Судьба

Эддард устало потер лоб, пока капли дождя неустанно барабанили по его ставням. Ночью шел снег, но дни были слишком теплыми, и снег превращался в дождь. Он рухнул на кресло лорда за столом и вздохнул. Ожидание стало невыносимым, и все, что он мог делать, это волноваться, пока его разум рисовал все худшие и худшие сценарии. Не помогало и то, что прибытие короля маячило вдалеке. Нед ненавидел иметь дело с южным двором и не желал видеть ничего из этого, особенно сейчас, когда он горевал.

Теперь, когда последний дождь стер следы, если его люди не нашли следов Джона, то ничего нельзя было сделать. И что хуже всего, можно было потратить лишь ограниченное количество времени и ресурсов, не привлекая слишком много нездорового внимания. Его последней надеждой было заставить кого-нибудь из его главных знаменосцев заметить Джона и вернуть его в Винтерфелл, но шансы были невелики.

Наконец Джори вошел в солярий, выглядя уставшим, и сел на один из стульев.

"Что-либо?"

«Нет, лорд Старк», - с гримасой ответил капитан стражи.

«Вы говорите мне, что больной мальчик шести и десяти лет сбежал из своей комнаты, таща за собой лютоволка, минуя стражу у двери, стражу у входа в Великую крепость, стражу у арсенала, у кухни, у ворот и стен, и покинул Винтерфелл незамеченным с лучшим гарроном в моих конюшнях, и вы понятия не имеете, как он это сделал?!»

«Да, лорд Старк», - признал Джори, и его плечи поникли.

Нед чувствовал, как его голова начинает болезненно пульсировать. В такие моменты он желал быть безземельным вторым сыном без обязанностей и ответственности.

«Вы узнали, что он взял из арсенала?»

«Бригандина, боевой дублет, кольчужные нарукавники, поножи, щит, два колчана, полных стрел, и тисовый длинный лук, два меча-бастарда, три кинжала, охотничий топор, два охотничьих копья, наша лучшая палатка и мои походные принадлежности. Все самого лучшего качества», - закончил капитан и опустил взгляд, на лице его отразилось чувство вины.

Боги, Джон забрал свою любимую меховую палатку с шелковой койкой из Мириша? Нед застонал и снова устало потер лоб. В сочетании со всей провизией, пропавшей из кухни, это было похоже на то, как будто его сын готовился к войне.

Что случилось у дерева-сердца?

Почему Джон говорил во время своей лихорадки о вещах, которых никогда не было?

Почему его мальчик сбежал? Джон никогда ни в чем не нуждался в Винтерфелле!

Как ему удалось незаметно улизнуть, грабя арсенал? Джон мог бы просто спросить, и Нед все равно позволил бы ему выбрать, только не свою любимую палатку...

У лорда Винтерфелла было так много вопросов и совсем не было ответов.

«Все гвардейцы, дежурящие этой ночью, будут помогать рабочим гонга чистить цистерны и стоки в течение двух недель», - приказал он. Нед не мог оставить невыполнение долга безнаказанным, но и пороть никого не хотел. Джон пробирался с поразительным мастерством, и никто этого не заметил, и он предпочел бы считать это способностями своего сына, чем неудачей своих гвардейцев. Но все равно нужно было предпринять больше шагов. «Удвоить число гвардейцев на дежурстве, начать набирать больше людей и доложить Родрику, чтобы тот усилил подготовку для всех».

«Будет сделано, мой господин», - пообещал Джори и быстро убежал.

Желание Неда поднять меч и нанести удар людям яростно бурлило в его животе.

Прошло некоторое время с тех пор, как он регулярно тренировался во дворе, и, возможно, пришло время снова заняться этим. Его редкие тренировки один или два раза в две недели больше не справлялись. И поскольку он приказал своим охранникам тренироваться более усердно, было бы неплохо присоединиться к ним и подать пример. Робб, казалось, значительно успокоился с помощью всего времени, проведенного во дворе.

Он налил себе небольшую кружку эля и осушил ее одним глотком.

Если ничего другого, Нед мог утешиться тем, что Джон уехал хорошо подготовленным. Его мальчик был способным охотником и бойцом, и с лютоволком на буксире, пусть и подростком, ему мало что могло угрожать в Семи Королевствах, пока он мудро использовал свою голову. Но самым тревожным было то, что Нед понятия не имел, в здравом ли уме еще его сын!

В этот момент гвардеец за дверью объявил Родрика Касселя, и уставший мастер над оружием вошел в свой солярий. Старый рыцарь сбросил мокрый плащ и повесил его на вешалку, прежде чем молча сесть на стул.

«Ничего», - угрюмо доложил Родрик. «Никаких следов от наших следопытов и охотников; волкодавы вообще не нашли никаких зацепок».

А теперь, из-за сильного дождя, любой след будет потерян. Нед обнаружил, что его рука сжалась в кулак, и сделал глубокий вдох.

«Зелёный мальчишка шести и десяти лет избегает моих лучших стражников, ускользает из моей крепости, делает дурака лучшим из лучших на Севере, и мы понятия не имеем, как и почему?» Лорд Винтерфелла снова рухнул на стул, чувствуя себя побеждённым. Он не был уверен, должен ли он гордиться своим мальчиком или злиться.

«Ничто из этого не было действиями зеленого мальчишки», - нерешительно возразил Кассель. «Простите, мой лорд, но только хитрый и опытный ветеран мог это провернуть. Хотя сам Джон умнее, чем кажется, и досконально знаком со всеми уголками и щелями Винтерфелла, я бы не ожидал от него этого. Но я думаю, я знаю, как ему удалось сбежать».

«И почему вы до сих пор ничего об этом не сказали?!»

«Это все догадки, и у меня нет доказательств», - скривившись, ответил старый рыцарь.

«Ну, это лучше того, что мы получили до сих пор, так что выкладывай», - со вздохом призвал Лорд Винтерфелла.

«Я думаю, мальчик спустился по ставням своей комнаты», - медленно начал Родрик. «Окно достаточно большое и было оставлено открытым. Оно должно быть достаточно близко к первому этажу, так что это не невозможно. Джон мог пробраться в арсенал, пока гвардейцы менялись сменами ночью. Также возможно, что они спали на дежурстве. Возможно, один или двое, но не все».

«Действительно», - согласился Нед, поморщившись. «Но он никогда раньше не проявлял склонности к лазанию. Это не объясняет, как ему удалось проскользнуть мимо стен на лошади».

«Джон всегда был находчивым и наблюдательным парнем, и он действительно лазил по всем деревьям в Богороще, когда был ребенком», - возразил Кассель, поправляя седой ус. «Он мог бы надеть ливрею лютоволка и просто выехать до рассвета, когда стража слабее всего. Главные ворота всегда открыты в мирное время, и люди, охраняющие их, гораздо строже относятся к тем, кто входит, чем к тем, кто выходит. Но, как я уже сказал, это всего лишь мое предположение».

Разум Неда на короткое время замер. Возможно, его мальчик и дурачил своих гвардейцев, но Нед прекрасно знал Джона; в его сыне не было ни капли злобы. Но от одной этой возможности по его спине пробежал холодок, и его разум снова начал представлять все худшие и худшие образы. Если бы это был не Джон, а кто-то враждебный и достаточно опытный, то ночью могли бы перерезать глотки всей его семье. Тот, кто знаком с планировкой Винтерфелла, мог бы натворить много бед, если бы поставил себе такую ​​цель.

«Кажется, я стал слишком небрежным. Так не может продолжаться», - пробормотал Нед себе под нос, прежде чем повысить голос. «Отныне каждая душа, входящая и выходящая из Винтерфелла, будет тщательно проверяться. Я приказал Джори удвоить охрану и набрать больше воинов. Ты должен усилить подготовку всех в Винтерфелле. Жди меня во дворе через час, мне самому нужно немного потренироваться».

Мастер над оружием кивнул и быстро вышел из солярия, оставив Неда Старка наедине со своими мыслями.

Он вздохнул, заставил себя встать и направиться в свою комнату, чтобы переодеться во что-то более подходящее, чем шелка для двора.

Как раз когда он надевал тренировочную тунику, к нему подплыл Уинтер, комично зажав в челюсти слишком большой для его маленького телосложения свиток.

«Где ты это нашел, мальчик?»

Лютоволк не ответил, но настойчиво боднул его ногу своей маленькой серой головой. Нед тихонько усмехнулся, погладил нетерпеливый комок шерсти и поднял свиток. Лорд Винтерфелла медленно развернул его, и он не мог не почувствовать страха. Один взгляд едва не заставил его выронить его; буквы были написаны не чернилами, а кровью.

Дорогой дядя,

Может быть, я действительно сумасшедший, и я надеюсь, что это так, но я чувствую, что должен предупредить вас. Я умоляю вас прочитать это до конца, как бы фантастично это ни звучало-

Нед побледнел, и его сердце забилось, как барабан; как Джон узнал!? Нед был осторожен, чтобы ничего не сказать. И только Хоуленд знал, но его друг никогда не покидал Грейвотер Уотч со времен Восстания. Он стиснул зубы, чтобы не бросить его в потрескивающий очаг, и заставил себя продолжить чтение.

Надеюсь, я сумасшедший, и это все навеяно моим помутившимся рассудком, но на всякий случай пишу это письмо. Я бы предпочел, чтобы все это было плохим сном и чтобы я был твоим внебрачным сыном, а не Рейегара, но редко кто получает то, чего желает. Кое-что изменилось, но большинство, похоже, осталось прежним. Берегись...

********

Джон скормил кусок сушеного вяленого мяса Призраку, который с радостью проглотил его за один укус. Неподалеку Шэдоу, недавно названный черным как смоль гаррон, щипал несколько пучков травы, торчащих из заснеженной земли. Пребывание в глуши, казалось, соответствовало его спутнику, так как он выглядел гораздо счастливее и теперь вырос наполовину до колен. Вначале Джон охотился на какую-то мелкую дичь, такую ​​как зайцы, белки и тому подобное, ничего, что можно было бы счесть браконьерством и привлечь внимание местных патрулей.

Теперь Призрак начал охотиться самостоятельно, и весьма успешно, если судить по связи в его сознании. Теперь он всегда знал, что делает его лютоволк или где находится Призрак. Вчера вечером землю покрыла снежная пелена, из-за чего Призрака было невероятно трудно обнаружить, особенно из-за его бесшумных шагов. Ему пришлось обойтись без костра, когда он приблизился к землям Болтона, чтобы не привлекать излишнего внимания, но погода казалась теплой по сравнению с ледяным холодом, к которому он привык.

Призрак тихо метнулся в заснеженный лес, чтобы разведать обстановку, оставив задумчивого Джона одного. Он мог проскользнуть в разум своего спутника, но лютоволк был достаточно умен, чтобы справиться со всем самостоятельно. За эти годы Джон стал способным следопытом и следопытом, но ему все еще было трудно конкурировать с Призраком в лесу. Его мысли медленно двигались к определенным решениям. Боги, теперь, когда оцепенение прошло, он снова почувствовал себя ребенком, терзаемым нерешительностью и всевозможными надоедливыми чувствами. Чувства, которые были очень приятно приглушены после жестокого воскрешения Мелисандры, теперь вернулись с удвоенной силой.

Две недели спустя он все еще чувствовал трусость, избегая своей семьи. Были ли они вообще его семьей? Его братья и сестры ушли, и их место заняли кузены. Увы, Винтерфелл был для него местом призраков. В глубине души он хотел стать лордом Винтерфелла, и когда его самое темное желание сбылось, оно было на вкус как пепел на его языке. Его родня была убита, а сам Север был разорван на части, столкнувшись с врагами изнутри и снаружи. Он страстно желал воссоединиться со своими братьями и сестрами, и теперь, когда они были здесь и живы, они не только оказались кузенами, но и Джон обнаружил, что ему нечего сказать. Они были детьми лета, молодыми и радостными, но он больше не был тем невинным мальчиком четырех и десяти лет, а усталой, избитой и сломанной оболочкой человека, которого держали вместе только долг и месть. И теперь и долг, и месть исчезли, клятвы и обеты больше не связывали его, но он обнаружил, что снова идет по той же дороге.

Все остальное казалось бессмысленным, пока не сгустилась тьма и не задул белый ветер.

Единственное, что он теперь знал, - это бесконечная борьба среди снега.

А почему он так быстро ушёл?

Джон знал, что письмо, написанное кровью от пропавшего сына, будет гораздо более поразительным, чем безумные бредни бастарда с помутившимся рассудком. Или, что еще хуже, Эддард Старк поверит ему и запрёт его в своих покоях. И Джон не думал, что сможет взглянуть на Грейджоя, не выпотрошив предательскую пизду, что создаст множество проблем. И последнее, но не менее важное: необходимо было уйти, потому что никто другой не мог справиться с Другими так же хорошо, как он. Никто другой не знал, как это сделать!

Но сколько бы он ни повторял это про себя, горькое чувство не исчезало.

Надеясь, что лютоволк Брана последует его указаниям. Он не ожидал, что сможет подключиться к его разуму так же легко, как к разуму Призраков. Джон также знал, что руки лорда Винтерфелла связаны без доказательств, и он задавался вопросом, послушает ли лорд Старк его и последует ли его идеям. Север, Дозор и Вольный Народ были такими же упрямыми, какими они были; несмотря на их различия, слова мало что могли сделать, чтобы убедить их. Даже после того, как все трое были сломлены и разбиты на куски, на грани смерти и с общим врагом, Джону пришлось приложить немало усилий, чтобы связать их для совместной работы, и даже тогда было много проблем.

Совместная работа Ночного Дозора, Севера и Свободного Народа без риска быть сломленными первыми была несбыточной мечтой.

Слова были ветром. Был только один способ, которым любой из них мог слушать и работать вместе.

Насилие.

Джон со вздохом покачал головой; он молился, чтобы дядя хотя бы прислушался к его предостережениям.

Не то чтобы Джон знал точно, что именно пошло не так на Юге. Но, по крайней мере, он знал общие черты.

Никому на Юге нельзя доверять. Там не было друзей, только заговорщики и интриганы, которые при первой возможности нанесут удар в спину.

Возможно, он ошибался, но все его усилия выжать хоть какую-то помощь из-под Перешейка были напрасны. Смутные обещания будущей помощи, которая никогда не сбудется в обмен на редеющее количество мечей и покорности Севера. Как будто он поклонится тем, кто обезглавил его отца, или преломит хлеб за столом с теми, кто замышлял гибель его родичей. Большинство увидят, как его убьют просто за то, что он «сын» Эддарда Старка. Он подавил свое горячее желание ворваться на Юг, убивая всех, кто причинил зло его семье, поскольку их было слишком много, а сила Севера сильно ослабла, и он был слишком занят борьбой с Другими.

Но Юг теперь не был его заботой, каким бы опасным он ни казался. Он снова был просто бастардом, а Севером правил лорд Винтерфелла, а не Джон Сноу. Он помогал дяде всеми возможными способами, и теперь это было вне его власти. Нет, большая угроза лежала на далеком севере.

Но прежде чем отправиться за Стену, ему нужно было решить еще одну досадную проблему.

На его губах появилась легкая улыбка, когда он почувствовал, как Призрак подтолкнул его через связь. Боги улыбались ему сегодня, он ожидал, что будет ждать и бродить здесь почти целую луну, но это был едва ли второй день. Он скользнул своим сознанием в лютоволка, только чтобы быть встреченным ужасным зрелищем. На небольшой поляне вдалеке стояли два уродливых, жестоких на вид человека, носившего геральдику Освежеванного Человека, окруженные горсткой гончих.

Знакомый, с пятнистой розовой кожей, червивыми губами и бледными, бездушными глазами, навязывался избитой и голой девушке, в то время как второй, с всевозможными волдырями и пятнами, покрывающими его кожу, с восторгом наблюдал со стороны. Джон разорвал связь, быстро натянул свой тисовый длинный лук и последовал за своим спутником, изо всех сил стараясь не издавать ни звука, наступая только на камни и корни. Он мог узнать отвратительное лицо ублюдка Дредфорта где угодно; хотя он не был уверен, кто этот другой человек, это не имело значения. Он тоже не увидит другого восхода солнца. К счастью, снег был тонким и достаточно мягким, чтобы не хрустеть при каждом шаге. В тот момент, когда солнце выглянет из-за облаков, оно растопит снег.

Ему потребовалось около получаса, но он наконец добрался до места, где Призрак стоял неподвижно, как статуя, среди снега. Джон посмотрел на поляну и почувствовал, как его кишки сжались от этого зрелища. Теперь дева лежала неподвижно на земле среди лужи крови; куски плоти отсутствовали на ее теле, и он мог видеть, как кровь капала с некоторых морд собак. Это было далеко не самое худшее, что он видел, но от этого отвратительного зрелища у него скрутило живот. Боги, он снова почувствовал себя зеленым мальчиком! Он потряс головой и очистил разум.

Уродливый человек, выглядевший так, словно ему место в свинарнике, насиловал холодный труп, в то время как Рэмси наблюдал за ним со стороны, его мясистое лицо гротескно перекосилось от садистского ликования.

Он тщательно измерил расстояние и снова поблагодарил богов. Ветер дул ему навстречу, так что гончие еще не учуяли ни его, ни Призрака. Но сотня ярдов была слишком далеко; Джон не был уверен, что сможет нанести точный удар на таком расстоянии. Если он промахнется, все может обернуться ужасно.

Джон медленно пополз вперед, молясь, чтобы зверь-человек не закончил свое мерзкое дело прямо сейчас. Две мучительные минуты спустя он был уже менее чем в шестидесяти ярдах, а насильник все еще трахал холодный труп.

Стрела была тихонько вставлена, он натянул тисовый лук и прицелился в Рэмси.

Стрела полетела, и прежде чем она достигла цели, Джон быстро вытащил вторую из колчана и тут же выпустил ее в сторону второго человека. Первая попала точно и вонзилась прямо в глаз Рамси, заставив его рухнуть, как мешок с камнями. К сожалению, товарищ ублюдка извернулся и попытался увидеть, что произошло, но был ранен только в плечо.

Джон выругался, пока мужчина кричал от боли, повернулся, чтобы бежать, и быстро выпустил третью и четвертую стрелы. Третья и четвертая пронзили его спину, и он упал на землю. Беспокойные гончие, казалось, определили местонахождение Джона и бездумно бросились к нему, яростно лая. Он едва успел приказать нерешительному Призраку уйти; его лютоволк был слишком молод и мал, и его легко могли убить более крупные дикие собаки. Стрелы вылетали из его лука одна за другой, но он сбил только две из них, когда они приблизились. Когда они были в десяти ярдах, он отбросил лук и быстро обнажил свой полуторный меч в правой руке и кинжал в левой.

Пять гончих сразу же бросились к его ногам, но он бросился к красноватой слева и одним ударом отрубил ей голову. Тело рухнуло на землю, разбрызгивая кровь повсюду, а голова покатилась в сторону. Остальные четыре не смогли мгновенно повернуться, и через два коротких удара сердца он оказался лицом к лицу с четырьмя парами глаз.

Несмотря на то, что гончие были большими и свирепыми, он их не боялся. Он был быстрее, сильнее и столь же свиреп и сражался с гораздо более опасными и многочисленными врагами. Их шкура не могла остановить лезвие его меча. Как раз когда он приготовился убить их, он почувствовал, как что-то шевельнулось в глубине его сознания.

Внезапно их рычание перешло в жалобное поскуливание; все они перевернулись на спину, обнажив животы, и он...

- обнаружил, что смотрит на опасное существо дикими серыми глазами.

********

Лорд Дредфорта отпустил служанку после того, как она наполнила его чашу его любимым пряным вином.

«Так где же он?»

Русе сделал небольшой глоток и томно посмотрел на капитана стражи.

«Рэмси мертв, милорд», - сообщил Уолтон.

Жаль, что его внебрачный сын готовился стать... полезным. Но теперь он столкнулся с новой проблемой.

«И как это произошло?»

«Нашли его и Вонючку вместе с какой-то женщиной в лесу, где он любил охотиться, или то немногое, что от них осталось. Медведи, волки и вороны щедро пировали. У них были выклеваны глаза, и они были так сильно изуродованы, что их бы не узнали, если бы не порванный герб», - послушно объяснил Стальшэнкс. «Кажется, они умерли около пяти дней назад, но все следы были уничтожены голодными зверями, снегом и дождем».

Он задумчиво покрутил бокал с вином в течение нескольких минут, прежде чем сделать еще один небольшой глоток. Специи приятно пощипывали его язык.

«А как же его гончие?»

«Нашел несколько оторванных веток по всему лесу и двух полусъеденных собак, мой господин».

Его бастард, по крайней мере, имел здравый смысл совершать свои безрассудные поступки в более укромных уголках своих земель. На этот раз мальчик отважился выйти только с Вонючкой на буксире, оставив Скиннера и Гранта в Дредфорте. Но своенравие Рамси, похоже, на этот раз сработало против него. Обычно никто не осмеливался что-либо делать под знаменем Дома Болтонов.

Мирная земля, тихие люди.

Рамси достаточно хорошо скрывал свои наклонности и не нажил себе врагов, о которых знал Руз. Но ублюдка, с вооруженным человеком и парой охотничьих собак рядом, не должно было быть легко убить, особенно диким животным. Тем не менее, мальчик всегда был безрассуден и не владел собой; его бы не удивило, если бы Рамси попытался откусить больше, чем мог прожевать. Какая глупая смерть; Руз не мог не задаться вопросом, не соизволили ли боги просто наказать его сына-убийцу за святотатство.

Не только деятельность его сына была неприглядной, но и его происхождение тоже. Русе никогда официально не признавал Рамси своим бастардом, особенно с тех пор, как он стал плодом участия в ныне запрещенном праве Первой ночи.

«Что ты об этом думаешь, Уолтон?»

«Ну, если это сделали мужчины, они, конечно, знали, как замести следы. Но с трупов не было взято ни единой вещи, а большому количеству мужчин трудно хорошо спрятать следы, даже под дождем. Мне кажется, Рамси немного перехрабрился и столкнулся с разъяренным пещерным медведем с близлежащих холмов».

Теперь это не имело значения; у него были гораздо более серьезные проблемы, чем у мертвого незаконнорожденного мальчика, у которого было слишком много смелости и слишком мало ума.

«Удвойте патрули вокруг границы и допрашивайте всех подозрительных», - наконец приказал он.

«А что нам делать с костями Рамси?»

«Оставьте их волкам», - бесстрастно решил Русе, прежде чем отпустить Стальных Икр. Не было никакой нужды хоронить бастарда в склепах, где лежали только чистокровные Болтоны.

Пока звон стальных поножей капитана тихо затихал вдали, лорд Дредфорта сделал еще один глоток и оказался перед дилеммой.

Русе остро не хватало наследника. Его наследником был Харвин Слейт, второй внук нынешнего лорда. Дочь Болтона вышла замуж за Слейта пять поколений назад. Этого просто не будет; Дредфорт никогда не оставит этих дураков.

Рамси мог бы со временем быть обучен и, возможно, узаконен как его единственный сын, но теперь ему нужно было искать третью жену. Но это было не так просто, как выбрать дочь из любого Дома, большого или малого. У Дома Болтонов была неприятная репутация; многие северные лорды не решались выдавать за него своих дочерей. Ему пришлось вести переговоры с Родриком Рисвеллом почти два года, прежде чем удалось устроить брак с Бетани. Его первые два брака едва ли принесли какие-либо плоды. Из восьми рождений только Домерик выжил после колыбели. Теперь Русе нужна была третья, более плодовитая жена, желательно та, которая дала бы ему достойный союз.

Он не становился моложе, и пришло время пересмотреть свои возможности и начать переговоры.

Он позвонил в колокольчик, и вошла жилистая служанка, пытавшаяся скрыть страх на своем лице, но безуспешно.

«Приведите ко мне мейстера Тибальда».

*******

«Ну, ну, ну, что у нас тут?» - спросил Коттер Пайк с широкой улыбкой, глядя на контрабандиста, которого тащили два здоровенных рейнджера. Он мог узнать тирошийскую пизду в любой яркой одежде и с крашеными волосами, а от этой пахло добычей. Во имя Утонувшего Бога, прошло всего три луны с тех пор, как они поймали последнего тирошийского контрабандиста.

«Мы поймали этого, когда он пытался пробраться на юг после продажи стали одичалым», - объяснил Дарлан с зубастой улыбкой и сбил мужчину с ног.

«А, это ошибка...»

Гормон ударил контрабандиста по голове плашмя клинком, и тот рухнул на землю бездыханный. Все ненавидели жадных ублюдков, пытающихся вооружить одичалых, чтобы заработать немного денег. Чем лучше были вооружены дикари, тем смертоноснее были вылазки к северу от Стены.

«Черный дрозд и Коготь поймали его корабль, загруженный чардревом, мехами, слоновой костью, несколькими серебряными самородками, несколькими мечами и топорами из более плохой стали», - добавил рейнджер, пока Коттер насвистывал про себя. Контрабандисты получили чертово серебро! «Отрубил бы ему голову на его собственной палубе, но такие ублюдки слишком хороши для моего меча».

Ну, по крайней мере, это дало бы Коттеру еще один корабль под его командованием!

«Это была бы здоровенная монета, хватило бы, чтобы купить всем хорошую выпивку на полгода», - пьяно пробормотал мейстер Хармун сбоку, заставив Гормона фыркнуть от удовольствия.

Боги, иногда его подмывало сбросить Хармуна со Стены; чертова Цитадель послала самую бесполезную пизду для своего мейстера. Но увы, если он это сделает, он рискует получить еще более бесполезную пизду.

«Повесить его и всю его команду», - приказал Коттер, когда рейнджеры потащили мужчину на середину двора.

«Но что нам делать с галерными рабами?»

«Они могут взять «Черный» или тусоваться с контрабандистами», - отмахнулся он. «Нам всегда нужны еще люди».

Смотрителей, строителей, управляющих всегда не хватало.

Когда он повернулся, чтобы вернуться в свою каюту, один из его людей едва успел перехватить его у причала за импровизированными воротами.

Хотя предполагалось, что замки на стене не будут иметь стен или оборонительных сооружений с юга, несколько более смелых одичалых приплыли и напали на них прошлой ночью, поэтому был возведен простой деревянный частокол, чтобы хотя бы сдержать набеги.

«Командир Пайк, вас ищет женщина», - хрипло проговорил старый Мейкар, пытаясь отдышаться.

Управляющий выглядел чрезвычайно худым, его глаза были впалыми, а его редкие белые волосы выглядели сухими, липкими и как будто они могли отвалиться в любой момент. Коттер не дал ему больше нескольких лун, прежде чем он уснул и не проснулся на следующее утро, и даже это могло быть великодушно. Мейстер Хармун, чьей единственной искупительной чертой в трезвом состоянии были его две серебряные ссылки в медицине, заявил, что для этого человека ничего нельзя сделать.

«Киван снова пытается протащить своих шлюх, потому что ему лень идти в публичный дом Холлоутри?» - устало спросил он.

«Нет, это какая-то странная жрица Эссоси, одетая во все красное, с корабля из Чаячьего города», - добавил старик, кашляя и болезненно хрипя.

Это звучало подозрительно, как те раздражающие красные священники. Что, во имя Утонувшего Бога, один из огнелюбивых ублюдков захочет с ним сделать?

«Отведи меня к ней», - со вздохом сказал Коттер.

Командир последовал за ковыляющим мужчиной и вскоре покинул ветхие деревянные ворота и оказался на унылых доках. Он моргнул, не уверенный, не обманывают ли его глаза. Коттер столкнулся с великолепной парой сисек и соблазнительным лицом с нездоровой одержимостью красным цветом. Рыжеволосая, красноглазая женщина, о которой идет речь, была одета в довольно тонкое малиновое платье, но холод, казалось, ее совсем не беспокоил. Ее неиспользованный дорожный плащ был малиновым, а ее маленькая дорожная сумка тоже была красной. Коттер мог видеть, как многие Черные Братья с вожделением смотрели на женщину, но ее это, казалось, не беспокоило. Да, определенно красная жрица.

«Вы искали меня, леди...?»

«Мелисандра из Асшая, преданная служанка Владыки Света», - подсказала она с соблазнительной улыбкой.

Коттер, не тронутый ее мелодичным голосом, содрогнулся при упоминании этого проклятого места. Он видел человека, который вернулся живым из Асшая, и закаленный моряк превратился в пускающую слюни, дрожащую массу, которая потеряла рассудок и могла только бормотать, как безмозглая, и даже не могла контролировать свой мочевой пузырь.

Как бы ему ни хотелось зарыться лицом в пышную грудь, предостережения его матери о ведьмах звучали в его голове похоронным звоном.

«Что привело сюда красную ведьму?» - прямо спросил он, надеясь как можно скорее прогнать лисицу.

Желательно до того, как Черные Братья утратят хоть какой-то контроль или пока она не решила творить здесь свои грязные чары.

«Мне нужна лошадь и проход за Стену», - заявила она.

«Я могу дать тебе гаррона за дракона, Малиндра», - предложил он после нескольких мгновений раздумий.

Обычно он приказывал обыскать ее на случай, если она попытается что-то пронести одичалым, но еще один взгляд на ее полуобнаженное тело отговорил его от этого... как бы ему ни хотелось провести обыск самому.

«Это Мелисандра, командир», - поправила она с еще одной милой улыбкой. «И я возьму лошадь».

«Но если ты захочешь пойти за Стену, никто из моих людей тебя не сопроводит».

«Мне нужен только проход; Р'глор осветит мой путь», - заверила его красная женщина.

"Отлично!"

Ну, если сумасшедшая жрица хотела покончить с собой, Коттер не собирался ее останавливать. Жаль бедную лошадь, он бы убедился, что Норри выбрал какого-нибудь мерина постарше, которого не будут хватать.