КРОВАВОЕ КРУЖЕВО

ЛИСА.

Воспоминания о той ночи внезапно всплывают на передний план моего сознания: его рука, обнимающая меня, не дающая упасть на лед, ощущение его руки, распластанной по моему бархатному платью, прижатой к моей спине, запах его одеколона. Когда он приближается, я снова чувствую его запах, можжевеловый лес, смешанный с обугленным запахом сгоревшего интерьера моего магазина, и я с трудом сглатываю, снова борясь с желанием отступить.
Я чувствовала, что этот человек был опасен для меня, когда мы встретились, несмотря на то, что он спас меня от падения. И теперь я чувствую это снова.

— Откуда ты узнал о моем магазине? — Слова застревают у меня в горле. — Ты из той банды? Вороны? — Еще одно воспоминание возвращается ко мне с той ночи, как я спрашиваю его, чем он зарабатывает на жизнь. Я в высшем руководстве. Двойной смысл этого внезапно становится ясен. — Ты управляешь Воронами?

Чонгук смеется, чистым, холодным звуком, от которого у меня по спине пробегает дрожь.
— Нет, — говорит он категорически. — Я не имею к ним никакого отношения, кроме того, что они - заноза в моем боку. И я знаю о твоем магазине, потому что я стараюсь знать, что происходит на территории, которую я собираюсь унаследовать.

Территория. Мой предыдущий разговор с Вороном возвращается в спешке.

— Черт, — шепчу я, и на этот раз я делаю шаг назад, три быстрых, торопливых шага, когда мое бедро натыкается на обугленные останки того, что когда-то было стулом. Пепельное дерево крошится, и этот запах горелого дерева и краски снова наполняет мой нос, заставляя мои глаза слезиться. — Ты и есть та самая Мафия?

Чонгук  усмехается.
— Я удивлен, что ты что-то знаешь о Мафии. Ты определенно не заметила этого, когда мы встретились в первый раз.

Я с трудом сглатываю.
— Один из той группы, - той, что называют себя Воронами, приходил сегодня вечером. Он угрожал мне. И сказал, что мой бизнес находится на территории Мафии. — Я крепко сжимаю губы. — Ты прав, я ничего не знаю о Мафии, или бандах, или обо всем этом. Но он упомянул об этом ранее, и ты только что сказал «свою территорию», так что я достаточно умна, чтобы хотя бы сложить два и два, Чонгук.

Что-то вспыхивает в его взгляде, когда я произношу его имя.

— О, я думаю, ты намного умнее этого, Лиса, — бормочет он, его голос на мгновение становится гладким, как шелк. Но он снова становится жестче, когда я вижу, как он обдумывает то, что я только что сказала, и снова заговаривает.
— Ты сказала, что они угрожали тебе? — Его челюсть сжимается.
— Как?

— Он хотел денег. Предлагал защиту от Мафии. Защиту от тебя, я полагаю. — Я прищуриваюсь, глядя на него. — Что заставляет меня задуматься, не связано ли это с тобой. Твоими приказами. Раз уж ты так удобно появился...

— Чертовы ублюдки! — Резко выругался Чонгук себе под нос. Кожа покалывает от жестокости, его резкие слова вырываются сквозь сжатые зубы.
— Ты дала им денег? — Резко спрашивает он. — Для их предполагаемой защиты?

Я качаю головой.
— Нет. Конечно, нет. Я не собираюсь давать деньги какому-то придурку просто потому, что он зашел сюда и сказал...

— Значит, это их рук дело. Черт возьми, — рычит Чонгук, снова ругаясь. — Другие два предприятия, на которые напали, должно быть, отреагировали так же. — Он поворачивается к мускулистому мужчине позади него. — Вик, попробуй связаться с двумя другими.

— Ты не собираешься пойти к ним лично? — Я прищуриваюсь, глядя на него. — Почему ко мне особое отношение? — В глубине души у меня закрадывается подозрение, почему.

Прошлогодняя вечеринка возвращается ко мне, и я вспоминаю, как Чонгук прикоснулся ко мне. Как он посмотрел на меня. Разочарование в его глазах, когда я сказала ему «нет» и ушла.

— Я хочу помочь. — Он оглядывает комнату, вбирая в себя все, на что я смотрела последние полчаса, с тех пор как потушили пламя и уехали пожарные. Сгоревшая одежда, обугленная мебель и манекены, уничтоженные бумаги, записи и выкройки. Моя грудь сжимается так сильно, когда я просто смотрю на это, что мне кажется, что я не могу дышать. Это было для меня всем, а теперь этого нет. Вот так просто.
Потому что кто-то решил, что хочет сделать из меня пример.
Гнев горит в моей груди.

— Помочь? — Я резко качаю головой. — Это твоя вина. Мне рассказали о тебе, и когда я отказалась иметь к этому какое-либо отношение, это произошло. Это явно связано с тобой...

Чонгук кивает.
— Я знаю. — Его голос напряжен, и он звучит сердитым. — Мне жаль, Лиса...

— Извинения ничему не помогут.

Он кивает, с трудом сглатывая. Я вижу, как у него в голове крутятся колеса, он думает о чем-то, но не могу представить, о чем.

— Это неприемлемо, — наконец говорит он, и холодный гнев все еще сквозит в его словах. Как бы я ни злилась на него, на все, странно приятно, что рядом со мной стоит кто-то, кто тоже злится на это. Кто также является целью. Далия будет возмущена, когда я ей расскажу, но это будет уже не то. Она посочувствует мне и выслушает, но это не будет для нее личным.
Похоже, что для Чонгука это личное.
— Эти люди послали кого-то, чтобы угрожать тебе. Они пытались вымогать у тебя деньги, а затем сожгли твой магазин вместе с двумя другими предприятиями в этом районе, потому что они хотели послать мне сообщение. Я что-нибудь с этим сделаю, — резко говорит он. — Мне придется обсудить это с…

— Обсудить? Я думала, ты сказал что это твоя территория. Разве ты не главный?

— Я наследник. — Чонгук проводит рукой по своим темно-русым волосам, внезапно устав. — С моим отцом может быть трудно. Но я разберусь с этим…

— Это мне сейчас не поможет. Это не поможет ни с чем из этого. — Я тоже чувствую усталость, меня затягивает волна истощения, когда я снова осматриваю обломки. — Хорошо, что ты можешь назвать мне причины, но ты ничего не можешь с этим поделать. Ты не можешь мне сейчас помочь. Так что просто... иди, ладно? Я ценю, что ты зашел посмотреть на свою территорию или что-то в этом роде, но я тебе не принадлежу, и мой магазин тоже. Я никогда не имела с тобой ничего общего, или с этой - войной банд, в которой я каким-то образом оказалась в центре. Так что, если ты не против, я хотела бы остаться одна и разобраться, как собрать осколки своей жизни.

Чонгук замолкает, прикусив нижнюю губу, как будто решая, говорить что-то или нет. Он выглядит так, будто что-то взвешивает, что сбивает меня с толку и раздражает. Все, чего я хочу сейчас, - чтобы меня оставили в покое. Я хочу позвонить лучшей подруге и поплакать. А этот мужчина, каким бы красивым он ни был, быстро изнашивает мое гостеприимство.

— Я могу тебе помочь, — наконец говорит он, и его взгляд ловит мой взгляд, внезапная напряженность в его голубых глазах пригвоздила меня, как бабочка к пробковой доске. — И ты тоже можешь мне помочь. Если согласишься.

— Я могу тебе помочь? — Фыркаю я, качая головой. — Не думаю, что я сейчас в состоянии кому-то помочь. И, честно говоря, не думаю, что хочу. У тебя, на самом деле, много наглости просить меня помочь тебе, когда…

— Ты не слышала моего предложения. — Его взгляд все еще неотступно удерживает мой, и я вздыхаю, проводя руками по лицу. Моя тушь давно смыта, так что беспокоиться не о чем.

— Ладно. — Я устало смотрю на него. — И какое?

— Выходи за меня.

На секунду я не уверена, что правильно его расслышала. Я изучаю его лицо в поисках признаков шутки, но, за исключением едва заметного подергивания уголков рта, он выглядит смертельно серьезным.

— Это не смешно, — выдавливаю я, но Чонгук не колеблется.

— Я не шучу.

Нетерпение прорывается наружу, смешиваясь с моей усталостью и гневом.
— Как, черт возьми, брак с тобой что-то исправит? — Огрызаюсь я. — Я даже не знаю тебя. Я встречалась с тобой один раз...

—… и тут же забыла обо мне.

— Именно так. Еще более веская причина не выходить за тебя. — Я смотрю на него, как будто он сошел с ума, что, очевидно, так и есть. — Я не знаю, о чем ты думаешь, но...

— Речь не о настоящем браке, — поясняет Чонгук, и я резко выдыхаю.

— Что?

— Просто послушай, — говорит он немного нетерпеливо. — Это было бы по-настоящему, в том смысле, что это было бы законно. Но между нами мы бы знали правду.

— И какая это правда? — Я сжимаю руки на груди. Я не знаю, что он задумал, но я не верю ничему из этого.

— Что это будет соглашение, которое устроит нас обоих. Сейчас меня толкают на нежелательную помолвку. Ты только что потеряла свой магазин. Я не могу убедить отца, что этот брак не в моих интересах, и ты...— Чонгук снова оглядывает остатки моего бутика. — Я просто предполагаю, но сомневаюсь, что у тебя есть средства все это исправить самостоятельно.

Комментарий звучит как удар в сердце, но мне каким-то образом удается не показывать это на своем лице. Или, по крайней мере, я думаю, что это так.

— Нет, — тихо говорю я. — Я не знаю, как я оправлюсь от этого.

— Так заключи со мной сделку. — Он улыбается, такой же красивый, как и любой дьявол.
— Притворись моей женой, и я оплачу все расходы по ремонту этого места для тебя. Я восстановлю его так, как ты захочешь. Расходов не пожалею. А взамен...

— Я передаю тебе свою жизнь? — Я качаю головой. — Это слишком высокая цена, даже для...

— Не навсегда, — поясняет Чонгук. — Только до тех пор, пока не умрет мой отец. Он уже стар и нездоров, но у него по-прежнему железная рука во многих делах Мафии. Когда его не станет, некому будет мне бросить вызов. Я дам тебе развод, и мы разойдемся. Я смогу свободно выбрать себе другой брак по своему выбору или нет, как мне больше нравится, и ты получишь свой магазин обратно. И, — он делает паузу, все еще удерживая мой взгляд, — я позабочусь о том, чтобы эти мужчины оставили тебя в покое. Ты будешь под моей защитой. Они больше не будут нападать на тебя… не когда ты будешь моей женой.

— Они тоже предлагали мне защиту. — Я смотрю на него.
— Сначала у меня вымогали деньги, а теперь брак.

— Ты хочешь выйти за одного из них? — Чонгук усмехается, и я прищуриваюсь.

— Не предлагали.

— Ты бы согласилась? Мне больно. — Он прижимает руку к груди, и я борюсь с желанием дать ему пощечину. Я совсем не в настроении шутить, но он, кажется, способен найти во всем этом какую-то легкомысленность.

— Нет. Я просто… — Я глубоко вздохнула. — Я на твоей территории, ты сказал. Мой магазин был разрушен из-за твоих проблем, и я должна дать тебе что-то за помощь?

— У нас обоих есть проблема. Мы можем стать решением друг для друга. — Чонгук смотрит на меня, не дрогнув. — Я мог бы просто сделать ремонт. Но они только снова нападут, видя, что это явно важно для меня. Или я могу предложить тебе лучшую защиту. Я могу обеспечить твою безопасность, пока все это не разрешится.

Я смотрю на него, пытаясь понять.
— Это важно для тебя? — Повторяю эти несколько слов, качая головой. — Почему? Почему это важно для тебя?

Чонгук делает шаг вперед, окутывая меня своим запахом, заставляя меня почувствовать легкое головокружение. Мое сердце бьется немного быстрее, пульс подскакивает к горлу, и я с трудом сглатываю, ища решимость, которая была у меня в ту ночь на вечеринке, решимость держать этого мужчину на расстоянии вытянутой руки. Но она уже колеблется. Если бы он мог мне помочь...
Он протягивает руку, и его большой палец касается моей скулы, стирая след сажи.

— Потому что, Лиса, — тихо говорит он — Я не переставал думать о тебе с той ночи, как встретил тебя.