Insensitive

Шёл мелкий дождь, но глядя на необъятное небо, Юнги видел бледно-голубые просветы и солнечные лучи, поэтому даже радовался, что погода наконец-то меняется. Снег тает, морозы отступают.

Парень натягивает на себя тёплый бежевый свитер, заправляет его в штаны и на отклик Шона выпить чаю перед уходом к врачу говорит «ладно».

— Я определился, - садится за кухонный стол омега, обрадовавшись бутербродам с ветчиной, — я хочу альфу.

Шатен откусывает хлеб, аппетитно чавкает и благодарит Шона за чай с лимоном. Тот одет в деловой костюм, тоже собирается выходить из дома.

— Почему альфа? Знаешь, они обычно больше любят отцов.

— Мой ребёнок будет уважительно и тепло относиться к каждому человеку, - гордо поднимает брови Юнги. — Он станет храбрым и честным, но главное - счастливым.

— Ты его будущее уже распланировал что ли? - ухмыляется Шон и, взглянув на время, ахает, что опаздывает на работу.

Омеги поторапливаются. Шон, так и не позавтракав толком, уходит первым, оставляя ключи шатену. Мин спокойно допивает чай, достаёт со дна чашки дольку лимона и, насыпав на нее соль, откусывает, кривя ртом. Странное сочетание, однако для него - вкусно. Лучше лимон с солью, чем, как недавно, лепестки лилии.

Убрав за собой, парень мельком проверяет телефон, грустно вздыхая о том, что Чонгук ни разу так и не позвонил. Противоречия надоели, и все же Юнги скучает, чувствуя тягу к альфе: зверь Акиры нуждается в омеге, инстинкты велят защищать свою семью, а Мин далеко. Бывает, Юнги задумывается вечерами и в глубине души приходит к понимаю, что не хотел бы разлучаться с альфой. Его жизнь связана с ним, у них скоро родится малыш, и, каким бы жестоким не был Чонгук, Юнги наивным сердцем верит в его любовь. Она ведь меняет людей? В сказках зло побеждает не просто добро - его побеждает любовь. Она сильнее смерти, боли и мрака. Юнги почему-то верит в эту слепую теорию.

Парень закрывает дверь на ключ и спускается. Он оделся в длинную куртку с капюшоном и больше похож на пингвина, тем более со смешной походкой, чем на бывшего известного прокурора. Юнги звонит доктору, обещает быть через полчаса и сбрасывает, нечаянно замечая в потухшем экране мобильника преследующую его машину. Шатен напрягается, пропустив удар сердца, засовывает замерзшие руки в карманы и ускоряет шаг, надумав забежать в первый попавшийся магазин.

Он переходит дорогу, незаметно боковым зрением наблюдает за чёрным авто и резко переключается на бег, отыскав глазами аптеку. Но откуда ни возьмись на него выходят три громадных альфы. Юнги замирает, по угрюмым лицам понимает, что не с добром идут, пятится назад. Увы, стоит ему повернуться, его лоб встречается с крепким телом - он врезается в очередных амбалов, которые не стали церемониться: сколачивают омеге руки и толкают в открытую машину.

— Помогите! - инстинкт самосохранения не терпит выдержки и тщетных попыток рассудка успокоить лживыми фразами «всё обойдётся», поэтому Мин барахтается и умудряется укусить японца за руку, однако убежать все равно не получается. Юнги бьют по голове пистолетом, и обмякшее тело неаккуратно пихают в салон.

***

— Юнги, - Чонгук вскакивает с постели, держась за грудь, быстро дышит.

Альфа спросонья не сразу понимает, где находится, и путает сон с реальностью, тем не менее в одном он уверен на три тысячи процентов - его сакура в беде.

Акира взъерошивает отросшие смоляные пряди, одевается и засоряет голосовую почту омеги сотней сообщений, злясь от неведения: почему до Юнги невозможно дозвониться? Это лишь подкрепляет в нем уверенность в плохом предчувствии.

— Энзо, звони парням. Узнай о местоположении Юнги, - мрачно обращается к альфе Чон, ожидая свой кофе из аппарата.

Пару минут Энзо не видно, а Чонгук, сидя у себя в кресле будто на иголках, барабанит пальцами по столу, маленькими глотками отпивая крепкий напиток, который ничуть не бодрит, только вкус горечи добавляет.

— Его нет, - залетает без стука в кабинет Энзо, на чьем лице застыл ужас.

Акира весь подбирается, словно больше становясь, расширяет глаза, наполняя их кровью.

— Что значит «нет»?!

— Я не смог ни до кого дозвониться. Наши люди убиты. Омеги дома нет, я отправил в квартиру подмогу.

— Блять, - Акира швыряет стаканчик с кофе в стену, оставляя коричневое пятно с гущей на светлых обоях. Он проходит к испуганному Энзо, хватает его за горло и смотрит самым пронизывающим взглядом, — почему ты приставил к моему омеге так мало людей?! Почему я не знаю, где он?!

— Я делаю все возможное, господин, его уже ищут, - Энзо держится за руки альфы, высовывает язык, задыхаясь, чувствует, что кислород не поступает в мозг и сосуды будто надуваются.

Акира впивается в ногтями в тёплую плоть, выпускает оскал, теряя контроль, потому что ярость и плохое предчувствие управляют им, бьет Энзо в ребро, не дожидаясь того, звонит Намджуну.

— Срочно приезжай. У него Юнги, - не контролирует голос японец, собирая армию и всю мощь, чтобы спасти свою сакуру.

***

Тэхён отключает рабочий телефон, предупреждает секретаря, чтобы он никого не пропускал, и плюхается в кожаное кресло, прокручивая в уме просьбу Чонгука.

Никто не должен высовываться. Значит ли это, что с Цуками будет покончено? Если да, то Тэхён этому рад, он осознаёт, что закон не всегда оправдывает принесённые жертвы. Кровопролитие - лучший суд.

Брюнет царапает ногтем свою нижнюю губу, поздно различает шум за дверью и в недоумении хмурится, когда к нему врывается взбешённый Акира с Чикаго, в руке которого травмат.

— Вы спятили?! - глядя на пистолет, поднимается на ноги Тэхён.

Секретарь просит прощения, однако Намджун сперва вежливо, затем, когда омега упрямится, грубо прогоняет третьего лишнего и запирает дверь.

— Цуками похитил Юнги, - говорит бесцветным тоном Чонгук.

Эмоции на лице Кима резко меняются, как погода весной. Он в шоке сглатывает.

— Как ты мог это допустить?!

— Я и без тебя знаю, что проебался, но в этом мы и похожи, не правда ли?! - на больное давит Акира, которому хочется огрызаться на каждого, кто дышит. Тэхён опускает глаза в пол и тихо хмыкает. Японец становится напротив, положив ладони на плечи, просит поднять голову. — Его уже...

Альфа не договаривает, поскольку отвлекается на телефонный звонок, надеясь, что Юнги нашёлся, но, к его сожалению, звонили с неизвестного номера.

— Это он? - догадывается по хмурому лицу Чонгука Намджун, подойдя ближе.

Акира, не удостоив альф ответом, поднимает трубку и ставит на громкую связь.

— Где мой омега? - с ходу рычит Чон, с ненавистью тараня постоянно меняющееся время разговора.

00:01

00:02

— Он ещё жив, но не могу сказать, что здоров, - Цуками лично говорит с Акирой, своей усмешкой выводя зверя из себя.

Альфы ловят хрипы на другом конце линии, какие-то звуки, отчего Чонгук срывается с цепи, орет во все горло на отца и сыпет угрозами, представляя, какие ужасы творятся с Юнги.

— Как сильно ты любишь его, - удивлённо цокает Цуками, — интересно узнать глубину твоих чувств.

— Я найду тебя. Наслаждайся последними часами жизни.

— Не сотрясай воздух, Акира. Я не прячусь, - обрубает властно японец, — хочешь спасти своего омегу, тогда приезжай на фабрику мясокомбината. Может, успеешь, и твой миленький, но языкастый омежка будет ещё дышать.

— Только тронь его. Только тронь, - предостерегающе, со стальными нотками, шипит Чонгук, щурясь на телефон.

00:57

00:58

Цуками смеётся на попытки Юнги докричаться до альфы с просьбами не волноваться о нем и не приезжать. Глупый, думает Чон, как не волноваться? Как не думать о нем? Чонгуку сейчас плевать на весь мир и на свою жизнь тоже. Он сосредоточен на двух определённых - на жизни своего омеги и жизни их малыша. Зверь Акиры пускает кровь, Чикаго и Тэхён чуют этот запах в воздухе, пугаются внезапно покрасневшей радужки глаз Чона, однако провоцировать его не рискуют.

— Это ловушка, - в коридоре, еле поспевая за японцем, констатирует Намджун, — ты идёшь прямо в его лапы.

— Знаю, но я подготовился. Тэхён, - у лифта задерживаются трое, — не позволяй властям вмешиваться. Оцепи территорию, не пропускай никого к фабрике. Я собираюсь его убить. Просто, чтобы ты знал...

— Хорошо, убей его, но, - ловит под локоть торопящегося подозрительно серьёзный Ким, — позволь мне расправиться с Сокджином лично.

Чонгук вопросительно поднимает одну бровь.

— Я видел его в ту ночь на мосту. Это Сокджин убил Хосока, - Тэхёна прошибает током от воспоминаний в виде тени на верхнем мосту, которая хладнокровно наблюдала за его страданиями и пламенем, пожирающим блондина.

Тэхён ни на секунду не забывал о том человеке и сразу узнал в нем змея-искусителя, поведавшего правду во имя подлости. Альфа все гадал, как бы сравнять счёт, где найти и что сделать, однако ответ сам нагнал Тэхёна. Да, возможно, месть это не то, что нужно мёртвым. Но месть - это точно то, что нужно живым. И пока Тэхён жив, он от своей цели не откажется.

Морщины на лице Акиры чуть разглаживаются, и Ким распознаёт в его взгляде когда-то утраченное уважение. Альфа кивает брюнету и заходит в лифт.

— Нам нужно много оружия. И план, - Чикаго играет скулами, прячет пистолет за пазухой.

— Мой план - «Пришёл. Увидел. Победил», - цитируя великого полководца, Акира видит перед собой труп родного отца.

***

За окном людей не так много, и Рейн успел рассмотреть каждого, кто проходил мимо. Здешние люди одеваются проще и, кажется, не заботятся о моде. Для омеги это ненормально, он бы не смог, как недавно прошедший неподалёку человек, выйти на улицу с немытыми волосами. Он бы не стал надевать только мешковатые вещи и сочетать цвета, от которых рябит в глазах. Это полная безвкусица!

Но вскоре парню надоедает глазеть на прохожих, и он выпрямляется на диване, демонстративно глубоко и шумно вздохнув, чтобы Тобиас, который смотрит американский футбол, наконец-то о нем вспомнил.

— Мне скучно, - ноль реакции со стороны, Рейн переходит к плану «Б» - к действиям. — Я хочу поговорить с Джином, - напирает брюнет, заслонив собой плазму.

Тобиас пытается рассмотреть хоть что-нибудь, привстает, но упёртый и привыкший добиваться своего Ли раздвигает руки в разные стороны. Альфа недовольно вздыхает.

— Я созванивался с ним около двух часов назад. Он занят.

— На меня время всегда найдётся. Дай телефон, - тянет ладонь к Тобиасу Рейн, требовательно нахмурившись.

— Я сказал...

— Ты заставляешь меня повторяться, а я ненавижу это делать. Кончай строить из себя робота и позвони Джину. Немедленно! - рявкает последнее омега.

Он уже был уверен, что Тобиас наберёт нужный номер, однако, к неудаче Ли, альфа удивляет. Тобиас резко встаёт на ноги, пугая парня своим ростом, заламывает тому руки за спину и толкает к дивану, из-за чего брюнет, оскорбившись и почувствовав себя униженным, шипит подобно кошке, ещё громче требуя мобильник.

— Ты глухой? Я отвечаю за твою шкуру, а не исполняю роль мальчика на побегушках. Сейчас Сокджин с тобой говорить не может, так что сядь ровно и жри своё фисташковое мороженое, блять. Не выноси мне мозг, - взяв пульт в руку, молниями из глаз стреляет Тобиас.

Рейн вида не подаёт, однако ему вдруг страшно. Он только осознал, что находится в тысячах километров от дома, один в незнакомой стране, да вдобавок в компании мутного типа, который, вопреки наставлениям Кима, обращается с омегой грубо. Рейн не терпит грубости и невежества по отношению к себе, он сразу дуется и, как подобает человеку уязвимому в такой момент, хочет отомстить, поиграть на нервах.

Рейн утешает себя мыслями, что его пребывание в Оттаве - явление недолгое; что скоро, со дня на день, к порогу заявится Сокджин, обнимет и скажет «мы возвращаемся назад». К тому же омега грустит из-за отстранённости родителей, которые даже не связываются с ним. Они вообще в курсе, что Рейн покинул страну? Рейну одиноко: ему не хватает общения, и единственный его собеседник это Тобиас.

Омега вскоре устаёт сверлить злым взглядом лопатки альфы, выходит из гостиной, чтобы в десятый раз осмотреть дом, снятый Джином. Всего этажа три: первый для персонала, второй и третий для омеги. Брюнет без смущения осматривает каждый угол, подумывает сменить шторы, но смеётся над своими «грандиозными» планами, ведь скоро его заберут домой.

Рейн даже заглядывает в комнату Тобиаса. Прежде он тут, понятное дело, не бывал, но сегодня захотелось нарушить всевозможные правила, потому что Рейн раздражён грубостью своего опекуна. Вот и трогает чужое, разглядывает гардероб, фыркая на одни черно-серые вещи. Рейн роется на полках, в комодах, руками выворачивает всё наизнанку. Так ему попадается шкафчик с документами. Школьник рассматривает с усмешкой фото паспорта Тобиаса, бросает его назад и находит прозрачный файл с листами, где замечает своё имя.

Омега с лёгкостью достаёт документы, хмурясь, вчитывается в содержание и останавливает взор на круглой сумме с шестью нулями. Омега поражено прикрывает рот ладонью, перечитывает заново и всё никак не может поверить и проглотить информацию. На его имя открыт счёт с кучей денег... Ему этого хватит на всю жизнь, ещё и детям останется. Брюнет откровенно не соображает, откуда вдруг и зачем столько денег, пока ответ на немой вопрос не приходит сам.

Парень роняет документы под ноги, отшатывается, оперевшись на край комода, глубоко дышит.

Нет смысла угадывать, лучше спросить. Он рысью спускается по закруглённой лестнице на второй этаж и возвращается в гостиную, застав Тобиаса в том же положении, что и десять минут назад.

— Объясни, что это такое?! - застыв напротив альфы, бросает тому в лицо документы омега.

Тобиас изучает листы, мрачнеет.

— Ты рылся в моих вещах, малявка?!

— Я задал вопрос! Откуда эти деньги?! Зачем вы открыли банковский счёт на мое имя?! Здесь триста миллионов долларов! Я могу себе пол-Канады выкупить и основать новое государство!

— Это не твоё дело, радуйся лучше, что босс тебя так сильно любит.

— Выходит, я правильно думаю, это деньги Джина, - хмыкает Ли, не отрывая нервно бегающие глаза от рассерженного охранника, — что происходит?

— Успокойся, паникёр. Все хорошо, он просто щедрый.

— Ты мне врешь, - щурится Рейн, — я же вижу. Почему ты не даёшь мне поговорить с Джином? Почему я уже второй день сижу здесь?! Почему я вообще в Канаде?! Что произошло такого, что пришлось покинуть Корею?!

Вопросы и истерический тон голоса, будто мелкие осколки, вонзаются в Тобиаса без остановки. Он уже не может терпеть нудящего омегу, морщится от ярости и в конечном итоге рявкает на весь зал, этим самым вынуждая брюнета умолкнуть.

— Ты меня заебал! Хочешь знать всё, ты уверен?! Эти деньги Сокджин перевёл на твоё имя на тот случай, если с ним случится хуйня и он скопытится, - с небывалым удовольствием рассказывает секрет Тобиас, наблюдая за тем, как краснеет Рейн и его глаза наполняются слезами.

— Скопытится?.. Ты что... что говоришь?

— Ты правда такой тупой? Не вкуриваешь, что он выслал тебя, потому что в Сеуле творится чертовщина? Он грохнул Чон Хосока, своего брата.

Рейн дрожит. Парень одет в свитер из овечьей шерсти, но ему холодно до такой степени, что конечности каменеют. Омега сглатывает вязкую слюну, слабо пищит нечто жалостливое и просит у Тобиаса мобильник.

— Я говорил с ним. Он жив. Это все, что ты можешь знать, - не соглашается на просьбу альфа.

— Я не отстану, пока не услышу его голос! Как вы могли скрывать от меня правду?! А если он погибнет? А если, если... Боже правый, надо возвращаться!

— Сидеть, - брюнета ловят на бегу и толкают к креслу, Рейн мотает головой, плачет о Джине, умоляет купить билет на самолёт, но достучаться до чертового Тобиаса не выходит.

Опекун запирает осатаневшего школьника в комнате, на его угрозы и мольбы затыкает уши и возвращается в зал, пока Рейн скребется по полу и придумывает в голове разнообразные трагичные картинки. Если с Джином что-то случится, Рейн Ли станет ливнем - живым напоминанием о большом разочаровании в судьбе.

***

Юнги с закрытыми глазами, но знает, что напротив него есть люди. Резким взмахом мешок с головы стягивают, и омега, который отключился от болевого шока, слабо двигает губами, пытаясь собрать отдельные слоги в полноценные слова, но у него не получается.

Когда его похитили, Мин сразу догадался, кто стоит за этим. Некий Ким Сокджин, враг Чонгука номер один, однако каково же было его удивление, стоило Цуками войти и предстать перед ним во всем своём величии. Юнги чуть язык не глотает и уже вырывается из чужих рук, лишь для одного - убить. Шатен поливает японца оскорблениями, на которые только хватило памяти и сил, потому что в следующий момент бугаи больно хватают его за волосы и бросают на грязный пол. Юнги прожигает Цуками огнём на дне зрачков, жадно глотает воздух, будто в любую секунду кислород ему перекроют и легкие взорвутся.

— Такой же вспыльчивый дурак, как и Акира, - презрительно фыркает Цуками, всем весом давя ногой на раскрытую ладонь омеги, от крика которого звенит в ушах.

Юнги привязывают к столбу с большим циферблатом. Тот брыкается, дергает ногами, смотрит по углам потерянно и хочет зацепиться за что-то, за любую надежду на спасение, тем не менее вокруг шныряют японцы с оружием, и судя по голосам - их целая толпа. Юнги нервно сглатывает, понимает, что его тошнит: то ли от липкого страха, то ли от стойкого, забивающего ноздри запаха сырого мяса и крови. И только сейчас Мин оглядывается, догадывается по странным оборудованиям и вони, куда его привезли.

— Ты похож на него, - Цуками садится на ржавую табуретку перед привязанным Юнги и чешет бородку.

Шатен с демонстративной ненавистью надувает щеки, глядит из-под бровей, а Цуками над ним смеётся.

— Даже злишься как он. Будто Донгу вернулся с того света.

— Ты сдохнешь, - плюет тому под ноги Юнги.

— Знал бы ты, сколько раз я слышал эти слова, - ностальгически вздыхает альфа, затем сужает веки и не по-доброму скалится, кивая своим ребятам. Японцы подходят к запаниковавшему от внезапного интереса к своей персоне Мину, он шарахается, но терпит поражение перед грубой силой. Один из амбалов руками открывает рот мычащего в протесте Юнги, давит на язык, чтобы тот не смел кусаться, свободной рукой душит, из-за чего потерявший ориентир от ошеломляющего испуга Мин дрыгает ногами, обливаясь жгучими слезами. Оказывается, это только начало. Омегу накрывает волной ужаса, когда второй амбал пихает ему в рот сырое говяжье мясо, с которого стекает кровь. Юнги что есть мочи вопит, жмурится, вертя головой, но ему запихивают большой кусок и заставляют жевать солоноватую на вкус разделанную тушку, от которой моментально возникает нужда блевать. Шатен давится, делает попытку выплюнуть, увы, бугай сжимает ему рот, шипит «жуй и глотай», а сам следит за кровью, стекающей по подбородку парня. Юнги ломает ногти о бетон, плачет беззвучно, пытаясь прожевать мясо, морщась от обжигающей глотку крови, кашляет. Не успевает тот проглотить кашу во рту, как ему сразу суют ещё один кусок с жировой прослойкой.

Цуками внимательно наблюдает за чужой «трапезой», особое внимание задерживает на рубиновых каплях, выбегающих изо рта омеги, дьявольски улыбается.

— Ты будешь есть это дерьмо, пока твой ненаглядный Чонгук не приедет. Будем надеяться, что ты не развалишься раньше его приезда, уж очень хочется посмотреть на его лицо.

— Он тебя убьёт, - горят глаза из-за слёз.

— Увидим, - встаёт со стула альфа, приказывая японцам кормить шатена протухшей тушей каждые десять минут.

Юнги от своего приговора морщится, при виде мяса в грязной руке бугая бледнеет: его рвёт только что съеденной отравой. Он кашляет, дрожит, будто в лихорадке, и обещает добраться до каждого.

Акира приезжает на мясокомбинат спустя полчаса, и это были самые долгие полчаса и для Юнги, и для самого Чонгука. Омега еле пребывал в сознании. Если бы не привязанные к столбу кисти, он бы давно лёг и просто ждал бы своей смерти, потому что съесть столько гнилья и не издохнуть - это библейское чудо, но Юнги в Бога не верит. Он верит в Акиру.

Огромные раздвижные металлические двери открываются. Мин слышит скрежет затвора, чуть разлепляет опухшие из-за слез веки и подаётся в сторону.

— Юнги! - во весь голос зовёт Чонгук, и его крик отражается от стен.

Альфа, включая стоящего на страже Чикаго и перезаряжающего автомат Тэхёна, осматривает плохо освещённый цех с выключенными приборами. Чонгук с сомнением изучает висящие канаты с острыми большими крючками, на которые вешают туши с убоя. Также он видит оборудование для измельчения фарша, огромную мясорубку, куда поместится аж пять человек, видит различные инструменты и столы, где происходит обвалка - процесс отделения мяса от костей животного. Этот цех закрыт ещё с нулевых годов, оттого пыли с грязью тут столько, что хоть глаз выколи - ничего не увидишь.

— Подай голос, - как черт из табакерки появляется рядом с готовым от счастья плясать омегой Цуками.

Но как бы ни был счастлив видеть своего спасителя парень, он категорично качает головой и шлёт японца к черту. Цуками, лишённый всякого терпения, неожиданно для Юнги вонзает ему в ладонь нож, и крик слетает с губ шатена самопроизвольно. Альфа ковыряет остриём, задевает вены и упивается муками на потном личике.

— Юнги, - ахает Акира, услышав вопль с балкона. Он бежит к железной лестнице, громко топая, бегом поднимается на балкон и взметает под подошвами ботинок пыль.

Картинка, которую он застаёт, приводит его в слепую ярость, мозг отключается, а человеком начинает управлять зверь. Акира, вдохнув весь спектр эмоций, исходящий вибрациями от маленького омеги, ощущает его боль и отчаяние, и зрачки Чона окрашиваются в цвет, которым испачкан подбородок плачущего Юнги.

Цуками вынимает нож, медленно, словно доволен работой, вытирает острие о свой рукав, не сводя нахального взора с Акиры. Тэхён и Намджун прибегают на помост с другой стороны, выставляя оружие в спину японца.

— Отошёл от него, - цедит сквозь челюсть Чонгук, целясь в лоб отца.

Цуками выпрямляется.

— Стреляй.

— Не сомневайся, я это сделаю.

— Стреляй, я тебе сказал! Вот он я, перед тобой!

Чикаго собирает брови у переносицы, еле держит себя под контролем, не соблазняется перед ярым желанием прикончить недуг всего мира, особенно когда в голове вспыхивает улыбающееся лицо Чимина, его голос, его танцы, его поцелуи и его слёзы в тот момент, когда он увядал прямо на руках альфы в день свадьбы. Руки Намджуна дрожат. Он не моргает, дыша отрывисто, что-то повторяет себе под нос, но Тэхён, перед которым разворачивается внутренний конфликт Кима, не может читать по губам.

Чикаго хорошо понимает, что своими словами Цуками провоцирует Чонгука на огонь. Ему нужен первый шаг альфы. Но зачем? Китаец лихорадочно подбирает варианты и вдруг успокаивается. Эта провокация нужна для подачи знака.

Намджун вертит шеей туда-сюда, присматривается к темным уголкам и замечает красный луч. Прослеживает за ним, видя на груди Чонгука точку.

Он так и думал. Это ловушка.

— Развяжи его, - игнорирует Цуками Акира, — ты слышал меня?! Развяжи моего омегу, ублюдок!

Тишина звенит. Юнги считает про себя до десяти, не отводит пристального и в то же время умоляющего взгляда с мраморного лица альфы, держится за его образ и повторяет, что скоро ад закончится. В реальность его опускает с неба противный смех Цуками.

— Ты жалок. Я надеялся вырастить из тебя настоящего бойца, но ты сын своего отца и его любовника, - едко проговаривает японец, тыча пальцем в сына.

Чонгук теряется на пару секунд, чуть было не нажимает на курок.

— Заткнись. Не смей говорить о моем отце, ты был его не достоин. Мне жаль, что ему пришлось терпеть тебя до последнего вздоха. Ты был ужасным мужем и отцом, и мне стыдно, что я твой сын.

— Так отбрось тяжёлую ношу, Акира, - делает два шага к Чону альфа, но тормозит, когда за спиной Чикаго угрожает пулей. — Слушай внимательно, что я скажу. Ты мне не сын. Ты сын проститутки Донгу и его любовника - охранника Акиры Чона.

Писк в ушах сопровождается низкими глухими голосами откуда-то из темноты, Чонгук расслабляет мышцы и смотрит на злорадствующего Дзэна с недоверием. Цуками - мастер лжи, но он точно не лжет теперь, поскольку стоит уверенно и выдерживает надменный взор напротив.

У Чонгука смешанные чувства. Он всегда мечтал о другой жизни, мечтал о добропорядочном отце и о счастье папы, верил в чудеса и отрицал семейные узы с главным злом. И получил то, чего жаждал всем сердцем. Он не родной сын Цуками Дзэна. Тогда кто же он такой?... Неужели Донгу изменил, и биологический отец парня это...

— Где мой настоящий отец? - твёрдо спрашивает альфа.

— Я его убил ещё до твоего рождения, - с гордостью заявляет Цуками.

Юнги также не в состоянии поверить в услышанное. Парень ощущает опасность и тоску от Акиры, видит на нем трещины и до стёртых костей хочет его заключить в утешительные объятия, если б только мог. Фактически Чонгук сейчас узнал, что ему всю жизнь лгали. Чонгук сирота. Рядом больше никого нет, остался Мин, у которого голова кругом от последних часов. Омеге минутами воображается, точно он спит и видит кошмар. Вот бы ущипнуть себя, чтобы покончить с тьмой и страданиями.

— Твой отец - предатель, имя ему - Акира Чон, он мой человек, который должен был присматривать за Донгу, но, видимо, ублюдку было мало, и он решил засадить замужнему омеге. Он взял то, что принадлежало мне, и за его ошибку расплачивался Донгу и даже ты, ребёнок, которого я воспитывал как родного.

— Ты меня не воспитывал, - не соглашается Чонгук, кусая щеку изнутри до крови, — ты держал нас с Хосоком в страхе. Ты был причиной слез папы, и я в глубине души всегда надеялся, что однажды ты не вернёшься с очередной поездки.

— Неблагодарный щенок!

— Ты разрушил жизнь каждому своему ребёнку! Хосок, я, Сокджин... тебе было мало своих псов, ты дрессировал нас. Думаешь, мы тебя когда-то уважали? Ненависть. Это единственное, что мы испытывали при виде тебя!

Чонгук надавливает на язычок, но падает на колени раньше, чем стреляет. Юнги утробно кричит, увидев, как выстрелили в грудь альфы. Омега ползёт к нему на одном месте, натирает верёвками себе мозоли, умоляет его отпустить, тянется к изнывающему Чону, над которым нависает массивная тень.

Чикаго и Тэхён подбегают к воющему шатену, заслоняют собой и выискивают снайпера.

— Чонгук! Пожалуйста, отпустите меня! Мне нужен Чонгук!

Тэхён садится напротив друга, прикладывает к его истерзанным губам палец и жестом просит быть тише. Юнги открыто не понимает спокойствия со стороны, мечется как резаный и плачет пуще, когда Цуками пинает раненого альфу.

— Был бы ты моим сыном, то шевелил бы мозгами и не пришёл добровольно в тупик. Разница между нами, помимо крови - ты выбрал любовь, - вкрадчиво произносит японец, — а я всегда выбираю себя.

Чикаго развязывает омегу, крепко прижимает его к себе и просит хотя бы выслушать его, однако Юнги, кроме лежащего перед Цуками Чона, никого не видит.

— Ты проиграл, - смеётся маниакально тот.

Тэхён поднимается на ноги.

— Эй, сука, - Цуками в недоумении оборачивается, обнаруживая целящегося Кима, — ты слишком много пиздишь.

Тэхён стреляет Цуками в плечо, отчего террорист отшатывается, потеряв равновесие, спотыкается о вытянутую руку Чонгука, падает на спину.

Сигнал с обеих сторон.

Юнги слышит окрики, и в следующую секунду фабрика заполняется выстрелами. Люди выбегают неясно откуда. Омега видит амбалов Цуками, затем замечает толпу, забегающую с улицы. Пули летят над головами, подобно тревожным осам, жалящим всех подряд. Пули со звонким шумом отскакивают, заполняют собой серую поверхность. Юнги не слышит собственных мыслей, он затыкает уши ладонями, прислоняется вплотную к полу и не разбирает быстрой речи Чикаго, который показывает рукой на двери. Юнги только судорожно качает головой.

— Я никуда без Чонгука не уйду!

По спине Намджуна течёт холодный пот. Его выражение лица становится отстранённым, потому что на грудь оседает тяжесть минувшего судного дня. Он неотрывно глядит на серьёзного заплаканного Мина, отчего фокус расплывается, и альфа переносится в совершенно другой мир.

«Без тебя я никуда не уйду!», - всплывает в памяти звонкий голос Чимина.

Сердце покрывается язвами. Намджун моргает, собираясь с духом, приподнимает пачкающего пол кровью омегу.

— Если ты останешься, Чонгуку придётся постоянно на тебя отвлекаться! Посмотри вокруг! Здесь не место омеге!

— Я не уйду!

Протест Юнги глохнет в рыке Кима: Намджун ударяется локтем от толчка, придерживает рукой плечо, а рукав рубашки спустя секунды пропитывается алым пятном. Юнги забывает, как дышать, смотрит то на кровь, то на выстрелявшего Сокджина, который идёт напролом прямо к ним, и не знает, что делать.

— Намджун...

Джин стреляет в людей в чёрном кимоно, чьи катаны режут шестеркам Цуками горло, его шаг становится размашистым, поскольку Чикаго, в последний раз велев Юнги уходить, игнорирует боль в плече, приподнимается.

Тем временем, пока Чонгук вступает в рукопашный бой с Цуками, Тэхён сплевывает сгусток крови и без замедления втыкает в живот противника нож. Это уже не первая смерть от его рук за последние десять минут, но альфу трясёт так, будто началось землетрясение. Его мутит, крики и красный цвет превращаются в триггеры. Тэхён перезаряжает пистолет, с туманными мыслями, не сумев собрать пазлы в одну картину, ищет знакомые лица.

Однако планы путаются. Тэхён находит его.

Дрожь проходит, ей на смену, приходит боль, словно нейротоксин разливающаяся по всему телу с неимоверной скоростью. Тэхён чувствует её, она так близко, плотно окутывает его, словно плащ из льда. Парень сжимает крепко губы, отчего скулы твердеют и черты лица становятся острее. Тэхён, избавляясь от якудза на своём пути, направляется к Джину.

— Энзо! Уведи его нахуй отсюда, - Чонгук находит момент убедиться, что с омегой всё в порядке, но Юнги сидит в эпицентре событий, споря с Чикаго, поэтому Акира действует.

Цуками толкает альфу на парапет, с намерениями сбросить его, только Чонгук ловко удерживается на своих двух, и, не дожидаясь повторного нападения, с маневром уклоняется от удара кинжалом. Парапет шатается и не выглядит надежным, потому Чон подумывает избавиться от Цуками его же методом.

Энзо с трудом удаётся хотя бы оттащить Юнги на безопасное расстояние и укрыть за широкой колонной, когда-то служащей для объявлений.

— Сидите здесь! Я расчищу проход и вернусь за вами, - он оставляет рассеянному Мину запасное оружие, выбегает к своим.

Юнги рад избавиться от нянек, выглядывает из укрытия и, набирая побольше воздуха, целится в Цуками, которому как раз разбивают нос.

Кровь и крики. Буква «к» идеально описывает происходящее на фабрике. «Ночные псы», прибывшие из Японии, не уважают огнестрельные оружия и работают исключительно катанами, действуют как кобры - молниеносно. Пули в некотором смысле лучше холодной стали, но скорость современных ниндзя нивелирует преимущество стрельбы. Юнги глаз оторвать не в состоянии от битвы. Он теряется и не до конца верит, что это с ним происходит наяву. Больше похоже на сериал. И тем не менее реальность.

Джин тратит уйму времени на убийство Чикаго, своей цели на сегодняшний день. Цуками четко дал понять: либо альфа избавляется от китайца, либо Цуками избавится от него самого. Перед стрельбищем Ким созвонился с Тобиасом, узнал о самочувствии Рейна и со спокойной душой отправился на, возможно, верную гибель. Однако его мотивирует обещание, данное омеге. Джин обещал забрать его. Джин хочет обрести семью, наконец-то позволить омеге, единственному после папы, наполнить пустой сосуд любовью. Поэтому, чего бы альфе этого не стоило, он должен сегодня выжить.

Брюнет, сохраняя бесстрастное лицо, ногой выбивает из хватки Кима пистолет, хочет ударить в кадык, но Чикаго уворачивается, наносит удар раньше, бьет в ногу. Джин морщится от боли в коленной чашечке, тем не менее встаёт быстро. Их глаза находят одно и то же - откинутое прочь оружие. Они, не переглянувшись, мчатся к пистолету, увы, к Сокджину приходят на подмогу, и в Намджуна стреляют. Секундная боль оглушает альфу, и если бы не бронежилет, сейчас бы он не дышал.

Джин берет пистолет в руки, целится.

— Прощай.

Чикаго округляет веки, в уме повторяя имя того, с кем с минуты на минуту встретится. Чимин видел перед смертью брата, а альфа - победную ухмылку заклятого врага. Когда, казалось бы, жизнь висела на волоске, случается чудо.

Осечка. Джин вопросительно хмурится на пистолет, не успевает нажать снова - Тэхён щедро награждает японца пулями в оба плеча.

— Жив? - помогает встать Намджуну тот.

— Благодаря тебе, - кряхтит альфа, терпя тупую боль.

Тэхён нависает над Джином, стреляет в обе ноги, и брюнет рычит, дыша через рот.

— Это был ты, - запустив пальцы в его воротник, тянет на себя, — ты убил Хосока.

— Я же сказал, моя миссия - разрушить ему жизнь, - улыбается Ким, чем нервирует второго.

Тэхён замахивается, окрашивает чужой подбородок в бордо, не щадит костяшки. В каждый замах вкладывает ту душащую боль, которая охватила его в момент, когда машина Хосока вспыхнула огнём. Тэхен мысленно возвращается в ночь, когда погиб альфа. Ему плевать на исход сегодняшнего дня: что бы не случилось, важно лишь отомстить за Хосока.

Альфа устаёт разбивать лицо, толкает обессиленного Сокджина к краю балкона, со стороны которого находятся заброшенные морозильники. Джин сплевывает сломанные зубы, лыбится кровавой улыбкой и старается отдышаться, локтем повиснув на ограждении, которое держится практически на соплях.

— Он был твоим братом, - хочет достучаться до совести японца Ким, подкрадываясь, точно хищник.

— Хотелось бы мне сказать, что да, только твой любовник меня братом не считал.

— В тебе нет ни капли сожаления... Ты отнял у меня всё! Ты не просто убил Хосока, ты и мою жизнь разрушил, сука!

— Прости. Ничего личного. Ты просто пешка.

Спокойная интонация и пофигизм добивают брюнета. Тэхён с животным рыком пинает Джина прямо в грудь с силой, из-за чего второй наваливается всем весом на парапет. Перила со скрежетом отваливаются, обрушиваясь на закрытые морозильники. Некоторые железные прутья даже вонзаются в вертикальном положении. Японец, расправив во всю длину руки, с опаской оглядывается вниз, но видит разинутый рот ада и тварей, обитающих в нем. Альфа с трудом сглатывает, боковым зрением замечает рывок со стороны Тэхёна и ловко нагибается, в следствии чего брюнет чуть было не падает. Сокджин крепко ловит парня за ногу, игнорируя свои ранения, тянет, и Ким, ударившись челюстью, разбивает себе губу, но несмотря на боль, быстро приходит в себя и поднимется.

Мгновение - оба стоят в шаге друг от друга. Сокджин уверенно держит двумя руками пистолет, целясь в переносицу вспотевшего Тэхёна, чей застывший, будто время, взгляд «сушит» японца.

Для Тэхёна нет больше «завтра», а «вчера» для него не имеет значения. Все дни окрашены в серый, он не различает лица и не строит планов на будущее. Будто ветхие ступеньки, одна за другой, стирается прошлое. Тэхён прознал о несправедливости судьбы, когда его изнасиловали и не поддержали. Он ждал худшего и заранее готовился к нему, однако и представить себе не мог, что судьба не наиграется. Любимая игрушка судьбы - это Ким Тэхён. Ей нравится издеваться над альфой, нравится наблюдать за страданиями, и, отобрав у него Хосока, судьба сломала свою излюбленную игрушку. А сломанное однажды - не починить никогда.

Тэхёну надоело. Справедливости, был прав Чонгук, не существует. Не в этом мире, не при них. Альфа, отмахиваясь от липкой тревоги, разминает пальцы рук, смотрит прямо в дуло, откуда должна вылететь смерть, проникнутый злобой, ухмыляется одним уголком рта, немного обнажая кровавые зубы.

Вокруг драка с перестрелкой, слева - пропасть, но эти два фактора словно не касаются их; они целиком и полностью сконцентрированы друг на друге. Сокджин убеждён, что держит чужую жизнь в своих руках, прикладывает кончик пистолета к испачканному лбу. Тэхён даже не дёргается, улыбается шире.

— Ты забрал его у меня, - не называя имени, хрипит Ким, напирая головой на дуло, показывая, что не боится, — и мне придётся пойти за ним, только это не конец, - Джин, хоть и слушает внимательно, проникается до дрожи голосом, которым льды колоть можно, упускает странный намёк, и вот уже окровавленные пальцы Тэхёна мёртвой хваткой цепляются за рукав испорченного пиджака, — я заберу тебя с собой.

Альфа не даёт японцу шанса на осмысление сказанного, смотря глаза в глаза, не моргая, без какого-либо страха и сомнения, Тэхён круто тянет Кима за синий пиджак и откидывается влево. Джин теряет твёрдую поверхность под ногами. Сосуды в глазах лопаются, срабатывает поздний рефлекс, и Ким спускает курок. Тэхён мёртв давно, не физически, но морально - да. Существовала пустая оболочка, однако даже её, на лету в бездну, лишают жизни. Выстрел растворяется в какофонии прочих шумов. Джин держится за Тэхёна, лоб которого измазан кровью, а глаза навечно прикрыты, не смотрит вниз, пытаясь отогнать мысль, что всё кончено, потому что это нереально. Ситуация была под контролем, и тем не менее альфа, поклявшийся выжить, падает в объятия костлявой смерти.

Это для Джина полёт с парапета кажется броском в вечность, а в самом деле прошло всего три секунды - удар. Умирают в одиночестве, говорят.  И пусть Тэхён стал проводником в загробный мир, пусть повсюду мелькали люди, Джин как и всегда остался один. Альфу насквозь протыкает острый железный прут, голова разбивается о дверцу морозильника. Он лежит неподвижно, но безжизненные глаза его широко смотрят в потолок, своим застывшим выражением крича о том, как сильно он не хотел умирать. Под затылком растекается красная лужа. Тэхён лежит на боку, чуть дальше от японца. Он не чувствовал боль, когда умирал - пуля сжалилась, лишила его жизни моментально, и последнее, о чем тот думал - это Чон Хосок. Тэхён как будто его видел: альфа ждал. Улыбался солнечной улыбкой, тянул к нему руки и обещал, что больше не будет больно, наверное, поэтому брюнет лежит с запечатанной навеки счастливой улыбкой.

Тэхён обрёл покой, которого лишился, когда потерял Хосока.

— Нет, - Намджун, находясь на восточном крыле, обхватив руками ограждение, смотрит вниз, где лежат два трупа.

Китаец, зажмурившись, хочет отдышаться, но подошедший за спиной Чико докладывает, что якудза отступают. Чикаго мысленно обращается к богу, прося упокоить душу погибшего альфы, кивнув своим, спешит обратно.

Юнги с напряжением следит за схваткой Акиры с отцом, обхватывает больной живот и еле держится, чтобы не заплакать. Энзо за ним не вернулся, а это значит, что он не смог пробиться. Оставшись на съедение волкам, омега был вынужден защищаться самостоятельно, в данном случае лучшая защита - это нападение. Юнги впервые в жизни убил человека. Он не сразу понял, что одним движением пальцев стал убийцей, а осознав, закричал и отполз от покойника.

Юнги заблудился. Такое чувство, будто есть два Мин Юнги: первый - добросовестный прокурор, а второй - негодяй, позволивший мраку сожрать себя. У мрака есть лицо, имя, голос. Мрак - это человек.

Шатен, опустошив в очередной раз свой желудок, начинает искренне переживать за ребёнка, прижав ноги к груди, затыкает уши и громко читает стихотворения, приказав себе смотреть в одну точку.

Он далеко отсюда, никто не умер и никого не убивает. Юнги лежит на коленях папы, слушает его истории и не боится людей. Папа омеги не умирал, Юнги не становился прокурором, не знакомился с Акирой, не влюблялся, он не рассыпался в пыль, не склеивал себя по кусочкам. Юнги не забывался.

Его иллюзию пачкают чернила реальности: Акира припечатывает Цуками к столбу, вонзая ножи прямо в ладони, и сильно бьет того затылком по цементу.

— Это конец. Твои люди мертвы, остальные бежали. Ты остался один, - тяжело дыша, держит подбородок высоко Чонгук, чья верхняя одежда наполовину разорвана, обнажает бронежилет.

Японец весь в ссадинах, осматривается по сторонам, однако, кроме «ночных псов» и прочих сторонников альф, никого не находит. Трупы валяются там-сям, «ночные псы» их добивают, втыкая в тело катаны.

— Не ищи его, он мёртв, - догадавшись о замыслах японца, зубоскалит Акира.

Чикаго поднимается к нему, становится напротив обессиленного Цуками. Ни один мускул на его лице не дёргается, он с каменным выражением просто изучает поверженного, мысленно торжествуя. Столько лет борьбы, столько планов и потерь. Если бы Намджун знал, чьей жизни будет стоить смерть Цуками Дзэна, он бы отказался от мести. Заплатил бы головорезам, пошёл бы к правительству, действовал иначе, увы... Прошлое не изменить. Любимых не вернуть.

— Я не сдаюсь! Даже не думайте, что вы меня обыграли, - шипит якудза, дёргая кистями, старается освободиться.

С прибитых ножами ладоней текут по столбу тёплые струи крови. Цуками скалится, сжимая челюсть, напирает, чтобы достать прямостоящего Акиру, в чёрных глазах которого искрится огонь.

— Разве не так? - наклоняет голову альфа и берет из рук подоспевшего Чико ещё одну катану Хосока, спрятанную в чёрный бархат. — Я обещал Намджуну, что ты будешь мучаться перед смертью, поэтому я ему уступаю. Это за моего брата, папу и отца, - Чонгук взмахивает три раза, оставляя на груди вскрикнувшего якудза глубокие порезы. — Это за Юнги и моего сына, — Акира оставляет огромную дыру в поджелудочной, напирая всем весом, вырывая из уст старика страдальческие всхлипы и хрипы.

Более не тратя на Цуками времени, Чон бросает катану, кивнув Намджуну, мчится к сидящему за колонной Юнги.

Омега, открыв глаза, радостно тянет руки к альфе, прыгает на него, обнимая, плачет прямо в шею, дыша запахом крови, пачкает больной ладонью скулы.

— Ты жив, - повторяет как в бреду Юнги, зафиксировав свои холодные руки на лице оябуна.

— Прости, что тебе пришлось пережить весь этот кошмар.

— Я боялся, что он убьёт тебя. Но ты жив!

Мин, выплёскивая эмоции, целует альфу в губы и утыкается носом в грудь. Чонгук, который за последние часы наконец свободно дышит, оглядывается за спину омеги.

Намджун, отдавая приказы, наблюдает, как Цуками подвешивают ладонями за крючок. Откуда-то доносится гудящий звук, включается свет.

— Что происходит? - пытается обернуться Юнги, однако Акира, охватив его щеки, тянет на себя, устанавливая зрительный контакт.

— Смотри на меня.

— Что там такое? - не сдаётся, хочет узнать шатен.

— Смотри мне в глаза, - Чонгук сильно надавливает конечностями на уши парня и повторяет одно и то же, а сам, не моргая, боясь упустить момент, наблюдает за долгожданной экзекуцией.

Цуками кричит, истекая кровью, но не молит о пощаде, отнюдь, обещает отомстить.

— Ты не заслуживаешь права называться человеком. Ты монстр. Ты отнял у меня свет и за это поплатишься жизнью, - выговаривает громогласно Чикаго и даёт знак Чико.

Альфа нажимает на кнопки в пункте управления, после чего канат у потолка двигается, и крючок с японцем замирает над включённой мясорубкой.

— Нет, - еле разлепляя губы, шепчет совсем бледный Цуками.

Юнги неотрывно смотрит на Чонгука, видит в его кровавых зрачках нечто страшное, покрывается гусиной кожей. Акира победно ухмыляется.

Раздаётся сигнал, лампы загораются предупредительным красным светом, после чего канат с человеком медленно опускается в мясорубку с насадкой для мелкого измельчения. Плоский нож кружится быстро, аж кажется, словно он стоит на одном месте. Цуками барахтается, больно режет себя крючком, воет, но все равно не просит о пощаде. Впрочем, о пощаде и речи быть не может.

Намджун провожает бьющегося в истерике старика многообещающим взглядом и не отходит, даже когда на него летят брызги крови.

Чонгук сжимает уши омеги сильнее. Цуками кричит долго, потому что сперва измельчаются ноги. Альфы слышат хруст и противный звук, видят, как из мясорубки выходит переработанная каша с кровью, пока остальная часть человека только-только попадает под нож.

— Смотри на меня, - кивает Акира.

Юнги его не слышит. В голове громко гудит, но он мельком различает чьи-то мученические крики. Парень послушно сидит в одном положении, дрожит и тихо пускает слёзы.

Вскоре крики стихают, а на дорожку вываливается кровавая куча. Чикаго стоит на краю, смотрит на то, что осталось от великого якудза, и фыркает на заляпанные тёмной кровью стенки машины.

Чонгук потихоньку выпускает Юнги из хватки и, крепко обнимая, целует в лоб.

— Все закончилось, теперь все хорошо, - сам не понимает почему, давится воздухом Чон.

Внезапно до всех доходит отголоском полицейская сирена. Акира, прищурившись, вопросительно смотрит на такого же хмурого Намджуна и мало-помалу понимает.

— Ким Тэхён... сукин сын!

Видимо, альфа всё-таки сообщил о происходящем властям, чтобы те задержали скрывающихся.

— Они пришли не за Цуками, - поравнявшись с Чоном, который горит от ярости, игнорирует пристальный взор омеги китаец. — После сегодняшнего, ты для них основная цель, новый гнойник.

— О чем вы? - встревает Мин.

Намджун опускает руку на плечо Акиры, смотрит долго и будто общается с ним телепатически, чем неимоверно выбешивает ничего не понимающего Юнги.

— Решай.

— Чонгук, что вы скрываете?! - оглядываясь на гвалт снаружи, хнычет шатен.

Альфа ошибся, посчитав, что отныне наступила белая полоса. Ему вновь нужно сделать выбор и вновь бежать. Чонгук смачивает разбитые губы, наклоняется к опухшему от слез Юнги и молчит. Тянет. Не знает, как сказать, потому что сердце трещит по швам, потому что снова оставлять его - это себя хоронить живьём.

— Я в розыске. То, что здесь произошло... Послушай, - тянет ближе к себе, пытается надышаться его сладким запахом, еле выдерживает его разочарованный взгляд, — мне придётся уехать.

— Нет...

— Обещаю, как только власти успокоятся, я заберу тебя.

— Ты лжёшь. Ты уже однажды бросил меня. Пожалуйста, не уходи! Или забери меня с собой! - трется о грудь Юнги, плачет и жалостливо щурится, не веря, что его кошмар никак не подойдёт к концу.

Чикаго, который переговаривается со своими, возвращается к Акире.

— Если поспешить, тебя успеют вывезти из страны.

— Я с тобой!

— Это слишком опасно. Я прикончил Цуками, на меня открыта охота. Его приспешников больше, чем ты думаешь. Сакура, - снова целует лоб омеги Акира, игнорируя полицейских и вертолёт где-то близко, — я вернусь за тобой.

— Ты не можешь меня бросить! Ты не можешь!

Чонгука насильно выталкивают, кричат торопиться к подогнанной машине. Юнги держит поперёк груди Чико. Шатен практически висит на его руках, тянет ладони и плачет.

— Не бросай меня!

— Я обещаю вернуться. Я никогда от тебя не откажусь, - это последнее, что говорит Акира.

Намджун кричит Чико увезти омегу в безопасное место и бежит вслед за брюнетом.

Юнги оседает на пол, напрочь забывает про трупы, про битву, про своё похищение. Он сидит, воет в кулак и просит лишь одного - чтобы Чонгук вернулся.

Спустя пять минут в фабрику залетает отряд спецназа. Снова шумно.

Чико валят на землю, нацепив наручники, уводят. Юнги пытаются поднять, и если бы не знакомый бета, его бы тоже задержали, но Мина сажают в полицейскую машину и просят проехать для дачи показаний.

Юнги не реагирует. Все, на что способен омега, беззвучно плакать и обнимать свой живот. Он потерял всех так быстро... За один миг. В подобные моменты теряется смысл жизни, однако Юнги не сдаётся. Ребёнок, благодаря которому он ещё стоит на ногах, помогает двигаться дальше.

К тому же Чонгук обещал вернуться. Юнги должен жить.

Юнги будет жить, чтобы он вернулся.