Flavour

Чанбин присматривал за Феликсом по просьбе Чана.

Ему общительный и излишне кокетливый омега сначала совсем не понравился. Слишком яркий, слишком шумный, слишком помешан на Бан Чане. Феликс — синоним слова «слишком». Но Со смирился, что парнишка шел в комплекте к крутому другу и гениальному музыканту. После несчастного случая он даже жалел Феликса. Потом жалел, что жалел. И вся жизнь Чанбина превратилась в сплошные сожаления из-за этого омеги.

Они проводили вместе много времени, Феликс практически жил у него, спал с ним, проводил течку и гон, но держал на расстоянии, ничего не обещал и вообще «мы просто помогаем друг другу». Ага. По-дружески. Ведь все друзья себя так ведут.

Чанбин пытался вырвать с корнем зарождающиеся чувства, пока не стало слишком поздно, отталкивал, отказывался спать с ним.

А потом возвращался.

И так ненавидел себя за эту слабость.

• ✤ •

Разумная часть Феликса знала, что с Крисом ему ничего не светит и пора отпустить эту глупую детскую влюбленность. Пора убрать в коробку светлых воспоминаний мечты о совместном взрослении, дружбе, перешедшей в несокрушимую любовь, общей квартире с видом на закат из окон и ветром, играющим легкой тюлью, пока тела альфы и омеги сплетаются на белых простынях. О свадьбе и детях, о совместной старости и смерти в один день. Глупый маленький Феликс настроил столько воздушных замков. Дышал Крисом и надышаться не мог. Когда запах старшего проявился, тонул в сугробах зимнего леса, замерзал от чужой дружбы, чужой нелюбви, и спасаться не хотел, желая остаться погребённым в этих снегах.

Свой запах он, к слову, возненавидел. Искал способы перебить его или вовсе избавиться. Пил сильные блокаторы, пока однажды не стало плохо и Крис не разозлился на него. Он бесчисленное количество раз извинялся за свои неосторожные слова, что обронил не подумав, говорил, что на самом деле так не думает, но...

— На мне свет клином не сошелся, Ликс! Ты ещё встретишь человека, который будет в восторге от твоего запаха. А я не стою твоего здоровья, понимаешь? Настанет день и ты, наконец, забудешь мои глупые слова, может, и меня забудешь. Но здоровье вернуть не сможешь.

— Я тебя никогда не забуду, — упрямо возразил омега. На слишком бледном от обильного кровотечения лице веснушки только добавляли болезненности.

— Ты только это услышал?! — Чан в отчаянии схватился за голову. В этот момент альфа так сильно жалел, что когда-то протянул руку упавшему мальчишке, переехавшему в соседний дом.

В один злополучный вечер Чан в который раз спас Феликса, но Феликс Чана погубил своей беспечностью и беспомощностью. Феликс Криса потерял на два долгих года.

Маленькая эгоистичная сука, живущая очень глубоко внутри Феликса, внезапно подняла голову и нашептывала темными ночами, что все это к лучшему. Что Крис наконец-то поймет кто ему на самом деле верен, кто всегда будет рядом и примет любым. Что все эти манерные омежки, с которыми альфа имел отношения, будут смотреть на парня с таким прошлым сверху вниз и морщить напудренные носики. А Феликс приласкает, накормит и всегда поддержит. Даст то, что никто не сможет.

На утро становилось от самого себя противно и к вечеру он оказывался в постели Чанбина, чтобы стать себе еще противнее, сделать себе еще больнее.

Порой очень хотелось сделать больно и Чану. Мол, смотри, ты ради моей чести свободы лишился, а я эту самую честь на члене другого альфы вертел.

За такие мысли тоже было жутко стыдно.

— Ты одержим. Это ненормально, — как всегда лаконично макнул мордой в собственную грязь Чанбин, когда Феликс однажды по пьяни ему душу решил излить. Так себе идея была.

В круговороте бесконечных знакомых, поклонников, за всей этой внешней мишурой, друзей настоящих и собственных, а не чановых, у Феликса не оказалось. Тогда он и заприметил Хвана, что держался со всеми, но в то же время сам по себе. Отчего то Феликсу казалось, что с таким уж точно можно по душам поговорить, уж такой, как Хван не понесет секреты Феликса по всему универу разносить. Только сесть и поговорить по душам у парней довольно долго не получалось. Хенджин продолжал быть вежливым, но отстраненным, откровенничать не спешил, но и сам в душу не лез.

Все изменилось в один из осенних дней второго курса.

— Ты свободен сегодня? — будто смущенно спросил Хван, наматывая на палец белый локон.

— Для тебя я всегда свободен, радость моя, — в привычной ему манере ответил Феликс, предвкушая. Хван с самого утра сам не свой, нервный какой-то, совсем не похож на привычного Ледяного Принца. Странное прозвище для того, кто пахнет летним лесом, травами и солнцем.

— Не хочешь выпить вечером?

Феликс старался сдерживать свой энтузиазм, соглашаясь.

Хван заказал такси, которое унесло их прочь из университета, прямо ко входу отеля со швейцаром у дверей. Номер с видом на реку Хан, три бутылки белого французского вина и закуски. На удивленный взгляд Феликса Хенджин как-то неловко пожал плечами, смущаясь:

— Не думаю, что людные места мне сегодня подойдут.

Сначала оба чувствовали себя недостаточно расслабленно, пили вино, сидя на современном, но не очень удобном, диване, смотрели в панорамное окно на городские огни и, в основном, молчали. Феликс разговорился первым. Он лакомился сыром, рассказывая про свою таинственную одержимость. «Кое-кто» обрел, наконец-то, имя. Кристофер Бан. Бан Чан. «Крис» — с нежной улыбкой говорит Феликс, рисуя картину их прошлого. Крис защищал его от хулиганов, выгораживал перед родителями, клеил на разбитые коленки пластыри с героями комиксов, хвалил и поддерживал. Вытирал слезы и заставлял смеяться. Всегда был на его стороне. Вот только не это было нужно омеге.

И его жадность Хенджина немного злила. Он так завидовал. Завидовал Ли, потому что всегда хотел иметь рядом кого-то, кто будет его защищать и оберегать так же, как Кристофер Феликса. Сынмин был колючим, полным сарказма засранцем, как бы Хван его не любил и не ценил. Постоять и за себя не мог, не то что за Джинни, а перед отцом Хван и вовсе с восьми лет был один на один. Пришлось приспосабливаться, прогибаться, подстраиваться.

А Феликс, он ведь основательно избалован своим Крисом, порхает повсюду такой дружелюбный и улыбчивый. Иногда до жути раздражает, но Хван проглатывает горечь и молчит. И Феликс продолжает говорить, не обращая внимания на изменившийся взгляд приятеля.

Кристофер прочно занял место в сердце омеги, став его первой любовью и первым же причинил самую сильную боль.

— Я уже говорил, что он сказал про мой запах. Посмеялся, про духи бабули сказал, — Феликс задрал голову, быстро-быстро заморгал, а потом залпом осушил бокал вина. — Он долго извинялся. Несколько лет, на самом деле. Говорил, что не понял, что это мой запах... а я так хотел перестать пахнуть. Уж лучше совсем без запаха, чем все эти розы, иланг-иланг и ваниль с сандалом. Посмотри на меня. Я даже представить более неподходящего запаха не могу. Крис говорил, что я, наверное, буду пахнуть сахарной ватой или конфетами, — Феликс смеется горько и вздыхает тяжело. — Начитался в интернете таких же идиотов, как я, и начал пить блокаторы. С трудом их раздобыл, откладывая карманные деньги. Пока в один прекрасный день меня не схуевило прямо перед Крисом. Мне плохо было и обидно даже, что он не замечал отсутствие запаха, что не задавал вопросов. Знал, что я к нему чувствую и встречался с другими так, чтобы я не знал. Сказал лишь однажды, что я для него очень важен. Как брат, ха!

Совсем жалко всхлипнув, Феликс благодарно кивнул Хвану, который снова наполнил его бокал.

Хенджин, как сторонний наблюдатель жалел обоих, если честно. Омегу за безответную, вполне логичную, впрочем, любовь. Альфу за то, что приходилось разрываться. Хван как никто другой знал, что сердцу не прикажешь, не заставишь любить, даже если захочешь.

— Он в тюрьме сейчас.

Хван стараясь удержать вино во рту уставился круглыми глазами на Феликса.

— Не вздумай осуждать его! — резко и даже чуть агрессивно огрызнулся Ли на молчавшего вообще–то Хенджина. — Это все из-за меня... Я закончил школу и припомнил Крису его старое обещание отвести меня в клуб после выпускного. Он слово свое всегда держал и вообще был слишком ответственным. А я так привык, что он всегда рядом и прикрывает меня, что стал слишком ветреным и глупым. Вышел на улицу подышать и не сказал Крису, а какой-то бухой альфа — в гоне, судя по всему — начал ко мне приставать, давил запахом на мозги и рукой на горло. Я уже мысленно ко всему был готов, этот козел с меня почти штаны стянул. А потом пришел Крис. Как и всегда. Врезал говнюку несколько раз, потом толкнул, а тот виском о перила приложился, —судорожный вздох Феликса прокатился по безмолвному номеру отеля. Хенджин почти не дышал, слушая о чужой трагедии. — Я в универ поступил только потому, что обещал ему. Хотя мне вообще ничего не хотелось. Только плакать и винить себя. К счастью, родители Криса наняли хорошего адвоката, а снаружи клуба были камеры. Так что причинение смерти по неосторожности и два года тюрьмы... Представляешь, из-за какого-то куска дерьма сломалась его жизнь. Он ведь умный очень и плаванием занимался, кучу наград имеет, а в музыке — гений... И человек невозможно потрясающий, –Феликс стирает дорожку слез с щеки. — Вот только я не знаю, кто же кусок дерьма на самом деле — тот альфа или я? Иногда я думаю, что мне давно следовало его отпустить. Если бы я это сделал, он сейчас заканчивал бы универ, может, встречался бы с кем-нибудь, готовился к стажировке...

— Своими сожалениями потерянное ты ему не вернёшь, — внезапно для самого себя произнес Хенджин.

— Ты прав, — Феликс шмыгнул носом и вылил остатки вина в свой бокал, немного встряхнув бутылку, будто до капли выжать ее собирался. — Я и так это знаю. Просто есть будто два меня. Один все понимает, отчасти смирился и готов дать шанс чему бы то ни было с Чанбином. Может даже попробовать полюбить его, как он того заслуживает. Но вторая часть меня — капризная, жадная сука, которая все доводы разума отвергает и хочет себе только одного человека. Я с нетерпением жду, когда Крис окажется на свободе, не только потому что этот кошмар закончится. Мне кажется, что это будет завершением. Не знаю в какую сторону, но это должно как-то закончиться. Он отказывает мне во встречах и все что я знаю о его делах, я знаю от Чанбина. И, честно говоря, не представляю, о чем они там говорят... Я просто так скучаю по нему и так хочу увидеть... Но в то же время так боюсь...

Феликс спрятал лицо в согнутых коленях и определенно плакал, но Хенджин не умел утешать, а потому молча переваривал услышанное, наполняясь вином.

— Так ты хочешь, чтобы он сказал, чтобы ты к нему не приближался, потому что сам не можешь от него отстать? — вывод вслух, не более. — Но в то же время боишься, что он скажет тебе к нему не приближаться?

— Ага, — сдавленно ответил Феликс, размазывая слезы по опухшему лицу. — Пока он держит меня рядом, «как брата», я тоже не могу отпустить. Но, честно говоря, я и не хочу отпускать. И быть рядом «как брат» я больше не выдержу...— в его голове были сплошные противоречия. Он сам запутался уже где привычка, где истинные чувства, а где проходит тонкая грань безумия.

Хенджин ловит себя на мысли, что его тоже два. Один хочет почему–то Феликса прямо сейчас выгнать, а второй жалеет, что не умеет утешать, потому что Феликс весь такой маленький, жалкий и его хочется просто утешить.

— Ты можешь привести себя в порядок в ванной, — говорит он вместо этого, когда больше не может смотреть как Феликс размазывает подводку, слезы и сопли по щекам.

— Точно. Спасибо... — Ли нетвердой походкой направился в указанном направлении, включил прохладную воду и ополоснул покрасневшее и опухшее лицо. Из зеркала на него смотрел несчастный, немного пьяный парень, пытавшийся натянуть привычную улыбку на дрожащие губы.

Кое- как успокоившись, Феликс вернулся на диван, по-хозяйски открыл вторую бутылку вина и разлил по бокалам. Он выговорился, выплакался и ему действительно полегчало. Теперь он был готов послушать Хенджина, а подумать он сможет и потом.

— Ну, выкладывай, по какому поводу мы тут сегодня собрались? Не думай, что из-за своего срыва, я забыл, что ты сегодня весь день сам не свой. Давай, моя радость, твой лучший друг Феликс готов!

Хенджин слабо фыркнул возвращению привычного Феликса, но стоило ему вспомнить почему вообще решился на такие посиделки, как веселье испарилось. Хван, сморщившись, залпом осушил бокал, который Феликс не по фен-шую наполнил до краев. Чуть не стошнило, но омега заставил себя все проглотить и закусить гигантской виноградиной. Долгие годы в него вбивали хорошие манеры и, после столь варварского поступка, омега на секунду почувствовал себя так, будто страну предал.

Глубоко вздохнув несколько раз, Хенджин отмахнулся от дурацких мыслей и кратко ввел Феликса в суть своих взаимоотношений с Дэсоном и о предложении, что случилось вчера и совершенно выбило Хвана из колеи.

— Я благодарен ему за многое. И за свободу, и за деньги, но брака с ним боюсь до ужаса... Я хочу сбежать, — понизив голос до шёпота доверительно произнес омега обнимая себя за плечи. — Отец лишил меня денег, Дэсон полностью содержит меня. Он дал мне безлимитную карту, и я покупаю всякое брендовые шмотье, а потом продаю за полцены за наличку, которую прячу. Дэсон все равно не проверяет мои покупки. Я, когда это понял, в первый раз продал сумку. Потом ещё и ещё. И мне так стыдно порой, что я пользуюсь им и обманываю, но потом понимаю, что, выбирая между собой и Дэсоном, я выберу себя...

Хенджин сделал глоток прямо из бутылки уже достаточно пьяный чтобы забить на этикет. Феликс потирал его колено в успокаивающем жесте.

— Но куда я пойду? — продолжил Хван, будто сам с собой. — Я универ закончить не успею, омегам даже с дипломом сложнее найти нормальную работу, что уж говорить о неуче? И танцы забросить придется...

— Танцы? — удивился Феликс. Он впервые слышал об этом.

— Угу, я занимаюсь в студии «Х».

— Серьезно? Тогда ты точно знаешь Ли Минхо.

— Знаю, — Хенджин в недоумении уставился на омегу.

— Как тесен мир, — бормочет Ли, нахмурившись. — Ли Минхо и его парень Хан Джисон, они оба друзья моего Криса. А на третьем этаже находится студия, где Чанбин и Хан записывают музыку. Я, правда, в том здании нежелательное лицо №1.

— Из-за Криса? — спрашивает Хенджин скорее из вежливости, потому что ответ на поверхности. Феликс кивнул, после чего взял из его рук бутылку и разлил вино по бокалам, снова доверху.

— Так, значит, побег? — скомкано спросил Ли, чувствуя себя виноватым за то, что прервал чужой рассказ.

— Ага, — Джинни весь как-то сдулся, растекся по дивану и присосался к бокалу. — Мне нужно больше денег, чтобы уехать из города. Здесь оставаться страшно. Отец на многое способен, и я не знаю, как он отреагирует. В лучшем случае отречется и забудет, но я не хочу рисковать и ждать худшего варианта. Пока даже не знаю куда поехать. Боюсь, что запланирую все, обрасту ожиданиями, а потом все сорвется и я... я просто не выдержу тогда.

В этом заключалась главная проблема Хенджина — он продавал вещи, откладывал деньги, но боялся заглядывать дальше. И без этого не мог ясно видеть итог. Была в его голове весьма расплывчатая сумма, которой точно должно хватить. На что? Ну, хотя бы на покупку своего жилья, хоть какого-нибудь, пусть в захудалой деревне, но свое. Потому что свои шансы найти работу с хорошим окладом Хван оценивал, как достаточно низкие. И сколько он сможет платить за аренду накопленными деньгами? Год? Два? А дальше что? И ведь нужно что-то есть, как-то жить.

— Может, накопишь денег и закажешь своего отца, -шутит Феликс, но тут же хмурится. — Извини, дерьмовая шутка...

— О, у меня были подобные мысли, — криво усмехаясь, произносит Джинни. — В моменты, когда он совсем был невыносим. Не подумай, он не бил меня. Просто относился как к вещи. Я и сам в какой-то момент стал к себе так относиться... Когда переехал к Дэсону, будто впервые дышать начал. Поэтому был благодарен и пытался смотреть на него, как на альфу. Пытался полюбить, — Хенджин вздыхает. — Потом решил, что обязательно сбегу, ни за что не выйду замуж вот так. Уж лучше совсем в одиночестве, чем с кем-то через силу. И, в какой-то момент, вернулся к тем мыслям. Подумал, что, если отца не станет, я буду единственным наследником и освобожусь наконец. Я ужасный сын, да?

Когда Хенджин укладывает голову на его колени, Феликс перебирает длинные светлые пряди и думает, что все они ужасны, на самом деле. Каждый по-своему внутри хоть немного прогнил. Ли толкал человека под машину, клеветал на других, подставлял. Хенджин обманывал навязанного жениха и развлекался мыслями об убийстве отца.

— Нет, Джинни, это не так, — произносит омега, пустым взглядом упираясь в ночное небо за окном. — С тобой все в порядке.

Примечание к части

Насчет причинения смерти по неосторожности - в уголовном кодексе ЮК это статья 267. Срок не более двух лет или штраф не более 7 млн. вон. ( примерно 500 тыс. рублей +-, все зависит от курса).