Insensitive

Чимин садится на кушетку, застёгивая ширинку джинс и не отрывая требовательного взгляда с гинеколога. Омега стягивает белые перчатки, выбрасывает их в урну и не торопится начинать тяжёлый для Чимина разговор, поэтому парень начинает его первым:

— Что скажете?

Омега поднимает взор на взволнованного и с бесконечной надеждой в расширенных зрачках блондина, тяжело вздыхает.

— То, что я вас осмотрел, ничего не меняет. Узи верно показало. Мне очень жаль.

И свет потух в глазах Чимина. Омега словно придавлен тяжёлым камнем; он опускает плечи, голову вниз и царапает ногтями ладонь, чувствуя, как горит слизистая оболочка глаз. Только не плакать. Не здесь, не сейчас.

— Я столько врачей обошёл. Я думал, что здесь мне помогут... Вы же лучшая больница в Сеуле! Почему вы ничего не можете?! - дрожа губой, рявкает от горя парень.

Мини страшен в гневе, ведь нет ничего страшнее, чем человек, которого лишили надежды. Доктор виновато поджимает уста.

— Чимин, мне правда очень жаль, но есть альтернатива...

— Я бесплоден, - с ненавистью к этому слову чеканит Чимин, — какая альтернатива?! Я не смогу подарить своему альфе ребёнка, я не смогу испытать все то, что есть у каждого полноценного омеги! Как мне жить, - всё-таки роняет слезу парень, истерически смеясь, — как мне смотреть в глаза Намджуна?..

— Послушайте, - встаёт рядом с поникшим омегой доктор, — бесплодие - это не конец, вы можете усыновить ребёнка из приюта. Поверьте, у нас сотни детей ждут родительского тепла. Не стоит ставить крест на себе, ладно?

Не ладно. Чимин просто кивает и выходит в коридор больницы, бесшумно плача, даёт себе передышку во дворе, недалеко от машины с шофёром.

У нормальных людей мир пестрит красками, но у Чимина он черно-белый. Около пятидесяти больниц омега успел посетить за три года. Узнав о бесплодии, Пак сперва не поверил, потому что, в его представлении, этого априори быть не может. Однако, видимо, судьба отыгрывается за самоубийство брата, Чимин был наказан небом - он не в силах подарить Чикаго малыша.

Намджун узнал об этом случайно, когда застал зареванного блондина в ванной с разбросанными тестами на беременность, и все они были отрицательными. У Чимина была самая что ни на есть истерика, он бросался на каждого вокруг, кричал, что он родит, и Намджун все понял. В тот момент, когда он осознал трагедию, альфа сел напротив напуганного Мини, положил руку на колено и улыбнулся. Улыбнулся сквозь слёзы, сквозь разрывающееся на части сердце, улыбнулся сквозь боль и желание выть, потому что любовь к Чимину сильнее всяких страхов. Чикаго любит своё солнце и без лучей, дарящих тепло, ведь солнце Чикаго всегда светит.

Чимин хоть и видел улыбку Намджуна, однако отлично знал, что за ней скрывается - разбитый вдребезги альфа, лишённый счастья стать отцом и воспитать наследника.

Прошло три года, Пак не сдаётся, верит в чудо, но, кажется, чудес не бывает...

Шмыгнув носом, Чимин достаёт телефон и отвечает на звонок, заранее откашлявшись, чтобы голос казался нормальным.

— Привет.

— Ты плачешь?

Одурачить Юнги у Мини не получается. Блондин нервно то ли смеётся, то ли хнычет, запускает в волосы ладонь и проводит ею до затылка.

— Мы можем увидеться прямо сейчас? Мне это необходимо.

— Скажи, где ты, я выезжаю.

Чимин благодарно поджимает губы и называет адрес. Уже через некоторое время омега лежит головой на коленях Юнги и тихо оплакивает ребёнка, который никогда не появится.

Юнги, удрученный состоянием друга, лишнего не спрашивая, перебирает волосы парня, убаюкивая чужую боль и иногда заглядывая в лицо омеги, проверяя, не уснул ли тот. К сожалению Чимина, он не может уснуть, ведь мысли не дают покоя. Чимин слышит плач младенца в голове, видит его крохотные ножки, ручки, красный ротик и сжимает веки. Как же он завидует тем, у кого есть дети.

— Я могу тебе помочь? Хочешь поговорить? - аккуратно спрашивает шатен, вытирая сопливый нос омеги.

Не сразу, собираясь с духом, Мини говорит:

— Я бракованный.

— Что ты имеешь в виду?

Чимин привстает, поудобнее садится на диване и протирает опухшие от нескончаемых слез глаза. Мину становится его жаль, настолько он плохо выглядит: все лицо отёкшее, глаза распухли, словно парня покусали пчелы, губы обветренные, такие же красные, как и нос. Невольно хочется обнять его и пообещать ложь, но Юнги, зная, что сладкая ложь ранит больнее любой правды, внимательно слушает.

— Я расскажу тебе об этом, потому что ты мне как человек нравишься, - севшим голосом хрипит Чимин.

— Ты меня пугаешь, - хмурится шатен, поворачиваясь к омеге всем телом.

— Я не могу иметь детей.

И у Юнги глаза широко распахиваются, а лицо темнеет, будто сумерки опустились.

— Чимин...

— Я был и в Америке, и в Швейцарии, в Японии, в Германии, но все врачи говорили одно и то же... Ты не представляешь, сколько дряни я глотал, сколько всего колол, даже к шаманам ходил, но ничего не менялось, совершенно ничего! - Чимин вновь заливается слезами, утыкается носом в колени и дрожит от всхлипов.

Юнги кладёт руку на спину блондина, пытается отойти от шока, тем не менее одну боль делит на двоих, как будто он тоже испытывает подобное несчастье. Кто бы мог подумать: красивый, богатый, здоровый, а такое горе.

— Мини...

— Нет, - качает головой Чимин, — не жалей меня. Ничего не говори. Лучше обними и успокой.

Юнги так и поступает. Омеги сидят в обнимку пару минут, пока плач парня не рассеивается в тумане печали. Оба молчат, не решаясь заговорить, погружены раздумья, но скоро у Пака расцветает грустная полуулыбка.

— Я хотел бы себе омегу, - делится мечтами тот, — он бы стал моим сокровищем, и назвал бы я его Мони. Я бы расчёсывал его длинные шёлковые волосы, заплетал бы их, и целовал бы его в носик. Как думаешь, я стал бы хорошим папой?

— Ты был бы лучшим. Чимин, пусть мы знакомы не так долго, но я вижу в тебе хорошего человека, - искренне говорит Юнги, вытирая омеге мокрые щеки, — в тебе столько любви умещается, я вижу её, когда ты говоришь о своём альфе.

— Нет, я плохой человек...

— Перестань.

— Честно, - опускает подбородок блондин, в очередной раз шмыгнув, — мой брат покончил с собой на моих глазах, потому что был влюблён в моего альфу. Я причинял зло другим. Я лгу. Я... в общем, - сглатывает блондин, стыдясь смотреть Юнги в глаза, потому что и ему он врет, вынужден играть по чужим правилам, — наверное, Бог наказал меня за все мои грехи.

— Для меня Бога нет, - отвечает Мин.

— А во что ты веришь?

— В себя. За эти несколько лет я понял, что богом является тот, в чьих руках жизнь. Моя жизнь зависит только от меня самого.

— А моя жизнь принадлежит моей любви, - не называя имён, зарекается блондин.

***

Тэхён хмурится во сне от внезапного света. Альфа, мало что соображая из-за сонного состояния, слышит шум и нехотя разлепляет тяжёлые веки. Чьи-то шаги и голос.

— Просыпайся, - у брюнета отбирают одеяло, но он все ещё лежит на спине, недовольно чавкая и потягиваясь.

Матрас двуспальной кровати прогибается от веса мужчины. Лучи солнца перестают беспокоить Тэхёна, зато на его лицо ложится тень.

Брюнет прищуривается, смотрит на серьёзного Хосока и резко приподнимается, глядя на того негодующе.

— Что ты делаешь в моей квартире? Я же сказал, что нам лучше не видеться, - Тэхён проверяет время на тумбочке и ахает, — пять утра. Ты сбрендил?

Но блондин не реагирует на возмущения. Он просто-напросто не в силах оторвать глаз от альфы: сонный Тэхён - это в тысячу раз больше уюта, чем обычно. Его волосы лежат неаккуратно, будто по ним прошёлся мини-смерч, лицо отёкшее, и парень напоминает разваренный пельмешек. Ситуацию усугубляет футболка с мультяшками и свободные штаны с сердечками. Хосок открыто рассматривает Тэхёна и по-настоящему улыбается, подавляя приступ смеха вперемешку с желанием бросить все, отменить планы и провести день в постели с брюнетом. К счастью, альфа отмахивается от заманчивой идеи и возвращается в реальность.

— Одевайся, - встаёт на ноги Хосок, — у тебя полчаса на то, чтобы привести себя в порядок.

— Что за чушь?

— Я хочу показать тебе одно место. Пожалуйста, Тэхён, один раз не спорь и просто уступи, - устало и с мольбой просит блондин, цепляя на нос солнечные очки.

Сперва Тэхён хотел бросить в Чона будильник, однако, оставшись наедине с мыслями и трезво взвесив варианты, парень оказался в ловушке собственных ощущений. Мозг велит остаться, поставить точку в запутанных отношениях с Хосоком, а вот потайная дверь, за которой скребется по стенам сердце альфы, настаивает дернуть за ручку. Как бы не внушал самому себе Тэхён, что японец для него всего-то половой партнёр, их тянет друг к другу сила притяжения намного мощнее законов физики. У этой силы незнакомое для обоих парней название, и, может быть, именно поэтому брюнет боится произносить вслух. Вместо этого он принимается за водные процедуры.

Через сорок минут альфа выходит из подъезда многоэтажного дома в отпущенной огромного размера белой рубашке, коричневых широких брюках и кожаных лоферах. На плече Тэхёна сумка, а глаза, которыми он скрытно любуется профилем Чона, застелены чёрными очками.

Хосок одет в джинсовую куртку, чёрную водолазку и такого же материала, что и верхняя одежда, брюки. Альфа замечает чужое присутствие, поворачивает голову на брюнета и хмурится.

— Ты легко оделся. На дворе давно не август.

— Я сам разберусь, в чем мне ходить, - отрезает Ким, огибая тачку и садясь вперёд.

Хосок цыкает на вредность парня, садится за руль, пристёгиваясь ремнём безопасности.

— Ну и куда мы в такую рань?

— Увидишь.

— Я хочу знать, - настаивает второй.

Японец заводит автомобиль, меняет скорость, но Тэхён дергает за ручку двери, намереваясь выйти, как Чон, вовремя спохватившийся, успевает её захлопнуть, чем злит и без того хмурого альфу.

— Ты, блять, издеваешься?

— Хватит рычать, - прекрасно чувствуя зверя Тэхёна, запирает двери Хосок, — я хочу удивить тебя, так что ничего не спрашивай. Просто знай, что сегодня я буду с тобой по возможности откровенен.

— По возможности? И что это значит?

— Ты спрашиваешь, я отвечаю, - смотрит на него в упор Чон, и Тэхён не выдерживает, отводит взор к окну, однако японец, схватив пальцами подбородок, мягко поворачивает голову парня к себе, — мне не нравится наша ссора. Я скучаю.

— Трахать некого?

— В том-то и дело, что есть, но мне нужен только ты, - странно усмехается блондин и натягивает полуулыбку, — сыграем в «правду или действие»? Я готов отвечать.

Тэхён вообще не выкуривает происходящего. Чон Хосока, которого он знает и в то же время нет, будто подменили. Ким не знает, откуда такие перемены в поведении, но парень чует подвох, поэтому, сдвигая брови к переносице, сглатывает комок и утыкается лбом об окно, позволяя Чону увезти себя невесть куда.

Они в пути около трёх часов. Сеул далеко, впереди пейзажи, и виднеется синяя полоса моря. За это время парни заезжали в закусочную, брали еду в дорогу, слушали музыку, останавливались посмотреть на интересные указатели.

В конце концов, попивая из трубочки колу и закусывая бургером, Тэхён расслабляется и говорит:

— Правда или действие?

Хосок ведет одной рукой, второй он макает картошку фри в сырный соус.

— Сам знаешь.

— В Японии ты только бизнесмен?

Белокурый прожевывает картошку, специально тянет время, пытаясь придумать, что сказать, и, вспомнив об обещании, вздыхает.

— Не совсем.

— Значит, ты крупная шишка, типа якудза?

Хосок смеётся, догадывается, к чему ведёт Тэхён.

— Зачем спрашивать, если тебе и так все известно? Пробивал меня?

— Да, - не колеблясь, уверенно отвечает Ким. — Ты оябун и ты скрыл это.

— Потому что это не имеет значения.

— Для меня имеет. Ты же, черт возьми, мафиози! Десять лет назад в Корее на подобных тебе велась настоящая охота. Я могу тебя депортировать.

— Ты постоянно мне угрожаешь, - закатывает глаза Хосок.

— Если ты якудза, значит, твои руки в крови. Ты говорил, что не убивал. Это было правдой?

Альфа молчит, усердно держит руль, стараясь не обращать внимания на пристальный взор Тэхёна, у которого сердце в груди не бьется от страха.

— Это было правдой? - повторяет вопрос Ким. Хосок до сих пор молчит. Тэхён с разочарованием надувает щеки, прокручивает внутри немой ответ и словно не дышит. Брюнет смотрит на дорогу, а видит смазанные линии. Его сильно тошнит.

Получается, Хосок снова лгал? И что страшнее всего, он убивал. Он убийца. Кого? Скольких?

— Я так и думал, - кое-как, не своим голосом, проговаривает Тэ, — и Богёна ты убил? Я ведь прав?

— Пожалуйста...

— Останови машину, - цепляется пальцами в поручень брюнет, Хосок пытается успокоить его, опускает ладонь на плечо, но Ким, точно ошпарившись, дёргается к двери, вжимается лопатками и буравит Чона пустым взором.

Хосоку приходится затормозить у обочины. Они одни на дороге, у берега, сквозь песок которого произрастает трава. Тэхён тянет пару раз за ручку, настаивает на том, чтобы второй разблокировал двери, и вылетает из салона, схватившись за грудь.

Такое ощущение, как будто его предали, вонзили нож в спину. Да, Тэ знал, что японец далеко не святой, но надежда была, и он её лелеял. А теперь правда всплыла наружу, лелеять нечего. Хосок оябун, глава японской мафии, преступник и убийца.

Холодный ветер с берега дует в лицо парня, играясь с пушистыми волосами. Рубашка прилипает к телу, обтягивая рельефные формы. Тэхёну холодно, но не от ледяных порывов, а от человека, с которым два с половиной года делил кровать. К которому успел привыкнуть, которого оправдывал, защищал, несмотря на внутреннюю тревогу. Однако стоило прислушаться к голосу рассудка. Рассудок не врет, ибо трезв, это чуйка прокурора, а он, идиот, закрыл глаза и пал в руки похоти.

— Тэхён, - доносится за спиной.

Брюнет обнимает себя руками, не останавливается, идёт к морю. Шагать тяжело, потому что проваливаешься в песок, тем не менее Ким не прогибается.

— Подожди. Давай поговорим!

Волны, бьющиеся о берег, рассыпаются в пену. Ветер порывистый, гоняет к городу тучи. Хосок догоняет альфу и разворачивает его за локоть.

— Это правда. Я убивал. Я калечил, мучал, шантажировал, угрожал. Это часть моей сущности. Я оябун, мое дело - наказывать крыс и истреблять предателей ради семьи!

— Ты оправдываешь убийства, Хосок?! - бьет со всей силой в челюсть. Вены на шее набухли.

Блондин сгибается, вытирает губу, смакуя вкус железа, и сплевывает сгусток крови.

— Ты, ублюдок, что ты говоришь, а?! Что ты говоришь?! - Чон не сопротивляется, позволяет альфе трепать себя за воротник джинсовой куртки, смотрит то ли с глубоким сожалением, то ли с беспомощностью. — Ты кусок преступного мусора! Твоё место за решеткой. Да я таких, как ты, мизинцем давлю, ничтожеств! Хочешь сказать, что я все это время трахался с мусором?! Отвечай!

Хосок падает на песок, царапает ладони мелкими камнями, на Тэхёна не смеет смотреть. А второй в ярости, в самом её соку. Тэхён хочет рвать плоть на куски, хочет раздробить себе кости, хочет очиститься от грязи, которой его испачкали. Для прокурора нет ничего страшнее грязного пятна на белоснежной скатерти совести.

Парень отрывисто дышит, желваки на его скулах дёргаются, а глаза словно выцвели.

Тэхёну обидно, но уже не от лжи, а от того, какой Хосок эгоист. Альфа знал, кем является Ким, знал, что он на стороне закона, однако все равно ворвался в его жизнь, пустил корни, будто смеялся. Он обнимал его ночами, переплетал пальцы, разговаривал и одновременно строил из себя дурака, внимательно слушая новости от Кима о его работе. Хосок настоящий Тартюф.

— Может, ты специально связался со мной? Может, ты что-то проворачиваешь за моей спиной, японская ты задница?!

— Пожалуйста, дай сказать...

— Нет, - снова бьет на этот раз в висок Тэхён, садясь перед альфой на корточки.

Его бесит, что старший даже не сопротивляется, висит в его руках, как тряпичная кукла. Почему он не бьет в ответ? Думает, Тэхёну сил не хватает сдачи дать? Так он сильно ошибается.

Беседуя с самим собой, Ким распыляет собственную ненависть и ярость, дергает Чона за ворот и рычит, понимая, что эмоции никуда не деваются. Его гложет молчание японца.

— Ты убийца! Ты мафиози! И ты спал со мной, с прокурором страны, теперь уже председателем! Как ты мог?.. Тебе правда плевать на закон, я это уже понял, но ты хоть немного мог подумать обо мне? Я представитель порядка! Ты трахался со мной, урод!

— Я поэтому и скрывал, чтобы ты не переживал об этом! Хотел облегчить тебе жизнь, - наконец-то Хосок устаёт глотать тираду Тэхёна, толкает в ответ и смотрит с небывалой скорбью, хотя никто не умер. — Это была ложь во благо.

— Кого?! Тебе во благо? Это же так выгодно в задницу меня долбить, а потом смеяться, что, вот, я гангстер, ебу в рот прокурора! Кусок дерьма, - Тэхён захватывает горсть песка, скользящего сквозь пальцы, и бросает прямо в глаза блондина, из-за чего тот роняет мат.

Глазные яблоки горят, слёзы наворачиваются, намереваясь вытолкать соринки, и альфа вытирает лицо, упустив момент, когда брюнет встал и стремительным шагом отправился невесть куда.

— Постой!

— Пошёл ты, серьезно, пошёл ты! На этот раз я не шучу. Ты выставил меня полным идиотом, - судорожно дышит Тэхён, глядит на ладонь с перстнями, которая держит его за локоть, — я очень хочу сказать, что мне плевать и не больно, но мне больно. Я чувствую себя использованным.

— ТэТэ, - Хосок никогда так не звал брюнета, поэтому второй растерянно, со стеклянными от слез глазами, поднимает взор на не менее разбитого японца, и треснуто ухмыляется.

— Все кончено. Хотя мы с тобой друг другу никто... Так, любовники. Но я правда отныне знать тебя не хочу. Ищи себе новую подстилку.

Альфа вырывается из ослабленной хватки, пешком идёт в обратную сторону, зная, что город далеко, и лучше бы вызвать такси, однако в голове настоящий тайфун, и лучше пройтись, подышать морским воздухом.

Хосок не торопится покидать место ссоры. Ветер колышет его волосы, волны шепчут в уши то, что на самом деле кричит подсознание Чона, и над головой летают чайки. Хосоку тоже больно.

Он столько получал ранений, столько раз ломал конечности, столько переел дерьма, но больно ему по-настоящему, нетерпимо лишь сейчас. Будто сердце с корнем выдернули. Пусто.

Больше ничего не имеет смысла, больше ничего не хочется. Хосок вдруг повзрослел на десять лет, он стал думать иначе и оценивать вещи по-другому. Только он опоздал. Надо было раньше.

***

Чимин звонит Юнги во время совещания, поэтому шатен не поднимает трубку. И спустя полчаса в кабинет с тринадцатью альфами врывается одетый в розовое парень с требованием пропустить его.

Юнги в шоке округляет глаза, покрываясь румянцем, и мысленно молит друга не ляпнуть ничего ужасного, потому что ситуация в целом сама комична.

— Простите, что прервал, но мне срочно нужен прокурор Мин Юнги. Это вопрос жизни и смерти.

— А вы кто? - спрашивает его глава отдела.

Юнги видит свои похороны, сжимает в ладони файлы.

— Я его клиент. Итак, господин, Мин? Можно?

Омега в итоге своего добивается. Парни стоят в коридоре, ближе к окну.

— Мне нужна твоя помощь, - с каменным лицом заявляет Чимин, что немного противоречиво, учитывая внешний вид парня: розовая джинсовка режет глаза.

— Я думал, ты специально так сказал, - становится серьёзным вмиг Юнги, однако следующая реплика вынуждает его цокнуть.

— У моего альфы в конце недели день рождения. Поможешь мне приготовить ужин для гостей?

— Чего? - не верит ушам второй.

— Пожалуйста! Молю тебя, - подобно ребёнку Чимин виснет на руке шатена, хныкая и шумя на все помещение, — он не хотел отмечать, а я настаивал. Он согласился на ужин в кругу близких людей.

Конечно, на выходные у Юнги были другие планы: перебрать шкаф и отдать ненужные вещи нуждающимся. Наконец починить кран в ванной, не желая напрягать Лиёна. Увы, появился Чимин и перечеркнул список Мина.

— Ну ладно, я же обещал, - сдаётся омега, жалея, что не прикусил язык в тот день, — на сколько персон нужно готовить?

Чимин радостно гогочет. Выпрямляется, изменив выражение лица на уверенное.

— Человек на двадцать пять... плюс-минус.

— И это вы называете ужином в кругу близких?!

— Мой альфа влиятельный человек, - пожимает плечами блондин и хлопает угрюмого друга по спине. — Да не парься! Я все продумал! Я найму команду поваров. Ты будешь командовать, они выполнять.

— Какой ты заботливый, - фыркает на это шатен, почесав затылок.

В пятницу, спозаранку, Чимин, одетый в одну длинную белую футболку Намджуна, со второго раза готовит омлет с помидорами и свежие тосты.

Дверь тихонько открывается, и омега с подносом приготовленным им завтраком, напевая поздравительную песенку, входит в спальню.

Намджун просыпается от грохота. Альфа, на чьей спине выбит цветными чернилами китайский дракон, сонно приподнимается на локте и смотрит удивлённо на ругающегося блондина.

— Тупая вилка! Все испортила... Прости, - кладёт на тумбочку рядом с кроватью поднос Чимин, — я тебя разбудил.

Китаец широко улыбается, засматривается на ровные ножки, облизываясь, скользит взглядом к обнаженной попке и тянет парня за талию на себя.

— Я хотел накормить тебя праздничным завтраком, но только что вспомнил, что забыл добавить соль. Так что лучше не ешь, - смеясь от поцелуев в шею, с досадой признаётся Чимин.

Намджун накрывает омегу одеялом, обнимает накачанными руками и, прикрыв веки, счастливо мычит.

— С днём рождения, соня, - целует его в подбородок Пак. — Ты так и собираешься лежать, обнимая мою голую задницу?

— Дай мне пять минут. Я заряжаюсь.

Чимин хохочет.

— Но я хочу подарить тебе подарок.

— Ты мой подарок, - моментально отвечает Чикаго, переворачиваясь на бок.

Чимин оказывается прижатым бёдрами к паху альфы, ощущая чужой стояк. Но если бы Намджун хотел секса, он бы не церемонился. Ему гораздо приятней просто лежать со своим любимым в тёплой постели, ни о чем не думая.

— Тогда я вручу его тебе сегодня после ужина. Кстати, ты же не забыл про ужин, который я организовываю? - Намджун молчит, тогда блондин легонько тыкает его в грудь, услышав храп. — Любимый!

— Не забыл, да...

— Я и Юнги позвал. Он вкусно готовит, не то что я, так что за меню отвечает он.

— Правильно сделал, - зевает Чикаго, нехотя потянувшись за звонящим мобильником, — пора напомнить Чонгуку, что он человек. А то в последнее время мне не нравятся его выходки.

***

Цуками быстрым темпом залетает в темное помещение, дыша отрывисто, будто сейчас изрыгнет пламя.

Японец окидывает всех суровым взором и внезапно кричит во все горло, чем пугает собравшихся. Люди дрогнули, не решаясь поднять головы, сидят на коленях.

— Трусливые собаки! Как вы посмели пойти против меня?! - продолжает свирепствовать Цуками, нарезая неполные круги.

— Господин! - бросается ему в ноги один из избитых людьми Сокджина мужчина, — простите нас! Простите! - он трёт ладонь о ладонь, моля о жизни. — Это было помутнение рассудка! Мы ошиблись!

— Точно. Ошиблись. За ошибки нужно платить, - Цуками пинает ногой неверного, кивает Джину и удаляется к двери.

В следующую секунду анбар заполняется стонами и шумом стрельбы. Около сорока человек проглотили пули, истекая кровью. Это те несчастные, доверившиеся Акире, примкнувшие на сторону якудза, некогда служившие Дзэну.

— Трупы не сжигать. Раскидайте по всему городу. Хочу, чтобы Чонгук видел, - закуривает японец, — бродячий пёс. Он все ещё верит в себя...

— Он пытается лишить вас рук. У него больше и больше власти. Вас многие предали, - наблюдая за перевозкой тел в газели, констатирует факты Сокджин. От слов младшего Цуками беснуется.

— Меня весь мир зовёт кровавым палачом. Я непобедим! Пора освежить ему память, кто и что я.

— Есть ещё новости о Хосоке и его прокурор е.

Цуками поднимает бровь, мол, я слушаю.

— Они поругались. Думаю, это идеальный момент, чтобы нанести удар.

— Неправильно думаешь, - выдыхает никотин прямо в лицо невозмутимого Джина японец, — мальчишка его ненавидит, но это не высшая степень его чувств. Мы добьёмся большего, когда бутон его цветущей любви раскроется. Гораздо приятнее всадить нож в спину влюблённому дураку, отрезвленному предательством.

— То есть?

— Жди ходы Хосока. Ты поймёшь, когда нужно будет действовать. Вот тогда я одним ударом уничтожу обоих сыновей и их сучек.

***

На кухне с раннего утра звенят кастрюли. Юнги составил список необходимых продуктов для блюд, которых будет двенадцать.

Омега хлопочет без минутки на перерыв, и, видя упорство шатена, Чимин тоже подключается к делу, очищая овощи, следя за уткой и отвечая за соусы. Благодаря нанятым поварам, все было готово к половине восьмого вечера. Как раз в тот момент, когда прибыли последние гости.

Зал, которым восхищался Юнги, полон важных людей. Альфы со своими омегами заняли все пространство, беседуя на общие темы.

Чимин, одетый в красный костюм с чёрными камнями на воротнике, успевает поговорить с гостями и одновременно помогать Юнги с подачей блюд.

— Что это вчера было, - отходит с Акирой Намджун, с недовольством чеканя.

Чонгук, не показывая никаких эмоций, спокойно отвечает:

— Ты о чем?

— Послушай, Акира, я скажу в первый и в последний раз. Твои выходки до добра не доведут. Мы договаривались четко следовать плану, так какого хрена ты самовольничаешь?! Зачем ты перерезал его людям глотки?!

— Затем, что он раскидал трупы моих людей по всему Сеулу, - улыбается омегам Акира.

Чикаго хватает его за плечо.

— Это не первый раз. Не первый раз твоя жестокость переходит границы. Ты режешь всех, кого-то калечишь, а одним вообще накормил свою акулу! Ты становишься его копией.

— Намджун, не драматизируй, - закатывает глаза альфа, глотнув шампанского, — я знаю, что делаю. Эти жесткие меры необходимы, чтобы люди знали, что их ждёт, предай они меня.

— Значит так, - мрачнеет блондин, скрипя зубами, — я предупредил. Ещё одна подобная выходка, и я приму меры. Наш план - заманить к себе твоего брата. Именно он знает все планы Цуками, где тот прячется. Почему ты бездействуешь?

Чонгук переводит липкий взор на недоуменного Кима. Смотрит проницательно, пытливо, ленясь отвечать.

— Пусть я его сто раз буду звать, он упёртый, откажется. Я один раз свое слово сказал, Хосок услышал. Тут многое зависит от него самого. И от Тэхёна.

— Причём тут его любовник?

— Догадайся, - усмехается Акира, оставляя виновника торжества наедине со своими мыслями.

— Прошу всех пройти в столовую. Сейчас подадут ужин, - улыбаясь, объявляет Чимин, приглашая народ в следующую комнату.

Омега дожидается Намджуна, берет его под руку и, чмокнув, упархивает обратно на кухню.

Как раз в этот момент Юнги снимает с себя фартук и устало выдыхает.

— Все готово, - говорит он обессиленный.

— Ты умница! Я тобой восхищаюсь! Как аппетитно все выглядит, - провожая голодным взглядом подносы, тянет Чимин. — Эй, ты куда?

Юнги хочет выйти, но златовласый дергает его назад.

— Домой.

— Какое домой! Ты весь день тут пахал как лошадь! Немедленно переодевайся и присоединяйся к нам!

Юнги мнётся, поглядывает на арку за спиной омеги, слыша весёлые отголоски, и не скрывает свою неохоту становиться частью этого сборища.

— Но я одет несоответственно - раз, два - у меня даже нет подарка для твоего альфы.

Чимин смотрит на Юнги взглядом «ты думаешь, я не подготовился?», и, ничего не говоря, толкает омегу в коридор, ведя за руку в свой гардероб, где висит глаженый костюм специально для Мина.

Он потрясающий. Белая рубашка с глубоким декольте, прикрытое прозрачной сеточкой с блёстками, пышные рукава, зауженные на кистях, с такими же блестящими нитями. Брюки зауженные, обтягивающие задницу. Когда Юнги переоделся, блондин, выбиравший для него украшения, онемел от красоты. Юнги словно спустился с Эдема, крыльев не хватает. Парень со смущением заглядывает в зеркало, не понимая, почему друг внезапно оторопел, и удивлённо приподнимает брови.

— Ты такой сказочный, - говорит Чимин, а сам думает «Чонгук локти кусать будет». — Я тебя быстро накрашу, и все. Ты готов!

— А подарок!.. - разворачивается к непреклонному Чимину второй.

— Ты с утра на ногах, Юнги. Это есть твой подарок - лучшая еда. Ни слова больше. Нас заждались.

Гости, заняв места, принимаются за трапезу, обсуждая акции, вложенные в проекты. Намджун, сидящий на главном месте, успевает уделить внимание всем, однако постоянно косится на дверь, в ожидании возвращения Чимина.

— Кстати, я даже не спросил, кто твой альфа? Как его зовут, - поправляя укладку на ходу, обращается к Паку Юнги.

Чимин берет ручку, не оборачиваясь, отвечает:

— Намджун. Ким Намджун.

Что-то кликает в голове шатена. Юнги не успевает пропустить информацию, как оказывается перед всеми, объявленный Чимином.

— А вот и мы. Знакомьтесь, это Юнги. Мой хороший друг и повар, который приготовил для нас столько вкусных блюд.

Но Юнги этого не слышит. Его волнует только то, что он все это время находился в шаге от Чикаго, китайского мафиози, напарника Акиры. Более того, он подружился с его парнем. Юнги разрывает от неведения. Ему бы отыскать укромное местечко, чтобы обо всем хорошо подумать, только десятки пар глаз, пристально и с оценкой разглядывающие его, опускают на землю.

Намджун решает взять ситуацию под контроль, отлично чувствуя разгорающийся пожар справа. Этот пожар исходит от Чонгука.

Альфа держит в руке вилку, удивлённо оглядывает очаровательно выглядящего омегу и глотает собственное сердце, которое спустя столько месяцев наконец-то начало биться.

В нескольких метрах от него стоит Юнги. Такой маленький, милый, растерянный и в то же время до жути сексуальный. Юнги, который хлопаньем ресниц способен довести альфу до убийства каждого, кто хотя бы бросит на него свой недостойный взгляд.

Как бы Акира хотел прикоснуться к его сияющей, словно снег на солнце, коже, однако, стряхнув наваждение, Чонгук принимает недовольный вид и смотрит на улыбающегося Чимина, затем на поднимающегося из-за стола Чикаго.

Какого черта происходит?

— Добро пожаловать, - протягивает руку омеге Намджун, — давно хотел познакомиться с другом моего Мини, - тепло улыбается альфа, выпуская ямочки, и Юнги сбрасывает неуверенность подобно оковам и отвечает тем же.

— С днём рождения. Простите, что с пустыми руками.

— Ты очень воспитанный, но давай на «ты», - опускает тому на плечи руки блондин, подталкивая к столу, — садись тут.

Юнги аккуратно присаживается на отведенное место и поздно для себя понимает, что сидит напротив Чонгука.

Их взгляды пересекаются, и будто землю раздробило на две части, время для обоих остановилось: Юнги застрял в прошлом, где был счастлив, а Акира живет этой секундой - не может налюбоваться любимой картиной, написанной не то небесами, не то подземным царством.

Чонгук лижет взором вырез, поднимается наверх, любуется шеей, окутанной жемчугом и замирает на раскрытых розовых губах. Кажется, он вспомнил, что такое настоящий голод. Акира думал, лишившись Юнги, пытаться затмить его другими телами - вот голод, но сейчас его выдержка летит к чертям собачьим. Юнги хочется везде. Юнги хочется втереть в себя, хочется проглотить его целиком, чтобы он, такой мелкий, жил в груди альфы и пальчиками щекотал сердце, как бы вместо бабочек в животе.

Веки закрываются и открываются. Акира глядит в тарелку. Юнги отворачивается к Чимину, который садится рядом и просит всех попробовать морепродукты.

Для кого-то страшное наказание - казнь, электрический стул, а для Мина - это сидеть напротив своей первой и неудачной любви, бояться посмотреть на него, хотя глаза чешутся от желания, и терпеть его флирт с каким-то платиновым блондином. Юнги мельком наблюдал за ними и не ошибся: Чонгук пришёл не один, а с пассией.

Омега то и дело воркует что-то непонятное на ухо Чонгуку, тот улыбается. Юнги тошнит. Он отодвигает от себя пустую тарелку, строит вид, будто слушает Чикаго, а сам снова замечает кокетство парочки.

Ещё немного, и он точно опрокинет стол, потому что их касания, смешки омегу бесят. А больше этого бесит безразличие Акиры. Неужто он вправду забил на него? Как легко...

— Вы, случайно, не тот Мин Юнги? Юрист? - вдруг, прищурившись, спрашивает альфа во фраке.

Все поворачивают в его сторону голову. Все, кроме Акиры, он просто чуть наклоняет голову, уперевшись сосредоточенным взором вниз.

— Да, - кивает шатен.

— Правда? Ох, я слышал о вас. Вы помогли полиции выйти на Маморо Уцикава!

Намджун восхищённо мычит, словно не в курсе этого.

— Похвально. Не каждый омега способен выдержать тягости этой профессии.

— Вы недооцениваете омег, - одним уголком рта улыбается Юнги, делая глоток воды. — Впрочем, многое зависит от человека, а не от пола. Если у человека львиное сердце, его ничто не остановит.

Чимин гордо хмыкает:

— Звучит как тост!

Над столом раздаётся звон бокалов. Проходит около двух часов, приходит время десерта. Альфы, отойдя в сторону, закуривают. Омеги, рассматривая антикварные вазы, расспрашивают Чимина об их ценности. И лишь Юнги, проверив кухню, возвращается обратно в столовую, где, кроме него и прислуги, никого не было. До этих пор.

Омега слышит за спиной равномерные шаги и скрежет зажигалки. Обернувшись, Юнги застаёт подкрадывающегося к нему Чонгука, во рту которого горит сигарета.

— Ты меня преследуешь, - делится наблюдением альфа.

Шатен с равнодушием моргает.

— Я не знал, что Чимин - омега Чикаго, - сразу понимает ход мыслей Акиры Юнги.

— Конечно, - язвительно усмехается Чон, выдохнув дым. — Хорошо выглядишь, кстати, - кивает одобрительно тот.

— Знаю, спасибо.

— Но голым тебе лучше, - сразу добавляет Чонгук, получая колючий взгляд.

Шатен, больше не желая тратить время на бывшего, оборачивается к столу и рассматривает сервировку. Акира опирается спиной о стену, откидывая голову, докуривает сигарету, бросая бычок в полупустой бокал шампанского на подносе, который уносит прислуга.

— А где твой альфа?

Юнги вспоминает о Лиёне, который с утра не давал о себе знать. В этом месяце у него много работы, и парочка видится редко, только в конце дня. Юнги на автомате опускает ладонь на карман с мобильником.

— Давно ты встречаешься с Лиёном? - не дождавшись ответа на первый вопрос, сразу задаёт следующий.

— Тебе-то что? - устаёт от расспросов Юнги, приподняв бровь.

— Как долго вы знакомы? Ты знаешь его фамилию?

— Что за тупые вопросы? - бурчит омега.

— Так да или нет?

Юнги смотрит в пол и, пройдясь языком по нижней губе, из-за чего Акира сжимает челюсть, задирает подбородок:

— Сим.

У Чона губы складываются в ироничную и жалостливую улыбку.

— Это он тебе сказал? Странно, - чешет висок тот, подойдя ближе, чтобы вдоволь насладиться пьянящим ароматом вишни, — потому что во всех официальных документах в графе фамилии стоит прочерк.

Что пытается донести до него альфа, Мин не до конца понимает, потому стоит прямо, сверля его лицо туманным оком, не в состоянии что-либо произнести. Верить словам Чонгука - себя не уважать. Разве можно позволить словам проникнуть в голову, когда эти слова принадлежат предателю? Юнги принимает решение не реагировать на глупости японца.

— Интересно... Ты начал встречаться с человеком, ничего о нем не узнав, хотя когда-то пробивал информацию раньше знакомства, - прячет ладони в карманы штанов Чонгук, нависнув над задумавшимся парнем.

— Потому что я доверяю Лиёну, - шипит Юнги.

— Не доверяй, - с серьезным лицом напирает Акира.

— Почему? Он меня любит. Искренне. Он всегда со мной честен. Я могу на него положиться. А что мне можешь предложить ты?

Чонгук долго смотрит в шоколадные глазки, видит в них другую вселенную и пожимает плечами, давая заднюю, поскольку контролировать свою жажду с каждой секундой, которую он тратит на Мина, тяжелее. Юнги творит с ним что-то несусветное. Ни у кого нет власти над Чонгуком, но стоит оказаться альфе напротив этого пришельца с неизвестной планеты, как все меняется.

— Как знаешь. Я просто тебя пожалел. Подумал, ты не захочешь быть одураченным во второй раз.

Эти слова бьют в самое сердце, Юнги обижается от колкости и прямого намека на предательство Чонгука. Шатен морщит нос, мрачнеет и хочет уйти, однако в комнату входят другие омеги.

Чимин, болтая с тем самым блондином, останавливается рядом с альфой и подходит к готовому затрещать по швам Юнги.

— Любимый, я вспомнил, что оставил в машине сумочку. Попросишь водителя принести? - обнимая руками за массивное плечо, приторно-сладким голосом тянет незнакомец.

— Конечно. Ты знаком с Юнги? - поворачивает шею к шатену Акира, непонятными, мутными очами проделывая дыры в и без того разбитом Мине.

— Неа.

— Тогда знакомьтесь. Это Мин Юнги.

— Рад знакомству. Меня зовут Сакура, - улыбается во все зубы омега.

Всё. Это было последней каплей для Юнги.

Пространство сузилось до ничтожного размера. Стены идут ходуном. Юнги поднимает взгляд полный разочарования и боли. Почему именно это имя? Этим он хотел сказать, что Юнги легко заменить? Почему?

Парень глотает горечь, чувствует, что сейчас взорвется от избытка чувств, и, кое-как натянув вежливую улыбку, спрашивает у Чимина про уборную. Перед тем как оставить Акиру, Юнги в последний раз смотрит на него.

Этого мига хватает, чтобы передать альфе весь спектр эмоций. Акира аж отшатывается, не сумев сразу принять то, что держит в себе Юнги. Это холодная глыба отчаяния давит на шею, из-за чего подгибаются колени.

Альфа сжимает кулаки, не понимая, почему его зверь умолк и откуда взялось чувство вины.

Юнги забегает в ванную и бросается к крану с водой, умывая горящее лицо. Ему тяжело дышать, горло дерут рыдания, и больше нет мочи строить из себя гордого и сильного.

— Эй! Эй! Я же так старался, - оплакивая макияж, цокает за спиной Чимин.

— Ты! - рявкает громко шатен, пугая блондина. — Ты специально не рассказывал мне про Намджуна?! Потому что знал, что я такого знакомства не потреплю?

Чимин оказывается загнанным в угол. Он неловко откашливается, прося того успокоиться, и все отнекивается, строя из себя искусного дурака.

— Поверь мне, я ничего от тебя не скрывал. Просто ты сам не спрашивал.

— Ну да, естественно, - фыркает зло Юнги, огибая парня. Чимин закрывает дверь на замок и заслоняет собой проход, сдвигая брови к переносице.

— На что ты злишься? Дело только в Намджуне или в ком-то ещё? - златовласый мастерски переводит стрелки и незаметно ведёт омегу в нужное ему русло.

Огонь в глазах Мина вспыхивает в одночасье. Он резко поднимает голову, уловив намёк наблюдательного парня.

— Прости?

— Я видел твой взгляд. Ты постоянно смотрел на Чонгука. Вы знакомы?

Юнги скрипит зубами. Он жмурится так, словно обжегся, впрочем, что недалеко от истины, потому что увидеть призрак своей любви спустя столько лет, вдобавок в компании с новым парнем - словно порез тупым лезвием. Юнги не мазохист, но, повстречав Акиру, стал основателем клуба. До сих пор с трудом верит в происходящее. Разве не смешно? Долго издеваться над ним, уйти, а потом вернуться и стереть в порошок те старания казаться живым.

— Мы... - еле отрывает язык от нёба омега. — Я... Мы когда-то встречались.

Чимин считает себя мерзким тараканом, который, проходя через любые щели, узнаёт секреты и чужие слабости, разносит их по воздуху. Чимин - паразит, чума, от которой гибнет он сам же. Он не лгал Намджуну, когда нахвалил шатена и говорил, что он ему симпатичен, поскольку Юнги правда хороший человек. Чего нельзя сказать о Чимине: его уже смущает собственное поведение. Манипулировать чувствами, пудрить мозги парню, который с тобой искренен, это подло. Однако обратного пути нет - Чимин ставит свою верность и любовь к Чикаго выше моральных ценностей. Он обещал держать Юнги рядом с Акирой, он сдержит слово и не ударит в грязь лицом.

— Оу, - потупляет взгляд Пак, — я и подумать не мог.

— Разве? - приподнимает одну бровь Юнги. — А такое ощущение, что ты обо всем знал.

Шатен считывает эмоции на раз два, и странный блеск и ожидание в очах омеги его настораживали.

— Ты мне не веришь? - и вновь манипуляция, внушение чувства вины.

— Именно.

Юнги отталкивает блондина, открывает дверь и, игнорируя просьбы выслушать, выходит во двор, где стоит куча дорогих машин с шофёрами. Юнги бурчит под нос, вспоминает вкус Чонгука и предполагает, что серебристый Роллс ройс принадлежит ему. Угадал: шофёр достаёт с заднего сидения клатч с красными драгоценными камнями. Юнги считает это грубой пошлостью и полнейшей безвкусицей. И как Акира мог предпочесть этого... человека ему?

Омега покидает особняк в расстроенных чувствах, думая о том, что у Акиры новая сакура.

***

Всю неделю Рейну не везло. Посетив благотворительный вечер, Сокджина парень не застал, поэтому повесив нос вернулся домой и проклинал весь род альфы. Он надел свой лучший наряд с открытыми плечами и даже перекрасился в брюнета, но напрасно, ведь Джин просто-напросто не явился.

Следующие дни - все то же самое. Рейн постоянно интересовался Кимом, пробивал информацию как мог, но старший будто в воду канул. Конечно такая внезапная заинтересованность в человеке тревожила не только папу омеги, но и его самого. Рейн Ли ни за кем не бегает, однако с Джином многое происходит в первый раз. И это тоже волнует омегу.

Тучи над головой парня не расходились вплоть до пятницы, и лишь в субботу Рейн, к своей удаче, находит глазами знакомую широкую спину в толпе.

Его на этот ужин заставил пойти отец, потому что «здесь будет много альф, то есть твоих потенциальных женихов». Рейн устроил скандал, оскорбившись.

— Я не товар! И уж тем более я не условие для очередной твоей сделки, - плевался гневно он, тем не менее в ответ получил смачную пощёчину.

Пришлось замаскировать синяк тональным кремом. Теперь же Рейн сидит за круглым столиком, скрестив руки на груди; омега мысленно поливает грязью каждого гостя, высмеивая их тупорылые способы выпендриться. Но взгляд омеги проясняется, когда он видит его.

Брюнет, подорвавшись с места, проходит вглубь зала. Схватив с подноса бокал с шампанским, омега делает вид, словно слушает беседу столпившихся гостей, а сам, навострив ухо, следит за Сокджином.

Джин выглядит достойно. Белый костюм с бабочкой стройнит и без того подтянутое тело с узкой талией. Рейн прикусывает губу, задержав изучающий взгляд на бёдрах альфы, и резко отворачивается, когда Ким кланяется собеседникам и проходит мимо.

Не заметил.

Омега с облегчением выдыхает и провожает старшего глазами, нахмурившись в недоумении. Джин хромает на одну ногу. Странно.

Вдруг альфа останавливается напротив отца Рейна, и оба, шушукаясь, скрываются за арочным проходом. Омега юркает за ними, прислоняясь спиной к колонне со стороны, где находится дверь для персонала ресторана.

— Список на этот раз большой.

Слышится шорох листка.

— Ого, - продолжает удивляться отец омеги, — мне понадобится больше времени.

— Нам нужны деньги к концу месяца, - безапелляционно заявляет Сокджин.

— Полная сумма?

— Да.

— Исключено, - качает головой альфа, — я не смогу за такой маленький срок продать столько органов. Возникнет много вопросов.

Рейн, округлив глаза, в шоке кривит рот. Он, конечно, знал о делишках отца, но не думал, что Джин как-то замешан в этом. Да и к тому же откуда столько органов на продажу?

— Меня это не волнует. Не зря ты главврач отделения. Придумай что-нибудь.

— Прошу дать мне хотя бы два месяца.

— Неделя, - отрезает Сокджин, — он не станет ждать. Если ты не выполнишь его указания, тебе и твоей семье крышка. Ты хочешь вскрывать собственного сына?

Рейн покрывается липким потом, находясь в прострации. По интонации не скажешь, что это неудачная шутка, скорее, предупреждение. Первое и последнее.

— Я никогда вас прежде не подводил, господин, - дрожащим голосом напирает альфа.

— Вот и продолжай в том же духе, - на этом, было ясно, разговор окончен.

Ким подносит сигарету ко рту и закуривает, кивая загнанному в угол мужчине на выход. Альфа откашливается, делает ещё одну попытку поговорить, но, ничего не добившись, возвращается в зал. Как ни в чем не бывало, улыбаясь и держась уверенно, будто не он минуту назад оказался прижатым к стенке.

Джин стоит к арке спиной. Курит и одновременно роется в мобильнике. Он и не замечает появившуюся фигурку за плечами, у которой в голове куча вопросов и страхов. Сокджин не просто бизнесмен, он такое же зло, как и отец омеги и его окружение.

— Можно стрельнуть сигаретку? - старается не выдавать волнения Рейн, в своей нахальной манере улыбаясь.

Брюнет становится полубоком, смотрит на омегу обычным взором и слегка двигает уголком рта. Альфа достаёт из пачки соломинку и протягивает её Рейну. Омега сует в рот и жестом головы показывает, чтобы Ким зажег её.

— Тухленько тут, согласись?

— Потому что никто не танцует на шесте и не курит травку? - смотрит на омегу Ким.

Рейн закатывает глаза, выдыхая дым через нос.

— Я бы мог, но мой папаша не оценит мое выступление. А я ахуенно тверкаю. Хочешь, покажу как-нибудь?

— Боюсь ослепнуть, - бросает бычок на пол Джин, туша его ботинком.

Омега соображает, что альфа собирается оставить его, поэтому торопливо произносит:

— Ты близок с моим отцом?

Брюнет прищуривается, приподняв подбородок. Его пухлые губы вынуждали Рейна представлять, как вкусно с ним целоваться.

— К чему вопрос?

— Да так, - цокает парень, держа сигарету между пальцами и стряхивая пепел на носок дорогой обуви альфы, — он мне жениха подбирает. Я видел, вы о чём-то шептались, вот и подумал, что ты тот самый везунчик.

Ким расслабляет плечи, поняв, что Ли ничего не слышал, и глядит на того с наставлением.

— К счастью, мы говорили не об этом. И я не собираюсь жениться в ближайшие десять лет.

— Во-первых, что ты понимаешь? Я ахуенный! Моему мужу повезёт по всем параметрам, - «скромно» хвалит себя насупившийся парень, — а во-вторых, кто женится в сорок? Пожалей своего омегу. Ты и так на обезьяну похож, а в старости так тем более!

— Ну так радуйся, что обезьяна не достанется тебе в мужья. А теперь оставь меня в покое. Не хочу, чтобы люди думали, будто я педофил.

— Мне почти двадцать! Я не ребёнок!

Джин с усмешкой на лице кивает, отмахивается от назойливого подростка, но Рейн изумляет: парень ловит альфу за ладонь и ловко оказывается в паре сантиметров.

— Ребёнок не может сделать вот так! - и Рейн, не знающий тормозов, встаёт на носочки и чмокает опешившего Сокджина в губы.

Альфа, не переварив случившееся, отталкивает чересчур самоуверенного омегу и строгим взглядом проделывает в нем дыру, спустив брови к переносице.

— Ты спятил?! - рычит зверь Кима.

Рейн пожимает плечами.

— Не смущайся, я могу и лучше. Знал бы ты, на что способен мой рот...

— Так, всё, - Джин грубо хватает омегу под локоть и отводит в сторону, — слушай меня внимательно. Не знаю, в какую игру ты снова играешь, но настоятельно советую держаться от меня подальше. Для меня ты - эгоистичный ребёнок, Рейн, не более.

— А если я не хочу держаться подальше? - дерзко говорит второй. — Может, ты мне нравишься?

От этих слов Ким перестаёт дышать, абсолютно не зная, как реагировать и что делать. Он оглядывает непоколебимое личико омеги, хочет найти в глазах намёк на издёвку, но, похоже, Рейн впервые говорит серьёзно. Джина это пугает.

— Я тебе всё сказал. Выйди из своих детских фантазий.

— Что ты заладил одно и то же?! - топает ногой брюнет. — У тебя какой-то пунктик на возраст?! Я тебе говорю, ты мне нравишься, так что sorry, но я не отстану. И вообще, на, - Рейн бросает в грудь хмурого альфы белую пластинку, — я видел, ты хромал, так что выпросил у официанта обезболивающее. Не знаю, что у тебя с ногой, но выпей это!

Рейн быстрыми шагами выходит в зал, снова проклиная Кима и его узколобость. Что до самого альфы, то Джин нагибается за пластинкой и считывает название препарата, долго разглядывая белые пуговицы.

Ему только что признались в чувствах. Джин все ещё мало верит в искренность омеги, однако если это правда, то брюнет попал. Рейн настоящая липучка, от него не сбежать. Впрочем, от реплики школьника у Джина впервые в жизни разлилось тепло на груди, будто кто-то уронил спичку на его сердце, политое бензином.

Ким отмахивается от странных, незнакомых ему мыслей и прячет пластинку в кармане. Будет хорошо, если родители найдут жениха для Рейна. Чем раньше, тем лучше для Джина. У него и без того полно проблем, а тут ещё и взбалмошный подросток...