал внучатого племянника по плечу, прежде чем взглянуть на рагу. "По-моему, оно готово".

Старик схватил полоску льна, снял медный котел с огня и поставил его на ближайший камень, чтобы он остыл.

«Если говорить честно, обеты запрещают тебе брать только жен, но не спать с женщинами», - кашлянул Джон.

"Эх, если попытаешься переспать с копейщицей, то яйца откусишь. А шлюхи, болеющие сифилисом в Кротовом городке, не в счет", - пренебрежительно отмахнулся Джарод. "Зачем платить монетой, если можно найти согласную женщину?"

«Дядя, я всегда удивлялся, как такой старый развратник, как ты, не произвел на свет дюжину собственных ублюдков и не женился», - цокнул языком Дункан.

"Посмотри на своего отца, у него вас четверо, а его волосы седеют в сорок. Мне не хватает терпения Торрена, поэтому я даю лунный чай своим любовникам, - сказал Джарод с похотливой улыбкой. - Старая Лена достаточно щедра, чтобы снабжать меня, когда я вежливо прошу. А если я поклянусь женщине у дерева сердца, то застряну с ней на всю оставшуюся жизнь".

Старик схватил и наполнил несколько бронзовых чаш из своих сумок.

«Наличие лютоволка с нами очень удобно», - заметил Дункан, нежно глядя на Призрака. «Он метит вокруг лагеря, и никто не смеет приближаться».

«И они почувствуют вторжение гораздо раньше нас», - добавил Джарод, протягивая им по миске с рагу. Джон чувствовал запах шалфея, розмарина и чеснока, от которого у него потекли слюнки.

И это было правдой. С тех пор, как он вернулся, Джону больше не приходилось беспокоиться по ночам. Призрак будил его, когда кто-то приближался, даже до того, как он успевал забрать гончих.

«Но разве лютоволки должны расти так быстро? Твой Призрак заметно вырос всего за одну неделю», - заметил Дункан.

"Я... не знаю", - пожал плечами Джон. Правда, Призрак рос быстрее, чем в прошлый раз, но он не жаловался. Взрослый лютоволк был грозным противником и верным товарищем.

У него были гораздо более важные вещи, о которых стоило беспокоиться, поэтому Джон выбросил эту мысль из головы и сосредоточился на горячем рагу. Это была не стряпня Гейджа, но все равно гораздо лучше жалких помоев в Ночном дозоре. Когда миска опустела, он передал ее Джароду.

"Другой."

«Ты почти такой же ненасытный, как старый Вулл», - усмехнулся седобородый, возвращая полную миску.

«Джону нужно много мяса, чтобы выздороветь», - возразил Дункан. «И в свои шесть и десять лет он может еще немного подрасти, мне кажется».

«Он уже почти шесть футов ростом», - фыркнул Джарод. «Если он продолжит так запихивать себе в глотку еду, он станет не гигантом, а водяным, слишком толстым, чтобы ездить на лошади».

Образ его, похожего на Ваймана Мандерли, заставил Джона рассмеяться, и Дункан быстро присоединился к нему. Но он не беспокоился о том, что наберет в обхвате. Суровые земли за Стеной не допускали излишеств.

«И как мы собираемся пересечь Стену?» - лениво спросил Дункан, и Джон поднял бровь. За последние три дня они еще ни разу не спросили о своем пункте назначения и миссии и были рады позволить ему вести их.

«В Башне Теней», - сказал Джон. «У коммандера Дениса Маллистера нет особых причин преграждать нам путь, но если он проявит упрямство, мы сможем проскользнуть мимо Вестворт и Моста Черепов ночью».

«Старый Орел может ворчать, но он нас пропустит», - хихикнул Джарод. «Кланы, Амберы и Старки оказывают Дозору гораздо больше помощи, чем кто-либо другой».

Уиллоу и Мод внезапно начали лаять на север, к ним быстро присоединились проснувшиеся Геликент и Ред Джейн. Призрак тоже встал на ноги, безмолвно оскалив зубы.

Все мужчины мгновенно встали, Джон схватил свой меч, который всегда лежал под рукой, Дункан поднял свой большой топор, а Джарод держал в руке пращу, готовый забросать любого незваного гостя камнями.

«Мы окружены», - сказал Джон, прищурившись; он чувствовал, что Призрак чувствует присутствие множества врагов.

«Блядь!» - выругался Джарод себе под нос. «Сколько?»

Даже с его острыми чувствами лютоволк изо всех сил пытался почувствовать что-то, кроме опасности и слабого запаха листьев и деревьев со всех сторон. Гончие были не лучше; они чувствовали, что что-то было, и им это не нравилось. Как они подкрались к четырем диким гончим и лютоволку?!

«Почти полсотни», - пробормотал он, поднимая свой щит с ближайшего бревна.

«Тогда пришло время встретиться с нашими предками», - яростно проворчал Джарод, начиная вращать пращу. «Давайте докажем, что мы достойны!»

Сердце Джона гремело как барабан, а его тело напряглось, ему не нравились шансы с его не полностью зажившим боком, но он не собирался сдаваться без боя. Он сделал глубокий вдох.

«ПОКАЖИТЕСЬ, КРАВЕНС!»

Только кружение пращи, рычание гончей и беспокойный шелест листьев на ветру были слышны в течение нескольких напряженных ударов сердца. Джон быстро взглянул на дерево, где были привязаны лошади, и заметил, что они не выглядели беспокойными или обеспокоенными.

«Мы пришли с миром», - раздался мелодичный голос. Женский голос. Он был высоким и сладким и звучал для его ушей как музыка. Но в нем звучала мелодия глубокой печали, от которой ему хотелось плакать.

«Чего ты от нас хочешь?» - подозрительно спросил Джон, одновременно дав сигнал Джароду опустить пращу и мысленно подтолкнув собак сесть. Однако он все еще был готов ринуться в бой со своим мечом.

Из кустов впереди появилась невысокая фигура в плаще из красных листьев, и Джон и его спутники ахнули. Пара золотисто-зеленых щелевидных глаз принадлежала маленькому двуногому существу с орехово-коричневой кожей, похожей на оленью, вместе с бледными пятнами. У нее было два больших уха; на ее руках было по три пальца и большой палец с черными когтями вместо ногтей. В ее волосы были вплетены лозы, веточки и увядшие цветы, беспорядочная коричневая, красная и золотая путаница, напоминавшая Джону осенние листья. Она была прекрасна в грубой, первобытной манере, которую Джон не мог отрицать, несмотря на странность ее черт.

«Мы здесь, чтобы вернуть что-то законному владельцу», - мягко сказала она.

«Кто ты?» - хрипло спросил Дункан, и Джон увидел, как костяшки его пальцев побелели от сжимания топора.

«На нашем языке нас называют теми, кто поет песню земли ».

Что-то щелкнуло в голове Джона.

«Вы - Дети Леса», - заявил он, пока Дункан и Джарод молча смотрели на ожившую легенду. Однако Призрак и гончие, казалось, были бдительны и готовы наброситься по его команде.

Но Джон видел более чем достаточно легенд и мифов лично, и они ему не понравились.

«Мужчины называют нас так, да», - ее кошачьи глаза недовольно прищурились. «Но мы были здесь задолго до того, как Первые Люди пересекли Рукав Дорна со своими бронзовыми копьями и топорами. Мужчины, они - дети».

«Извини, земной певец», - признал Джон с легким поклоном, но он изо всех сил старался не спускать глаз с так называемого певца. «Ты сказал, что ты здесь, чтобы что-то вернуть».

«Да», в этот момент другой ребенок, нет, певец земли с более темной кожей и белоснежными волосами, вышел из-за дерева, неся длинный, завернутый в мех сверток. Певец медленно приблизился под бдительным взглядом мужчин и положил сверток перед Призраком и Рыжей Джейн, прежде чем быстро скрыться в ближайшем кустарнике.

Он прищурил глаза; она была почти такой же быстрой, как и Другие. Первая земная певица выжидающе посмотрела на него, и он осторожно опустился на колени, чтобы поднять обертку. Призрак не чувствовал злобы со стороны маленького существа или ее спутника, поэтому Джон обнаружил, что расслабляется.

Он воткнул меч в землю, чтобы освободить обе руки. Посылка была легкой, и он быстро сбросил меха, только чтобы показать черные как смоль ножны, безвкусную рукоять, обернутую черной кожей, упирающуюся в устье, инкрустированную рубином на позолоченной гарде. Он узнал ее. Сражаясь с Другими, он запомнил все мечи из валирийской стали в Вестеросе, их характеристики и местонахождение. Жаль, что все это было напрасно, поскольку ни один носитель таких клинков не захотел одолжить их Северу или помочь им лично.

В глубине его сознания возникло знакомое чувство, и он медленно выпустил клинок из плена и уставился. Темно-серая сталь с черными волнами, украшающими всю длину длинного меча, на котором был прорезан один дол вдоль лезвия.

Он чувствовал себя в своей руке как влитой . Он чувствовал, как его кровь закипает от волнения.

Джон Сноу повернул клинок, и он издал знакомый свистящий звук непревзойденной остроты острого лезвия, рассекающего воздух. Он рубанул по толстому бревну, на котором сидел, и длинный меч погрузился на полпути без малейшего усилия. Легким рывком клинок освободился и снова поднялся в воздух.

Это изменило все !

Со стороны Джон увидел, что Джарод окончательно потерял самообладание, и его глаза были расширены, как блюдца, в то время как Дункан тер глаза и щипал себя за руку, словно хотел проснуться.

«Темная сестра, клинок Королевы-Волшебницы, Принца-разбойника и Рыцаря-дракона», - с изумлением заявил он, прежде чем взглянуть на певицу земли и низко поклониться. «Бесценный дар. У тебя есть имя?»

«Мое имя длинное и слишком громоздкое для твоего языка, но ты можешь называть меня Лиф», - предложила она.

Он подумывал отправиться в Черный Замок и попытаться заполучить Длинный Коготь, но сомневался, что Старый Медведь завещает его ему, если он не возьмет Черный. Всегда была возможность попытаться украсть его, но это было слишком опасно, и слишком много всего могло пойти не так. Не помогало и то, что место Лорда-Командующего было полно неприятных воспоминаний и лиц, которых он предпочел бы избегать.

Смерть? Он давно уже не боялся смерти или неудачи, так что это его мало беспокоило.

Такие подарки были слишком ценны, чтобы дарить их даром. Но сначала...

«Я Джон Сноу, а это Джарод Сноу и Дункан Лиддл», - представил он своих спутников кивком головы. «Меч был утерян вместе с Бриндэном Риверсом за Стеной. Как он у тебя оказался? Зачем ты принес его мне, Лиф?»

Теперь, когда в его руках оказалась валирийская сталь, он уже никогда ее не отпустит, но важно было знать, чего хочет другая сторона.

«Почти через полторы луны все изменилось. Трехглазый Ворон внезапно скончался, но перед этим он приказал нам принести драконий клинок благословенному лютоволку и помочь ему», - объяснила она своим грустным, но мелодичным голосом, и Джону пришлось бороться, чтобы снова не заплакать. «И клинок принадлежал Трехглазому Ворону».

Это был первый раз, когда можно было говорить столь возвышенно и в то же время с такой ощутимой грустью.

Но ответ Лифа только породил еще больше вопросов. Благословенный лютоволк для тех, кто поклонялся Древним Богам, мог быть только Призраком с окраской чардрева. Если клинок принадлежал Трехглазому Ворону, был ли он пресловутым Бринденом Риверсом? Или, может быть, его сыном или внуком, поскольку Кровавому Ворону было бы почти сто тридцать, и он давно умер. Но сейчас это было не так важно.

«Как вы меня нашли?»

«Тебя и твоего белого волка коснулись Древние Боги, сияющие силой, словно солнце во тьме для нас, Певцов», - беспомощно сообщил Лиф. «В тебе лед и пламя, Последний Герой, пришедший снова».

«Я не герой», - кисло проворчал Джон.

«Как скажешь, Джон Сноу», - Лиф покачала головой в знак удовольствия, и ему потребовалось несколько мгновений, чтобы сдержать свое раздражение.

Намек на то, что эти певцы могли легко его найти, не укладывался у него в голове. Он ненавидел магию всей страстью; она слишком напоминала ему о проклятой Красной Ведьме. Погодите, если его так легко найти-

«Могут ли другие найти меня, как ты?»

«Нет, Древние Боги ревностно охраняют своих чемпионов от посторонних взглядов».

Ну, это было облегчением!

Он не спеша изучал так называемую Певицу Земли. Она была не больше Арьи, но говорила голосом и мудростью взрослой женщины. Действительно, не ребенок. Ее спокойный голос, мирные слова и грациозные движения говорили сами за себя. После многих горьких уроков Джон мог сказать, что в ней не было ни капли обмана. И никакой враждебности.

«Вы предложили бы свою помощь, поверив словам мертвеца?» - неожиданно для себя спросил он.

«Да, Трехглазый Ворон был нашим последним древовидцем, нашим старейшиной и вождем, и его слова тяжелы даже после смерти», - голос Листа стал тоскливым. «Без него защита, которая нас скрывала, начала ослабевать, и нам оставалось только ждать смерти. Эпоха Певцов Земли давно уже начала убывать, и мы - ее последние остатки. В мире людей для нас нет места, и Певцы Льда с нетерпением выследят нас на Севере».

Певцы Льда... какое подходящее название для Других. Джон Сноу еще раз внимательно осмотрел печальную Певицу Земли перед собой. Она ни разу не солгала; он это чувствовал. Даже Призрак был дружелюбен к так называемой Певице Земли. Существо перед ним было просто чистым и прямым. Мог ли он вообще позволить себе отказаться от свободно оказанной помощи?

«Скажи мне, Лиф, что именно вы, Певцы Земли, можете сделать?»

*********

«Я закончил подготовку к приветственному пиру, мой господин», - послушно доложил Вайон Пул. «Помощь леди Сансы с украшениями, аранжировками и певцами была высоко оценена».

Эддард Старк был сбит с толку. Это была работа леди Винтерфелла, а не ее дочери. Еще одна проблема на потом. Он устало потер глаза и покачал головой, прежде чем сосредоточиться на задаче.

«Смогут ли наши кладовые выдержать королевский аппетит?»

Заботы о пропитании королевского двора в его чертогах стали мимолетными по сравнению со всем, что раскрыл Джон, но он не мог позволить себе игнорировать их. Он слишком хорошо помнил пир в Кастерли-Рок после восстания Грейджоя, где каждый рыцарь и лорд объедался так, словно это был их последний прием пищи. По крайней мере, у него было время подготовиться - королевская свита была какой угодно, но не быстрой, и по последним данным, они еще не преодолели и половины расстояния до Винтерфелла от Белой Гавани.

«Долгое лето принесло нам щедрый урожай, но с учетом дополнительных гвардейцев и трехсот человек короля нам, возможно, придется зарезать одно из наших больших стад».

А вместе с экзотическими фруктами с далекого юга и Эссоса королевский визит выдавался в дорогостоящее предприятие. Прошло почти два с половиной столетия с тех пор, как Винтерфелл почтили королевским присутствием. Некоторые могли бы сказать, что это была честь, но вся радость, которую Нед изначально испытывал от перспективы увидеть своего друга детства, остыла, особенно после прочтения кровавого предупреждения Джона. Черт его побери!

Черт побери Роберта и его королевскую шкуру!

У Неда и так было более чем достаточно проблем, назревавших на горизонте, и без того, чтобы иметь дело с мелкими играми южан.

«Используйте пир, чтобы начать опустошать наши кладовые и зернохранилища от всего, что не может храниться больше года, и наполнять их только долговечными продуктами», - приказал Нед, потирая лоб.

«Но, господин, еще лето, еще полно времени, чтобы подготовиться к зиме».

«Это лето не будет длиться вечно», - мрачно напомнил он. «Лучше быть готовым сейчас. Зима близко».

«Это будет сделано», - торжественно поклялся Вайон.

«И пошлите за моей женой», - добавил Нед, прежде чем отпустить управляющего.

Он не завидовал Кейтлин в скорби по их сыну и никогда не запрещал ей поклоняться ее радужным статуям. Но она могла уклониться от своего долга в скорби лишь до определенной степени. Нед почти не видел свою жену за пределами семейных трапез, где она в основном молчала или сосредоточивала свое внимание на Риконе. Большую часть дня она проводила в молитвах в септе, облаченная в черные траурные одежды.

Минуты летели, пока он сосредоточивался на бухгалтерских книгах, и, наконец, дверь солнечной батареи открылась, и вошла Кейтилин.

Одетая в простую черную мантию без украшений, ее можно было принять за женщину Веры. Ее светлая кожа выглядела бледнее обычного, а ее прекрасное лицо начинало выглядеть изможденным, а фигура стройнее.

Между спаррингами, тренировками Уинтера, своими барскими обязанностями, уроками Робба и долгими плановыми сессиями с Хоулендом он, казалось, забыл о своей леди-жене.

«Ты вызывал меня, Нед?» - ее голос стал хриплым.

Он взял два стула, поставил их друг напротив друга возле очага и сел на один из них.

«Иди сюда, Кэт», - сказал он со вздохом, и она присоединилась к нему с легкой улыбкой.

«Знаете ли вы, что Санса взяла на себя почти все ваши обязанности?»

«Боги...» - его жена побледнела еще больше, ее лицо было отяжелено от вины и стыда.

«Это было позорно - быть леди в палате представителей и не иметь ни малейшего представления о том, что происходит у нее дома.

"Действительно. Я знаю, это тяжело, но прошло уже почти полторы луны, и ты достаточно натерпелась", - коротко сказал Нед. "Кот, я тебя очень люблю, но я женился на леди королевства, а не на септе. У тебя еще трое детей, которым ты нужна так же, как и Рикону".

«А что, если он тоже начнет карабкаться...»

«Нет, Кэт. Я всегда баловала тебя, но слишком много нянчиться с Риконом не пойдет ему на пользу. В нем сильна волчья кровь. Пора ему начинать тренироваться под руководством Родрика».

«Ему всего пять дней от роду», - яростно возразила она.

"И что с того? Робб начал, как только научился ходить, а Рикон старше, дичее и беспокойнее. Лучше пусть он будет занят и уставший, чем вечно бегать вокруг с проказами", - рассуждал Нед со вздохом. "Это далеко не единственная проблема, Кэт. Ты выглядишь так, будто начала чахнуть".

«Я...» - его жена замолчала, не зная, что сказать.

Потеря Брана опустошила ее гораздо сильнее, чем он думал.

«Отныне ты будешь присутствовать на каждой трапезе с нами в Большом зале», - строго приказал он. «И ты будешь есть, или, боги мне помогут, я сам тебя накормлю перед детьми и слугами», - Кейтилин покраснела, и ее губы дрогнули. «И если я услышу, что ты посещала Септу больше одного раза за луну, я лично ее снесу».

Вина и любовь боролись в ее голубых глазах, и в конце концов она издала довольный вздох, встала со стула и сделала реверанс.

«Я сделаю так, как прикажет мне мой господин».

Она напряглась, когда Нед резко встал и обнял ее, прежде чем она успела сесть. Он поморщился; Кейтлин действительно похудела. Визг сорвался с ее губ, когда он сел и потянул ее к себе на колени.

«Могу ли я попросить слуг принести вам еду здесь и сейчас?»

Его жена покачала головой и растаяла в его объятиях. «Не сейчас, я присоединюсь к тебе в Большом зале на обеде».

В этот момент Винтер шевельнулся со своего места отдыха возле угла. Серебристый лютоволк лениво потянулся и потрусил к ним, виляя хвостом, заставив жену снова напрячься в его объятиях.

«Дай ему руку», - прошептал ей на ухо Нед.

Кейтилин нерешительно протянула руку, но лютоволк несколько мгновений внимательно рассматривал ее мордой, а затем свернулся клубком у ее ног.

«Он больше, чем Лохматый Пес и Серый Ветер», - заметила она. «Они милые и послушные малыши в детстве, но вы уверены, что они останутся такими, когда вырастут?»

Громкий стук в дверь заглушил его ответ, прежде чем он успел сорваться с языка, и заставил Винтер осторожно подпрыгнуть, повернувшись лицом к входу.

"Что это такое?"

«Милорд, в Уинтертауне мы поймали насильника», - раздался из-за двери голос Уолдера.

«Я буду во дворе через несколько минут», - ответил он и на мгновение задумался над странной идеей. «Пошли за Роббом, Сансой и Арьей, чтобы они присоединились ко мне».

«Сейчас же, милорд!»

«Нед, зачем ты звал наших дочерей?» - осторожно спросила Кэт, вставая.

«Пора им увидеть северное правосудие», - коротко ответил лорд Винтерфелла, и лицо его жены исказилось от ужаса, и она отпрянула, словно от удара.

«Это не женская обязанность!» - ее голос дрожал. «Они должны быть леди королевства, и им не нужно видеть эту... отвратительную бойню!»

«Септа Мордейн сделала все возможное, чтобы превратить их в леди, это правда», - признал он, но взял себя в руки. «Но закрытие глаз не означает, что плохое уходит, Кэт. Наши дети с Севера. Зима приближается, и она не терпит зеленых мальчиков и летних дев».

«Будьте прокляты, Старки, и ваша зима!»

К его огромному огорчению, его жена выглядела разъяренной, как призрачная кошка, готовая наброситься на свою жертву. Но он ожесточил свое сердце. Эддард Старк долгое время защищал своих детей от уродства мира, как мог, но в последнюю луну он понял, что это могло быть серьезной ошибкой

«Ты тоже Старк», - напомнил он ей, снимая с вешалки свой отороченный мехом серый плащ, украшенный гербом его Дома, и накидывая ей на плечи. «Пойдем, твоим дочерям понадобится мать».

Кейтилин сдулась, и гнев покинул ее.

«Да, мой господин», - согласилась она с усталым вздохом.