Flavour

Хенджин просыпается раньше будильника под громкое щебетание какой-то птицы, разоравшейся прямо за окном спальни. Он не имеет ничего против птиц, но именно эту уже невзлюбил всем сердцем. Она разбудила его в шесть утра.

Бесячая пернатая истеричка.

Вылезать из-под одеяла не хочется, но, прислушавшись, понимает по тихому звуку телевизора, что Чан уже не спит, и сон как рукой снимает. Остается только легкое смущение, бешено бьющееся сердце и желание немного попищать в подушку от воспоминаний о вчерашнем дне. Он не уверен, как должно проходить идеальное свидание, но считает, что у них все вышло замечательно. Отключив будильник, Хенджин застилает постель и выходит из комнаты.

— Почему проснулся так рано? Я тебя разбудил? — спрашивает Чан, отрываясь от телефона. Он сонный, растрепанный, очень милый и все еще лежит под одеялом. Фоном по телевизору идет музыкальное шоу на минимальной громкости.

— Нет. Меня разбудила безумная птица за окном, — жалуется, надув губы. — А ты почему не спишь?

— Я всегда мало сплю, — альфа откладывает смартфон, двигается, освобождая для омеги место на диване и поднимает край одеяла. — Запрыгивай.

И кто Хенджин такой, чтобы отказываться? Чан накрывает их и обхватывает омегу руками, прижимая ближе. Трется щекой о мягкие светлые волосы, зарывается в них носом, наслаждаясь ароматом Джинни, пока тот растекся довольной лужей, стоило только оказаться в крепком захвате и прижаться к чужой груди. Обниматься с Чаном чертовски хорошо. Хенджин думает, что мог бы провести вот так весь день, в тепле, безопасности и окруженный запахом именно этого альфы.

Шаловливые пальцы без разрешения скользят по горячей коже чужого предплечья, переходят на спину, мягко поглаживают позвонки и твердые мышцы сквозь тонкую футболку. Джинни нравится трогать альфу, он весь такой теплый, рельефный и приятный. Омега не замечает, когда их запахи тяжелеют, начинают сливаться, переплетаться между собой, и продолжает самозабвенно отдаваться изучению чужого тела.

— Джинни, — хрипло шепчет в макушку Чан. — Лучше остановись, если не хочешь продолжения.

Омега пропускает предупреждение мимо ушей и оставляет легкий поцелуй на шее альфы, там, где беспокойно бьется артерия. Потом еще один, и собирает кончиком языка солоноватый вкус чужой кожи. Он не может заставить себя оторваться. Это наваждение какое-то.

Когда ягодицу по-хозяйски сжимает чужая рука, Джинни распахивает глаза и громко стонет. Кто бы мог подумать, что это будет так приятно. Вся его суть будто сконцентрировалась в низу живота и пояснице. Он обхватывает лицо Чана ладонями, смотрит в глаза, придвигается ближе, так, чтобы между ними — минимум расстояния, закидывает ногу на бок альфы. Приоткрытые губы почти соприкасаются. Они дышат одним воздухом, в глазах — обоюдное желание. У Хенджина выдержки меньше, он первым подается вперед, целует Чана, а тот почти сразу переворачивает их, наваливается сверху, прижимает за задницу ближе к своему паху, углубляет поцелуй, слегка покусывает. Омега сходит с ума от ощущения горячих твердых мышц под пальцами и тяжести тела на нем самом. Между ними почти нет преград и ощущения от этого только слаще и острее. Джинни сам подается бедрами вперед, чтобы ближе, крепче, громче.

Одна рука Чана скользит под футболку омеги, играет с твердым соском, дразнит. Губы оставляют поцелуи на тонкой шее. Хенджин даже не пытается быть тише, его мозг отключился еще во время изучения спины Чана, и ему плевать, если соседи услышат его стоны и невнятное «Чанни», от которого у альфы срывает крышу не меньше, чем от усиливающегося запаха омежьей смазки и осознания, что Джинни потек из-за него. Омега продолжает толкаться бедрами, чувствует сквозь слои одежды, как твердый член альфы проезжается по его собственному. И это безумно, потрясающе и недостаточно.

Хочется еще больше, чтобы кожа к коже, но оргазм накрывает совершенно внезапно, на секунду выбивая из реальности. Чан толкается еще пару раз и низко стонет в подушку. Их первая близость вышла сумбурной и обидно короткой, но от этого не менее приятной.

— Черт, — посмеивается альфа в его шею, щекоча дыханием. — Я впервые в жизни кончил в штаны.

— Я тоже, — отвечает Джинни, играя с волосами парня, все еще лежащего на нем, и пытается отдышаться. Кажется, все его смущение выплеснулось вместе с сексуальной неудовлетворенностью. Да и к чему оно теперь? Чан смотрит на него диким взглядом и шумно сглатывает. — Но мне понравилось.

— Без штанов будет еще лучше, — слова вырываются быстрее, чем альфа успевает подумать.

— Обещаешь?

Бан Чан не выдерживает, стонет в шею омеги, целует, а потом резко поднимается.

— Мы опоздаем, если ты продолжишь провоцировать меня. Иди в душ первым.

— А ты?

— После тебя, — отвечает Чан и легонько шлепает по заднице вставшего Хенджина. — Я пока сварю кофе. Иди.

Омега на ватных ногах бредет в душ, хотя хочется лечь и уснуть. Тело все мягкое, ленивое, как желе, немного подрагивает. Белье отвратительно-влажное, причем со всех сторон, но минутные неудобства вполне окупились. Хван еще не до конца осознал, что сейчас произошло и чувствует себя немного пьяным, но, в чем он абсолютно уверен, так это в том, что ему было чертовски хорошо. И что Чан может сделать еще лучше.

• ✤ •

На занятиях Джинни летает в облаках, вспоминая утро и краснея всем телом. Он думал, что потом будет сложно смотреть в глаза Чану, но все произошло наоборот. С Бан Чаном комфортно. Альфа еще ни разу не ставил его в неловкое положение, не заставлял стыдиться себя.

Но, помимо Чана есть и другие люди. Если бы физически такое было возможно у Хенджина уже повалил бы пар из ушей, стоило только вспомнить каким громким он был, и как на них косилась соседка, пока они все вместе ехали в лифте. Вот это неудобно получилось.

Он с трудом досиживает пары, намереваясь быстрее вернуться домой и приготовить на ужин что-нибудь сложнее рамена и риса с кимчи. Не зря же он все перерывы искал рецепты.

Феликс, проходящий мимо, толкает в плечо и морщит нос. Хван и сам знает, что на нем легко угадывается запах Чана, но его все более чем устраивает.

Ровно до того момента, пока не видит машину Дэсона и его самого, облокотившегося на капот.

Альфа замечает его сразу, и план слиться с толпой и проскользнуть мимо с треском проваливается. А может оно и к лучшему. Нужно поставить, наконец, жирную точку и двигаться дальше свободно, не оглядываясь назад на каждом шагу. Поэтому Джинни смиренно шагает к альфе, чувствуя себя так, будто идет на казнь, не меньше, но голову не опускает, смотрит упрямо в темные глаза напротив.

— Поговорим? — спрашивает, открывая дверь автомобиля, но Хенджин делает шаг назад.

— Поговорим. Но в машину я не сяду.

— Что, думаешь я тебя в ней изнасилую? — усмешка Дэсона жесткая, сразу понятно, что успел поговорить с отцом.

— Боюсь, что увезешь к отцу или запрешь. Или и то, и другое. Если хочешь поговорить, пойдем вон в то кафе через дорогу, — Хенджин машет головой, указывая направление.

Дэсон кивает и с силой хлопает дверью. Он ведет носом, шагая рядом с омегой, и хмурится еще сильнее.

— А ты времени даром не терял, сразу к другому альфе побежал. Или ты с ним давно уже, м? Тот самый, с кем по отелям вино распивал и допоздна якобы в танцевальном зале задерживался?

— Я тебе не врал, — омегу раздражает такое отношение и косвенное обвинение во лжи, но, наверное, со стороны Дэсона все выглядело именно так. — В отеле был с другом-омегой, и в танцевальном зале был не якобы. И я не знаю, специально ты все устроил в тот вечер или гон застал и тебя врасплох, но спасибо. За толчок и еще одну причину.

Хван заходит в кофейню, заказывает полюбившийся мокко и занимает самый дальний столик из свободных, даже не оборачиваясь на альфу. Он и так знает, что тот следует за ним по пятам. Эта встреча чертовски пугает, и снова пробуждает молчавшую последние дни тревожность. Кажется, что вот — вот из-за угла выскочит отец, запихнет в машину и снова посадит под замок. Часть него понимает, что все это глупости, что он совершеннолетний и отец больше не имеет над ним такой власти, как раньше, но этого недостаточно чтобы успокоиться.

Хенджин делает глубокий вдох, собираясь вывалить на Дэсона давно подготовленную речь, но альфа все портит.

— Я знаю, что в последние несколько месяцев мог быть жесток по отношению к тебе, мог напугать своим желанием остаться с тобой в течку. Знаю, что тебя испугал мой гон. Но ты не представляешь каково это — наблюдать, как человек, которого любишь, ускользает от тебя, а ты не в силах ничего изменить и можешь только смотреть. А со мной такое случалось дважды! Да, может я выбрал не те способы, но это все от отчаяния, понимаешь?

— О чем ты? Какая любовь? Ты не любишь меня, Дэсон, — Джинни хмурится и скрещивает руки на груди. Разговор нравится ему все меньше. Он чувствует, что его сейчас будут обвинять во всех смертных грехах. А еще Дэсон признает, что все он понимал, козел такой, и последствия своих действий прекрасно осознавал.

— Не тебе судить, что я чувствую! Ты дальше себя и своих заморочек ничего не видел. Я отнесся с пониманием к ситуации, думал, что со временем ты отойдешь, оттаешь, оглядишься вокруг, наконец, и заметишь людей, которым на тебя действительно не плевать, — Дэсон на минуту замолкает, когда официант приносит заказ омеги, стучит пальцами по столу, всем видом выражает недовольство. — Моя мать звонила и писала тебе все это время, но ты не удосужился ни ответить, ни даже прочитать сообщения. А она переживала за тебя, пыталась выгородить перед твоим отцом. Говорила ему, что у тебя просто нервы сдали от предсвадебной подготовки, что такое случается. А потом оказалось, что ты его еще и ограбил. Что у тебя вообще в голове происходит?!

— Все сказал? — у Хенджина есть огромное желание выплеснуть свой мокко в лицо альфы, сидящего напротив, и побыстрее уйти отсюда.

— Нет. Последний шанс, Джинни. Ты сейчас едешь со мной, возвращаешь документы отцу и мы обо всем забываем, — Дэсон тянется, хватает омегу за руку и дергает на себя, практически положив грудью на стол, лишь чудом не уронив стакан с напитком. Омега пугается той легкости, с которой он это делает. Мужчине даже напрягаться не придется, чтобы затащить его в машину и вернуть туда, откуда так хотелось сбежать. Лицо Дэсона опасно близко к его, и Джинни старается не вдыхать запах альфы. — Подумай о своем будущем, малыш. Подумай, как долго этот альфа будет терпеть твои капризы и оплачивать непомерные аппетиты?

А потом Хенджину на голову выливают кофе, к счастью, чуть теплый, и альфа от неожиданности отпускает его.

— Да что вы себе позволяете? — возмущается Дэсон, пока Хван вытирает лицо рукавами толстовки и смотрит на виновника его мокро-липкого состояния.

— Что ты творишь, Феликс?! — Хенджин рычит, ощущая, как внутри лопаются спасательные заграждения. Он на грани настоящего нервного срыва.

— Какого хрена, моя радость?! Приходишь утром, пропахший им, а потом идешь распивать кофеек и за ручки подержаться с каким-то мудаком? — возмущению Ли нет предела, и Хван начинает смеяться от абсурдности ситуации. Громко так, с чувством, совершенно не весело. Полюбуйтесь — Ли Феликс, борец за нравственность и защитник Бан Чана, о котором тот не просил. Раздражает сейчас неимоверно.

Посетители кафе с любопытством поглядывают на разворачивающуюся сцену и Джинни бесится еще больше. Они не в долбанном цирке, что за идиотская привычка пялиться?!

— Познакомься, радость моя, — выговаривает сквозь зубы и машет рукой, — это Дэсон и у нас тут как раз прощальная беседа. Дэсон, знакомься — Феликс. Тот самый омега, с которым я распивал вино в отеле за твой счет. А теперь будьте так добры, оставьте меня в покое и идите оба к черту! Ты! Все кончено, понимаешь? Я не вернусь, никакой свадьбы, никаких документов. Все! Конец! А ты, — тычет Ли пальцем в грудь, — успокойся уже и отпусти! Чан теперь не твоя забота!

Пользуясь чужим замешательством, Хенджин достает карту Дэсона, бросает на стол и, прихватив куртку, вылетает на улицу. Ему в край надоели эмоциональные качели в его жизни.

День, начавшийся с птички-истерички, будто намекал на Феликса, как же сразу Хван этого не понял?

Хенджин возвращается в пустую квартиру в полном раздрае, радуясь, что Чан живет через остановку от университета и ему не пришлось тащиться через весь город облитым кофе.

Как же, черт возьми, он заблуждался на счет Дэсона в начале их совместной жизни, думает Хенджин, быстро принимая душ. Пытался полюбить его, не доставлял лишних хлопот, мучился угрызениями совести. Даже сбежав от альфы в тот злополучный вечер, все равно чувствовал вину. Но больше не чувствует. Он хотел сказать ему, что благодарен, но быть с ним не может. И что это абсолютно не вина Дэсона, просто он вот такой. Хорошо, что не успел. Хрен ему, а не сожаления Хенджина.

А еще хочется позвонить Минхо и натравить его на Феликса. Идиота, который вроде его и спас, ведь Дэсон вполне мог насильно утянуть, но и кофе на голову вылил. Джинни не знал, злиться ему или сказать спасибо. Нет, благодарить все-таки не будет. Он понимает, как его беседа с Дэсоном могла выглядеть со стороны. Понимает, что Ли переживал, что Чана обманывают и могут разбить сердце. Но поощрять такое поведение точно не собирается. Пусть волнуется за своего Со Чанбина.

Он закидывает грязную одежду в стиральную машину и приступает к приготовлению ужина, нарезая мясо и овощи с особой жестокостью. Говядину с молодым картофелем — в духовку, себя — на диван. Чан вернется только через пару часов, не раньше. Таймер духовки установлен на пятьдесят минут и можно, наконец, выдохнуть.

Хенджин откровенно задолбался. Он бы хотел сейчас, прихватив пару бутылок вина, а лучше мартини, позвонить Минхо и умчаться вместе в закат, обсуждать свои омежьи дела и перемывать косточки Дэсону, чтоб тот икал, не переставая. Но у Минхо танцы, а у Джинни ужин в духовке, так что с мартини придется повременить до лучших времен.

Омега настрочил целую повесть — сообщение Сынмину — с подробным описанием дня и своими нецензурными мыслями по этому поводу. Ким в данный момент — его личный дневник и виртуальная жилетка, в которую можно поплакаться. Но отправить не успевает, потому что домой возвращается Бан Чан. Он бросает ключи на узкую консоль и смотрит на Джинни.

— Ты рано, — Хенджин хмурится, не понимая, что значит выражение лица альфы.

— Да. Мне позвонил Феликс, — Чан поджимает губы и обеспокоенно осматривает Хвана. — Ты в порядке?

— В порядке. Что он тебе сказал? Что я — омега с низкой социальной ответственностью?

— Нет, — Бан Чан садится рядом и берет руку Джинни в свою. — Сказал, что сделал поспешные выводы и вылил на тебя свой кофе.

— Ух ты. Вау... — Хенджин теряется от поворота событий. — Неожиданно...

— Разговаривал с тем альфой? — Чан перетягивает его к себе на колени и обнимает.

— Ага. Хотел поставить точку и разойтись по-нормальному, но это же моя жизнь... — омега усмехается и упирается лбом в плечо альфы. Что в его жизни нормального? — В любом случае, я ясно дал понять, что все закончено и надеюсь, повторять не придется.

— Ты всегда можешь сказать мне, если до него не дойдет, — запах альфы тяжелеет от невысказанной агрессии и соперничества. И, по-хорошему, Хенджину стоит напрячься от подобного деструктива, но ему, Отелло доморощенному, такой альфа вполне подходит. Поэтому на предложение парня он только кивает, мягко улыбается и сам тянется за поцелуем, который, по его мнению, должен был случиться сразу же, как только Чан переступил порог.

— Что готовишь? Пахнет очень вкусно.

— Говядина с картофелем. Надеюсь, что и на вкус будет нормально, — Джинни зарывается пальцами в растрепанные кудряшки альфы и массирует голову, вызывая довольный стон.

Чан жмурится от удовольствия, сам под руку подставляется, как кот, и прижимает омегу крепче. Ему хочется так каждый день — возвращаться не в пустую квартиру, наполненную аппетитными запахами еды, держать в руках Хенджина и наслаждаться его прикосновениями.

— Думаю, так и будет. Ты великолепно готовишь.

Джинни купается в похвале, заставляет себя привыкать к комплиментам, хотя все еще смущается и не знает, как отвечать на них. Но все равно очень приятно. То, что его усилия замечают и ценят, делает Хенджина по-настоящему счастливым. Вместо ответа, омега снова касается своими губами губ альфы. За последние два дня он понял, что ему очень нравится целоваться. А еще ему так проще передать свои чувства и эмоции, потому что с вербальным общением у него дела обстоят совсем плохо.

Чану нравится Хенджин сильно. Нравится то, что между ними происходит так естественно.

У альфы никогда не было навязчивой идеи об истинных и поиске пары. Никакой судьбы и предначертанности не существовало, просто людям нравилось романтизировать банальную биологию. Да, где-то в мире бродил человек, подходящий именно ему на тысячу процентов и еще немного. Но этот человек где-то там, а он, Чан, здесь. И Хенджин здесь. И они тоже друг другу подходят, пусть и не так идеально. Чонин и Хенсу. Джисон и Минхо. Они скорее счастливое исключение. Родители Бан Чана друг другу были не предназначены, но живут душа в душу много лет и являются примером идеальной семьи для собственного сына. У отца Минхо истинного забрала болезнь, но его папа собрал по кусочку израненную душу, отогрел, позволил поставить себе метку. Они своего единственного сына залюбили, воспитали добрым и отзывчивым, помешанным на кошках и немного избалованным. Так что Чан с детства знал — счастливые отношения могут построить и не истинные пары.

С Хенджином ему спокойно, уютно и по-хорошему привычно, будто они сотню лет так живут вместе, каждый вечер ужинают за маленьким столом, рассказывают друг другу, как прошел день, обнимаются перед телевизором и морщат носы от банальности сюжета дорамы, но продолжают смотреть.

Не нужен ему никакой истинный, думает Чан, пока несет на руках уснувшего Джинни и укладывает его в постель. Альфа накрывает парня одеялом, оставляет легкий поцелуй на макушке и уходит на диван.

Ему и с Хенджином хорошо, даже если они знакомы всего ничего и не говорили о том, кто они теперь друг другу. Чан считает Джинни своим. Своим соседом, своим другом, своим парнем. У него сомнений нет. Но что думает об этом сам омега ему еще предстоит выяснить. Глупо получалось. Утром он решил не начинать разговор, чтобы не загружать Хенджина перед занятиями, вечером хотел просто успокоить омегу после неприятной встречи и снова промолчал. Но на самом деле альфе кажется, что он торопит события, поэтому находит оправдания своему молчанию, поддается на манипуляции омеги, но сам инициативы не проявляет. Хенджин в своей жизни мало, что решал, и нужно дать ему возможность самому прийти к чему-либо и сделать выбор. С другой стороны, это выглядит так, будто Чан скидывает с себя ответственность за их отношения и просто плывет по течению. И почему все так чертовски сложно?

Альфа просыпается среди ночи от того, что Джинни ложится ему под бок, прижимается всем телом и тут же засыпает. Он обнимает в ответ, зарывается лицом в волосы и снова погружается в сон.

В этот раз никакие птицы не мешают покою Хенджина, а Чан с удивлением просыпается утром от звона будильника впервые за черт знает сколько времени.