Огонь и пепел

Он заводит мою машину, и я наблюдаю, как он открывает капот, чтобы проверить еще пару вещей, прежде чем объявить, что можно ехать. И это все. Он оставляет машину заведенной и ждет, пока я сяду за руль и уеду.

Я все еще чувствую вкус его члена на своем языке, а он хочет вести себя так, словно не заставлял меня отсасывать ему на переднем сиденье его машины, что, похоже, вошло у него в гребаную привычку.

Мне даже не нужно оплачивать счет, поскольку у них есть моя кредитная карточка, так что мне буквально нечего сказать, когда я забираюсь на водительское сиденье.

– Увидимся завтра, – бормочу я, подстраивая сиденье под свой рост. Когда я поднимаю на него взгляд, у него такой вид, будто он хочет что-то сказать, но молчит. Затем он захлопывает мою дверь, недвусмысленно давая мне понять, что пора уходить.

Сидя в машине под яркими огнями гаражного отсека, я наблюдаю за ним, пока он занимается уборкой мастерской. Я все еще странно загипнотизирован им.

Наконец, придя в себя, я задним ходом выезжаю из гаражного отсека и погружаюсь в темную ночь. Долгая тихая дорога обратно к шоссе дает мне много времени на размышления, поэтому я заново переживаю тот момент в его машине, когда он крепко держал меня сзади за шею.

У меня и раньше был грубый секс. Мне говорили, что делать и как делать. Время от времени мне нравилось такое, но сейчас все иначе. Пакс злился на меня. Хотел причинить мне боль. Это меня возбудило – чего я никак не ожидал.

Но что-то все еще беспокоит меня.

Он хочет держать меня на привязи, в пределах своей досягаемости, но сам – вне моей. Когда он хочет меня, то берет меня, а потом сразу же вышвыривает, что чертовски несправедливо. Он молод, я понимаю. Он напуган, возводит стену, использует дистанцию как защитный механизм, но это неправильно. Я заслуживаю чего-то более личного или просто чего-то большего.

– К черту все это, – бормочу я себе под нос, ударяя по тормозам и разворачивая машину, прежде чем выехать на автостраду.

Я не какой-нибудь долбоеб. Конечно, я полностью за случайные связи здесь и сейчас, но я заслуживаю нескольких слов после. И вообще я хочу большего от Пакса. Всего за два дня этот парень перевернул все с ног на голову, и это чертовски несправедливо. Обычно я не так привязан к отношениям на одну ночь, но его полное пренебрежение ко мне что-то пробудило, и мне, блядь, слишком многое нужно сказать, чтобы вот так уйти.

В машине он хотел поиграть со мной в игры. Притворялся невозмутимым, словно между нами ничего не произошло. Наверное, это выбесило меня больше всего. Может, он и молод, но ему не обязательно быть таким пиздецки незрелым.

Боже, что со мной происходит? Я, должно быть, сошел с ума. Когда я въезжаю на стоянку автомастерской, то его машина все еще здесь, но дверь гаража закрыта.

Я вальсирую мимо его машины и пытаюсь открыть дверь в мастерскую, обнаружив, что она легко распахивается.

– Что ты делаешь? – Мрачный голос эхом разносится по пустому гаражу. Он стоит там в одних шортах и футболке.

Я направляюсь прямо к нему, готовый выложить все, что накопилось у меня в голове по дороге обратно, но ничего не выстраивается в связном порядке.

– Ты не можешь... поступать так, Пакс, – говорю я со злостью.

– Поступать как? – отвечает он отрывистым тоном.

– Так со мной обращаться. Словно я какой-то долбоеб, которого можно использовать и выбросить. Я не такой парень! – кричу я.

– Ладно, – говорит он, и небрежность в его голосе выводит меня из себя. Он говорит как дерзкий подросток, и это действует мне на нервы.

– Я признаю. Я был увлечен вчера. Мне понравился быстрый секс в офисе и то, что я был тем, в ком ты нуждался в тот момент, но сейчас ты просто...

– Просто что?

– Ты не хочешь говорить о том, что произошло в университете? Отлично. Ты хочешь быть грубым и просто трахаться? Отлично. Но ты не можешь просто уйти и вдруг относиться ко мне так, словно ненавидишь меня.

На нем такие хорошо подогнанные доспехи, что это приводит в бешенство. Ясно как божий день, что именно так Пакс защищает себя от эмоций; и ведет себя, как будто это не имеет значения и ему все равно. И я не вижу никакого способа пробиться сквозь его броню, так что лучше просто уйти сейчас, пока я не увяз слишком глубоко и не остался без пути для отступления.

– Знаешь что... мне все равно. Увидимся на занятиях, но, кроме этого, больше ничего не будет.

– Прекрасно, – бормочет он.

Я начинаю стремительно направляться к своей машине, но что-то привлекает мое внимание. Он стоит рядом с тонким поролоновым матрасом, который лежит на полу, и держит в руках подушку. На нем носки. Он без обуви.

И борьба во мне внезапно растворяется, как бумага в воде.

Он замечает, что я смотрю, и пытается встать у меня на пути, чтобы помешать мне увидеть доказательство того, что он спит в этом грязном гараже.

– Пакс, – бормочу я, поднимая глаза к его лицу. Его челюсть сжимается, и он отводит взгляд. – Ты спишь здесь?

– Я в порядке. Это временно. Спокойной ночи, мистер Личфилд, – бормочет он, прежде чем повернуться и бросить подушку на матрас.

Господи, этот мальчишка... бездомный?

– Прекрати, – рявкаю я. Когда он пристально смотрит на меня, его теплые медные глаза впитывают свет флуоресцентных ламп. – Ты не можешь здесь спать.

– Я же сказал тебе, я в порядке. А теперь убирайся отсюда на хрен, пожалуйста, – рявкает он, и я вижу, как ему неудобно проявлять какую-либо слабость.

Я не могу поверить, что даже рассматриваю это: я только вчера познакомился с этим парнем. Но он студент и Эверли с Калленом его знают, так что он не совсем чужой.

– Приходи переночевать ко мне.

– Просто отвали, Томас.

Конечно, он будет упрямым засранцем. Тихий голосок в моей голове говорит: «Просто оставь его». Он сказал, что с ним все в порядке, и, по крайней мере, ты предложил. Но, черт возьми, что-то в этом парне застает меня врасплох. Именно шрамы и стена, которую он воздвигает, заставляют меня хотеть достучаться до него. Я знаю, что он боится почувствовать свою уязвимость и никогда не облегчит мне жизнь, но, возможно, я устал от легкости. Может, я хочу бросить вызов.

Какова бы ни была причина, я собираюсь разжечь пламя, которое уже разгорается.

– Если ты не примешь мое предложение, Пакс... я могу случайно забыть сохранить твой маленький секрет. Мне бы не хотелось, чтобы вся команда узнала правду.

Он двигается так быстро, что сбивает меня с толку. Его большая рука обхватывает меня за шею, и я с силой прижимаюсь спиной к стене. Его лицо всего в нескольких дюймах от моего, а ухмылка так близко к моей щеке, что я чувствую тепло его дыхания на своей коже.

– Я надеюсь, что вы, черт возьми, не шантажируете меня, мистер Личфилд.

– Ну и что, если так?

– Я сказал, что со мной все в порядке, – рычит он.

– Да ну, а я не вижу. Я не могу просто оставить тебя здесь.

В этот момент он и правда довольно пугающе выглядит. Его тело прижимается к моему, возвышаясь надо мной. По сравнению с ним я кажусь карликом, но я его не боюсь. Думаю, он хочет меня напугать, и, без сомнения, он способен легко причинить мне боль, но я знаю, что он этого не сделает. Сейчас в угол загнан Пакс Смит, а не я. С ним жестоко обращались или им пренебрегали, и, когда ему угрожают, он скорее отпугнет, чем рискнет снова пострадать.

Я хочу помочь ему, но проблема в том, что я не знаю, как к нему подобраться. За подлым фасадом и пугающей внешностью скрывается парень, который хочет быть мягким и, возможно, хочет, чтобы о нем заботились.

Он начал это вместе со мной. Вчера он мог спокойно смотреть, как я ухожу и не прикасаться ко мне, но он этого не сделал. И я должен верить, что тот факт, что я старше его, имел какую-то привлекательность. В глубине души ему нужен кто-то вроде меня. Я просто должен заставить его это увидеть.

Я нежно обхватываю руками его запястья и уговариваю ослабить хватку на мне.

– Давай, – говорю я. – Давай заключим сделку. Ты командуешь, ладно? Ты хочешь прийти ко мне домой и поступить со мной по-своему, хорошо. Ты хочешь послать меня к черту и завалиться спать на мой диван, ладно. Я оставлю тебя в покое. Хочешь поиздеваться надо мной перед всем классом и командой по регби, просто чтобы быть уверенным, что никто ничего не заподозрит? Отлично. Мне все равно. Ты командуешь, Пакс.

Наконец он отпускает мою рубашку настолько, чтобы сила его тела не прижимала меня к стене из шлакоблоков. Но я не отпускаю его запястья, по крайней мере не сразу.

Когда я все-таки отпускаю его, гнев сходит с его лица, и он сменяет его замешательством:

– Какого хрена ты так добр ко мне?

Добр? Это на шаг выше элементарной порядочности. Должно быть, в своей жизни ему приходилось иметь дело со множеством долбанутых придурков, если он считает, что я хороший.

Не хотелось бы указывать ему на это, поэтому я просто отвечаю:

– Это выбивает меня из колеи.