Глава 12. Томас
Две недели спустя
– Я тебе кое-что принесла, – поет веселый голос с порога моей аудитории, после того как все студенты ушли. Я задержался, чтобы проверить работы и похандрить.
– Что же? – спрашиваю я, и мой голос звучит слишком подавленно. – И клянусь, если ты скажешь, что это тыквенный латте, то да поможет мне...
– Обезжиренный тыквенный латте с карамельной глазурью.
Эверли, пританцовывая, идет по проходу с двумя большими чашками кофе в руках, и я не могу удержаться от легкой улыбки, когда она ставит одну на стол передо мной.
– Это отвратительно, – говорю я, открывая крышку и принюхиваясь.
Я так говорю не только потому, что за последние две недели я стал серьезным занудой. Она знает, что я ненавижу тыквенный латте, но все равно буду баловать себя им хотя бы раз в неделю с сентября по декабрь. Я называю это корпоративным промыванием мозгов. Она называет это зависимостью от сахара и кофеина. В любом случае латте ужасен.
– Спасибо, – говорю я, слизывая взбитые сливки, посыпанные корицей.
– Не за что. – Она пододвигает стул и садится по другую сторону моего стола. – Итак... большие планы на эти выходные?
– Ни капельки, – отвечаю я. – А у тебя?
– В субботу у ребят выездная игра. Я думаю, сегодня вечером мы закажем пиццу и посидим дома. Тебе следует приехать.
Наклонив к ней голову, я посылаю ей равнодушный взгляд. Она пыталась уговорить меня приходить, как бы невзначай, каждый чертов вечер после инцидента с Паксом. Почему? Потому что после пожара Пакс поселился в их гостевой спальне и, по-видимому, тоже был не в слишком хорошем настроении. Она рассказывала мне, как он хандрит и как Каллен устал от того, что Пакс играет на поле, как гигантский обкуренный слон, – его слова, не мои. Кажется, я никак не могу заставить ее понять, что Пакс именно такой. Ему комфортнее в страдании, потому что это именно то, к чему он привык. Однажды я попытался вытащить его, но он этого не оценил.
– Позвони мне, когда они уйдут, – говорю я и чувствую, как ее разочарование пропитывает воздух, словно дурные духи.
– Знаешь... ты пыталась предупредить меня, – говорю я, глядя на нее поверх своего кофе. – Ты сама сказала мне не поддаваться эмоциям.
– Я знаю, но...
– И из этого ничего не вышло. С другой стороны, это по крайней мере не привело меня к двухлетним отношениям с приятелем по перепихону. Но мне потребуется некоторое время, чтобы прийти в себя, хорошо?
Она кивает, прикусив губу. Она хочет сказать еще что-то, я это вижу. Вечный комментатор, мой друг, Эверли. Нет ни одного вопроса, общественного или частного, по которому она могла бы придержать свое мнение при себе. Хорошо, что она моя лучшая подруга, иначе, клянусь, меня бы по-настоящему тошнило от того, что она все время думает, что знает лучше всех.
– Мне бы хотелось, чтобы тебе вообще не приходилось переживать подобное.
– Да, мне тоже, – бормочу я так тихо, что она, вероятно, даже не услышала. – Но, как оказалось, свидание с двадцатилетним студентом не может быть удачным.
– Пакс заставил тебя пройти через гораздо меньшее, чем Каллен заставил пройти меня.
– И ты решила не сдаваться. Я, напротив, не собираюсь снова испытывать судьбу. Пакс не хочет быть уязвимым и открываться людям, а мне не хочется возвращаться в логово льва, только чтобы получить еще одну рану. Мы оба просто пытаемся защитить себя, так что, думаю, у нас все-таки много общего.
– Прости, – шепчет она, протягивая руку через стол, чтобы коснуться моей руки. – Ты же знаешь, что я люблю тебя.
Я посылаю ей улыбку, заставляя свое лицо выглядеть так, словно оно не кричит об отчаянии и безнадежности, но, кажись, мне не избавиться от этого чувства. То, что я чувствовал с Паксом, я не чувствовал ни с одним другим парнем. Возможно, все произошло слишком быстро. И, возможно, мне следует последовать совету Эверли и начать встречаться с людьми моего возраста, но о свиданиях в ближайшее время вообще не может быть и речи. Сначала мне нужно исцелить разбитое сердце.
Моя неделя с Паксом была бурной и закончилась так же быстро, как и началась. Отчего стало еще больнее.