Flavour

Хенджин неловко поправил капюшон любимой толстовки-оверсайз, что легко могла вместить в себе омегу целиком, и тупо уставился на коробочку с кольцом.

В горле образовался ком, мешающий дышать, грудную клетку сдавило. Что там обычно испытывают люди, которым делают предложение руки, сердца и прочего ливера? Радость? Парня потряхивало от эмоций, но радости среди них точно не было. Губы пересохли, ладони вспотели и пульс отбивал нестройный ритм, будто не зная, что делать — биться быстрее или вообще остановиться от накатившего ужаса.

С Дэсоном он познакомился на очередном приеме, что устроил его отец, ясно дав понять, что собирается найти своему сыну подходящую партию. Мечты об университете, работе, самостоятельности и истинной паре помахали парню обеими руками. Впрочем, на что он надеялся? Почти всех омег его статуса ждала такая судьба.

Больше всего Джинни боялся, что альфа, выбранный отцом будет плохо к нему относиться. На втором месте был страх стать трофейным омежкой какого-нибудь старпера. К счастью, Дэсон оказался не таким уж и старым, всего на восемь лет старше Хенджина. На омегу смотрел с восхищением, не пытался принизить и покичиться своим природным доминированием. Молод, довольно красив, похож на актера — отстраненно констатировал Хенджин.

Отец омеги был в восторге. Еще бы — сын покойного депутата Национального Собрания. Сильный альфа с безупречной репутацией, джентльмен. А еще крайне амбициозен. Не зять, а мечта.

Разочарование случилось, когда пришлось к этому Дэсону переехать. Отец буквально выставил вещи омеги за порог.

— Вы должны друг к другу привыкнуть, — ровно, жестоко.

Впрочем, Джинни немного отпустило после разговора с новоявленным женихом. Альфа прекрасно понимал страхи и сомнения омеги. Понимал и то, что друг другу они пока совсем чужие и невозможно по щелчку пальцев довериться и сблизиться. Он ни на чем не настаивал, в течку Хенджина окапывался в офисе и дома не появлялся, доверив заботу об омеге прислуге, состоящей из бет. Случайные касания случайными и оставались. Хенджин Дэсону очень нравился, он этого и не скрывал, хотел быть на равных, заслужить и доверие, и любовь.

Хенджин поступил в университет благодаря альфе. Отец отказался оплачивать что–либо, кроме кошмарных курсов для омег, где во всех смыслах «правильные» омеги учили других несчастных как себя вести, как угодить альфе, как быстрее забеременеть и все в том же духе. Так что, когда Дэсон оплатил обучение парня, Хенджин впервые обнял альфу и разрыдался у него на плече. За несколько месяцев совместной жизни, большую часть которой Хенджин старательно избегал сожителя, посторонний человек сделал для него больше, чем родной отец за долгие годы. Как минимум уважал и видел личность, человека, у которого есть свои потребности, страхи и мечты.

Через полгода Хенджин решил совсем обнаглеть и исполнить давнюю мечту–вернуться к занятиям танцами. Сказал об этом за ужином, на что Дэсон только кивнул.

Альфа держит свое слово, руки не распускает, границ дозволенного не пересекает, но меньше, чем через год они должны будут пожениться. Это было обговорено заранее, еще в тот день когда Хенджин проводил последний день в отчем доме. А омега не готов. Дэсон уже не чужой ему человек, но от мысли, что придется разделить постель с ним, Джинни выворачивает. В мире, где многое зависит от запаха, омеге не повезло. Он всегда с трудом выносил запах гвоздики и кардамона, от которого хотелось чихать. За год привык, конечно, но слишком близко находиться может только с заложенным носом, как тогда, когда рыдал на его плече, в остальное время стараясь дышать ртом.

Обижать Дэсона не хотелось. Наказывать себя жизнью с нелюбимым — тоже.

И сейчас, пока он сидит на диване, сложив ноги по-турецки и гипнотизирует кольцо — кажется, будто уже час так сидит — Дэсон просто улыбается, присев у его ног. Он красивый, умный и добрый. У него, безусловно, есть минусы и свои тараканы. Он не идеален и потому хорош. Может, слегка скучноват, зато серьезный и рациональный, надежный и стабильный. Они могут проводить будни, занимаясь каждый своим делом, ужинать трижды в неделю в ресторане, по выходным бывать на приемах для установления полезных связей и вечерами чинно трахаться (с заложенным носом). Чем не идеальная жизнь?

И надо уже открыть свой гребаный рот и что-то сказать.

— Прости, — произносит мужчина, наконец убирая кольцо и поднимаясь. — Я хотел сделать все как следует... Просто...

Что «просто» он так и не сказал, скрывшись в кухне.

За окном ветер шумел листвой, заглушаемый шумом автомобилей. Гостиная, погруженная в приятный полумрак, освещалась лишь тусклым светом из холла и уличными фонарями. Зеркальные поверхности смотрели на глупого Хенджина с укором, а он думал, что где-то в них потерял часть себя.

Хотелось поговорить с кем-нибудь, но не с кем. Дэсон, понятное дело, не вариант. Сынмин на другом конце страны изучает жизнь морских гадов, которых любит больше людей. У них получается созваниваться реже раза в месяц. А больше друзей у Хенджина не случилось. Так, знакомые «привет–пока–дай списать». Вот и выходило, что поговорить омега мог только сам с собой, гоняя одни и те же мысли по одному и тому же кругу.

Альфа вернулся минут через десять с двумя кружками. В одной — кофе для него, в другой — какао для Джинни. Сел рядом с парнем так, что их бедра соприкасались, и, когда омега забрал свою кружку, закинул освободившуюся руку ему на плечи, приобняв.

— Спасибо, — Хван, наконец, нашел свой голос. Опустил нос в какао, дышал через рот.

— Послушай, Джинни, извини меня. Я поторопился, — Дэсон вздохнул и перевел взгляд с лица парнишки в окно. — Часть меня желает, чтобы ты нашел свою пару, был счастлив. Но другая часть хочет, чтобы ты был счастлив со мной. Я знаю, что между нами никогда не будет идеально, но это не мешает мне любить тебя.

— Почему ты всегда говоришь только о моей паре? А что насчет тебя?

Дэсон поджал губы. Рука на плече Хенджина едва заметно напряглась.

— Я уже встретил свою пару, — после недолгого молчания ответил мужчина. И хорошо, что омега успел сделать глоток, иначе подавился бы. — Давно... Если быть точным, то одиннадцать лет назад.

— Что произошло? — Хенджин впервые слышал об этом. Если так подумать, о прошлом альфы он знает немного, не интересовался никогда.

— Очень редко встречаются люди, у которых вообще нет пары, а у некоторых может быть сразу два партнера. Это аномалия и я никогда бы не подумал, что это каким-то образом коснется меня, — альфа усмехнулся и посмотрел на парня. — У нее был я, а еще мой друг — такая вот ужасная шутка судьбы. Многие за всю жизнь не могут даже одного истинного встретить, а тут целых два. Как ты можешь понять, выбрали не меня, да и друга у меня с тех пор нет... Я был зол, обижен, не понимал, чем я хуже. У меня были ужасные мысли и, возможно, я сделал что-то, о чем до сих пор жалею. Но потом пришло принятие. Я отпустил и успокоился.

— Что ты сделал? — с тревогой спросил Хенджин, заглядывая в карие глаза.

— Это в прошлом, Джинни. У меня все хорошо. У них все хорошо, живут себе спокойно, воспитывают детей.

Дэсон всем своим видом показал, что тема закрыта. Хенджин не настаивал. Только внутри что-то сжалось. Дэсон говорил, что отпустит его, если омега встретит свою истинную пару до свадьбы. Хван думал, что это работает в обе стороны. А теперь шансы на отмену свадьбы резко упали и он был совсем не уверен, что успеет претворить свой запасной план в жизнь.

Джинни был совсем немного в отчаянии.

И вспомнил про Феликса.

Хенджин познакомился с этим парнем случайно-неслучайно в середине первого курса. Миниатюрный общительный омега был яркой личностью университета и у многих на слуху. Он часто красил волосы — казалось не осталось цвета, который бы он не пробовал — менял прически и укладки, подчеркивал глаза подводкой, но так, чтобы естественно. Носил пушистые свитера и шелковые блузы с пышными рукавами в комплект к всегда умопомрачительно узким джинсам и брюкам, подчеркивающим стройные ноги. Феликс был удивительно самоуверенным, свято убежденным в собственной исключительности. Хенджин тоже не смог противиться его обаянию.

— У тебя не будет лишней ручки? — раздался низкий голос, такой необычный для омеги. Яркая улыбка и невероятные веснушки возникли перед лицом Хенджина неожиданно, вместе с тяжелым сладким ароматом. — Моя, к сожалению, сломалась.

Позже Феликс сказал, что это был предлог, чтобы подобраться к тихому одиночке.

— Такие, как мы, должны держаться вместе.

Какие «такие» он не уточнял, но Хенджин догадывался. Слух о том, что сын главы корпорации Хван поступил в университет распространился едва ли не раньше, чем сам Хенджин узнал об этом. О нем говорили, шептались за спиной, хотели дружить и не только.

Феликс был красивым, веселым и общительным в противовес отстраненному, социально-неуклюжему Хвану. Мать Феликса была диктором на новостном канале, а отец работал в крупном автоконцерне. О нем тоже много говорили, сравнивали с матерью и хотели подобраться поближе.

А ещё Феликса всегда забирал после занятий хмурый невысокий альфа мощного телосложения, по имени Чанбин, и увозил из университета на черном мотоцикле.

— Чанбинни не мой альфа, глупыш, — ответил омега на логичный вопрос Джинни, издав низкий смешок. Хотя ничего смешного в этом не было. О том, что омега спал с тем парнем догадался бы и идиот. — Я жду кое-кого...

Тогда Хенджин в первый, но не последний, раз видел в глазах нового знакомого такую глубокую печаль.

Про таинственного «кое-кого» Феликс вскользь упоминал часто, всегда с безграничной грустью и каплей вины. Имя до последнего не называл, словно старался сберечь эту частичку только для себя.

Однажды Феликс, на чей-то комплимент его запаху, засмеялся горько, повернувшись к Хенджину:

— Ему не нравился мой запах, представляешь? Когда мой аромат только проснулся, я, как радостный дурак, побежал к нему. Даже не знаю, чего я ожидал... Он буквально спросил, зачем я облился духами бабули и весь так скривился. Я убежал домой и проплакал весь день.

Маленькие факты, рассказанные как бы между прочим, в полную картину собираться совсем не спешили, да Хенджин и не стремился к этому. Ему бы со своей жизнью разобраться, а потом уже в чужие дела лезть.

Омега тяжело вздыхал, продавая очередную побрякушку («Только наличные»), каждый раз беспокоясь, что Дэсон его поймает, обо всем догадается, отберет единственное средство к существованию и единственную надежду на... на что-то.

Хван не был идиотом и прекрасно понимал, что встреча с истинным — один шанс на миллион. Или сотню миллионов даже. Поэтому, всем сердцем надеясь на встречу, отдал бразды правления мозгу и начал искать другие пути спасения. Сначала боялся каждого шороха, перепрятывал наличку каждый час и ломал мозг над тем, как скрыть от Дэсона, что безумное количество брендового шмотья и аксессуаров в его гардеробе не оседает, потом успокоился, выстроил какой–никакой план, немного красивой одежды и дорогих украшений начал оставлять себе для редких ужинов с женихом и отцом. Он складывал деньги в старый рюкзак, который прятал в самый дальний угол, за более новые дорогие сумки.

У него, к счастью, отдельная комната со своей ванной и гардеробной. Оставленная включенной камера на стратегически расположенном ноуте, успокаивала своей пустой картинкой даже в те времена, когда у Дэсона случился больничный и он целую неделю безвылазно торчал дома. Невольно Джинни проникся еще большим уважением и благодарностью, за то, что альфа не нарушил его личное пространство. Этого, правда, было совершенно недостаточно для чего–то большего.

Да. Что ж, возможно, Хван Хенджин был немного параноиком и оставлял ноутбук с включенной камерой в своей комнате, ну и что? Он прожил всю свою недолгую жизнь под гнетом властного отца, который не давал и шага ступить без контроля. Хван обучался на дому, потому что отец боялся, что пубертатные подростки испортят его «товар». Единственный друг, Сынмин, появился только потому, что родители Кима были на одном уровне с Хванами. И Сынмин был бетой. А после неловкого знакомства («Познакомьтесь. Теперь вы будете дружить») неожиданно стали отдушиной друг для друга. Сынмин жил свободнее, но все равно ограничено и людей не любил, наверное, вполне заслуженно. Он наблюдал, как старшего брата–альфу третируют, подготавливая к должности едва ли не с пеленок. Наблюдал, как младшую сестру–омегу превращают в послушную куклу и присматривают ей достойного альфу, будто она не человек вовсе, а породистая кошка. Наблюдал и ничего не мог сделать.

И Хенджин не винил друга, который при первой же возможности вырвался и уехал. Было грустно, одиноко, но он все понимал, правда.

— Ты должен сбежать, Джинни, — однажды, слишком серьезно даже для Ким Сынмина, сказал бета во время видеозвонка. — Я могу помочь с деньгами, но вряд ли смогу что-то ещё. Прости...

— Я знаю, Минни, — Хенджин улыбнулся поджатыми губами, стараясь сдержать слезы. Он прекрасно знал, что Сынмина отлучили от родительских денег и все, что он мог дать Джинни — это, на самом деле, копейки, которые своим трудом бета зарабатывает после занятий. — Я торжественно клянусь тебе, что обязательно сбегу.

Омега по–детски выставляет мизинчик, так чтобы Ким видел его в камеру и показал свой в ответ.

— Ловлю на слове, плакса.

— Разве я могу нарушить обещание, данное самому Ким Сынмину, Его Великому Говнючеству?

— Когда сбежишь, лучше не проси о встрече, засранец. Его Великое Говнючество тебя в баранку загнет, понял? — возмущался Сынмин под тихий смех омеги.

Хван ни за что не признает насколько любит и ценит их редкие созвоны и взаимные подколы. И уж точно ни за что не признается насколько он любит и ценит Ким Сынмина, своего единственного друга.

• ✤ •

В отношениях Дэсона и Хенджина всегда был третий лишний. Обоюдное чувство вины.

Дэсон отмахивался от него, напоминая себе, кто он такой и что может иметь все, что захочет и кого захочет без угрызений совести.

Хенджин свое чувство вины регулярно подкармливал и лелеял, как драгоценное дитя.

Как сейчас, например. Дэсон ушел на работу еще до его пробуждения и Хенджин завтракал в одиночестве. Готовил сэндвичи на обед, мысленно запинывая себя ногами в дальний угол за то, что обидел мужчину своим молчаливым отказом и даже не смог сгладить острые углы и минимизировать ущерб. Что он за омега такой, в конце концов, если даже не может сладкими речами лить мед в уши альфы? Абсолютно бесполезный.

Может, ну их к черту, эти мечты об истинной паре, отношениях на равных и идиллии до гробовой доски? Эта самая пара неизвестно где шляется и найдется ли до того, как Хенджин начнет носить вставные зубы и ходить под себя? А Дэсон здесь и может его обеспечить всем, так что омеге даже не нужно будет напрягаться, просто красиво стоять рядом с альфой и мило улыбаться.

От таких мыслей было тошно. Не хотелось быть просто приложением к другому человеку, когда в один прекрасный момент тебя перестают воспринимать, как самостоятельную личность, со своими надеждами, страхами и мечтами.

Нож заплясал в руке, испортив череду ровных ломтиков отварной куриной грудки, и парню пришлось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться и не оттяпать себе палец.

Впрочем, минутный срыв мало что испортил и сэндвичи получились как всегда красивыми и аккуратными. Хенджин очень любил собирать обеды, вдохновлялся фотографиями из Pinterest, стараясь каждый превратить в маленький шедевр. Этому его научил папа, приучая с малых лет, что еда может быть не только вкусной и полезной, но и эстетичной. И он помнил об этом, искал новые рецепты и вставал на полчаса-час раньше, чтобы обед был свежим. Приготовление пищи для Джинни стало ритуалом, во время которого он может быть ближе к родителю. Духовно, разумеется.

Дэсон его стараний не ценил, всегда пропуская завтрак и отказываясь брать с собой ланч. Хенджин не обижался. Ведь где Дэсон и где его сэндвичи, пусть и красивые? Несочетаемо. Примерно, как Хван и этот дом. Хенджин не подходил этому дому, дом не подходил Хенджину. Он всегда, представляя будущее, видел себя в небольшой квартире, в каком-нибудь старом доме с коваными перилами и узкими окнами от потолка до пола. Или в уютном коттедже, две стены которого увиты плющом, создавая тень даже в самые солнечные дни. Что угодно, только не холодный и безликий таунхаус, один из ряда таких же кубиков из стекла и бетона, кричащих одним своим видом, что они современные и минималистичные. И неоправданно дорогие. Из плюсов только красивый сад во внутреннем дворике, благодаря которому ландшафтный дизайнер смог немного обобрать Дэсона.

Хенджину нужно было что-то, что подчеркивало и усиливало его индивидуальность, а не затирало ее, словно ластик карандаш, делая очередным безликим в бесконечном потоке горожан. Хотя быть таким, как все не страшно.

Стать безвольным, красивым приложением к своему нелюбимому мужу — вот его главный страх.