Принц Из Гетто

Сынмин пробегается взглядом по безупречно уложенным белокурым волосам и благородному профилю, скользит ниже, облизывая аппетитные бёдра, затянутые в тёмную ткань брюк, и с особым наслаждением следит, как изящные пальцы нервно теребят кольцо с внушительным камнем на другой руке. Они расположились на заднем сиденьи лимузина, смотрят в разные стороны и говорить им особо не о чем. Омега, словно мраморная статуя и так же холоден к нему, но любоваться альфе не запрещено, и он пользуется моментом.

- Не нужно так нервничать, прелесть моя, ты отлично потрудился. Признаться, я и не думал, что омега может быть настолько полезен. Важные особы, которых я обхаживал годами и которые воротили от меня нос, чуть ли не слюной капали, выпрашивая приглашение на вечер, где будет присутствовать твоя звёздная задница. Подумать только, популярность открывает все двери. Приятный бонус, не скрою…

Сынмин улыбается чеширским котом, предвкушая новые возможности, тогда как омега даже головы не поворачивает, совсем не разделяя его восторгов.

- Всё для тебя, Минни. Наслаждайся…- пренебрежительно кидает Чонин и криво усмехается, ведь старался он, уж точно думая не о нём, - этот вечер многие надолго запомнят.

Джин до боли сжимает руку альфы, выходя из лимузина, и замирает перед широкой белоснежной лестницей, что ведёт к роскошному двухэтажному зданию, фасад которого утопает в цветах и зелени.Чан успокаивающе улыбается, аккуратно размыкает захват и, приобнимая за талию, ведёт к входу. Выглядит Джин бесподобно. Альфа с трудом может отвести от него взгляд и в очередной раз убеждается в том, что юноша - само совершенство. Встречая знакомых, непристанно кивая и улыбаясь,Чан отчётливо читает восхищение в глазах окружающих. Что неудивительно — омега, одетый в чёрный бархатный короткий пиджак и прямые брюки, подчёркивающие длинные ноги, в тёмно-синей рубашке с бриллиантовой брошью у самого воротничка будто маленький принц, сошедший со страниц известных с детства сказок. Его принц. Чан крепче сжимает локоть омеги, ощущая, как напрягается зверь внутри. Даже мимолётный чужой интерес неприятно раздражает его, задевает за живое, будит ревность. Но альфа терпит, понимая, что сегодня Джин как никогда будет обласкан всеобщим вниманием. Они проходят в огромный зал, в котором негромко играет музыка, и официанты грациозно снуют между парами и небольшими компаниями разодетых людей.

— Как мне дороги великосветские сборища с их дорогущим беспонтовым шампанским.. — кисло улыбаясь, произносит Чанбин, приближаясь к Чану и Джину, — заказал на вечер вип зал в Эйдс. После такого мне понадобится реабилитация в виде отменного вискаря, парочки омег и…

Бин резко затыкается, наткнувшись на разъярённый взгляд Чана, который обещает скорую беспощадную расплату, если Со рискнёт продолжить. Омега в непонимании смотрит на взбешённого альфу, но тот быстро возвращает лицу обычное выражение.

— А, я же забыл. Мы не пьём и не трахаемся. И посещаем церковь по воскресеньям, — закатив глаза, бросает Бин и удаляется, добавляя недовольно.

— Совсем в зануду превратился…

Чан сканирует толпу, тут же находя нужных людей — главы компаний, чиновники, общественные деятели. Список вопросов и дел на вечер немаленький — спасибо Бину, расстарался, но альфа не намерен задерживаться здесь надолго.Чан наблюдает за тем, как Джин мило общается с его менеджерами омегами, что собрались вокруг кучкой, и в мыслях совершенно не чопорный светский раут. Он видит омегу на белоснежных простынях, таким, каким особенно любит — абсолютно голым, взмокшим от пота, потерянным и полностью в его власти и чувствует, как член напрягается в брюках в нетерпении. Кажется, и он солидарен с Бином, готовый в любой момент послать чёртово сборище куда подальше.Чан кивает Вонхо, скромно стоящему у входа, и делает знак не выпускать омегу из поля зрения. Чонина и Сынмина альфа не встретил, как ни искал, и немного успокаивается. Возможно, он и впрямь напрасно переживает. Еще раз дотошно исследует зал, испытывая дискомфорт.Чувство дежа вю почему-то не покидает с того момента, как они вошли. Альфа нервничает, но отмахивается от него, как от назойливой мухи, и направляется к главам "Найджел и Ко", что стоят в конце зала.

Джин в стайке любопытных омег, словно под прицелом. Его рассматривают, распрашивают, пытаются дотронуться невзначай, заставляют волноваться и выискивать в толпе глазами Чана. Но натыкается омега лишь на могучую фигуру Вонхо, маячащего неподалёку. Джин быстро устаёт от чрезмерного внимания и перемещается к просторному балкону на котором несколько омег общаются, непринуждённо смеясь.

— Уже видели новую игрушку Чана? Совсем сопляк, что он с ним делает ночами, читает сказки? — едко бросает высокий черноволосый омега, и раздаётся дружный смех.

— Ты просто завидуешь, Дэхви. Тобой он пользовался ещё меньше, чем Теном. На сколько его хватило, на месяц? — поддевает друга хитро улыбающийся стройный шатен.

— Помнится, тебя сменил известный айдол, не будем называть имён… ему тоже едва исполнилось восемнадцать. Может, ты просто оказался староват? Чан определённо предпочитает малолеток…- издевательский смех вновь подхватывают остальные омеги, а Дэхви недовольно поджимает губы.

— Знаю я, что в его вкусе. Не раз бывал на оргиях неразлучных друзей в Эйдсе… Море виски, голых омежьих тел и кокса, желательно с их же задниц, — злобно рычит Дэхви, явно задетый насмешками.

— Но видимо Чан стоит твоих разочарований, раз терпел и рвёшься обратно в его постель...— проницательно замечает красивый хрупкий блондин, и глаза его загораются любопытством.

— Это правда, лучший секс в моей жизни, — меланхолично вздыхает, изрекает Дэхви, — но ничего, подожду, когда он наиграется и выкинет щенка обратно в трущобы.

Джин, похожий на привидение, стоит, подпирая стену, пытаясь изо всех сил сохранять невозмутимость, но не выходит. Растерянно оглядывается на веселящуюся компанию и не знает, что делать дальше, как себя вести. Нетвёрдым шагом он ступает обратно в зал, бездумно бродит среди разряженных людей, ловя неискренние улыбки и чувствует, как медленно к горлу подкатывает тошнота. Вздрагивает от знакомой хватки на локте и измученно выдыхает, когда родные руки обвивают собственнически талию.

— Попался, я потерял тебя. Где ты был? — Чан внимательно приглядывается, пытаясь прочитать настроение омеги, а Джин цепляется за его пиджак как утопающий за спасительный круг и порывисто льнёт к могучей груди.

Альфа теряется, целует в висок.

— Когда мы поедем домой? - спрашивает Джин и с отчаянием заглядывает в озадаченные глаза Бана.

— Ты устал? Скоро, малыш. Потерпи ещё немного. Полчаса, хорошо? — просит Чан и гладит по щеке, во взгляде мелькают обеспокоенность и забота, и омега немного успокаивается.

— Ну, что… я готов покинуть этот праздник жизни, меня уже ждут, — раскатисто ставит в известность друга Бин, окидывая презрительным взглядом обнявшуюся парочку, — вы на всех присутствующих свои флюиды распылить пытаетесь? Если когда-нибудь я эту заразу подхвачу, разрешаю ударить меня по лицу, Чан, чтобы как следует вправить мозги. Истинность - страшная вещь, ребята. Вы оба меня пугаете до чёртиков.

— Не так быстро, Бинни, — сухо приказывает альфа, глядя на Со строго и холодно, кивает на омегу, — не отходи от него, пока я не вернусь.

— Чан…- начинает разочарованно альфа, но тот не реагирует и, бросив тёплый взгляд на Джина, удаляется.

— Я…мне нужно в туалет, — потерянно бормочет Джин, лишившись поддержки в виде надёжных сильных рук и заново впадая в отчаяние.

— Отлично, Бин, теперь ты в няньках. Карьерный рост о котором мечтает каждый... — ёрничает, провожая удаляющуюся спину омеги недобрым взглядом альфа, и направляется к бару запить свою незавидную участь.

Джин закрывает дверцу кабинки туалета и приваливается к ней спиной. Хватается за тугой воротник, что ощущается сейчас, как удавка, и снимает брошь, кладёт в карман. Расстёгивает верхние пуговицы и облегчённо делает полноценный глубокий вдох. Снаружи хлопает дверь, раздаются голоса, и Хван замирает.

— Уже видел это чудо? — спрашивает омега за дверью, — дурачок весь вечер ходит среди любовников Чана и улыбается, как блаженный…- омеги смеются и включают воду.

— Чья-то шутка явно удалась, хотя может и правда случайность. Он ведь перетрахал как минимум пол города, а вторая половина терпеливо ждёт своей очереди…- продолжает сплетничать парень.

— Даже жалко его. Говорят, ещё и бесплодный. Даю Чану пол года. Наиграется и вернёт в ту дыру, из которой забрал, — омега звонко хохочет, и смех его мгновенно подхватывают друзья.

Джин затыкает уши, но голоса всё равно звучат где-то на подкорке, не желают замолкать, молотом стучат и стучат на повторе в и без того раскалывающейся голове. Он медленно оседает на пол и устраивает голову меж колен, пытаясь избавиться от подступающей тошноты. Из последних сил старается унять зарождающуюся истерику, утирает ладонью мокрые от слёз глаза, уродливо размазывая макияж по лицу. Затыкает ладонью рот, чтобы заглушить рыдания, но они рвутся наружу, болезненно раздирая лёгкие, сопровождаемые нескончаемым солёным потоком, что льётся по щекам. До омеги доносится стук закрывающейся двери и звуки удаляющихся шагов и голосов, но он продолжает сидеть на полу, уставившись в стену. Спустя время поднимается, пьяно качнувшись, и выходит из кабинки. Смотрится в зеркало над раковиной и с отвращением роняет голову вниз. Включает воду, смывая с себя всё, что удаётся смыть. Вспоминает про блистер в кармане и, не думая, на автомате, достаёт три таблетки, проглатывает, запивая водой прямо из-под крана. Выпрямляется и спотыкается об пристальный, изучающий взгляд в отражении. Застывает в молчаливом шоке с покрасневшими глазами и стекающей с подбородка водой, неверяще глазея на того, кого видел исключительно на экране. Омега не просто красив, он великолепен. От кончиков волос до безупречной обуви, и Джину приходится признать, что восторги Феликса и Джисона не беспочвенны. От такой красоты захватывает дух, она совершенно другого уровня, до которого омеге из трущоб никогда не дотянуться, зовись он тысячу раз принцем. Принц из трущоб, с усмешкой думает Джин и явственно представляет Чонина с Чаном вместе, как сказал Чанбин, блестящей парой. Ведь именно такому омеге самое место рядом с Баном.

— Они не правы, просто плохо знают его. Да и что с них взять, обычные бляди. Он не выкинет тебя, — даже голос Чонина звучит, как нежный перезвон колокольчиков, и в омеге загорается крохотный огонёк надежды.

— Чан никогда не был скупым, все его шлюхи оставались довольны. Не сомневайся, обеспечит до конца жизни и деньгами и жильём. Конечно, ты не выйдешь за него, при его статусе бесплодный омега это неприемлемо, позор среди партнёров альф. Не дурак же, понимаешь, о чем я? - высказавшись, омега вскидывает бровь и упивается раздавленным униженным парнем от души.

Обходит, презрительно оглядывая словно кусок несвежего мяса, и снова смотрит на него в зеркало. Белый как мел, едва держащийся на ногах, уязвимый и беспомощный щенок. Крови которого Чонин жаждет как ничьей и мечтает добить. Из дрожащей руки Джина падает, глухо звякнув об пол, блистер, и Чонин, присев на корточки, заинтересованно изучает находку.

— Помогает? — шелестит Ян, улыбаясь своим лукавым лисьим прищуром и, видя полное непонимание в пропитанных страданием глазах, победоносно расцветает.

— Хочешь сказать, что не знал от чего принимал таблетки все эти месяцы? Чонин пренебрежительно фыркает и звонко смеётся, а Джину хочется приложить белокурую головку о мраморную столешницу раковины.

Настолько омерзительно звенит высокомерием его тонкий голосок, эхом отдаваясь от глухих стен.

— Он кормил тебя гормонами в надежде, что дашь ему потомство, но увы…- сладко напевает омега, — думаешь, как быстро ты вылетишь из пентхауса, когда Чан поймёт, что затея его провалилась?

Джин поднимает опустошённые, лишённые света глаза на омегу и закипает. Из беспросветной тьмы в нём рождается нечто пугающее, мерзко копошащееся на дне души, отравляя ядом всё хорошее, что было до этого момента. Омега хочет одного — выбраться отсюда как можно скорее. Убежать, как можно дальше — от альфы, предавшего его доверие, высокородных лживых выскочек, что презирают даже не потрудившись узнать, заочно, и которые готовы утопить его в зловонной жиже собственной ненависти шутки ради. Ведь для таких, как они разве найдётся зрелище более упоительное, чем чужая разрушенная в щепки жизнь, прелюдное, сокрушающее на корню человеское достоинство унижение? Джин стремительно несётся к двери, выбегает без оглядки. Неспеша подошедший к зеркалу Чонин, поправив и без того идеальную укладку, довольно улыбается своему отражению и притворно разочарованно вздыхает.

— Так легко, что даже не интересно, — расстягивая слова, усмехается он.

Джин загнанно озирается на выходе из туалета, косясь на Бина, сидящего недалеко от него в баре и уныло потягивающего свой напиток. Замечает Вонхо, что отвлёкшись на телефон, встал к нему спиной, и пятится к служебному выходу. Выбравшись в коридор, спускается по ступенькам, не различая дороги и лиц, не останавливаясь, пока не оказывается в сумраке ночной улицы. Долго петляет, огибая шумный вход с вереницей дорогих авто, и выбирается наконец на главную дорогу. Бредёт по бесконечным улицам, отдаляясь от больших огней и шикарных вилл элитного района. Ноги сами приводят к автобусной остановке на сиденье которой он падает, переводя дух. Сил почти не осталось, пиджак он оставил в туалете, и ветер неприятно холодит тонкую ткань рубашки, нагло пробирается под неё и лижет озябшее тело. Первые капли дождя Джин ощущает на губах, что приносит ветер. А следом занимается настоящий ливень, обрушиваясь на хлипкую остановку. Машины проносятся по лужам, не сбавляя скорости, и омеге кажется, будто он вернулся в тот дождливый вечер, который закончился для него больничной койкой. Может, и история эта всего лишь иллюзия. Достаточно представить, что скорая приехала чуть позже, а он, заснув тогда, так и не проснулся. Одиноко лежит в палате, забытый всеми, ненужный и грезит в коме, проживая созданную повреждённым больным мозгом не свою, чужую жизнь. Капли стекают по лицу, мешаясь со слезами, застилают мутной пеленой глаза, но Джин не двигается, забыв о времени. В какой-то момент, вынырнув из оцепенения, понимает, что денег на автобус нет, а значит и сидеть здесь бесполезно. Поднимается и снова бредёт, смутно припоминая в какой стороне его дом.

Шею Чонина простреливает болью, когда рука альфы с нечеловеческой силой сдавливает её, лишая омегу необходимого кислорода. Глаза Яна в ужасе распахиваются, а рот безуспешно силится что-то произнести — Чан не даёт даже шанса на вдох, не реагирует на бьющие по плечам без устали руки.

— Я же предупреждал тебя…мразь, - хрипит альфа в ярости, и Чонин отшатнулся бы, если мог, но всё, что получается - открывать в беззвучном крике рот.

Чанбин хватает за руку, пытается изо всех сил оторвать от омеги, вскоре к нему присоединяется Сынмин, и они оба висят на альфе, который вцепился намертво и не поддаётся.

— Чан, он там совсем один сейчас, ты ему нужен. Хочешь на Чонина время тратить? — кричит Бин и получает толчок в грудь, от которого отлетает к ближайшей стене.

— А ты, блядь, где был? Я на тебя его оставил, на вас обоих…- орёт Чан, кидая невменяемые взгляды то на него, то на Вонхо, что виновато опускает глаза в пол.

Альфа бросает Яна, как бесполезный мешок на пол и уверенно направляется к служебному выходу. Спустя час не увенчавшихся ничем поисков, садится на нижнюю ступеньку лестницы у главного входа. Поверженно опускает телефон и нечитаемым взглядом устремляется в пустое пространство.

— Ребята прочесали все улицы в квартале отсюда - ничего. На разбор камер уйдёт время.Чан, прости, я не должен был…- расстроенно и тихо извиняется Бин и протягивает альфе чёрный бархатный пиджак.

— Два часа ходил по этому залу и не понял, что к чему. Просто ощущение было, что всех уже где-то видел…- голос Чана предательски ломается и, горько усмехнувшись, он отворачивается от друга, — не идиот?

— Перестань, ты со многими и в лицо то не встречался, в Эйдсе не самое яркое освещение, особенно когда пьян и под…- возражает Бин, но альфа его перебивает.

— Не продолжай, мне и так хреново, — Бан обхватывает голову руками, — и становится ещё хреновей, когда я думаю, каково ему было…

— Мы найдём его, обязательно, — успокаивает альфа и себя и Чана, но тревога не утихает.

Бан утыкается в пропитанную любимым ароматом ткань и давится безысходностью, собственной виной. Сжимает в руках и нащупывает что-то твёрдое, достаёт из кармана брошь. Проводит пальцами по граням сверкающих камней, вспоминая, как та ослепительно блистала, украшая основание длинной лебединой шеи и единственное, о чем мечтает - вернуть омегу домой целым и невредимым.