Insensitive

Альфы не страдают. Хищники, поймавшие свою добычу, обглодавшие её, не жалеют о содеянном. Убийца, спокойно спуская курок, не борется с муками совести. Это нелогично. Во всяком случае, в голове Хосока.

Быть членом мафии с рождения - значит, ставить в приоритет своего главаря. Хосок оябун, но даже у оябуна есть тот, кому он кланяется. Как ацтеки почитали Шипе-Тотеки, так для Чона Цуками Дзэн - это основа основ, и нет никого важнее него.

До этих пор.

Список неожиданно обновился, и альфа сам не заметил, как на первой строке чёрным маркером выведено имя Ким Тэхён.

Блондин ненароком вспоминает их первую встречу. Тогда Хосок видел в нем одну только изысканную красоту и цель. Он и вообразить себе не мог, что когда-нибудь прокурор , которого он должен уничтожить, станет солнцем при пробуждении и луной в бессонные ночи. Иначе говоря, Тэхён - его вселенная. Она огромная и богатая, в ней много энергии и жизни. Тэхён бывает разным, и все его стороны Чон готов лелеять. Тэхён бывает злым из-за сложностей на работе, бывает романтичным, когда утыкается носом в лопатки альфы; бывает чутким, когда специально учится по видео-урокам готовить любимые токпокки японца. Хосок так привык к Киму, что забыл, что он злодей. А он однозначно злодей, потому что только последний подонок, греясь в уютном доме, позже разбивает его окна, а то, что Тэхён стал домом Хосока, блондин не сомневается.

Первые три дня разрыва альфа тушил огонь в груди кровью. Цуками стал нетерпеливым из-за активных ходов Чонгука, который словно назло подрезает крылья отца, лишая власти. Хосок потратил полдня на избавление от предавших их людей. Так, к примеру, вчера альфа, пребывавший в растерянном состоянии, автоматически убивал каждого, даже не глядя в глаза. Просто тянул за волосы на затылке, обнажал катану и резал, пачкая потухшее лицо яркими каплями. После резни альфа одно за другим бросал тела в печь, конечно же, когда здоровые органы были вырезаны и отданы господину Ли, который должен был продать все без остатка на чёрном рынке. В крематории, где также работают подкупленные Сокджином люди, постоянно идёт работа. Новые трупы каждый день. Проводником в загробный мир обычно становится Хосок, потому что именно его руки привозят тело в нужную комнату нижнего этажа.

— В последние семь дней ты сам не свой, - Джин сидит, бросив ногу на ногу, медленно попивает виски. Он говорит с Чоном, а сам глаз не сводит с дальнего столика напротив, где сидит Цуками, разговаривающий с человеком из парламента. — Не хочешь поделиться мыслями?

Омега в форме, чьи руки дрожат, улыбаясь, опускает перед Хосоком чашку с кофе. Блондин, мгновение назад спокойно сидевший, резко хватает официанта за локоть и смотрит таким взглядом, будто сейчас голову несчастному оторвёт, скрипит зубами и криво скалится.

— Я ненавижу кофе. Убери.

— Не злись на этого очаровательного ангела, это я тебе заказал, - извиняясь перед напуганным омегой, обращается к альфе Сокджин. — С чего вдруг ты пересмотрел свои вкусы?

Хосок глядит на Кима исподлобья; ни один мускул лица не дёргается, словно спокойное море в канун шторма - небывалое напряжение, замаскированное умиротворением. На самом деле, всё дело в Тэхёне: он терпеть не мог кофе и, похоже, Чон отныне тоже.

Хосок Сокджину ничего не отвечает, лишь пальцем дергает за колечко зажигалки, смотрит на огонёк и тушит, затем - заново.

Вдруг за соседним столом две фигуры поднимаются. Один кланяется второму, после чего Цуками с довольной гримасой проходит мимо сыновей, дергая бровями. Альфы следуют за ним, сообщая охране, что глава выходит.

— Есть хорошие новости, - в лифте говорит японец, — мы с господином О пришли к общему мнению. Благодаря своим крысам, я узнал, что в конце недели Акира с Чикаго собираются за город, на встречу со Львом. Знаете о нём что-то?

— Это американский партнёр Намджуна, - откликается Джин с удивлением в тоне. Хосок же стоит безучастно, точно находясь не здесь. — У него свой наркокартель. Он продаёт порошок не только в Америке, но и в Европе.

— Видимо, теперь, благодаря связям Намджуна, его каша проникнет и в Азию. Если они встретятся и подпишут договор, Акира с Чикаго станут первыми наркобаронами этой части света. Это повлияет на весь рынок и на иерархию, которую установил я. У них будет не только куча денег, но и авторитет, который тут за последние пятьдесят лет никому не снился.

Чон, на секунду сфокусировавшийся на беседе отца с альфой, хмурится, но так нить разговора и не ловит. Сокджин подступает вперёд.

— Какие будут указания?

— Пока никаких, - альфы выходят на подземную парковку, — всю грязную работу возьмёт на себя полиция Сеула. Я слил информацию о дне и месте проведения встречи. Акира с Намджуном даже не подозревают об облаве, которую я для них уготовил. Их депортируют из страны - одного в Японию, второго в Китай, где возьмут под стражу, после чего засудят.

— Но у Чикаго есть люди даже в полиции, - откашливается Хосок, наконец решив вмешаться, — их могут отпустить спустя пару часов.

— Да, - соглашается виртуозно Цуками, — но в таком случае всё намного проще, - альфе открывают заднюю дверь машины, но тот садиться не спешит, — я убью их. Таким образом, в субботу их ждёт две облавы: первая - у заброшенного моста, вторая... это сюрприз.

Японец, усмехнувшись, забирается в салон и не видит внезапно побелевшие щеки Хосока, кровь которого застыла в жилах. Альфа сглатывает слюну, пытается прийти в себя и не выдавать своего волнения, хотя в данный момент он еле держит зверя от глухого воя. Руки чешутся набрать Чонгуку и предупредить о скорой опасности, но, сделай он так, тут же проглотит пулю. Чон вновь на перепутье, его разрывает на части из-за выбора. Хосок называет послушной собачкой Джина, а сам по одной команде отца действует. Его это начинает бесить.

Блондин в конечном счёте захлопывает за собой дверь и погружается в мысли. Он постоянно думает о Тэхёне и брате, которым грозит смерть, и, зная об этом, ничего не предпринимает.

***

Тэхён сидит вразвалку у себя в кабинете, но не в одиночестве. Рядом с ним, на диване, сидит по-турецки Юнги, уплетая лапшу с бутербродами. Старые товарищи, которые из-за последних событий редко стали видеться, решили запереться на обеденный перерыв и поговорить, как делали это прежде. Только Тэхён почему-то уже как двадцать минут играет в молчанку: альфа смотрит в одну точку с туманом в глазах и щёлкает кнопку шариковой ручки. Его порция лапши давно остыла, бутерброды не тронуты. Да и внешне Ким похож на того, кто не ел последние сутки: веки опухшие, синяки под глазами стали больше. Губы бледные и сухие. Тэхён словно живая мумия.

Юнги громко чавкает, пытаясь отвлечь альфу от транса, в который тот впал, однако его старания не увенчаются успехом, потому омега убирает тарелку лапши и выпрямляется.

— Тэхён, давай поговорим.

Это не просьба, это мольба. Юнги не может расслабиться из-за состояния друга, он отчётливо видит агонию, в которой мечется старший, и ему больно видеть когда-то самоуверенного, неприступного Кима таким разбитым. Кто с ним так? Какая-то омега? Мин не знает, потому как никогда не спрашивал, прекрасно помня характер Тэхёна - он ненавидит афишировать свою личную жизнь. Но теперь это необходимо. Если Ким в отношениях, они ему чертовски вредят, будто жизнь выкачивают, и Юнги во что бы то ни стало обязан помочь.

Тэхён тяжело вздыхает, подпирает кулаком подбородок и смотрит понуро на шатена.

— Я тебя слушаю.

Не слушает, скорее одолжение делает. Сейчас Ким Тэхён недееспособен. Он понимает, что поступил правильно, разорвав все точки соприкосновения с Хосоком, ведь альфа ему подло лгал, притворялся, такое не прощают. Однако эта зияющая пустота в груди Тэхёна горит адским пламенем, требует вернуть отнятую часть. Тэхён безумно скучает. Каждый миг, каждую секунду в голове всплывает образ человека, который по факту должен сдохнуть в памяти брюнета. Но не стирается, не умирает, не отпускает. Тэхён пробовал отвлекаться, отдаться в руки забвения, но вместо забвения приходило отчаяние, желание позвонить и сказать «не могу».

Как смешно... Тэхён, зарекавшийся не испытывать никаких чувств к Хосоку, кроме платонических, готов выть о том, что влюбился. Он проиграл ему, позорно пал к ногам, упустив момент, когда полюбил. Альфа даже сказать затрудняется, когда это произошло. Хосок просто вытеснил всё и пустил корни глубоко-глубоко. Своими ласковыми словами, своей теплотой и жаром тела, своей жаждой защищать и взглядом, которым он словно клялся, что никогда не видел никого прекраснее.

Для Хосока эти два с половиной года - только секс. Для Тэхёна это время огромных перемен, произошедших во многом благодаря Чону: он принял свою ориентацию, наконец-то начал одеваться и выглядеть так, как хочется ему, а не как навязывает ему отец и общество. Тэхён научился дарить тепло. Лёжа в одной постели с Хосоком, рисуя ему узоры на груди, играясь с его волосами на макушке, Тэхён ощущал себя живым. Раньше важнее работы не было ничего, а потом из-под земли вырос сорняк в лице блондина, и альфа попал в совершенно незнакомый мир. Но мир его рухнул. Счастье длилось недолго.

Тэхён вдруг ловит себя на мысли, что готов зарыдать, как омега, только гордость и пристальный взор Юнги мешают опустошить сосуд, состоящий из боли. Он любит Хосока, именно любит и боится, что его чувства сильнее принципов, поскольку, появись перед ним альфа сейчас, вымаливая прощение, Тэхён боится, что принял бы его. Потому что сущность тянется без спроса. Зверь внутри, получавший ласку, лишившись её, дичает. Тэхён не может успокоить его, он лишь садится рядом и гладит мордочку, усыпляет бдительность, чтобы найти подходящий момент и нацепить чугунную цепь.

— Я за тебя волнуюсь, - начинает издалека Мин. — Ты рассеянный. Целыми днями ходишь как в воду опущенный. Может, расскажешь в чем дело? Ты что-то выяснил про Цуками?

— Я... - брюнет поднимает голову, смотрит на ожидающего объяснений омегу и всё не храбрится рассказать правду. — Я проебался.

Юнги хмурится, пытаясь понять, о чем именно говорит Тэхён.

— Я полюбил того, кто оказался последней блядью. Он лгал мне с самого начала, и мы расстались, хотя отношениями это вряд ли язык повернётся назвать...

Шатен, удивлённый услышанным, немного грустит из-за того, что все это время понятия не имел, что переживает Ким, откашливается и подбирает слова.

— Я знаю этого омегу?

— Это не омега, - сглатывает горечь Тэхён, досадно улыбаясь одними уголками рта.

— Бета? - приподнимает бровь Юнги.

— Нет. Это альфа.

— Я его зна..?

— Не знаешь, - резко и грубо отсекает второй, этим самым предлагая замять тему. Он наклоняется к своим коленям, ерошит причесанные отросшие темные пряди и сидит в таком положении минуту. Омега прикусывает задумчиво губу, не зная, что добавить. — Я чувствую себя последним лохом. Прошла почти неделя с нашего последнего разговора, но почему на душе до сих пор так паршиво? - Тэхён не выдерживает, достаёт из кармана пачку сигарет и закуривает, нервно отбрасывая зажигалку на стол. Он рукой расслабляет галстук и расстегивает две пуговицы воротника, не понимая, откуда взялась невыносимая духота.

— Тот, кто любит, не лжёт, Тэ, - понизив голос, по своему горькому опыту высказывается Мин, — я не могу судить объективно, так как не знаю всей истории, но, возможно, я бы поступил так же, как и ты. Он не последний человек в твоей жизни. Ты найдёшь кого-то подостойней лжеца.

Юнги за пару секунд оказывается напротив разбитого альфы, обнимает того за плечо. Тэхён не двигается, чувствуя напрашивающиеся слёзы, однако вместо соплей он выбирает ответить на объятия омеги.

После откровенного разговора с Кимом, Юнги никак не мог собраться с мыслями, парень постоянно возвращался к словам Тэхёна и все придумывал, как бы мог помочь лучше. Ему показалось, что попытка поддержать достаточно сухая.

По дороге домой шатен задерживается в маркете, закупаясь продуктами для ужина. Мину также раз пятнадцать звонил Чимин, которого он игнорирует со дня рождения Намджуна. Юнги сбрасывает звонок, прячет сотовый и решает не разговаривать с Чимином, пока обида и гнев не утихнут, потому что шатен больше всего в людях ненавидит лицемерие. прокурор ская чуйка подсказывает, что Пак точно не случайно появился в его жизни. Быть может, его подослал Акира следить за ним? Нельзя исключать возможные и невозможные варианты. От Чонгука, как уже понял омега, можно ждать многое.

Поднявшись на лифте на свой этаж, Юнги прикладывает электронный ключ к замку, однако дверь оказывается открытой. Значит, Лиён у него. Они так и не пришли к единому мнению съехаться, и Юнги старательно избегает подобных тем, строя наивного дурачка.

Шатен оставляет пакеты на кухне и глазами ищет альфу, на ходу разуваясь. В спальне Лиёна нет, а потом Юнги слышит шум воды в ванной. Альфа выходит спустя считанные минуты в сером банном халате.

Юнги стоит к нему спиной, моет под краном овощи.

— Привет. Я собираюсь готовить овощное рагу с мясом.

— Звучит вкусно.

Закончив с этим, парень вытирает руки о фартук и оборачивается за спину, тут же замирая как вкопанный. Его улыбка сползает с лица, а ей на замену приходит гримаса волнения.

Лиёна не узнать. У него разбита губа и красуется синяк на скуле. На носу пластырь. Юнги в недоумении соединяет брови у переносицы и делает неуверенный шаг к высокому альфе, который строит вид, мол, я так и предвидел твою реакцию.

— Что с твоим лицом? - рассматривает ранку на верхней губе омега.

— Пустяки, - отнекивается мягко Лиён

— Ты подрался? - внезапно кровь отливает от щёк Мина, он вспоминает странные расспросы Акиры и резко раскрывает глаза. — Это Чонгук с тобой так? Это его рук дело?!

Брюнет меняется в эмоциях. Он наклоняет голову, вопросительно глядя на распереживавшегося парня, и суживает веки. Хмыкает.

— А причём тут Чон Чонгук?

Юнги конкретно проебался. Он осознаёт это уже поздно, но хотя бы теперь знает, что Акира тут не причём, что не может не радовать. И в укромном уголке души омега понимает, что он рад не из-за Лиёна, а из-за того, что японцу хватило ума не опускаться больше в его глазах.

— Просто... - у Юнги паника, он не может придумать, что ответить. Опускает подбородок к носкам и ногой шаркает по паркету. — Просто вы же скоро станете партнерами... Я подумал, между вами что-то произошло.

Лиён подозрительно оглядывает омегу, но вскоре расслабляет плечи и отходит в сторону. Юнги наконец-то может спокойно дышать, глотая удары сердца.

— Нет, все в порядке. Я в аварию попал и неудачно затормозил.

— Я принесу аптечку, - повторно паникует шатен, уже хочет покинуть кухню, однако альфа ловит его за талию и прижимает к себе спиной, внюхиваясь в затылок. У Мина срабатывает рефлекс, он пытается вырваться, только Лиён сильно обнимает его.

— Твоего запаха стало больше.

Оказывается, одно предложение может стать триггером человека. Юнги деревенеет в чужих руках и не моргает даже. У омеги шок. Юнги прикладывает максимум усилий вспомнить, сколько времени прошло с последней течки, и со страхом осознаёт, что много. Цикл снова сбился, Юнги делал ставки на январь, но природа его подвела. Хотя у омеги мелькает, точно молния в ясную погоду, что, возможно, течку спровоцировало возвращение Чонгука, только парень думать об этом сам себе запрещает. У Юнги есть Лиён. Акира ему никто.

— Ты так сладко пахнешь, - альфа принюхивается сильнее, уже почти душит размякшего из-за отчаяния Мина. — Вишенка.

Поцелуй за поцелуем, Лиён опускается к ключицам, поворачивает парня к себе лицом и водит носом по шее. Юнги неожиданно тошнит. От чужой ласки и поцелуев хочется невыносимо чесаться, зверь, проснувшийся от беспокойства, рычит и лапами царапает парня изнутри, настроившись против Лиёна, который этого не чувствует. Он продолжает руками блуждать по телу омеги, языком собирает сладкий вкус с губ Юнги, пока второй еле сдерживает рвотный позыв. Его сущность отвергает близость с сущностью альфы. Потому что... Потому что это не тот альфа, который нужен. Потому что на месте Лиёна должен быть Чонгук. Зверь Юнги привязан к зверю Акиры, и ему не нравится, что какой-то чужак намеревается провести с ним течку. По ощущениям, она должна начаться на днях.

Юнги, к своему счастью, берет себя в руки, опускает руки на грудь Лиёна и слабо улыбается, отодвигаясь.

— Я очень устал.

— Так давай я помогу тебе сбросить стресс, - темноволосый вновь делает попытку поцеловать. Юнги уворачивается.

— Мне ещё ужин готовить.

— Обойдёмся без него, - Лиён с лёгкостью подхватывает омегу и придерживает ладонями за задницу, направляясь в спальню.

Юнги начинает серьезно беспокоиться. У них был секс, но течку с Лиёном он не проводил и никогда не думал об этом.

Юнги опускают на лопатки, альфа нависает сверху, покрывая мокрыми поцелуями голые участки тела. Парень лежит в свободной чёрной футболке и пижамных штанах, поэтому Лиён беспрепятственно проникает руками в брюки, поглаживая бёдра. От таких касаний любой другой омега давно бы растёкся лужей, а вот Юнги, наоборот, напрягается, вытягивается в струнку и сжимает челюсть, уже не в состоянии скрывать свою неохоту. Впрочем, Лиён, занятый интересным для него процессом, стягивает с парня штаны и трется своим стояком в бёдра омеги, отнюдь не замечая чужого состояния. Его грудь быстро вздымается и выпрямляется, движения становятся настойчивыми.

— Лиён, я плиту не выключил, - врет Юнги, когда альфа переворачивает его на живот, прося выгнуться.

Его не слышат. Желание и страсть забивают уши. К неожиданности и злости альфы, Юнги не возбужден, смазки нет, поэтому Лиён достаёт из шкафчика новую упаковку смазки и берет достаточно двумя пальцами. Холодная скользкая жидкость заставляет Мина пропустить мурашек. Альфа проводит по дырочке, не спеша входить пальцами, шепчет омеге расслабиться, но Юнги отвечает что-то из разряда «пока я не выключил плиту, не смогу расслабиться», и брюнет смеётся.

Юнги издаёт хрип, когда чувствует первый палец в себе. Лиён растягивает то медленно, то, теряя терпение, быстро, и вслед за первым, идёт второй. Юнги трахают пальцами, отчего омега теряется в ощущениях: с одной стороны, он уже не может не возбуждаться, а с другой, зверь по прежнему отвергает ласки альфы, шипит, и поэтому получается, что Мину больно и приятно одновременно. Больно не физически: такое ощущение, словно кто-то ковыряется палкой в его сердце.

— Лиён, пожалуйста, я правда устал, - парень соскакивает, смотрит твёрдо и в то же время виновато на возмущённого альфу, пальцы которого в смазке.

— Я тебя не понимаю. Почему ты не хочешь?

— Я сто раз сказал, что устал.

— Тебе усталость никогда не мешала раздвигать передо мной ноги, - по-настоящему злится Лиён, и Юнги даже кажется, что он никогда его таким не видел.

— Не груби мне, я не сделал ничего плохого.

— Да, всего-то динамишь меня, - Лиён вытирает пальцы о простыню и резко покидает мятую постель. Как раз в это мгновение звонит его сотовый.

— Я же сразу сказал, что не хочу. Почему ты злишься?

Альфа суровым и каким-то брезгливым взглядом смеряет Юнги, после чего прикладывает телефон к уху. Разговор длится от силы секунд пять, затем Лиён бросает мобильный на кровать и идет к вещам на стуле.

— Ты уходишь? - облизывая губы, неуверенно спрашивает Мин, сидя голым перед неудовлетворённым брюнетом, которого все ещё не отпускает мысль трахнуть вкусного омегу.

— Срочные дела на работе.

— Ты злишься, - констатирует факт Юнги.

Лиён, застёгивая пуговицы рубашки, усмехается, и лицо его проясняется. Он медленно шагает к постели и нагибается к сидящему, как фея, Юнги. Между их губами считанное расстояние. Они смотрят друг другу в глаза, только омега не может считать настроение альфы.

— Не злюсь, - проводит тыльной стороной ладони по нежной щеке Лиён, — к тому же у нас впереди течка. Я вдоволь наемся тобой, вишенка, - альфа чмокает Юнги в приоткрытые уста и, улыбнувшись, выходит из комнаты.

Стоит Лиёну покинуть квартиру, как Юнги вскакивает с места и бежит со всех ног в туалет. Он садится на колени перед унитазом и опустошает свой желудок.

***

— Не отвечает, - с печалью вздыхает Чимин и убирает телефон, — он меня ненавидит.

— Тебя невозможно ненавидеть, - без капли сомнения заявляет Чикаго, надевая неброские золотые часы на запястье, — оставь его в покое, дай остыть.

— Меня так расстраивает наша с ним ссора, я не хочу его потерять. Он стал мне другом, - чуть ли не плачет омега, который места себе не находит после размолвки, — я не хочу ему лгать, он хороший человек...

Намджун оборачивается к парню, сидящему на сложенных ногах, и утешительно улыбается, разливая в бокал воду из графина.

— Хорошие люди, Мини, это всегда жертвы. Юнги просто жертва обстоятельств и гарант того, что Чонгук нажмёт на кнопку «стоп». Не думай много об этом парнишке, - протягивает стакан воды омеге китаец, — он всего лишь часть плана.

Чимин принимает бокал, но глотков не делает. Смотрит в прозрачное стекло, вертит им в руке и грустно хмыкает.

— Мне кажется, я монстр.

— Не говори о себе подобную чушь, - цыкает Ким, подойдя к полкам шкафа. Альфа дергает за ручку, пытается найти свою любимую брошь, но вместо неё он находит какие-то бумажки в картонной папке с красной верёвочкой.

Чимин слишком занят чувством вины, не видит того, что делает альфа, а тот, в свою очередь, достаёт бумаги, и по мере прочтения строк его скулы заостряются, а ноздри раздуваются от гнева. Глаза Чикаго темнеют быстрее, чем наступает ночь после сумерек. Он сжимает в руках страницы, своим жаром чуть ли в пепел их не превращая, и круто поворачивается к ни о чем не подозревающему Паку.

— Что это? - чужим голосом, от которого Чимин весь покрывается льдом, произносит Намджун.

Златовласый приподнимает голову, смотрит на бумаги в руке альфы, затем на совсем помрачневшее лицо и садится ровнее, запуская пальцы в наволочку дивана.

— Я тебя спрашиваю, - часто дышит Ким, сделав шаг ближе.

Чтобы не творил Чимин, Намджун никогда на него не злился, даже взора косого себе не позволял, а тут все страшные стихии в одну собрались. Омега открывает рот, пытается выдавить хоть звук, но язык будто отсох. Он парализован от страха перед таким Кимом.

— Это... это мой подарок на день рождения, - тихо отвечает Мини, совсем позабыв о своём сюрпризе.

Намджун раскрывает глаза шире. Шумно усмехается, повторно изучает документы и горько фыркает, массируя лоб.

— Ты ведь шутишь? Скажи, что это шутка!

— Нет, - сглатывает Чимин.

Чикаго смотрит в упор, глазами поджигает плоть омеги, говорит, как сильно зол, и готов просто рвать и метать.

— Ты что творишь? Как ты посмел, не обсудив это со мной?! - кричит альфа, махая бумагами перед носом побледневшего омеги, глаза которого стали стеклянными от слез, накопившихся в уголках.

Вены на шее и лбу Чикаго набухают, он нервно нарезает круги, постоянно читает титульный лист и истерично хохочет.

— Я хотел, чтобы ты был счастлив, - надломленно выговаривает Пак, — я хотел, чтобы ты стал отцом.

— И поэтому ты нашёл мне омегу, который станет суррогатным папой?! Ты совсем ума лишился?! Какого черта ты делаешь?! - рвёт и мечет не на шутку взбесившийся Намджун. Чимин приподнимается на слабых ногах, стоит смирно, даже голову держит прямо, но плачет беззвучно. Китаец подлетает вплотную, тычет пальцем в бумаги. — Я ни за что на свете не оплодотворю какого-то омегу, слышишь меня?!

— Но я не могу родить тебе ребёнка! - кричит в отместку Чимин и срывается на рыдания, смотря на оцепеневшего альфу с самой глубокой болью. Раскрасневшиеся губы омеги дрожат, парень кусает их, всхлипывая. — Я сломанный... Я не смогу осчастливить тебя, ты не станешь отцом, а ты ведь души не чаешь в детях! Прошу тебя, умоляю, позволь хоть это сделать. Я никогда не прощу себя, если мы не познаем радость становления родителями... - Чимин утыкается носом в плечо Намджуна, слабо бьет его кулаком и плачет.

У Чикаго разрываются клапаны сердца. Он уже и сам готов пустить слезу, тем не менее альфа поднимает голову к потолку, много раз моргает, выравнивая дыхание, и забирает всю боль, горечь и страдания своего истинного, хорошо ощущая каждый спектр его эмоций.

Чимин не может перестать плакать. Он падает на пол, льёт слёзы и задыхается. Ему казалось это хорошей идеей. Он долго подбирал клинику, долго выбирал между вариантами и наконец-то нашёл подходящего омегу с идеальным здоровьем и внешностью. Он даже внёс аванс и заказал кучу принадлежностей, чтобы у беременного не было забот. Чимин просто хотел перестать быть бракованным.

— Мини, - садится рядом Чикаго, утирая омеге бесконечные слёзы, — мой златовласый Чимин, - целует беспорядочно, ладонями придерживая голову, чтобы парень в конце концов взглянул на него, — ты не сломанный, слышишь меня? Ты самый чудесный омега на свете, и я люблю тебя. Только тебя и никого больше. Мне неважно, что ты не можешь подарить мне ребёнка. Мне никто не нужен, только ты и всегда будешь ты. Как ты себе это представляешь? Как я смогу полюбить дитя от другого омеги? В нем же не будет частички тебя. Ни твоей солнечной улыбки, ни твоих выразительных глаз и красивого носика. Как я смогу принять его? - от голоса альфы Чимин успокаивается, иногда шмыгает носом и тихо слушает речи Намджуна. — Я счастлив, пока ты рядом со мной. Помнишь, что я сказал тебе в день нашей первой встречи?

Блондин вытирает глазки и слабо улыбается.

— Наши души нашли друг друга сквозь километры. Ты мой истинный. Ты был рождён для меня, придуман для меня, а я - твой. Мне не нужен другой омега, пусть хоть десять детей мне родит. Моя любовь целиком и полностью принадлежит тебе, Пак Чимин.

Омега сжимает губы и кивает. Намджун, обрадовавшись, что парень больше не плачет, опускает подбородок на его макушку и крепко обнимает.

— И раз уж на то пошло, - откашливается Чикаго, — я хотел сделать это красиво, как ты того заслуживаешь, но ждать сил больше нет. Пак Чимин, - целует ладонь умолкшего и, кажется, не дышащего блондина Ким, — согласен ли ты стать моим мужем?

Тишина забивается в поры. Чимин сидит, не реагируя ни на что. Он с широко распахнутыми глазами смотрит на улыбающегося альфу и кивает. Много раз кивает, как болванчик. Чикаго, заливисто смеясь, обнажая ямочки на щеках, утягивает Мини в глубокий поцелуй.

— Я любил, люблю и буду любить тебя, - шепчет в поцелуй Чимин.

Теперь очередь альфы кивать. Они целуются, позабыв о своих делах. Намджун берет омегу на руки и ведёт того в спальню. Уйти на работу, не позавтракав, Ким не может.

Чимин сидит на его коленях, обхватив ногами торс. Они медленно раздевают друг друга, наслаждаясь и растягивая каждый момент. Блондин опрокидывает голову назад, облизывается от того, с какой нежностью альфа покрывает поцелуями каждый сантиметр его шеи. Намджун нежен, он руками проводит по спине Чимина, отлично зная его точки. Абсолютно голые фигуры соединяются в одно целое. Чимин с трудом привыкает к размеру члена, жмурится, но растягиваться сам отказался. Намджун двигается медленно, в каждый толчок вкладывает любовь. Чимин смотрит в глаза, ловит вздохи и сам стонет в ухо Чикаго, ногтями оставляя царапины на лопатках. Вскоре толчки получаются размашистыми и быстрыми, омега не стесняется громко стонать и сплетать языки в пошлых поцелуях. Чимин кончает раз за разом, просит глубже, хотя куда глубже. Они меняют позу, омега ложится на спину, широко раздвинув ноги. Намджун держит парня за бёдра, то сбавляет темп, то, наоборот, ускоряется. Простыни становятся влажными и липкими, запах секса вытесняет ароматы омеги. Чимин снова кончает себе на живот, сам насаживается, рвёт постельное белье. Горло горит от криков, но больше этого горит плоть. Каждое касание альфы будто плавит кожу. Чимин жмурится, царапает зубами нижнюю губу, чувствуя привкус железа. Намджун кусает внутреннюю часть бедра парня, лижет место укуса, выходит полностью и снова резко входит в омегу, заполняя его собой. Чимин прячет лицо за подушкой, кричит и сам льнёт, прося «ещё». Альфа ему не отказывает.

Их секс-марафон заканчивается спустя час. Намджун не выходит, кончает в омегу, однако Пак, вовремя спохватившийся, встаёт на колени и не даёт альфе опомниться, берет член в рот. Так, как делает минет Чимин, не умеет ни одна проститутка. Он заглатывает полностью, надрачивает рукой, затем пальцем размазывает сперму по головке и смотрит снизу вверх невинными глазками, что у Чикаго снова срывает башню. В итоге секс растягивается ещё на час.

***

Звенит звонок.

Ученики, вежливо дослушав нравоучения педагога, встают со своих мест. Староста объявляет «поклон», и все как один кланяются. Когда учитель уходит, Рейн стирает с лица фальшивую улыбку и садится на парту, доставая из косметички блеск для губ.

Одноклассники, переговариваясь друг с другом, обсуждают предстоящие выходные, выходят в коридор, а часть, включая омегу, остаётся в классе.

— Рейн, - поворачивается на стуле одноклассник парня, показывая тому свой мобильник, — слышал, что первокурсник Сеульского университета собирается подкатить к тебе. Его твой отец заставил?

Хихиканье ничуть не злит Рейна, который спокойно поправляет макияж и даже не обращает внимания на смех завистливых подростков. Парень закрывает зеркальце, смотрит на омег со скукой и улыбается самой ядовитой ухмылкой.

— Если с вами альфы знакомятся только из-за ваших родителей, крошки, это ещё не значит, что и у нормальных людей так.

— Выходит, это правда? Ты пойдёшь с ним на свидание? - любопытство собирает вокруг Ли толпу, среди которой оказывается отвергнутый омегой Колин.

Парень робко подходит ближе и ловит на себе острый взгляд бывшего друга, совсем растерявшись. Они давно не разговаривают друг с другом: Рейн не забывает предательства, Колин это знал и винил себя в трусливости. Он всегда понимал, что таким обезбашенным, как Рейн, ему не стать. Омега скучает по другу.

— Не сдался мне этот полоумный папенькин сынок. У меня уже есть парень на примете, куда лучше, накаченней, сексуальней и красивей, - заявляет гордо брюнет, чем интригует собравшихся только пуще.

— Кто он? Мы его знаем?

— Он из нашей школы?

— А это уже не вашего ума дело. Разойдитесь, ваши паленые Диор вызывают у меня аллергию, - морщится Рейн и жестикулирует руками, отчего одноклассники в обиде цокают и уходят. Колин тоже возвращается к своему месту, как чувствует чужую ладонь у себя на руке. — А ты можешь задержаться.

Омега хлопает ресницами и удивлённо вытягивает лицо. Рейн оценивающе проходится по внешнему виду парня.

— Наша ссора тебе явно идёт во вред. Ты разучился наряды подбирать? Да не важно. Послушай-ка, мне нужна твоя помощь, - очаровательно тянет Рейн, зная, что Колин согласится на все, лишь бы вернуть хорошее расположение брюнета.

— Что случилось?

«Иначе быть не могло», - злорадствует про себя Рейн.

— Твой папа ведь хорошо знаком с До До? То есть, с отцом До До?

— Ну, да, - начинает понимать, к чему ведёт Ли, омега.

— Я хочу устроить вечеринку после экзаменов, и было бы замечательно, если б он замолвил за меня словечко. Я очень хочу забронировать вип-балкончик в Singularity.

— Ты же знаешь, в этот клуб трудно попасть, - качает головой парень, — тем более нам, несовершеннолетним. Одних связей мало.

— Значит, ты не хочешь снова быть моим другом? - с акцентом произносит Рейн, мастерски манипулируя ситуацией.

В итоге Колин сдаётся, обещая сделать все возможное. Рейну этого хватает. Ему плевать на вечеринку и клуб, ему важно встретиться там с Джином, а благодаря проверенной информации брюнет знает, что альфа всегда отдыхает там. Этот факт - ещё один звоночек для омеги: получается, Ким и вправду очень важная шишка. В Singularity пустят не каждого, плюс там лучшая система безопасности и алкоголь высшего сорта. Рейн в своих мечтах уже представляет, как попивает мохито на коленях Джина.

***

Юнги весь на нервах. На работу он опаздывает, передаёт многие дела дилетантам, но чертыхается, вспоминая их важность, а он даже не подготовил половину из того, что будет нужно представить на суде.

Решив хлебнуть капучино, брюнет проходит в кафетерий и занимает столик у окна. Вскоре к нему присоединяется Шон.

— Ты что-то сегодня совсем плохо выглядишь, - замечает состояние коллеги омега. — Ты в порядке?

— У меня должна начаться течка. Я пью подавители, но от них толку мало. Действуют всего пару часов. Живот тянет ужасно.

— Может, уйдёшь пораньше? - оглядывается Шон. — Смотри сколько здесь альф, они постоянно на тебя смотрят. Твоего аромата чересчур много, - автоматически принюхивается омега.

— Нет, домой нельзя, - «там Лиён» не дополняет Юнги, сам над собой смеясь. Бегать от собственного альфы, только Мин на подобное способен. — Нужно доделать работу.

— Юнги, пока тебя весь наш отдел не выебал, поезжай домой. Уверен, Лиён будет рад твоему выходному.

Шатен, проводя пальцем по кружке с кофе, прикусывает губу и поднимает многозначительный взгляд на друга. Шон хмурится на это.

— Ты можешь считать меня психом, но я все равно скажу... Ты же знаешь, что Акира вернулся? - кивок. — Я думаю, что течка спровоцирована нашей встречей.

— Это невозможно. Твой альфа Лиён, - фыркает Шон, смотря пытливо тому в лицо. По напуганному и растерянному взору омега многое понимает и чертыхается, сконфуженно прикрыв рот ладонью. — О Боже... Боже, Юнги, когда твоя течка начнётся... Лиён же поймёт, что твой альфа Чонгук... Твой зверь принадлежит Акире! Что ты будешь делать?

— Я без понятия.

***

Чонгук возвращается домой раньше обычного, чему безусловно рад Гурым. Собака, громко лая, радостно виляя хвостом, прыгает на задние лапы и бегает вокруг хозяина. Акира ему приветливо улыбается, садится на корточки и позволяет доберману лизать свои щёки.

— Соскучился, малыш? - на вопрос Чона Гурым басисто лает и послушно даёт лапу.

Почесав пса за ухом, Акира проходит в дом, где стягивает с себя пальто, и требует прислугу приготовить ему зелёный чай. Решая сначала переодеться в домашнюю одежду, альфа обещает питомцу вернуться и поиграть с ним, поднимается на второй этаж и с трепетом смотрит на большой горшок с сакурой в центре зала. Чонгука трогает ностальгия. Альфа вспоминает образ Юнги на дне рождения Намджуна, улыбается его красоте и моментально грустнеет, стоит ему снова пережить тот взгляд, которым накормил его омега. Чонгук хотел причинить боль, он причинил: Мин чувствовал себя убитым. Юнги будто осунулся от тяжести чужого безразличия и неуважения. Зачем Акира провоцирует и без того измученного парня, сам сообразить не может. Это получается само собой: что-то щёлкает в голове, и Чон, не контролируя язык, давит на больное. Что он пытается доказать? Что забыл? Зачем лгать? Он ведь ни черта не выбросил Юнги из сердца. Омега всегда внутри.

Чонгук очень хочет остыть к этому парнишке, потому что Мин Юнги нет места в его планах, однако все идёт по другому сценарию.

Альфа выходит из душа голым. Он даже не вытирался, поэтому по телу бегут дорожки воды. Его угольные волосы взъерошены, капли с кончиков капают на плечи и спину, однако японца это не смущает.

Стоит Чонгуку появится в своей спальне, как он замирает и вопросительно строит гримасу, явно недовольный чужому появлению.

— Что ты здесь делаешь? - требовательно интересуется Акира, выхватив со стойки полотенце.

Он не спеша прикрывается им, пряча бёдра, и не перестаёт буравить взором темных глаз омегу.

Сакура лежит на локте посреди огромной двуспальной кровати. Омега с жадностью разглядывает накачанное тело с татуировками, видит зажившие и недавние следы от ножевых ранений, шрамы, скользит похотливым взглядом к прессу, затем чуть ниже и облизывается.

— Ты мне ни звонил, ни писал, вот я и решил сам к тебе приехать, - улюлюкает Сакура, приподнимаясь на ноги. Омега ползёт к краю кровати, и получается так, что он стоит на коленях перед полуголым альфой.

Чонгук смотрит сверху вниз, ухмыляется и запускает руку в шёлковые волосы. Сакура мурлычет, все на полотенце поглядывает, как на препятствие. На самом деле, Акира нарочно не звонил, поскольку был занят эти дни работой, вдобавок омегу не хотелось от слова совсем. Ночью все мысли сводились к Юнги, Чонгук испытывал чувство вины из-за знакомства Мина с Сакурой. Конечно, он понимает, что это отчасти глупо, но поделать с собой ничего не мог. Поэтому альфа не навещал Сакуру почти неделю.

— Разве я давал разрешение приезжать ко мне домой? - нотки стали проскальзывают в голосе Чона; он тянет омегу за волосы, вынуждая смотреть ему в глаза. Сакура ахает от боли, но после плотоядно улыбается, опустив руки на накачанные бёдра Акиры.

Чонгук никогда, сколько бы не трахался со шлюхами, а Сакура точно один из них, не приводил их к себе домой, тем более в комнату, где он спит. Омега его правила нарушил.

— Накажешь меня? Я весь твой, - парень соблазнительно улыбается, двигается вперёд, руками собираясь спустить полотенце с тазовых костей, однако Чонгук вновь резко дергает Сакуру за волосы и валит на кровать, пока сам стоит прямо.

— Ты испортил мне настроение. Проваливай и, будь добр, не появляйся перед моими глазами, пока я сам тебя не вызову.

Блондин давится нарастающим раздражением, раскрывает рот и наблюдает за безмятежным альфой обиженным взором.

— Любимый, в чем дело?

— Не зови меня так, - отсекает холодно японец, надевая боксеры, потом чёрные зауженные джинсы и толстовку, — я разок спустил тебе это, больше подобного не повторится.

— Ты меня обижаешь, - дуется омега, спускаясь с постели, — я вообще-то соскучился, подготовился для тебя, а ты меня прогоняешь...

— Сакура, - мягко и устало тянет Акира, остановившись рядом с насупившимся блондином. Он хватает парня за щеки, давит пальцами и улыбается такой желчной ухмылкой, что Сакура чуть ли не плачет, — ты пытаешься манипулировать мной?

— Я...

— Заткнись, - сильнее давит Чонгук, омега скулит, — я ещё не закончил. Ты кто такой? Не было и не будет такого, чтобы какая-то шваль пыталась мной управлять. Так что бери свою сумочку и уёбывай нахуй к себе, пока я добрый. Отдохни, прими ванну. Тссс, - гладит по голове дрожащего губами Сакуру Чон, — слёзы тебе не идут. Давай, шлюшка, мои люди тебя отвезут.

Омега, собирая остатки гордости, уезжает, и Чонгук расслабляется, выходит во двор, где немного моросит дождь, бросает Гурыму резиновый мяч. Альфа играет с собакой почти двадцать минут, пока во двор не заезжает серебристый гелендваген.

Гурым активно начинает встречать незваного гостя: он то громко лает, то оборачивается в сторону хозяина, смотрит, правильно ли он поступает, и видя на лице Чонгука одобрение, продолжает своё дело. Из машины, припарковавшейся прямо перед Акирой, выходит альфа в красной рубашке. Он минуту копошится в салоне, что-то доставая, после чего, сюсюкаясь с увлечённым своей работой Гурымом, подходит к Чону.

— Гурым, место, - обращается к собаке японец, и доберман послушно садится рядом с хозяином.

— Милая собачка, - пугливо подглядывает на пса информатор.

Чонгук кивает Энзо, прося отвести Гурыма в дом, и люди остаются наедине.

— Чай, кофе или что покрепче? - на ходу предлагает альфа.

— Не отказался бы пропустить бокал вина, поскольку, господин, я нашёл то, что вас шокирует.

Чонгук останавливается, всматривается в коварную улыбку альфы и просит персонал принести вино в его кабинет. Они заходят в темную комнату с большим столом и кожаной мебелью. Чонгук хочет включить ноутбук, но информатор говорит, что уже подключил флешку к своему планшету. Усевшись на диван, альфы дожидаются своих бокалов, и лишь тогда гость передаёт Акире гаджет.

— Человека по имени Сим Лиён не существует, - сперва докладывает альфа, вызывая огромный интерес сосредоточенного японца, который сидит расставив широко ноги, — это подделка. Настоящее имя Лиёна - Со Хэён. Он родился в Корее, но жил за границей. Работал в разведке и даже участвовал в спецоперациях. Ушёл в отставку добровольно после несчастного случая, - информатор открывает на планшете папку с фотографиями, где Лиён в форме со своими товарищами. Чонгук их разглядывает.

— Что за случай?

— Он зверски убил своего командира. Шестьдесят ножевых ранений и распоротое брюхо.

— Нихуя себе, - хмыкает Чонгук, впечатленный чужой жаждой крови, — он тот еще псих. Из-за чего?

— Вроде бы у них с самого начала не заладились отношения. Старший постоянно стебался над ним, Хэён накурился и прикончил языкастого.

— Это всё? - закуривает альфа.

Информатор отрицательно качает головой и берет планшет из рук босса, заходит в новую папку и передаёт обратно.

— Главная новость заключается в этом, господин.

Чонгук делает затяжку, держит дым пару секунд внутри и выдыхает через нос. Он бросает бычок в недопитое вино и берет планшет обеими руками. Очередные фотографии, но на этот раз они выводят Акиру на эмоции. Альфа выпрямляется, напрягая спину, смеётся над собой, над Лиёном и Юнги. Последнего Чону вовсе жаль. Наивный омега. Наивный и до беспредела глупый омега.

Чонгук внимательно смотрит на Джина, уводит взор на застывшего в объективе разговаривающего Цуками, который пальцем тычет на Лиёна, и мысленно хлопает в ладоши. Браво. Нечего сказать. Впрочем, Акира мог догадаться сразу, ведь всё к этому и шло: например, небывалый интерес альфы к его бизнесу. К тому же отец не раз недвусмысленно угрожал ему. Цуками до сих пор уверен, что одно из слабых мест Чонгука - его бывший омега. Отчасти он не ошибается, только именно по этой причине японец уехал на два года, оставив Мина одного, чтобы показать отцу, что омега не имеет для него никакого значения, и чтобы уберечь Юнги от кровавых игр. Получается, разлука длинною в две зимы была зря.

Акира бесится. Он со всей силой сжимает планшет, быстро листает снимки и учащенно дышит, уже предвкушая чужую смерть, которая, он позаботится, станет долгой и мучительной. Глупышка Юнги, правда считает, что Лиён его любит. Идиот. Альфа теперь перенаправляет свою злость на омегу, который, обычно недоверчивый и предусмотрительный, так просто впустил в свою жизнь главную опасность.

Чонгука разрывает от порыва что-то сделать. Если он сейчас поедет к Юнги, потребует держаться от альфы подальше, шатен его пошлёт. К тому же Акира себя выдаст. Нет, нужно действовать иначе. Цуками и Лиён не должны знать, что он в курсе их плана.

— Отличная работа, Юта. Ты заслужил щедрое вознаграждение, - с непонятной для альфы интонацией выговаривает сквозь зубы Чон.

Они покидают кабинет и поднимаются на третий этаж виллы. Акира спокойно рассказывает гостю о планировке дома и приглашает его посмотреть на «любимицу». Чувствуя опасность, исходящую от босса, Юта не смеет противиться и входит незнакомую комнату. Горит белый больничный свет. Стены из кафеля, под ногами все чёрное.

— Ты хорошо поработал, Юта, - последнее что говорит Акира. Вдруг пол под ногами раскрывается в противоположные стороны, просвечивается голубая вода, и прежде чем информатор успевает ахнуть, Чонгук пинает его ногой в живот. Альфа падает со шлепком в бассейн. Он выныривает, плескаясь в воде и кашляя. Парень зовёт на помощь, но японец, с равнодушием смотря на брыкающегося человека, усмехается. В глазах мелькает азарт.

Акулий плавник уже виден, Ева голодна. Чон машет на прощание и, посвистывая мелодию, просит своих людей закрыть бассейн. Когда он выходит за дверь, слышится истошный крик, и вода в бассейне становится алой.

Чонгук, конечно, мог оставить Юту в живых, но не было гарантии, что информатор остался бы верен Акире до конца, учитывая, какие важные материалы ему известны.