Имя, стёртое богами.

      "Настоящая свобода начинается по ту сторону отчаяния." — Жан-Поль Сартр.

Девушка бегала по полям родного Асгарда. Её золотистые волосы развивались на ветру, переплетаясь с потоками свежего воздуха, наполненного ароматом цветущих трав. Стурма смеялась, ощущая, как прохладные порывы ласкают её кожу, а мягкая трава под босыми ногами напоминает о беззаботных днях детства.

За ней следом бегали маленькие детишки — будущее Асгарда. Их юный и звонкий смех разливался по полям, сливаясь с шелестом трав и пением ветра. Они ловили её за руки, цеплялись за края лёгкого плаща, весело визжа, когда она резко оборачивалась, делая вид, что собирается их поймать.

— А, принцесса! — выкрикнул мальчишка, резко отскочив назад.

— Отменная реакция, Сигурд, — заметила златоволосая. — Прекрасная черта для того, кто мечтает стать стражем.

Сигурд гордо вскинул голову, расправляя плечи, будто уже стоял в золотых доспехах воинов Асгарда.

— Я стану стражем, принцесса! — заявил он с детской уверенностью. — И буду охранять Бифрёст, как сам Хеймдалл!

— Тогда тебе стоит тренироваться усерднее, — с улыбкой произнесла Стурма, поправляя сбившуюся прядь волос.

— Принцесса Стурма, — подала голосок рыжеволосая Ингрид. — А вы могли бы ещё раз показать фокус с ветром?

— Фокус? — протянула она, делая вид, что раздумывает. — Разве это не слишком лёгкое развлечение для будущих воинов Асгарда?

— Нет! — в один голос закричали дети, взволнованно переглядываясь.

Ингрид сжала в руках венок, её изумрудные глаза сияли нетерпением.

— Пожалуйста, принцесса! Это так красиво.

Стурма с преувеличенным вздохом протянула руку вперёд, позволяя ветру стекаться к её пальцам. Сперва это был едва ощутимый порыв — лёгкое, почти невесомое движение воздуха, что ласково тронуло пряди волос и ткани одежд. Следом поток окреп, закружился, подхватывая лепестки с венка Ингрид, смешивая их с золотистыми травинками, унося ввысь, словно россыпь солнечных искр.

Дети зачарованно следили, как ветер, повинуясь воле принцессы, сливался в вихрь — быстрый, игривый, танцующий меж ними в озорной пляске. Он поднимал сухие листья, кружил их в непредсказуемом хаосе, точно стаю покорных, легкокрылых существ, подвластных одной лишь богине бурь и ветров.

— Ого... — прошептал Сигурд, прикрывая глаза от резкого порыва.

— Это настоящее волшебство? — спросила маленькая Альвхильд, прячась за спину мальчишки.

Стурма лучезарно улыбнулась, ловя ладонью поток воздуха, заставляя его ослабеть, превратившись в лёгкое дуновение.

— Это ветер, — ответила она. — Он всегда рядом. Нужно лишь научиться слушать его.

Дети стояли, окрылённые увиденным, пока за их спинами не раздался нежный голос:

— Моя дорогая, ты днями внимательна к ветрам, но мать услышать не можешь.

Златовласая мгновенно узнала родной голос. Она обернулась — и встретилась с теплыми глазами Фригги. Царица Асгарда шагала к ним по полю, её светлые одежды плавно колыхались на ветру, словно сама природа склонялась перед её присутствием.

— Матушка, — промолвила принцесса. — Желаешь прогуляться с нами иль что случилось?

Фригга чуть склонила голову, её проницательный взгляд скользнул по детям, всё ещё затаившим дыхание в почтительном молчании. Лёгкая улыбка коснулась её губ, но в глазах пряталась тень чего-то большего.

— Прогулка с вами была бы радостью, — мягко ответила царица, — Но пришла я не за этим. Радостная новость, твои братья вернулись.

Стурма не смогла сдержать радости — её глаза вспыхнули, а сердце запело, и, точно порыв ветра, она взметнулась в воздух, подпрыгнув на месте.

— Вернулись? — воскликнула она, едва не схватив мать за руки. — Тор? Локи? Они уже во дворце?

Фригга рассмеялась и кивнула, наблюдая за воодушевлением дочери.

— Совсем недавно. Я знала, что ты обрадуешься, потому и пришла за тобой.

Одинсдоттир повернулась к детям, её золотистые волосы закружились вместе с ней, точно продолжение стихии, что всегда её сопровождала.

— Вы слышали? — с сияющей улыбкой обратилась она к малышам. — Тор и Локи вернулись!

Дети тут же загалдели, Сигурд начал восхищённо рассказывать о молоте Тора, Ингрид и Альвхильд — вспоминать истории о хитроумии Локи. Но Стурма уже не слушала — сердце её стремилось вперёд, туда, где ждали те, кого она любила больше всего во всех мирах.

Подхватив пальцами подол платья, девушка сорвалась с места, едва касаясь ногами земли. Её шаги были стремительны, почти танцевальны, а вечный спутник, подхватил золотистые пряди, увлекая их в игривый хоровод.

Улыбка не покидала её губ, глаза сверкали в предвкушении — братья вернулись! Тор, несокрушимый громовержец, и Локи, чьи проделки она так любила. Сердце билось чаще, наполняясь радостью от одной лишь мысли, что совсем скоро она вновь увидит их, услышит их голоса.

Богиня неслась вперёд, не замечая ни придворных, ни воинов, что почтительно расступались перед ней, провожая взглядом взволнованную принцессу.

— Сиф! — крикнула она, заметив подругу рядом со стражниками.

— Принцесса Стурма, — девушка поклонилась, наблюдая, как стражники отдаляются.

— Отбрось это, — недовольно сказала голубоглазая.

— Это было небольшое представление для стражников, — выровнявшись, она обняла подругу. — Рада тебя видеть.

— В стенах дворца было тоскливо без вас, — пожаловалась Стурма. — Лишь детишки коротали мои будни.

— Нам на поле боя тоже не хватало тебя, — поделилась Сиф. — Жаль, что Один запретил тебе отправиться с нами.

— Да... Но отец всегда знает, что лучше. Слово царя — закон.

— Слово царя — закон.

— Надеюсь, что судьба была к Асгарду благосклонна и в этот раз. Все наши друзья вернулись целыми?

— Целыми и невредимыми, — заверила темноволосая. — Тор жаждет устроить пир.

— Это чудесно!

Принцесса подхватила свою давнюю подругу за руку, словно не желая отпускать, и, быстрыми, полными энергии шагами направилась в знакомый зал. Это был тот самый уголок Асгарда, где они часто собирались, делились своими мыслями и рассказами о пройденных приключениях.

— Меня ждут увлекательные истории, да? — спросила Стурма, подходя к двери, за которой уже звучал громкий смех.

— Было бы увлекательнее, если бы с нами был только старший брат, — проворчала Сиф.

— Сиф... — богиня остановилась, оборачиваясь к подруге. — То, что сделал Локи ужасно, но я верю, что в твоём сердце есть место для прощения.

Несколько веков назад Сиф гордилась своими золотыми волосами. Длинные, густые, они струились по её плечам, переливались солнечными бликами и завораживали всех, кто имел счастье их увидеть, Стурма не была исключением. Они были её гордостью, символом красоты, благосклонности богов.

Но однажды ночью, когда тишина окутала Асгард, а звёзды лениво отражались в тёмных водах небесного океана, Локи, взбешенный ревностью, решил сыграть свою очередную шутку. Он подкрался к мирно спящей Сиф, ловко извлёк из-за пояса острый нож и, не дрогнув, провёл им по её волосам. Золотые пряди, прежде такие тяжёлые и живые, упали на пол беззвучным водопадом.

Когда Сиф проснулась, её руки рефлекторно потянулись к голове — и пальцы встретили лишь обнажённую кожу. Зеркальная гладь воды, в которую она заглянула, отразила её ужас: там, где прежде струились её великолепные локоны, осталась лишь короткая, неровная щетина.

Когда Тор и Стурма узнали о случившемся, Асгард содрогнулся от их ярости. Молнии плясали в глазах, кулаки сжимались. Они нашли брата — и тот, хоть и пытался шутить, не мог скрыть беспокойства. Легендарный гнев громовержца и богини бурь был страшен, и даже бог хитрости не мог позволить себе легкомысленно отмахнуться.

— Исправь, — голос Стурмы звучал как приближающийся шторм.

И Локи исправил. Он спустился в темные глубины земли, к братьям-гномам, чьё мастерство не знало равных. Он уговорил, обманул, пригрозил — и в итоге принес Сиф новые волосы. Тончайшие нити, сплетённые с магией, касаясь её головы, ожили, словно были плотью и кровью, словно никогда не покидали её.

Но с того самого дня её волосы утратили прежний золотой блеск. Вместо сияющих, солнечных прядей, что когда-то струились по её плечам, теперь они были черны, как сама ночь. Будто проклятье, тень предательства, оставшаяся с ней навсегда — напоминание о той ночи, когда доверие было разрезано столь же легко, как и её локоны.

— На это могут уйти столетия. — Сиф двинулась дальше и отворила двери, якобы показывая этим, что разговор закончен.

Все взгляды в зале немедленно обратились к ним. Тор, заметив сестру, расплылся в широкой улыбке, раскинув могучие руки, как будто приглашая её в свои объятия. Стурма, не дождавшись ни мгновения, бросилась к нему. Он подхватил её и закружил вокруг.

— Сестрица моя, — воскликнул он, мягко опуская её на ноги. — Месяцы разлуки были невыносимы.

— Ох, правда? — усмехнулась она. — Это я томилась в одиночестве в стенах дворца, пока вы становились героями новых баллад и легенд.

— Клянёмся красотой Асгарда, наша леди, что без тебя нам было так же невыносимо, — произнёс Фандрал с лёгким поклоном.

— Охотно верю, — с довольной улыбкой ответила она, чувствуя, как в её согревают эти слова. — А где же мой второй братец?

— Я уж боялся, что ты обо мне позабыла, — отозвался Локи.

Он сидел на высоком балконе, едва видимый из-за тени, что окутывала его место, словно специально выбранное для того, чтобы оставаться на расстоянии.

— Никогда бы. Спускайся и обними сестру.

— Много чести, сестрица, — отшутился тот.

— Локи Одинсон, если ты сейчас же не слезешь со стола, я тебя сброшу.

Бог обмана, развалившийся на балконе, лениво поднял голову.

— Угрожаешь мне насилием? Какая плохая принцесса.

Стурма обиженно нахмурила нос, её взгляд наполнился недовольством. Не теряя времени, она подняла руку, и, как по её велению, лёгкий порыв ветра стремительно рванулся в сторону Локи. Он даже не успел опомниться, как в миг оказался в воздухе, покидая балкон, словно его нежданно сорвал порыв бури. Девушка, сдерживая едва уловимый смешок, подула сильнее, и ветерок подхватил его, заставив «подлететь» к ней.

Брат, однако, ловко приземлился, но, расправив руки с видом великого трагика, оглянулся вокруг, как если бы сам ветер был виновен в его падении, а не стоящая перед ним.

— Сестра, ты жестока, — произнёс он, эффектно поправляя свою мантию.

— А ты невыносим, — хмыкнула она в ответ, с наслаждением наблюдая за его театральностью.

— Благодарю за столь щедрый комплимент.

Одинсдоттир слегка потрепала брата по голове, нарушая его, как всегда безупречную прическу. После чего, не выдержав, притянула к себе и крепко обняла.

— Ладно-ладно, — проворчал парень, но крепко обнял сестру. — Довольна?

— Более чем.

— Дорогие друзья, — начал Тор, поднимая кубок. — Начнём же торжество в честь нашего возвращения домой!

— Я этого только и ждал, — расхохотался Вольштагг, с довольным видом хлопнув себя по животу.

— Тебе лишь бы поесть, — фыркнул Огун, покачав головой.

— Да выпить, — ухмыльнулся Фандрал, не упустив случая поддеть друга.

Огун и Фандрал покатились от смеха, а Вольштагг недовольно пробормотал что-то себе под нос, сделав вид, что не услышал подшучиваний.

Двери в зал распахнулись, и внутрь вошёл стражник. Он почтительно склонил голову и, выдержав паузу, произнёс:

— Прошу прощения за вторжение, но великий Один желает вас видеть.

— Ни минуты покоя... — Локи откинул голову назад.

— Локи... — тихо одернула его сестра, взглянув на него с укором, прежде чем перевести взгляд на стражника. — Бальдр, благодарю.

— Принцесса, — с улыбкой отозвался он, вновь почтительно кланяясь. Затем, взяв её руку, оставил на ней лёгкий поцелуй. — Как всегда, ваше сияние затмевает даже звёзды Асгарда.

Стурма чуть приподняла бровь, но промолчала, а за её спиной Локи тихо засмеялся, явно едва сдерживаясь от колкости.

— Передай отцу, что мы скоро явимся, — угрюмо приказал Тор.

— Слушаюсь, — коротко ответил Бальдр и поспешил прочь.

В зале вновь раздался громкий смех мужчин. Лишь две девушки не разделяли общего веселья: Сиф сжала переносицу, явно пытаясь сдержать раздражение, а Стурма, с немым вопросом перевела взгляд на остальных.

Она искренне не понимала их реакции на вежливость и почтительность Бальдра. Он всегда был таким — учтивым, уважительным, воплощением благородства. Что же теперь в этом казалось таким забавным?

— Мои дорогие друзья и братья, — промолвила принцесса, оглядывая собравшихся с недоумением. — Что же вас так забавляет?

Тор, всё ещё посмеиваясь, хлопнул Фандрала по спине, а тот, чуть наклонившись вперёд, посмотрел на Стурму.

— О, наша леди, неужели ты не замечаешь? — протянул он, едва сдерживая очередной смешок.

— Замечаю что? — её брови слегка приподнялись, голос оставался спокойным, но в глазах уже вспыхнуло любопытство.

— Наш доблестный Бальдр — благороден, учтив, почтителен... но только с тобой, — вмешался Вольштагг, откидываясь назад и потирая бороду.

— Не выдумывайте, — хмыкнула принцесса.

— О, это правда, — усмехнулся Огун. — Сколько раз ты слышала от него такие красивые слова, сказанные кому-то ещё?

Одинсдоттир на мгновение задумалась, но прежде чем она успела ответить, Локи лениво вздохнул и с притворной усталостью откинулся на спинку кресла.

— Прости их, сестра. Их разум не способен охватить простую истину: не всякое почтение — признак влюблённости, — с насмешкой произнёс он. — Хотя, конечно, бывает и так...

Он многозначительно протянул последние слова, бросив ей хитрый взгляд, а затем снова улыбнулся, наблюдая за её реакцией.

— Ты что-то хочешь сказать, братец? — её голос оставался ровным, но в глазах мелькнул опасный огонёк.

— О, я? — Локи невинно вскинул брови. — Да ни в коем случае. Просто наблюдаю за весьма... занимательной ситуацией.

— Вы раздуваете из мухи ледяного великана, — вздохнула принцесса, сцепив руки на груди. — Бальдр всегда был таким. Учтивость — его вторая натура.

— Тогда почему он не говорит таких слов в адрес других женщин Асгарда? — усмехнулся Фандрал.

Стурма уже открыла рот, дабы возразить, но тут вмешалась Сиф, которая всё это время молчала, напряжённо наблюдая за разговором.

— Мужчины глупы, когда речь заходит о сердечных делах, — сказала она, покачав головой. — Им только дай повод — сразу придумают роман, свадьбу и десяток наследников.

— Благодарю за поддержку, подруга, — с улыбкой кивнула Стурма, после чего снова взглянула на брата и его друзей. — А вас, господа, я попрошу не строить нелепых предположений.

— Как скажешь, принцесса, — Фандрал сделал вид, что подчинился, но улыбка не сходила с его губ.

Тор лишь рассмеялся и, хлопнув ладонью по столу, поднялся на ноги.

— Хватит болтовни! Мы вернулись, мы дома — значит, пора пить! — он сделал короткую паузу. — Но сперва к отцу.

— Я уж размечтался, что мы позабудем об этом, — недовольно промычал Локи, который всем своим яством не хотел идти к Одину.

По залу пронёсся дружный стон разочарования, особенно громко возмущён Вольштагг, который уже предвкушал угощения.

— Ну вот, а я уж настроился на пир, — проворчал он, бросая тоскливый взгляд на полные кубки, которые пока оставались нетронутыми.

— Не волнуйся, Вольштагг, я уверен, что после разговора с отцом ты проголодаешься ещё сильнее, — произнёс Тор.

Стурма качнула головой, пряча улыбку.

— Тогда не будем медлить, иначе наш царь решит, что нас уже нужно тащить силой, — сказала она и первой направилась к выходу, жестом приглашая остальных следовать за ней.

Длинные коридоры дворца, освещённые мягким золотым светом факелов, тянулись перед ними. Принцесса шла впереди, но чувствовала взгляды братьев и друзей у себя за спиной. Тор шагал уверенно, как всегда, а вот Локи, по привычке отставая, шёл вразвалку, будто бы вовсе не торопился, но вскоре ускорился, сравнявшись со старшей сестрой.

— Как думаешь, сестра, — начал он. — Если мы будем двигаться достаточно медленно, отец успеет забыть, зачем звал нас?

— Боюсь, что тебе придётся изобрести куда более хитрый способ избежать этой встречи, — ответила она, даже не оборачиваясь.

— Тогда я оставлю его тебе, раз уж ты у нас любимица, — усмехнулся бог иллюзий.

Девушка ничего не ответила. Внутри неё вдруг проснулась странная тревога. Что-то в этом всём казалось ей неправильным — даже сам факт, что отец позвал их сразу после возвращения. Обычно он давал братьям и его воинам передышку перед серьёзными разговорами.

Словно почувствовав её беспокойство, Тор слегка дотронулся до её плеча, а после и вовсе приобнял.

— Всё будет хорошо, сестра, — сказал он с тёплой улыбкой. — Отец наверняка хочет лишь поговорить о нашем походе.

— Надеюсь, — пробормотала она, но сердце почему-то подсказывало ей иное.

Фригга называла это неким чутьём, говоря, что раз уж она была воспитана ведуньями, то велика вероятность, что их дар передался и её дочери.

Они остановились перед массивными дверями тронного зала. Два стражника, стоявшие у входа, молча распахнули их перед царскими детьми, впуская их внутрь.

Тронный зал Асгарда сиял золотым светом. По обе стороны от алой дорожки, ведущей к трону, выстроились знатные воины и советники, их доспехи поблёскивали, а лица выражали ожидание. Как только дети Одина вошли, зал наполнился одобрительным гулом — вернулись герои, победители, защитники Асгарда.

— Мои сыновья, — раздался громовой голос Одина, когда они приблизились. — Тор, мой первенец, ты вновь доказал свою доблесть в бою. Твой молот сеял справедливость, и враги дрожали при одном его виде. Ты — гордость Асгарда.

По залу прокатился одобрительный ропот, кто-то даже захлопал в ладони. Тор, ослепительно улыбаясь, склонил голову перед отцом.

Но Стурма уже смотрела не на Тора.

Её взгляд скользнул в сторону Локи. Он стоял ровно, подбородок гордо вскинут, на губах играла обычная полуулыбка, но в глазах... В глазах тлело что-то холодное, едва заметное для других, но очевидное для сестры.

Один не упомянул его. Не сказал ничего о его заслугах, не выделил его вклад. А ведь Локи тоже сражался. Тоже рисковал жизнью, защищая Асгард.

Блондинка молча шагнула ближе к брату, намеренно оказавшись рядом, едва заметно задевая его пальцами. Это было еле ощутимое прикосновение — но достаточно, чтобы он заметил.

Брат слегка повернул голову, изогнув бровь.

Я вижу. Я помню.

Она не сказала этого вслух, но Локи прочёл её мысли в её взгляде. Тонкая усмешка тронула его губы. Он почти незаметно кивнул — благодарность, которую никто, кроме неё, не мог понять.

Один продолжал говорить, его голос звучал торжественно, заполняя весь зал:

— Сегодня мы празднуем победу. Победу наших лучших воинов, отвагу наших сыновей и дочерей! Тор, Фандрал, Вольштагг, Огун, леди Сиф — ваше мужество и отвага не знает равных!

И снова имя Локи не прозвучало.

Богиня почувствовала, как брат напрягся рядом. Казалось, что он остаётся невозмутимым, его лицо сохраняло маску безразличия, но она знала, что творилось внутри. Это было не в первый раз.

— Асгард должен славить своих героев, — продолжал Один, вставая с трона. — И сегодня мы воздадим им честь!

Толпа вновь зашумела, раздавались одобрительные возгласы, звучали имена воинов, но среди всего этого шума Стурма внезапно шагнула вперёд.

— Отец, ты забыл одного, — её голос был мягким, но в зале моментально наступила тишина.

Бог войны и победы повернул к ней суровый взгляд.

— Локи тоже был на поле боя, — продолжила она, держа голову высоко. — Его магия защищала наших воинов, его хитрость позволила им избежать лишних потерь. Без него победа не была бы столь лёгкой.

Локи медленно повернулся к сестре. На его губах снова играла эта насмешливая полуулыбка, но в глазах промелькнуло удивление. Он не ожидал этого.

Один посмотрел на младшего сына, его лицо оставалось непроницаемым. Несколько долгих мгновений он молчал, а затем, наконец, заговорил:

— Вклад каждого важен.

Это было всё, что он сказал.

Принцесса крепче сжала кулаки, но не подала виду. Она чувствовала, как Локи едва заметно наклонился в её сторону.

— Хочешь, чтобы я был растроган? — тихо прошептал он, так, чтобы услышала только она.

— Просто хочу напомнить, что ты не один.

Брюнет не ответил, но она видела, как напряжение сползло с его лица. Он снова выпрямился, а в следующую секунду зал ожил — разговоры, смех, празднование продолжилось, будто ничего и не произошло.

Но для Локи произошло. И Стурма знала это.

"Боюсь, что когда-то отец поселит вражду между братьями..." — обдумала она, и ужаснулась от собственных мыслей.

Вино лилось рекой, столы ломились от угощений, и в зале разносился смех воинов. Тор уже поднял кубок, провозглашая очередной тост за славу Асгарда, Фандрал пускался в очередную хвастливую историю, а Вольштагг с присущим ему энтузиазмом поглощал еду, не обращая внимания на поддразнивания друзей.

Одинсдоттир делала вид, что наслаждается праздником, но взгляд её всё ещё был сосредоточен на младшем брате. Брат не принимал участия в веселье, лишь изредка улыбался чьим-то словам, но принцесса знала — он чувствовал себя чужим. Она уже собиралась снова заговорить с ним, как внезапно в зале раздался голос:

— Царь, если позволишь...

Все обернулись к источнику звука.

Бальдр.

Высокий, темноволосый, с вечной мягкой улыбки на лице, он встал со своего места и шагнул ближе к трону Одина.

— Вы помните, о чём мы говорили до похода? — его голос звучал ровно, но в глазах читалась решимость.

— Помню, — спокойно ответил царь, но в его тоне прозвучала усталость.

Тор нахмурился, Локи поднял брови, а Сиф сжала кубок так крепко, что костяшки побелели, казалось, она подозревает о чём разговор.

— Тогда, быть может, сейчас самое время обсудить это? — не отступал Бальдр.

Царь окинул его долгим взглядом, затем, тяжело выдохнув, поднялся с трона.

— Сегодня день праздника. Но раз уж ты настаиваешь — пусть будет так.

В зале повисла напряжённая тишина.

— Стурма, моя дочь, — наконец заговорил он, повернувшись к ней. — Я принял решение. Ты слишком долго была свободной. Настало время исполнить долг перед Асгардом.

— Что ты имеешь в виду? — в её голосе послышалась хрипота.

Один спокойно посмотрел на неё.

— Ты станешь женой Бальдра.

Девушка не сразу осознала, что услышала. Слова отца повисли в воздухе, тяжелым грузом опускаясь на её плечи.

Гул голосов заполнил зал. Даже среди самых знатных асгардцев нашлись те, кого это известие удивило.

Тор резко повернулся к Одину, словно не веря в сказанное. Локи медленно откинулся на спинку своего кресла, сложив руки на груди. С его лица не сходила загадочная полуулыбка, но в глазах плясала ненависть.

Фригга, сидевшая по правую руку от Одина, не проронила ни слова, но её губы дрогнули.

— Отец, ты не можешь быть серьёзным, — воскликнул старший брат.

— Он более чем серьёзен, — подала голос Сиф, и все обернулись к ней. Она сжала кулаки, глядя на Бальдра так, будто была готова вонзить в него меч.

Стурма посмотрела на неё, затем перевела взгляд на самого Бальдра. Он стоял прямо, как всегда величавый, но на этот раз его взгляд был прикован только к ней.

— Ты знал об этом? — её голос был тихим, но в нём чувствовался металл.

— Я просил твоей руки у царя, — без колебаний ответил он.

— Ты просил? — повторила она, словно пробуя слова на вкус.

— Я счёл это наилучшим решением. Союз между нами укрепит Асгард.

В её груди закипала буря.

— Союз? — её губы тронула горькая усмешка. — А моя воля в этом «союзе» имеет хоть какое-то значение?

— Дорогая... — тихо произнесла Фригга.

Но принцесса не обратила на неё внимания.

— Отец, ты всю жизнь твердил мне, что я твоя дочь, что я — наследие Асгарда, что я рождена быть великой. Но теперь я вижу, что для тебя я всего лишь фигура в игре.

— Осторожнее, дитя, — голос Одина остался ровным, но в нём мелькнула угроза.

Сиф шагнула вперёд, сверля Бальдра гневным взглядом.

— Разве ты не говорил, что никогда не будешь навязывать ей свою волю? — в голосе воительницы звучало едва сдерживаемое негодование.

— Я считал, что наша принцесса поймёт, почему это необходимо.

— Поймёт? — Локи тихо рассмеялся, не поднимаясь с места. — О, Бальдр, я начинаю думать, что ты совсем не знаешь нашу сестру.

Стурма медленно выдохнула, чувствуя, как внутри её нарастает ураган. Если они думали, что могут решать её судьбу, то они сильно заблуждались.

Всё вокруг наполнилось молчанием. Все взгляды были прикованы к богине бурь и ветров, но она не отвела глаз от Одина.

— Ты решил продать меня, чтобы укрепить свою власть?

Эти слова прозвучали, словно удар молота. Тор резко поднялся, его кулаки сжались.

— Отец, ты не можешь требовать от неё такого!

— Ты же всегда говорил, что каждый из нас сам творит свою судьбу, — добавил Локи. — Или это касалось только Тора?

Фандрал, Огун и Вольштагг молча наблюдали, но даже они выглядели разъяренными.

— Вы забываетесь, — голос Одина был спокоен, но в нем уже чувствовалась надвигающаяся буря.

Сиф сжала рукоять меча, её взгляд метался между Бальдром и Одином.

— Вы не можете принудить её к этому, мой царь, — тихо, но твёрдо произнесла она.

— Вы все ведёте себя, словно капризные дети! — рявкнул Один, ударив посохом об пол. Вспышка энергии заставила воздух в зале дрожать. Но Стурма не дрогнула.

— Я не выйду за него.

— Ты ослушаешься меня? — голос отца напоминал далёкий гром.

— Я отказываюсь от этого брака.

Ярость в глазах царя вспыхнула, словно пламя.

— Ты выйдешь за Бальдра!

— Значит, ты намерен заковать меня в цепи и тащить к алтарю? — в голосе дочери зазвенел холодный вызов.

Ветер завихрился вокруг неё, поднимая лёгкие завитки её волос.

— Стурма, — предупредительно произнесла Фригга, боясь, что Один обрушит на неё свой гнев. — Милая, прошу, давай позже это обсудим.

Но было поздно.

Один шагнул вперёд, его гнев теперь был явным, почти осязаемым.

— Я твой отец и твой царь! Ты подчинишься мне, дочь моя, или ты лишишься всего!

— Если я всего лишусь, значит, у меня никогда ничего и не было, — тихо сказала она.

И прежде чем кто-либо успел её остановить, она развернулась и выбежала из зала, оставляя за собой раскаты ветра. Двери с громким стуком распахнулись, хлопнув о стены. Волна холодного воздуха пронеслась по залу, задев даже Одина.

Тор медленно выдохнул, сжимая кулаки так. Локи улыбнулся, в его взгляде читалась гордость.

— Ну что ж, отец, — лениво протянул он, глядя на закрытые двери. — Похоже, твой шторм не так-то просто укротить.

Стурма бежала, почти не касаясь пола. Коридоры золотого дворца растягивались в бесконечность, а в висках стучало, заглушая все звуки вокруг. Голоса за спиной — обеспокоенные, возмущённые, сочувствующие — сливались в глухой шум.

Но ей было всё равно.

Она добежала до своих покоев и захлопнула за собой дверь, едва не срывая её с петель. Спина тяжело ударилась о холодное дерево, но она не чувствовала боли.

— Только за того, кого ты полюбишь сама...

Стурма резко втянула воздух и сжала ладони, ногти больно впились в кожу.

Ложь.

Тёплый, уверенный голос Одина звучал в голове, смешиваясь с детскими воспоминаниями.

Вот она ещё совсем малышка, и сидит на коленях у отца. Его тяжёлая рука гладит её по волосам, а губы складываются в редкую улыбку.

— Отец, а я выйду замуж?

Он смеётся.

— Конечно, моя буря. Но только за достойного.

— А кто достойный?

Один на миг задумался, а потом говорит, серьёзно и твёрдо:

— Тот, кого ты выберешь сама.

Златовласая захлёбывается воздухом и резко открывает глаза. Слёзы текли по её щекам, горячие, как расплавленное железо. Она бросилась к балкону, почти рухнула на перила, стискивая их до белизны пальцев. Холодный ветер ударил в лицо, спутал волосы, но это было ничто по сравнению с болью, разрывающей её грудь.

Ложь, ложь, ложь!

Ведь её выбор ничего не значил.

Она помнила, как в детстве отец поднимал её на руки и смеялся, когда она просила научить её владеть мечом. Помнила, как он говорил, что она — его гордость. Помнила, как он обнимал её перед тем, как отправляться в битвы. Как она верила ему.

Она судорожно вздохнула, чувствуя, как сердце сжимается от боли. Ветер сорвался в сильный порыв, подхватывая с балкона лёгкие лепестки, кружа их в воздухе.

Губы дрогнули, и в голосе зазвучала горечь:

— Разве можно заставить бурю склониться?

Ветер продолжал метаться по балкону, рвал и без того растрёпанные пряди её волос, гудел в ушах, словно хотел заглушить боль. Она судорожно вдыхала, но слёзы не прекращали литься.

— Хватит, — голос был твёрдым, но не строгим.

Стурма вздрогнула и обернулась. На пороге её покоев стояла Сиф. Не как воительница, не как советница. Как сестра.

— Сиф... — она попыталась говорить ровно, но голос сорвался.

Воительница ничего не сказала. Лишь подошла и крепко обняла её.

Одинсдоттир на секунду замерла, а затем, не выдержав, вцепилась в подругу, зарывшись лицом в её плечо.

— Это неправильно, — выдохнула она, дрожа. — Он... он сам говорил, что я выйду только за того, кого полюблю. Он лгал мне, Сиф. Лгал все эти годы.

— Я знаю, — тихо ответила та, гладя её по спине. — Это жестоко. И несправедливо.

— А что я могу? Это слово царя. Закон.

Брюнетка немного отстранилась и заглянула ей в глаза.

— Разве ты не та, кто всегда шла против ветра? Ты — буря, Стурма. Ты не склоняешься.

— Ты всегда знала, что сказать.

Сиф улыбнулась и, взяв её за плечи, покачала:

— А ты всегда знала, что делать.

Стук в дверь был едва слышным, но обе его уловили. Сиф нехотя разомкнула объятия и повернулась.

— Входи, — устало сказала она, заранее зная, кто пришёл.

Дверь чуть скрипнула, и в проёме появился Локи.

— Ах, сестрёнка, сестрёнка... — Он покачал головой, подходя ближе. Его взгляд скользнул по лицу Стурмы, покрасневшему от слёз. — Как же меня раздражает видеть тебя в таком состоянии.

Сестра выдохнула и, проведя руками по лицу, будто стирая последние следы отчаяния, чуть криво улыбнулась:

— Тогда, может, не будешь смотреть?

Локи фыркнул.

— Мне стоит остаться? — осторожно спросила Сиф, переводя взгляд с одной на другого.

— Нет, — ответил Локи.

Леди с сомнением посмотрела на Стурму, но та кивнула.

— Хорошо. Но если что...

— Знаю, — мягко ответила принцесса.

Воительница медлила ещё пару мгновений, но затем развернулась и вышла. Локи проводил её взглядом, после чего тяжело опустился в кресло.

— Ты молодец, Стурма, — неожиданно сказал он.

— В чём же? В том, что позволила отцу унизить себя перед всем Асгардом?

— В том, что не склонилась.

— Пока что.

Брат наклонился вперёд, опираясь локтями на колени.

— Так не должно быть, — негромко сказал он. — Никто не вправе выбирать за тебя.

— Даже отец?

— Даже он.

Наступила тишина. Одинсдоттир подняла на него взгляд.

— Ты не злишься?

— А должен? Я-то знаю, каково это — быть разочарованием для Одина.

— Что мне делать, Локи?

Он внимательно смотрел на неё несколько секунд, а затем его губы тронула заметная, хитрая улыбка.

— Кажется, тебе нужно развеяться.

— О чём ты?

Локи откинулся на спинку кресла, чуть приподняв брови.

— Разве ты не рассказывала мне, как давно хотела увидеть, чем же так примечателен Мидгард?

— Локи, — голос сестры был одновременно полон удивления и сомнения.

— Что? — он сделал невинное выражение лица, но в его глазах мелькал знакомый огонёк лукавства. — Ты хочешь отвлечься. Я предлагаю тебе решение.

— Ты предлагаешь мне сбежать.

— Я предлагаю тебе сменить обстановку, — поправил Локи, вставая с кресла и подходя ближе. — Отец не запирал тебя в башне, не заковывал в цепи. Ты свободна... пока. Так почему бы не воспользоваться этим?

— Если он узнает...

— Узнает, если будешь разгуливать там в боевых доспехах и с мечом на перевес, — парень закатил глаза. — Но ты же не глупая.

— И что ты предлагаешь?

Локи усмехнулся, щёлкнул пальцами — и на её теле привычное платье сменилось на незнакомую одежду, а золотистые волосы собрались в аккуратную, неприметную косу.

— Вот и прекрасно, — с довольным видом заключил он.

Она провела рукой по ткани и вздёрнула бровь.

— Ну что, сестра? — Локи наклонился к ней ближе, словно сообщая тайну. — Готова увидеть мир, в котором даже Один не властен над тобой?

Стурма смотрела на брата, не зная, что сказать. Сердце бешено колотилось в груди — от страха, от волнения, от предвкушения.

— Ты ведь не оставишь меня в одиночестве? — спросила она, прищурившись.

— Разумеется, нет, — он изобразил оскорблённую невинность. — Что бы ты без меня делала?

— Жила бы спокойно.

— Ужасная судьба.

Девушка рассмеялась. Смех был тихий, но настоящий. Она снова взглянула на брата и кивнула.

— Хорошо. Покажи мне этот мир.

Локи улыбнулся и взмахнул рукой. Пространство вокруг них дрогнуло, воздух закружился в вихре магии, и через мгновение принцесса почувствовала, как под её ногами исчезает твёрдая поверхность. Она инстинктивно схватилась за руку брата, но Локи лишь хмыкнул:

— Расслабься, сестра. Это будет весело.

И мир перед её глазами сменился.

Когда богиня ощутила под ногами землю, она рефлекторно вцепилась в плечо Локи, не сразу понимая, где оказалась.

Шум. Громкий, непривычный, заполняющий всё вокруг. Свет — яркий, слепящий, будто тысячи факелов, зажжённых одновременно. Люди — много, слишком много людей. Они спешили, разговаривали, смеялись, кто-то кричал, проносились странные металлические повозки, мигая светом.

— Что это за хаос? — выдохнула она.

— Добро пожаловать в Мидгард, сестра.

Стурма ошарашенно огляделась, всё ещё не отпуская Локи.

— Это место... оно такое...

— Шумное? Беспокойное? Загадочное?

— Грубое.

— Ты быстро привыкнешь.

Буря глубоко вдохнула, стараясь справиться с первой волной шока.

— И куда мы теперь?

— Нам нужно место, где ты сможешь по-настоящему увидеть, как живут люди.

— У тебя есть идеи?

— Разумеется. Мы идём в самое сердце этого мира, туда, где правят страсти, веселье и порок.

— Локи...

— В бар, сестра. Мы идём в бар.

Она закатила глаза, но внутреннее любопытство пересилило сомнения.

— Веди.

Бар оказался ещё более шумным местом, чем улицы снаружи. В воздухе витал запах алкоголя, еды и чего-то ещё, чего Стурма не могла распознать. Люди смеялись, пили, кто-то громко спорил, кто-то танцевал.

Локи с самодовольной улыбкой повёл её к стойке, не обращая внимания на любопытные взгляды окружающих. Он легко заказал себе выпивку, а затем, не спрашивая её мнения, поставил перед сестрой странный тёмный напиток с янтарным оттенком.

— Пей, — велел он.

— Что это?

— Называется «виски». Доверься мне, сестра, тебе понравится.

Она с подозрением подняла бокал, понюхала жидкость и поморщилась. Запах обжигал ноздри.

— Это точно безопасно?

Локи только рассмеялся и сделал большой глоток своего напитка.

— Для тебя — абсолютно.

Стурма медленно отпила. Горечь обожгла язык, но спустя мгновение тепло разлилось по телу. Это было... странно, но не так уж и неприятно.

— И что теперь? — спросила она, ставя бокал.

— А теперь, сестра, мы празднуем нашу свободу.

Он небрежно подхватил со стола какой-то кусок еды, протянул ей, а затем бесстрашно шагнул в гущу танцующих людей.

Девица осталась за столом, наблюдая за этим миром с любопытством. Люди здесь были свободными. Они смеялись, прикасались друг к другу, двигались под музыку, будто ничего в жизни их не сдерживало. Она не могла понять этого. В Асгарде всё было иначе — чётко, структурировано, подчинено правилам.

Она задумчиво вертела в руках бокал, когда рядом кто-то сел.

— Ты ведёшь себя так, словно впервые в баре, — раздался мужской голос.

Блондинка медленно повернулась. Перед ней сидел человек — тёмные волосы, проницательные глаза, ухмылка, в которой сквозило что-то дерзкое, но при этом безобидное.

— Не ошибся? — продолжил он, вскидывая бровь.

— Кто ты?

— Говард Старк, — представился он, протягивая руку. — А ты, незнакомка, кто?

Стурма взглянула на протянутую руку, не сразу понимая, что от неё ждут. В Асгарде приветствовали друг друга иначе. Но она вспомнила, как Локи жал кому-то руку по прибытии в этот мир, и осторожно повторила его жест.

— Принцесса Стурма, — представилась она, сдержанно, но уверенно.

— Принцесса, значит? — с насмешкой повторил он. — А какого королевства, если не секрет?

Богиня задумалась на мгновение. Вряд ли смертные знают об Асгарде так же хорошо, как её народ о Мидгарде. Да и откровенность сейчас могла сыграть не в её пользу.

— Далёкого, — уклончиво ответила она.

— Красивое имя, необычное, — заметил он, рассматривая её. — И ты... как бы это сказать... не похожа на остальных.

— В каком смысле?

— В прямом, — хмыкнул он. — Ты смотришь на всё так, словно видишь это впервые. Бар, еду, людей. Будто ты не отсюда.

Она сжала губы. Этот человек наблюдателен. Слишком наблюдателен.

— А если так?

Говард сделал глоток своего напитка.

— Тогда мне стало ещё интереснее.

Он пристально смотрел на неё, будто разгадывал загадку. Стурма ответила тем же, изучая его. Мужчина явно был уверен в себе, обладал своеобразной харизмой. И при этом в его взгляде сквозил живой ум.

— Ты тоже не похож на остальных, — заметила она, не отводя глаз.

— Это комплимент?

— Возможно.

— Что ж, загадочная принцесса, раз ты здесь, может, выпьешь со мной? Или, — он лукаво усмехнулся, — пригласишь на танец?

Она задумалась. В Асгарде танцы были частью торжеств, они следовали строгим канонам. А здесь... здесь люди двигались свободно, хаотично, без правил.

Она бросила взгляд в сторону Локи. Брат уже кружил на танцполе с какой-то женщиной, явно наслаждаясь происходящим.

Стурма перевела взгляд обратно на Говарда и, неожиданно для самой себя, улыбнулась.

— А каковы правила?

Говард поднял бокал в шутливом жесте.

— Тут нет правил, принцесса. Просто двигайся так, как подскажет тебе ветер.

Ветер? Это ей знакомо. Одинсдоттир глубоко вдохнула, чувствуя, как лёгкий порыв воздуха тронул её волосы. Почему бы и нет? Она поставила бокал, поднялась со стула и протянула Говарду руку.

— Что ж... Покажи мне, как танцуют здесь, смертный.