Insensitive

Это был худший день в жизни Тэхёна.

Тогда он ещё был обычным студентом, грозой преподавателей и любимчиком омег. Но мог ли Тэхён представить, что лучшие годы его жизни омрачатся из-за человека, к которому его отец питает уважение и, главное, доверие.

Альфа был лучшим студентом не только благодаря собственному уму и упорству, но порой и необходимой наглости; с Тэхёном занимался правом сам верховный судья Пусана, близкий друг семьи, Чхвэ Богён.

Чхвэ Богён, по мнению общественности, являлся семьянином и образцом неподкупности, а по мнению близких - Богён законченный урод, не пропускающий ни одной задницы, и не обязательно, чтобы задница принадлежала омеге.

К Тэхёну Богён питал платонические чувства, даже некий азарт. Ему нравилось беседовать с двадцатилетним парнем, нравилось слушать его аргументы, нравилось спорить и рассуждать о философии Сократа. Ким порой замечал неоднозначные взгляды на своих губах и бёдрах, но и подумать не мог, что сорокапятилетний альфа задумал нечто омерзительное.

В тот вечер занятия Тэхёна проходили в доме Богёна. Его сразу смутило то, что супруга и детей нет, а в гостиной выключен свет - судья ждал его на кухне. На той самой кухне, где Тэхён отрыгнул собственную гордость. Богён насиловал его на полу, сверху, ерзая между сжатыми бёдрами. Он приковал беспомощного парня к ножкам стола и вжимал лицо в холодные плитки, наслаждаясь чужим падением, в то время как Тэхён впервые за свою жизнь заплакал. Он превратил губы кровь, практически раздробил зубами язык, глотал слюну вперемешку с кровью и плакал, чувствуя член альфы внутри.

Казалось, его казнь длилась вечность, но гораздо хуже ему пришлось после неё - собирать себя по частям, ненавидя нутро. Тэхёна изнасиловал взрослый альфа, друг семьи, и стоит ему открыть рот, поделиться своей трагедией, как от него отвернётся весь мир.

Но он рискнул. Рискнул и потерпел неудачу. Мало того, что в этот же вечер его избил отец, Тэхёну угрожали смертью.

— Смотри, если заикнёшься об этом, я это так не оставлю! Ты не только дома лишишься, но и собственное имя потеряешь! Понял ты меня?! - грозя пальцем, брюзжал слюной старший Ким.

Парня это добило. Казалось, весь белый свет облачился в тёмное одеяние, бросил Тэхёна в бездну, откуда не выбираются. Его отец испугался испачкаться, лишиться репутации, ему было плевать на факт изнасилования, хотя он сам судья. Альфа осознал, что правосудия в Корее не существует. Он перестал доверять органам власти и особенно отцу. Тогда Тэхён решил сам стать правосудием. Наказывать каждого, кто бы то ни был.

Он был один, отверженный всеми и даже самим собой. Тэхён ненавидел себя. Его тошнило от всего. А как избавиться от назойливой проблемы, если игнорировать её не получается? Легко. Достаточно не избегать, а наоборот нырнуть в неё с головой, стать одним целым, дышать одним воздухом, чтобы не видеть несостыковки.

Альфа стал частым посетителем борделей. Ему нужны были омеги, чтобы чувствовать себя нормальным, чтобы забыть, что его насиловали. Чтобы вспомнить, что он альфа, что он контролирует ситуацию. У него получалось. Тэхён забыл о своём кошмаре. А потом появился Хосок.

***

— Браво, ты такой молодчина, Чико, - искренне хвалит помощника блондин, заходя в ратушу.

Свет тут же загорается: перед Хосоком большой зал со скамейками и высокой кафедрой, позади которой стоит статуя с весами - символ правосудия, в которое Хосок не верит. Хосок верит в месть.

Чон становится за дубовый стол, находит молоточек и несколько раз бьет им по подставке, усмехаясь хорошей акустике.

— Приглашай нашего достопочтенного господина, - машет рукой альфа, после чего Чико говорит в рацию «давай», и высокие двери в зал отворяются с внушительным грохотом.

Двое альф тащат человека с чёрным мешком на голове по полу, бросают его на колени прямо перед местом судьи. Одно движение, мешка нет, а на злорадствующего блондина смотрит возмущённо-испуганным взглядом взрослый мужчина с проседью и морщинами на лбу. Один из японцев достаёт из его рта тряпку.

— Как вы смеете?! Кто вы такие?! Вы хоть знаете, что натворили?! - орет в глотку Богён, дёргая связанными за спиной руками. — Вы покусились на жизнь верховного судьи!

— Закрой пасть, соблюдай тишину в этом священном храме, - с сарказмом тянет Хосок, взяв из рук Чико журнал с информацией на альфу. — Итак, подсудимый, Чхвэ Богён, вы обвиняетесь в статье двести девяносто семь уголовного кодекса Республики Корея. Вам есть, что сказать?

— Что ты несёшь? - скалится от злости судья, пытаясь подняться с колен, только бугай сильно бьет его прямо в ребро, отчего альфа падает, громко хрипя от боли. — Что вам от меня надо?

— Какая богатая у вас биография. Вы из знатного рода, ваш отец бывший политик. Оу, у вас супруг и двое прекрасных детей. Чего же, сука, тебе не хватает, раз ты насилуешь альф? - в конце понижает голос Хосок, бросая журнал с листками прямо в лицо судьи.

Тот на мгновение замирает, глотая комок, смотрит в упор на обозлённого Чона. Этот незнакомец все знает, факт есть факт. Богён продумывает следующий свой шаг.

— Тебе какая разница, чем я занимаюсь?! Кто ты такой?! - потеет альфа, сев на колени. Его руки затекли, но поделать ничего нельзя, потому что за ним зорко следят амбалы.

— Есть разница, господин Чхвэ, есть... Помнишь одного парня, красивый такой, Ким Тэхён зовут. Да, он самый, - заметив панику в глазах судьи, бешено улыбается блондин, опираясь двумя руками о стол, — это из-за него ты тут. Иронично, не находишь? Правосудие вершится над судьей. Кто бы мог подумать...

— Умоляю вас, не убивайте меня, - ползёт по паркету Богён к кафедре, смотря на Чона с надеждой, — это недоразумение! Он сам меня соблазнял, этот парень сам лез! Я ни при чём. Давайте договоримся?

Хосок еле слушает того, кому пора давно хребет вырвать. Альфа от брезгливости морщится, отворачивает голову и сжимает кулаки. В помещении стало резко много запаха пороха. Бугаи Чона напрягаются, предчувствуя кульминационный момент.

— А давай, - внезапно соглашается Хосок, улыбаясь чересчур восторженно, чем пугает и без того трусливого, жалкого судью, — я попрошу своих ребят развязать тебе руки. Если ты успеешь выбежать за эти двери раньше, чем я досчитаю до трёх, ты свободен. Если нет, то нет. Согласен с условиями?

Богён судорожно кивает, другого выбора у него нет. Хосок жестом велит парням развязать альфе руки; тот первые секунды разминает кисти, смотрит на помрачневшего Чона с недоверием и делает первый шаг к выходу.

— Один, - начинает отсчёт Хосок, после чего Богён пулей летит к высоким дверям.

Хосок, глядя на жалкую попытку спастись, достаёт из-под кафедры дробовик, перезаряжает и, не целясь, нажимает на язычок, выпуская пули одну за другой.

Громкий глухой шум наполняет зал суда. Пули вразброс впиваются в спину Чхвэ Богёна, из-за чего он дрожит на одном месте. Хосок выпускает в него сорок две пули и не хочет останавливаться, давясь ненавистью к человеку, по вине которого страдал Тэхён.

Вскоре стрельба прекращается, судья тряпичной куклой оседает на пол, в собственную лужу крови. Наступает звенящая тишина.

Хосок опускает дробовик.

— Три.

***

Рейн просыпается от того, что на него льют холодную воду. Парень вскакивает на мятой постели, судорожно дышит и смотрит ещё сонными глазами на свой будильник в лице папы.

Худой мужчина с мелкими чертами лица отдаёт пустой графин прислуге и грозно смотрит на омегу, собирая руки на груди.

Рейн, с головы которого капает струями вода, лежит на мокрых простынях, при этом строит вид, будто все нормально. Убирает локти за затылок и улыбается.

— И тебе доброго утра, папуля.

— Негодяй! - шлепает сына по бедру омега. — Радуйся, что вода была холодная, в следующий раз я кипятком тебя сварю!

Одни и те же угрозы. Парню уже скучно слушать истерики старшего, он присаживается, выжимает мокрую рубашку и просит себе энергетик. Прислуга хочет исполнить приказ, однако папа омеги взмахивает рукой с перстнями, и бета замирает.

— Тебе совсем не стыдно?! Ты провёл пять часов за решёткой!

— Не по своей же воле я там очутился.

— Более того, ты занялся вандализмом, - не слышит сына омега. — Испортил машину очень важного человека Кореи! Ты хоть знаешь, чей автомобиль разукрасил?! - почти свистит от ярости старший, отчего Рейну приходится демонстративно поморщить нос, мол, можно потише?

— Да, я осведомлён. Сокджина, зануды и психопата, вот чью.

— Идиот малолетний! Он крупный бизнесмен, член высшего общества. Твой отец за одним столом с ним сидел!

Блондин перестаёт вытирать полотенцем влажные пряди, задумчиво сверлит взором папин недобрый лик. Закусывает губу. Значит, Джин не просто богатенький мальчик, он такая же акула, как и дружки его отца. Это при свете дня семья Ли порядочные люди, хирурги и музыканты, но под покровом ночи они коррупционеры и мерзавцы. Например, глава семьи Ли, знаменитый хирург Кореи, продаёт здоровые органы человека на чёрном рынке. Не удивляйтесь, если проснетесь однажды без одной почки - она уже не ваша.

— Ну и подумаешь, - фыркает спустя паузу парень, стягивая с себя рубашку.

— Рейн, - отдёргивает того омега, — не советую доставлять отцу проблем. Он и так подумывает тебя выслать в Канаду, не испытывай его терпение. На этот раз я его успокоил, перечислил компенсацию за ущерб из своего фонда, но больше я твою непутёвую задницу прикрывать не стану. Ты уже не ребёнок, научись вести себя как омега!

Смерив сына негодующим взглядом, старший покидает комнату, пока блондин пребывает в прострации, думая о вчерашней ночи и о том, что сделал Сокджин. Чем чаще омега думает о нем, тем сильнее хочется насолить, потому что альфа его бесит. Его запах, его высокомерный взор, уверенная походка и глаза, в которых не отражается интерес. Для Рейна стычки с Джином - игра «кто кого больше ранит», и пока что лидирует Ким, ведь Рейну ещё предстоит разговор с отцом. Скорее всего, омега три часа будет сидеть с тяжёлыми медицинскими книгами на голове - обычное наказание, после которого парень не чувствует шеи.

Родиться в богатой семье ещё не значит родиться счастливым. Роскошь - это пыль в глаза. В таких семьях деньги заменяют привязанность. Рейна не воспитывали, скорее сказать, его дрессировали, и за каждый верный трюк он получал поощрение в виде подарков, налички, кредиток. Рейн просто не умеет и не знает, как чувствовать. Он во всем видит выгоду. И сейчас, пакостя Сокджину, он радуется, потому что альфа его ищет. Это интерес. Это также азарт.

— Господин, завтрак готов, - стучится в двери прислуга.

Омега хлопает глазками. Откашливается.

— Я не голоден. Лучше подготовьте мне машину. Есть одно дельце...

***

Юнги уже ненавидит сегодняшний день. Он спускается на лифте на первый этаж торгового центра, посматривая в пакет с брендом одежды, которую ему придётся сегодня надеть на званый ужин.

Омега не знает, радует ли его, что Лиён повсюду берет его с собой, зовёт «любимым» и знакомит с важными людьми, или же он устал от светской жизни. Порой он скучает по завалу на работе и бессонным ночам за ноутбуком. С тех пор как Цуками Дзэн вдруг испарился, Юнги чувствует себя бесполезным, хоть почти каждую неделю берётся за новое дело, валит на свои плечи работу, лишь бы не сидеть на месте.

Однако сегодня ему все же пришлось отвлечься от суеты, сходить по магазинам и уложить челку.

Стеклянные двери лифта открываются, Мин ступает вперёд, рассеянно глядя себе под ноги, но тут его задевают плечом, и парень чертыхается, чуть не упав. Благо его успели схватить за руку.

— Ой, виноват, - улыбается в тридцать два зуба омега, очаровывая парня своим приторным обаянием, — простите. Вы как?

— Ничего страшного, - выпрямляется Юнги.

Золотоволосый омега в бежевом жилете и в светлых джинсах кивает.

— Хорошего дня, - кланяется тому Чимин и, развернувшись, уходит, натягивая на смазанные блеском губы хитрую ухмылку, которую Юнги, конечно, не видит.

Чимин сделал это специально, чтобы Юнги запомнил его, поскольку сегодня вечером они станут настоящими друзьями. Пак все продумал. Он знает, как и чем заманить в свои сети жертву, а благодаря милому личику и голосу это происходит в два раза быстрее.

Шатен, проводив омегу обычным взором, отвечает на трезвонящий телефон и выходит на улицу.

— Малыш, ты где?

— Собираюсь домой. А что?

— Я за тобой заеду.

— Да не нужно, - Мин не успевает закончить предложение, Лиён сбрасывает, а Юнги устало вздыхает.

***

— Зачем ты меня позвал? - постукивает пальцами по столу Хосок, не глядя на брата.

Альфа убеждён, что Чонгук возмужал. У него изменились черты лица, он подкачался, вернул прежнюю длину волос и стал держаться намного увереннее и сдержанней, ненароком своей хладнокровностью напоминая отца, только Хосок ему об этом не скажет.

— Мы не виделись два года. Я хотел узнать, как твои дела, - собирает пальцы в замок Акира, приподняв одну бровь.

— Как трогательно, - ехидничает Хосок, — вернулся блудный сын. Но есть одна неувязка. Ты теперь с Чикаго.

— Именно. Я не сомневаюсь, тебе известно, чем я занимался эти годы и как я поднялся. Якудза, когда-то служившие Цуками, отныне мои люди.

— Ты позвал меня, чтобы похвастаться или что? - злится на факты старший, наконец заглянув брату в глаза.

Они тоже изменились, стали глубже, намного глубже, и очень похожи на глаза Цуками.

— Я собираюсь уничтожить отца вместе с его выродком Сокджином. Хочу, чтобы ты присоединился ко мне, - в лоб заявляет Чонгук, доставая из серванта графин с виски.

Альфа разливает алкоголь в бокалы, один толкает к смирно сидящему Хосоку, у которого скулы играют.

— Вот как...

— Ты мой брат, ты моя семья. Будь рядом.

— Нет, - поднимается со стула блондин, застёгивая пуговицу пиджака.

Акира не двигается с места, стоит с бокалом в руке и сканирует старшего внимательным скучающим взглядом. Он предвидел подобный ответ.

— Почему?

— Потому что я не предатель, - выплёвывает со злостью Хосок, щуря веки.

— А кто ты тогда? Ты его ненавидишь так же, как и я, тогда почему же ты, будто пёс, лежишь у его ног? В чем причина? - пытается совладать с мыслями Чонгук, отставляя виски на стол и пряча ладони в карманы брюк.

— Разница в том, Акира, что я помню, что Цуками - мой отец. Я верен семье и своим принципам.

Альфа пару секунд просто глядит на брата.

— Ты все такой же идиот, Хосок, - грустно усмехается брюнет, обходя стол и вставая напротив второго Чона, — он террорист! Он убивает невинных, он держал нас в страхе с самого детства! Он относится к нам, как к кускам дерьма! А ты стоишь и терпишь! Слабак!

— А чем мы с тобой лучше, Чонгук? Разве мы не убиваем людей? Разве наши руки не омыты чужой кровью? - толкает Хосок Чонгука в плечо, учащённо дыша и заполняя кабинет запахом пороха. — Я не умею по-другому. Я верен ему.

— Значит, пойдёшь против меня? - наклоняет голову младший.

В помещении тишина. Оба глядят друг на друга, считывают мелькающие порой эмоции.

— Ты первый пошёл...

Альфа разворачивается, делает шаги к двери и дёргает за ручку, как слышит голос позади:

— Хосок, ты мой брат. Я буду тебя ждать. Однажды ты поймёшь, что служишь дьяволу.

***

Лиён за Юнги не приезжает, и это сперва даже обрадовало омегу, ведь изображать хорошее настроение у шатена получается все меньше и меньше.

С тех пор как он заглянул в глаза Чонгука, ему нет покоя. Юнги кажется, что он заблудился в чёрном тумане, который насылает альфа своей энергетикой. Мин явно чувствует, что Акире до него нет дела, и одновременно не хочет в это верить. Выяснить произошедшее два года назад, его внезапный уход силы духа не хватает. Начинать разговор о том, что приносит неописуемую горечь, не хочется. Юнги так бьется из крайности в крайность, а выхода из тупика нет. Либо они поговорят, либо парень сляжет от нервов.

Юнги здоровается с сотрудниками Лиёна, докладывает охране, что альфа его ждёт, и проходит в коридор, замечая подозрительных людей в шёлковых накидках и с каменным выражением лица. Судя по наушникам в ушах, это чьи-то телохранители.

Юнги не успевает прикинуть варианты, стучится в кабинет и на тишину входит внутрь, мгновенно замирая в проеме ни сколько от взгляда, сколько от запаха и неожиданности. Мышка сама пришла в пасть кота.

Лиён и Чонгук сидят друг напротив друга, держа в руках документы, хотя стоило Юнги появиться, как для них исчез весь мир. Лиён улыбается краем рта, не замечает начинающийся ливень.

«Держись до конца, держись до конца», - про себя проговаривает омега, запускает пальцы в ладони, оставляя глубокие полумесяцы. Его колени заметно лишь для него одного подкашиваются, а стоит Акире посмотреть на шатена исподлобья незаинтересованным взором, Юнги трещит по швам.

— Подождёшь ещё десять минут? Мы скоро, - нежно и как бы извиняясь кивает на кресло рядом с собой Лиён.

Чонгук поворачивает к альфе голову, сузив глаза. Лиён спокойно доверяет Юнги, не прогоняет с важных встреч, это говорит о многом и, к сожалению Чона, говорит о любви.

— Может, мне лучше оставить вас? - предлагает парень, вложив в свою фразу максимум сдержанности.

— Ты не мешаешь. Садись, закажи свой любимый латте.

Акира едва успевает сдержать усмешку. С каких пор Юнги пьёт латте? Он был без ума от капучино.

— Так что насчёт процентов? - обрывает свои мысли японец, откинувшись на спинку дивана.

Альфа садится в важной позе, почти раздвинув ноги. Классические брюки натягиваются на мощных бёдрах, разоблачая отличную физическую форму Чона. За эти два года он стал намного крупнее, Юнги рядом с ним, как зайчик на фоне волка.

— Я предлагаю половину, - говорит Лиён.

Омега не понимает, о чем речь, поэтому достаёт мобильник, лишь бы состроить вид, будто он чем-то занят, и листает пальцем бесцельно ленту в интернете, а сам одним ухом в разговоре.

— Неинтересно, - цокает Чонгук, — у меня есть имя, рекомендации, свои клиенты, так зачем мне ты и твои пятьдесят процентов, которые в моей казне станут каплей в море?

Голос у альфы пленительный и завораживающий, его хочется слушать без остановки. Юнги слушает, он упирается взглядом ему в колено и сглатывает, ощущая волну чувств, коих не испытывал ни разу с Лиёном. Акира зажигает в Юнги не просто свет, он разжигает внутри костёр, пламя его доходит до облаков. От желания у омеги волосы на теле встают дыбом.

Юнги моргает - перед носом картинка того, как он сидит на бёдрах Чонгука, целуется, обвивая его шею руками. Юнги распахивает веки - Чонгук нехотя разглядывает бумажки в руках. Это омега так думает, на самом же деле альфа прячет довольную ухмылку.

Возможно, прошло много дней и ночей, только их связь ничуть не ослабла: Акира слышит желания зверька Юнги, его волк тоже хочет сорваться с цепи, но желание не должно влиять на план Акиры. Юнги в его жизни нет места.

— Тогда шестьдесят на сорок, - разрушает паузу Лиён, оперевшись локтями о ноги. Вдруг раздаётся звонок рабочего телефона, альфе приходится извиниться и выйти, прося Юнги позаботится о госте.

Отличная просьба, нечего сказать. Чонгук и Юнги остаются одни в кабинете; наверное, это кошмар омеги, воплотившийся в жизнь. Каждая клеточка тела горит адским пламенем, язык самовольничает, дёргается в желании заговорить, глаза не слушаются, постоянно смотрят в сторону альфы, и Юнги хочет свернуть себе шею, только бы прекратить свои позорные мучения перед тем, кто его ни во что не ставит.

Чон спокойно перебирает документы, как будто даже забыв о чужом присутствии. Это была последняя капля.

— Посмотри на меня, - как жалко звучит голос Юнги.

Он собирался произнести это приказным, резким тоном, но вышло иначе: словно промокший под ливнем котёнок мяукнул в просьбе забрать его домой.

Кисть японца замирает в воздухе. Он медленно опускает руку на колено и поднимает колючий, чужой взор, не выражающий тёплых чувств. Ничего.

— Ты так и собираешься вести себя, словно мы незнакомцы? - решает до конца пойти омега, расставить точки над «и».

— Нет, мы и есть незнакомцы, - отвечает сдержанно Чонгук, и Юнги громко усмехается.

— Конечно. Мы два года друг друга не видели, многое поменялось. Ты вот, например, в гангстеры записался. Зачем ты вернулся? Точно же не из-за меня.

— Верно, не из-за тебя, - нарочно добивает Чонгук, буквально топчет омегу, вдобавок взглядом доказывает, что да, ты, Мин Юнги, никто. — У меня здесь работа.

— На пару с Ким Намджуном, чей отец занимался грязными делишками, - замечает парень с иронией.

Наверное, Акира впервые искренне улыбается, пусть коротко и почти незаметно, но мимо проницательных глаз омеги не проходит поднятый уголок губ, которые он попробовать хочет, еле сидит на месте.

— Как и раньше, пробиваешь информацию о тех, с кем имеешь дело, - наклоняется к столу Чонгук, хотя в глубине души понимает, что делает это ради того, чтобы быть ближе к омеге, — ты не изменился, - «красивее только стал, налюбоваться не могу, хочу встать и прижать всем весом к дивану, укусить эти чертовы вишневые губы, вылизать каждый миллиметр кожи, понюхать твои красивые мягкие волосы цвета шоколада, провести пальцами по груди вниз, раздвинуть твои ахуенные ножки, заменить которые никто не смог, заполнить тебя собой», не произносит вслух Акира, откашлявшись и разрушив зрительный контакт.

— Ошибаешься. Я очень изменился, - шипит парень, поднимаясь с кресла. — Не знаю, что ты задумал, но ты явно здесь не просто так. Я не доверяю тебе и твоему дружку китайцу. Если вы собираетесь распространять в Корее что-то нелегальное, забудьте. Я не позволю.

Чон, подобно омеге, тоже встаёт на свои конечности, однако на фоне Юнги выглядит айсбергом, и шагает ближе.

— Господин прокурор, вы мне сейчас угрожаете? - интонацией, видимо, можно бить в лицо.

Акира смотрит в упор, приподняв одну бровь. Юнги кривит ртом, собирая ладони в кулаки.

— А нужно?

— Я не обязан отчитываться перед тобой, но все же, я здесь ради бизнеса и только. Если ты вдруг начнёшь лезть в мои дела, уж прости, я не посмотрю на то, что мы когда-то трахались, и ликвидирую тебя.

— Ликвидируешь меня? - в шоке раскрывает глаза Юнги, не понимая, серьёзен ли альфа. Судя по его физиономии, вполне.

— Не мешайся под ногами, и все будет хорошо.

— А вот это уже угроза.

— Это совет, - подмигивает японец, отходя к окну, — по старой памяти.

Юнги весь красный от злости. Он скрипит зубами, морщит нос и испепеляет затылок Чона таким тяжёлым взором, что Чонгуку приходится напрячься, чтобы выдержать давление со стороны крохотного омеги.

— Какой ты всё-таки мудак, Акира. Лучше бы ты не возвращался, - Юнги фурией вылетает за дверь, юркает в лифт и много раз нажимает на кнопку, от ярости отрывисто дыша.

Плохая была идея начать диалог с тем, кто уходит молча. У омеги слизистая глаз горит от напрашивающихся слез, уста дрожат и болит ревущее сердце.

Это не его Чонгук, это какой-то холодный бизнесмен, лелеющий свои проекты. Юнги так и не понял, что произошло два года назад и почему Акира его бросил; впрочем, спрашивать о правде смысла нет - нельзя верить словам японца. Он - сплошная ложь.

***

— Рейн, это плохая идея, - испуганно глядя на особняк, во дворе которого караулит охрана, скулит Колин, пятясь назад.

Рейн, решительно настроенный, хватает друга за шиворот и дергает обратно.

— Плохая идея сочетать розовый с красным, а это просто блестящая задумка. Хей, ребята, - широко улыбается одноклассникам омега, разводя руками, — мой близкий друг Джин предоставил этот шикарный коттедж для нашей вечеринки, поэтому не стесняйтесь, врубайте колонки на всю мощь! Будем веселиться!

Школьники громко загудели, и четыре иномарки, ревя двигателем, принимаются сигналить. Охрана понять ничего не успевает: Рейн толкает патрульного, нажимает на кнопку, после чего ворота открываются. Машины заезжают во двор.

— Какого черта?! - выбегает на улицу смотрящий, вообще не соображая, что происходит.

Музыка играет на всю улицу, автомобили намазывают круги, портя ровный газон. Полупьяные омеги, шевеля тазом, танцуют с бутылками алкоголя в руках.

Рейн смотрит на картину, написанную его ложью, и дьявольски улыбается.

— Нас убьют, - сглатывает слюну Колин, не забыв Альфу, с которым поругался его друг.

— Да не ссы ты. Лучше наслаждайся праздником. Как-никак мы в выпускном классе, - толкает локтем в грудь омеги Рейн, проходя вперёд и подмигивая охране с оружием.

— Не стрелять. Боссу не нужны проблемы. Вызовите полицию и разгоните это сборище, - смотрящий кивает и бежит к альфам, настраивающимся войти в дом, — туда нельзя!

Рейн, пафосно поправляя уложенные волосы, кружится в танце прямо на бортике фонтана и вскрикивает, показывая язык скалившим зубы мужчинам в форме.

— Чего глаза вылупили? Где ваш хозяин? Он пропускает всё веселье, - смеётся Рейн.

Как раз на этой реплике вдали показывается свет фар. Джин тормозит прямо у открытого забора, выскакивает на улицу и, охватив агрессивным оком свой особняк, останавливает взгляд на омеге. Тот, в свою очередь, скрещивает руки на груди и с вызовом лыбится.

Ким честно не понимает, чего добивается этот неотесанный парнишка. Если он всего-навсего хочет побесить Сокджина, у него получается, и тем не менее для себя он роет яму лопатой, которая предназначена для альфы.

— Господин, прошу прощения, мы не знали, как поступать, поэтому вызвали полицию, - подбегает к брюнету смотрящий. Джин жестом просит того умолкнуть.

— Отмени вызов. Я сам разберусь.

Сказав это, мужчина стремительным шагом направляется в центр двора, не прерывая зрительного контакта с Рейном, выхватывает из-за пазухи пистолет и, подняв руку к безоблачному небу, стреляет три раза. Школьники вскрикивают, заткнув уши. Все замирают, а музыка заглушается. Даже Рейн, не ожидав подобного, берётся за голову и в шоке округляет подчёркнутые чёрным карандашом глаза.

— Если через минуту вы все не свалите из моего дома, я начну стрелять в вас, - громко даёт знать Сокджин, и после звенящей паузы школьники как угорелые бросаются в рассыпную.

Лишь Рейн и Джин стоят на месте, сверля друг друга ненавистным взором. Но и альфа вскоре двигается с места, размашистым шагом подбираясь к остолбеневшему омеге, лицо которого белизной уступало только Луне на небосводе.

— Ты, эксцентричный, невоспитанный, наглый, явно сумасшедший ребёнок с пустой головой и необъятным самомнением, - брызжа слюной, чеканит брюнет, остановившись напротив проглотившего язык Рейна, — ты совсем страх потерял? Как ты посмел вломиться ко мне в дом?! Кто ты такой?!

— А ты кто такой? - фыркает парень, сузив веки. — Ты упёк меня в обезьянник!

— Тебе там самое место.

— Из-за тебя мой отец хочет выслать меня за границу!

— Поставлю свечку за здоровье твоего отца, - не по-доброму улыбается альфа, задумчиво замычав, — что мне с тобой делать? Ты назойливая муха, так и хочется прибить.

Сперва Рейн раскрывает челюсть, чтобы в очередной раз съязвить, однако что-то мелькает в его зрачках, что-то такое, что тревожит Джина, и в следующее мгновение омега замахивается. Ким думает, что он собирается ударить его, однако блондин удивляет: Рейн разбивает себе губу.

— Что ты творишь? - хмурится Ким, глядя на калечащего себя школьника как на ненормального.

— Пожалуйста! Не надо! Я больше не буду, - падает в колени Рейн, не переставая себя бить. — Прости, Джин! Не бей!

Альфа сконфужен. Он панически бегает глазами по рыдающему омеге и мысленно хохочет. Этому парню стоит вручить Оскар за профессиональную актёрскую игру. Губы Рейна в крови, на скуле ссадина, он плачет, подняв голову к возвышающемуся над ним Сокджину, и еле заметно улыбается.

Альфа все понял.

— Если ты опять что-то предпримешь, сообщишь моим родителям, я заявлю на тебя копам. Расскажу, как ты угрожал всем пистолетом, а когда мои друзья ушли, ты избил меня прямо у фонтана. Вот кстати доказательства, - кивает на борт Рейн, куда капнула кровь, — ай-яй-яй, как не стыдно бить слабых.

— Ну ты и сука, - смеётся над собой Ким, мотая головой, — не такой уж ты и тупой, каким кажешься.

Рейн хмыкает, выпрямляется и вытирает рукой кровь на подбородке.

— Не с тем омегой ты связался, обезьяна.

— Как и ты не с тем альфой, - заговорщически тянет Сокджин, взглядом передав что-то своему человеку.

Омега подозрительно хмурится, но его тут же ударяют по макушке. Рейн отключается.

***

Тэхён уставший и без настроения. Он призраком входит в комнату, бросает дипломат на пол и идёт прямиком в ванную, откуда доносится шум воды.

Альфа без смущения отворяет дверь и опирается лопатками о стену, грустно глядя на Хосока, принимающего душ. Блондин стоит обнаженный спиной к Киму, моет под струями воды голову и не подозревает о чужом присутствии. Лишь когда он отключает душ и оборачивается всем телом к невозмутимому Тэхёну, Чон замирает на мгновение.

Этого времени вполне хватило, чтобы Ким успел рассмотреть каждый мускул альфы. Капли, словно вросшие в плоть бриллианты, красиво сверкают на свету. Пар окутывает тяжело дышащего Хосока. Он стоит голый перед Тэхёном, как будто позирует: каждая мышца неимоверно заводит брюнета, однако ему сейчас не до секса.

Ким тянет с крючка полотенце и бросает его в руки блондина. Хосок ловит, медленно и не спеша, словно специально, кутая им бёдра.

— Это был ты? - спрашивает еле слышно Тэхён, смотря Чону в красные от дозы глаза.

— Где? - как будто он не понимает, о чем интересуется альфа.

— Чхвэ Богён, бывший верховный судья Пусана, это ты его убил?

— Я не знаю, о ком ты говоришь, - выходит из кабинки японец.

Тэхён следит за ним не моргая.

— Нет, знаешь. Это он меня изнасиловал, - с треском говорит парень, пытаясь считать эмоции альфы, который стоит у зеркала, нанося на лицо лосьон. — Скажи мне правду. Это ведь был ты.

— Слушай, - вздохнув, подворачивается к напряженному Тэхёну Хосок, — я не знаю, что произошло и почему этот судья умер, но я ни при чём. Хотя отрицать не стану, я рад, что он сдох. Он не заслуживал жить после того, что сделал с тобой, - злится японец, играясь со скулами.

Брюнет сокращает дистанцию, становится впритык.

— Значит, это был не ты... Тело Богёна нашли на скульптуре Фемиды, в него стреляли. Я очень боялся, что это сделал ты, Хосок.

— Почему? - искренне не понимает альфа.

— Я не хочу, чтобы ты становился убийцей, тем более из-за меня.

— Клянусь, я не влюблюсь в тебя, - бегая нежным взглядом по оливковому лицу, тянется за поцелуем Чон.

— Честно, ты мне безразличен, - раскрывает уста Тэхён, обнимая Хосока за мокрые плечи.

Оба они лгали, но у Тэхёна была ложь одна, а у Хосока - каждый его день сплошной обман. Увы, изменить уже ничего нельзя.