Insensitive

Два года спустя.

Облака ближе к земле и дальше от неба. Была бы воля Тэхёна, он бы коснулся их, если бы захотел - достаточно открыть форточку.

Он скользит взглядом по просторам, раскрывающимся через огромные окна, и наконец-то одаривает вниманием собравшихся господ.

— Уровень преступности во втором квартале текущего года значительно поднялся. Появились мелкие группировки и смельчаки-одиночки, работающие на них, - докладывает начальник сеульской полиции.

Альфа поправляет очки и смотрит из-под бровей на Ким Тэхёна, который, в свою очередь, точит карандаши и ровно раскладывает их на столе.

— Сеульская полиция делает все, чтобы найти и задержать преступников. Например, на прошлой неделе мы вышли на Хуалой Ю. Эмигрант из Китая. Мы установили подслушивающие устройства по всем районам города, где в основном кучкуются мелкие воришки. Они на кого-то работают, но мы пока не выяснили, на кого именно.

Преднамеренный кашель сбоку отвлекает всех. Мужчина лет сорока с пузом приподнимается и с ухмылкой смотрит на шефа полиции.

— И это все, что вы сделали за год?

— Господин Ха...

Альфа жестом обрубает того, переводя взгляд на Кима.

Волосы Тэхена блестят на свету люстры. Он расправляет плечи и прячет руки в карманы.

— После побега Цуками Дзэна прошло два года. Именно за этот период Корея сместилась с первой строчки рейтинга самых безопасных стран на шестую позицию. Департамент государственной безопасности повторно готов заявить, что террорист Цуками Дзэн находится на территории Южной Кореи. А это значит, что японец пустил в ход свои замыслы. Все банды, наркопритоны, отмывания денег прошлой весной - это все он. К тому же появились две вооружённые группировки, занимающиеся поставкой оружия с Вьетнама. Пока что мы вычисляем, связаны ли они как-то с Цуками или это отдельная корпорация, но мне удалось выяснить имя босса одной из группировок. Его зовут Чон Хосок.

Тэхён резко поворачивает голову к альфе и в шоке раскрывает глаза, думая, что ослышался. Парень сжимает в карманах кулаки, сглатывает и пытается своим видом не выдавать себя.

Хосок? Альфа, конечно, догадывался о его темном деле, закрывал на это глаза и спускал ему все с рук, не желая портить их встречи очередными ссорами, но если информация дошла до разведки и спецслужб, значит, он крупная рыбёшка. Настолько крупная, что Тэхёну его не проглотить...

Эти два года их связи не прекращались, напротив, становились теснее. Ночи слаще дней, особенно, если в твоей постели спит такой горячий мужчина, как Хосок.

Между ними нет и не может быть любви, потому что альфа и альфа - априори выгоревший сценарий, сбой системы и проблемы. Лёжа в постели, тая в руках блондина, Ким клялся ему, что никогда не влюбится, а Чон в ответ давал слово Тэхёну.

Каждая их интрижка начинается с одного и того же:

«Обещаю, я в тебя не влюблюсь».

«Клянусь, ты мне безразличен».

Этакая традиция стала спасательным кругом для тех, кто самообманывался, захлёбываясь в воде, умея плавать. Тэхён не сомневался: пока он говорит эти слова Хосоку, его сердце в безопасности.

Между ними нет ничего, кроме секса. И пока обоих это устраивает, они продолжают видеться: в отелях, в квартире Кима, в клубах, в ресторанах. Парни мало разговаривают, обсуждают в основном фигню. Хосок порой вскользь упоминает работу Тэхёна, однако теперь уже председатель Тэхён сразу меняет тему.

— Ты очень устаёшь, малыш, - как-то вечером мурлыкал Чон, массажируя плечи полусонному брюнету. — Много работы?

— Да, очень много. К счастью, Юнги всегда рядом, он помогает.

— О Цуками нет вестей?

Альфа целует Кима в загривок, но Тэхён недовольно цокает и отпирается.

— Зачем вспоминать всякую грязь, когда мы в постели?

— Не заводись ты сразу. Я просто спросил, - дуется Хосок, отодвигаясь от хмурого альфы.

— Значит, не спрашивай. Блять, весь настрой обломал...

Тэхён возвращается в реальность и хлопает немного подкрашенными тушью глазами.

— Что вам о нём известно, господин Ха? - присаживается за стол парень, у которого от нервов живот крутит.

— Чон Хосок очень богатый и уважаемый человек в японских кругах. Я разузнал о нём мало, так как информация секретнейшая и японцы боятся продавать её. Это значит, что он один из Якудза, а может даже и глава одного из семейств.

В помещении начали переговариваться. Тэхён сжимает челюсть. Два с половиной года он спит с альфой и толком про него ничего так и не узнал, а за одно собрание выведал столько, что неведение оказалось благом. Увы, теперь Тэхён знает. Подозревать и знать - совершенно разные вещи. Когда подозреваешь, можешь кормить себя надеждой, а когда уверен в чем-то, кормишь себя отрицанием.

— Что он делает в Корее, вы выяснили? - чужим голосом спрашивает альфа.

— У него свой бизнес на чёрном рынке. Кроме продажи нелегального оружия, Чон Хосок ещё владеет сетью отелей.

— Отелей? - дёргается глаз брюнета.

— «Эго».

«Эго». Именно в этом отеле они трахаются последние полгода. Сукин сын... Он вёз туда Тэхёна, заселял в люкс, но вёл себя, как постоялец, а не владелец.

Альфа еле слышно рычит, царапает себя ногтями под столом и с трудом дышит. Хосок ему врал, ничего не рассказывал. Видимо, он правда считает Кима только игрушкой в постеле. Парень поправляет галстук.

— Каковы шансы, что Чон Хосок связан с японским террористом? - он боится произносить этот вопрос вслух, однако пришлось.

Альфы переглядываются.

— Самые высокие, председатель. Мы не можем быть уверены, работает ли он на себя или на Цуками. Остаётся лишь следить за ним.

***

Машину со скрипящим звуком заносит на повороте, но альфа давит на газ, оставляя на гладкой поверхности чёрную линию, тормозит в паре сантиметров от стены. Тэхён хлопает дверью и выходит с парковки, поднимаясь в шикарный бордель, где последние два дня пропадает Хосок.

В пурпурном коридоре накурено, свет приглушен, играет музыка, а за стенами слышны стоны. Ким брезгливо скалится и заворачивает за угол, входя в вип зону, на балкончик, где в окружении голых омег сидит Хосок, а напротив него, спиной к Киму, черноволосый мужчина.

Тэхён секунду колеблется, смеряет атмосферу презрительным взглядом, после чего, разозлившись, быстро направляется к столу.

Хосок видит его сразу. Альфа, одетый в белую футболку и джинсовую куртку, выпрямляется на диване, не прогоняя омегу со своих колен, хищно оглядывает явно чем-то недовольного брюнета.

— Что ты здесь делаешь? - играет желваками скул Чон, глядя на альфу снизу вверх.

Тэхён сжимает кулаки, глотает постоянные рвотные позывы и косится потемневшим оком на омегу, который не замечает резко загустевшего воздуха над собой.

Вот, значит, на каких блядей променяла его главная блядь. Вдруг Кима осенило.

Темноволосый игриво тянет губы, меняет гнев на милость и садится рядом с недоумевающим Хосоком, подзывая к себе танцующего парня с золотыми кудрями.

— Тоже решил отдохнуть, - отвечает Чону брюнет, когда омега поудобнее усаживается на его бедре, затем наконец-то замечает собеседника альфы, — не представишь?

Сокджин сидит, будто неживой. Он терпеливо наблюдает за сценой двух альф, прекрасно зная об их отношениях, и многозначительно кривит рот в улыбке, отпивая глинтвейн.

— Тебе здесь не рады, - цедит сквозь зубы Хосок, не в силах отвести взор с ладони омеги, ласкающей чужие бёдра.

Чон потеет от ярости. Он видит не ладонь омеги, а свою. Свою, которой он оставлял синяки, которой разводил ноги, которой давил на колечко мышц, которой прижимал к себе.

Будь Хосок немного трезв, он бы подумал, что ревнует. Однако, будучи в алкогольном опьянении, он считает, словно его злость проявляется из-за внезапного визита альфы. Он совсем не вовремя пришёл. К тому же их увидел Сокджин, а он точно наябедничает об этом Цуками, который о своём обещании прикончить парней братьев не забыл.

— А где мне рады? В твоей пост...

— Поднимайся, - перебивая Тэхёна, больно хватает того под локоть Хосок, резко потянув за собой.

Омеги на их коленях недовольно пыхтят, однако альфы не обращают ни на кого внимания. Брюнет по дороге все пытается полить второго грязью, а Чон, в свою очередь, затыкает его и ведёт в сторону уборной.

— Ты что о себе возомнил?! Какого хуя ты прерываешь мою деловую встречу?! - толкнув Тэхёна к стене, запирает дверь блондин, грозно сдвигая брови к переносице.

Парень громко фыркает.

— Деловая встреча в борделе?! Не смеши меня, Хосок. Или мне лучше обращаться к тебе «господин мафиози»?!

Альфа затихает, смотрит на Кима с задумчивостью и отводит взор в сторону.

— Как ты узнал?

Даже не отрицает. Тэхён разочарованно качает головой.

— Работа у меня такая - находить и уничтожать таких, как ты.

— Тебя не касается то, чем я занимаюсь, - наступает предупреждающе Хосок.

— Ты нарушаешь закон, значит, касается. Ты должен гнить в тюрьме! - орёт тому в лицо Тэхён, и Чон тут же припечатывает брюнета к плитке, нависая над ним и прожигая взглядом с такой силой, что даже зверь альфы притихает.

— Сдашь меня? Посадишь? А сможешь?

Он давит психологически, манипулирует, берет на слабо. Парень кусает до боли губы, бегает стеклянными от чужого давления глазками по мраморному лицу и дышит огнём. Хосок делает больно не только морально, но и физически: давит на плечи тяжёлыми руками, пытается указать альфе его место. Их война началась давно, а первые жертвы появились сегодня.

— Ты лгал мне! Ты не говорил, кто ты!

— Разве? - усмехается Хосок. — Ты прекрасно обо всем знал. Даже в ту ночь в клубе, когда ты сожрал мою таблетку. Ты знал, просто предпочёл играть в дурака, потому что ты течёшь, как сука, только от одного моего голоса.

— Заткнись. Правда, заткнись.

В горле першит. Слёзы душат, но брюнет не моргает, боясь выпустить их, проиграть битву. Он словно весь трещинами покрывается.

— А ты? Ты лучше?

— Речь сейчас не обо мне! - вопит Тэхён, пользуясь моментом, чтобы выбраться, однако Чон сильнее в сто раз.

— Ты ничего не говоришь о себе. Когда я пытаюсь поговорить, ты сразу вскипаешь, как истеричка. Что ты от меня хочешь? А? Послушай, - совсем вплотную приближается к нему Хосок, смотря в глаза, — не требуй искренности от меня, сам не зная, что такое искренность.

От реплики альфы Ким каменеет, растерянно и печально хмуря брови. Он весь бледнеет, смотрит на Хосока с глубокой обидой и резко отворачивает голову, не в силах терпеть его проникновенного холодного взгляда.

Блондин ворошит влажные от пота волосы, стоит и думает, что делать дальше. За столом его ждёт Джин, а он тут время на этого тратит.

— Иди домой, - устало просит альфа. — Я вернусь под утро, потом поговорим.

— Будешь с этими омегами трахаться? Или с тем альфой? Ты думаешь, я запасной вариант?

— Тэхён! - рычит на того Хосок. — Проваливай нахуй домой! Поговорим, когда остынешь.

Альфа выходит, и Ким бьет кулаком о стену, смотря на себя в зеркало. Почему такое ощущение, словно он потерялся? Словно происходящее - это плоды неверных шагов?

***

Китай. Пекин.

— Он был поехавшим. Покончил с собой, вонзив осколок стекла себе в горло.

— Правда? Но почему?

— Говорю же, у него были проблемы с головой, псих, короче. Ты это, перед омегой господина держи рот на замке, он не любит, когда...

— Когда о его брате несут всякое дерьмо, - договаривает златовласый парень, выходя из-за угла, где он остановился, услышав разговор двух телохранителей.

Альфы в чёрном, узнав в парне важного господина, падают на колени и прячут глаза, испугавшись за свою жизнь.

Чимин, скрестив руки на груди, важно подходит к мужчинам и смотрит на них с искренной ненавистью.

— Простите! Мы не хотели сказать ничего дурного! - на китайском слезливо молит о пощаде охранник.

— Встаньте, - велит омега, и те его слушаются, вытягиваются в струнку и смотрят прямо, стараясь не пересекаться взглядами. — Я дарую вам жизнь, потому что вы новенькие, но, - внезапно цокает Чимин, доставая из кармана любимый нож-раскладушку с зайчиками, которому по виду много лет, — я вас не прощаю.

Как будто небо упало на голову альфам. Чимин жестом головы показывает китайцу открыть рот, и тот, переводя взор с блестящего предмета в руке омеги и на него самого, покрывается липким потом, мотая головой.

— Господин, - дрожит мужчина, а второй не понимает, что происходит, — умоляю вас!

— Открой рот, - без эмоций приказывает Чимин.

— Господин!

— Я сказал, открой рот и высунь свой змеиный язык! - не выдержав, парень со всей силой нажимает на челюсть альфы и успевает сунуть в полость ножик.

Альфа мечется в агонии, мычит от боли, пока острый нож во рту режет щеки. Чимин чувствует, что лезвие воткнулось в язык, и резко дергает в сторону, из-за чего мужчина громко вскрикивает, распахивая челюсть. Красная ртуть растекается по его подбородку, пачкая ладонь омеги. Отрезанный язык падает на обувь альфы, напоминая пережёванное мясо. Кровь капает на пол, вызывая рвотный рефлекс у второго охранника, в то время как первый воет и сползает на колени, плача от боли.

На шум, как мухи на навоз, слетаются люди. Персонал с ужасом смотрит на произошедшее, не смея двигаться. Чимин спокойно вытирает нож о свою бежевую рубашку.

— Больше ты не скажешь ничего лживого, мразь. А тебе я отрежу ухо, которым ты его слушал, - обращается к позеленевшему альфе парень.

Тот от испуга дрожит, подумывая дать дёру.

— Мини, - внезапно слышит за спиной голос Чимин.

Омега разворачивается и расплывается в нежной улыбке. Высокий альфа с белоснежными волосами и в костюме приближается к ревущему охраннику, скользит хмурым взглядом по языку, валяющемуся на полу, и снисходительно вздыхает.

— Приберитесь тут, чего встали, - рявкает на рабочих Чикаго, кивая своим людям на пострадавшего, — отвезите в больницу и сделайте так, чтобы они не попадались на глаза моего омеги.

Ким Намджун, более известный в народе как Чикаго, заправляет всем Пекином. Он бизнесмен, политик и наркодилер. Его знают как «железного человека»: он терпелив не по годам. Мало кто видел его в ярости, Намджун всегда хладнокровен, его ничем не смутить. Правда пунктики эти не касаются его омеги. За него Чикаго поставит всю планету либо на уши, либо на колени.

Альфа бережно ведёт омегу в свой кабинет, здороваясь с каждым, и запирает дверь.

— Что произошло? - мягко спрашивает белобрысый, поглаживая щеку Чимина.

— Он говорил про Мини... он назвал его психом, - глотает горький комок тот, поднимая голову и много моргая, чтобы не плакать.

Чикаго поджимает губы. Это больная тема для блондина, поэтому Ким не давит, обнимает омегу и целует в лоб.

С Чимином Намджун познакомился в Америке. У тамошнего крупного нефтяного магната, альфы по фамилии Пак, было два сына: один родной, второй приемный. Мини и Чимин.

Пак Чимина взяли в семью в возрасте трёх лет, маленький омежка обрёл семью, отца и папу, а через год и братика. Роды были тяжёлыми, омега родился восьмимесячным и много болел. Несмотря на то, что Чимин приёмыш, Мини его принял и любил сильнее родителей. Братья не разлучались.

Но потом наступил возраст первый любви и разбитых сердец. На одном из ужинов в дом семьи Пак был приглашён красивый мальчик по имени Намджун. Родители ещё много лет назад договорились женить своих детей - Намджуна и Чимина. Только вот Мини считал себя лучшей партией; любовь, зависть и ревность сыграли своё - между братьями разгорелась вражда.

Исход всем уже известен. Привыкший с детства получать свое, впервые оказавшись у разбитого корыта, Мини покончил с собой при помощи разбитой вазы: омега перерезал себе глотку на глазах брата и родителей. Он наказал Чимина наихудшим образом, свалив вину за смерть на его плечи.

Чимин себя ненавидел. Чимин ненавидел Намджуна и истинность, которая прочно связала их. Ему потребовалось пять лет, чтобы начать жить и отпустить боль и вину за смерть брата.

Чимин так сильно любил Мини, что попросил всех называть себя его именем. Таким образом он никогда не забывает о нем. Есть в этом нечто отрицательное: Намджун, к примеру, предпочитает забыть о прошлом, но желание Чимина препятствует его плану. Но что ни сделаешь ради того, кого любишь.

— Ты испачкался, - отстраняется от него Намджун, — тебе стоит переодеться.

— Ты прав, мне ещё на чайную церемонию нужно успеть, - цыкает Чимин, обернувшись на шум позади.

Двери в кабинет открываются, и в зал входит высокий подкачанный альфа с угольными длинными волосами. Он одет в дорогой итальянский чёрный костюм с серебряными нитями, а в руках он держит телефон, не сразу замечая в офисе омегу.

— Ладно, я пойду, - кивает альфе Мини, обнимая Намджуна, — давай вечером посмотрим фильм? Мы давно не устраивали свиданий. Я скучаю вообще-то.

— Прости, много дел, но я постараюсь освободиться к восьми, - обещает Чикаго, нехотя отпуская парня, чья попка, обтянутая джинсами, так и манит послать работу к черту и уехать домой.

— Пусть Чонгук возьмёт дела на себя. Из-за тебя я со своим альфой не вижусь! - шикает на плотоядно ухмыляющегося Акиру Пак.

— Не нужно ревновать меня к работе. Иди уже.

Мини гордо поднимает подбородок, поправляет волосы и, послав Чикаго воздушный поцелуй, юркает на выход. Намджун тут же принимает серьёзный вид.

— Наши парни забрали остатки оружия с порта, - докладывает Акира, садясь напротив китайца.

Секретарь, зная своё время, приносит альфам айс латте.

— Ты связался с якудза? Они поддержали твоё предложение?

— У них не было выбора, - довольный собой, Чонгук вертит ручку между пальцами и смотрит в окно, — я год с ними сражался, ни одного не осталось. Они все под моим колпаком.

— Это точно, но у всего есть обратная сторона. Твой отец из-за предательства семей якудза избавляется от их преемников. Если этот геноцид продолжится и дальше, все снова перейдут на его сторону.

— Не бывать этому, - довольно жестко обрубает Чонгук, светя глазами, — я гарантировал безопасность каждому. Я собрал вокруг себя «ночных псов», якудза, мафиози из Тайланда. В Корее двадцать пять процентов группировок наши. Ещё чуть-чуть, и у Цуками никого не останется рядом.

Чикаго, выслушивая альфу, довольно ухмыляется, запивая смешок кофе. Всё-таки он поступил правильно, наладив с ним контакт два года тому назад.

— Меня мотивирует твоя ненависть к отцу. Я рад, что мы работаем вместе.

— За месть, - поднимает стаканчик кофе Акира.

— За кровавую и долгожданную, - чокается с ним Намджун.

Чонгук приезжает к себе в особняк к десяти. Ворота без лишнего шума раздвигаются, чёрный джип въезжает в огромный двор с бассейном с золотыми рыбками. Ночной воздух пропитан любимым запахом альфы. Акира, очутившись на улице, не спешит в дом, принюхивается и закрывает глаза.

— Стол пусть не накрывают, я не буду ужинать. Выпустите Гурыма, я хочу с ним прогуляться, - обращается к своему помощнику альфа, направляясь прямиком в огромный сад, за которым он тщательно ухаживает.

Чонгук велел посадить в самом сердце оранжереи сакуру, за которой следит, как за младенцем. И сейчас, засучив рукава рубашки, Акира обвязывает ветку очередной ленточкой и с нежностью в глазах разглядывает розовые цветочки.

Вдруг он слышит басистый низкий лай, поворачивается ко входу и ловит радостного пса, позволяя тому лизать свой нос. Чонгук завёл собаку спустя два месяца переезда, потому что сильно тосковал по питомцу Юнги... Или потому что он трепетно желал восстановить вокруг себя ту же атмосферу, что была и в Сеуле.

Запах Юнги. Собака по кличке Гурым. И даже комната, как спальня Юнги: те же обои, кровать и подушка, даже тапочки, как у омеги. Но что бы японец не предпринимал, ему никогда не найти недостающую деталь пазла, ведь эта деталь - сам Юнги.

Чонгук не может его отпустить. Чонгук не хочет его отпускать. Он до сих пор отчетливо помнит выражение лица омеги, когда тот выглядывал в окно и обращался к небу.

Акира за два года не нашёл парня с такими же пышными ресницами, как у Юнги. С таким твёрдым духом, с такими сладкими мягкими губами. С такими же глазами, в которых умещается вся вселенная.

Альфа вырвал бы себе сердце, только оно не у него в груди. Сердце Чонгука осталось у ног омеги.

Чонгук кормит Гурыма, черного с коричневыми пятнами добермана, свежим стейком, чешет ему пузо и играется, пока к нему не приходит Энзо, его помощник.

— Господин, к вам прибыл гость.

— Почему так поздно и почему без предупреждения? - мрачнеет Чонгук, вставая с колен.

Он поправляет рубашку, натягивает пиджак и ступает по дорожке к дому. Свистит Гурыму, чтобы тот следовал за ним.

— Это Лу Ли, господин.

— Лу Ли? - останавливается Акира, и его зрачки опасно блестят. Рот альфы растягивается в оскале. Он чешет за ухом пса и смотрит в ночную тьму. — Проводите его в мастерскую. Ему пора расплатиться за долги.

Японцу почтительно кивают. Чонгук часто начал пользоваться катаной: этим оружием он забирает у должников за предательство душу. Чонгук, давший клятву не убивать, стал палачом, которого мир не видывал. Власть меняет людей, а месть ломает. Эти два обстоятельства убили прежнего Акиру Чона, породив на свет Акиру Дзэна. Или лучше - Чон Чонгука.

***

— Я сделаю все, что в моих силах, - вспоминает собственные слова Юнги, пытаясь стерпеть зуд от чужого прикосновения к своему бедру.

Жирный старик улыбается омеге, пьёт белое вино и бросает оценивающий взгляд, предвкушая продолжение вечера, близящегося к концу.

Юнги одет в бордовую блузку, рваные джинсы и потрепанные кеды. Его волосы пушистые, розовые, а на личике румяна и блеск, отчего кажется, словно ему пятнадцать, а не двадцать пять лет. Он постоянно держит глаза опущенными, смущенно пожимает плечами и строит вид ангела, хотя самого тошнит от происходящего. У Мина за последние десять минут раз триста мелькала мысль запустить вилку прямо в переносицу альфы.

— Ну что, сладкий мальчик, будешь десертик? - от приторного тона старика у Юнги дёргается глаз. Парень сжимает челюсть и, тихо прокашлявшись, машет ресницами, заглядывая жирдяю прямо в рожу.

— А вы будете есть со мной?

Альфа плотоядно скалится, ладонью поглаживая щеку омеги.

— Я бы предпочёл отведать вишневый джем, - многозначительно отвечает тот, сверкая карими глазами, — ты так сладко пахнешь, я не могу...

Старик не может контролировать себя. Значит, пора поднажать. Юнги двигается к столу с разными блюдами, к которым он даже не притронулся, так как есть, пока тебя трахает взглядом педофил, очень сложно. Он берет в руку вилку и как будто нечаянно роняет её под ноги.

— Ой, - цыкает омега, потянувшись за предметом, открывая вид на круглую упругую попку и ровную спину.

Альфа весь вытягивается, сжимает кулаки и откашливается, краснея от возбуждения. Юнги выпрямляется.

— Тебе завтра рано в школу?

— У меня вторая смена, - говорит омега.

— Понятно. А твои родители не будут против, что ты гуляешь в такое время?

«Прощупывает почву, мерзкий мудак», - думает про себя Юнги и качает головой, строя грустный вид.

— Нет. Мои родители бросили меня. Я рос в детском доме, пока меня не приютил дедушка Ким.

— Какой хороший этот дедушка Ким, - придвигается ближе альфа, жестом приказывая охране покинуть комнату. — Тебе понравился ужин?

— Конечно. Спасибо вам огромное, господин Уцикава.

— Зови меня Маморо.

— Угум, - кивает Юнги, чувствуя дыхание старика на своей шее.

Он его целует. Юнги шпарится кипятком собственного пота. Омега зарывает пальцы в обивку дивана, прикрывает веки, когда мужчина скользит ладонью к внутренней части бедра.

— Вишенка, ты как вишенка, - поднимает пальцами подбородок омеги Маморо, делая комплименты, — знаешь, а ты мне сразу понравился. Даже хорошо, что ты попал под колёса моей машины. Садись на мои коленки.

Юнги послушно взбирается на японца, позволяя тому хозяйничать руками по своей заднице. Альфа довольно хмыкает, роясь в кармане брюк, достаёт таблетки и запивает их вином.

«Ублюдок, член не стоит, да?», - фыркает про себя Мин.

— Сейчас мы с тобой поиграем. Ты будешь моей любимой куколкой среди всех других, - тянется за поцелуем Уцикава, однако розоволосый надувает губки и уворачивается.

— У вас были и другие?

— Ты ревнуешь, моя вишенка? - ехидничает старик. — Не переживай, я же сказал - ты лучший.

— Но не первый.

— Какой ты собственник. Вишенка, - сует руку под блузку; омега задерживает дыхание, чуть ли не блюет желудочным соком от ощущения, что член японца упирается ему в зад, — они все пережиток прошлого, игрушки на час, но а ты... ты бриллиант моей коллекции. Мой сладкий мальчик.

— То есть, - кокетливо тянет Юнги, пальчиками поднимаясь по пузу альфы к шее, где его ждёт галстук. Рука виснет в воздухе. — Ты правда насиловал детей, сраный ты импотент? - и в следующую секунду Юнги натягивает галстук на свою ладонь и сильно бьет альфу коленом в лоб, не давая шанса позвать охрану, разбивает бокал о висок, спрыгивая с чужих колен.

Парень нажимает на кнопку в кармане, и через пару секунд за стеной доносятся глухие выстрелы, а в комнату врывается отряд полиции, который видит вырубленного японца с кровью на скуле.

— Отлично сработано, прокурор Мин. Вы держались молодцом, - хвалит Юнги следователь, встав рядом.

Оба наблюдают, как старика заключают в наручники и волокут наружу. Юнги достаёт записывающее устройство и вручает его бете, снимая с макушки парик и вытираясь от слюней Маморо.

— На самом деле я хотел ему ножом глотку перерезать, настолько он омерзительный тип. Насиловать детей... за это ему должна быть положена смертная казнь.

— Господин До будет вам век благодарен. Спасибо, что поучаствовали в операции и помогли нам достать неоспоримые доказательства. Этот Маморо Уцикава для всех практически святой человек. Теперь, надеюсь, общественность Пусана и Интерпол поверят нам и жертвам.

— Я лично буду выступать против этого сукина сына на суде, если потребуется. А теперь прошу меня извинить. Я хочу принять душ и смыть с себя воспоминания об этой псине.

— Конечно, прокурор Мин.

Попрощавшись с офицерами, Юнги приезжает домой и, не успев войти, оказывается припечатанным к стенке.

Омега, который уже как семь месяцев шатен, закатывает глаза и устало кривит ртом.

— Я чертовски волновался, - чмокает того в щечку альфа с чёрными волосами, кончики которых окрашены в красный, и отступает назад.

— Я в порядке. Операция прошла успешно, - проходит в гостиную омега, раздеваясь на ходу.

С Лиёном Юнги познакомился полгода назад на одном торжестве. Конечно же Мин своей красотой привлёк к себе внимание многих, включая Лиёна. Получив отказ в танце, альфа не сдался. Он буквально искал встречи с Юнги, узнал про него многое, пытался впечатлить, и после долгих стараний владелец знаменитого бара в Каннаме всё-таки добился своего: Юнги принял предложение сходить поужинать.

Для парня это было сложное решение. Первый год - первый круг ада. Юнги не находил себе места и, кажется, потерялся. Он почти месяц не выходил из дома, оплакивал двоих, кого больше всех любил. Его сердце будто почернело и сгнило, от него ничего не осталось, только пыль. Юнги чувствовал, что ему придётся заново учиться жить. Но как, если ты не видел в этом смысла?

Чонгук, покинув его, забрал у Юнги все. Это как незрячему вернуть зрение, а после этого выколоть глаза.

Юнги не спал ночью. Ночью приходилось греть себя одному, стирать слезами любимый образ, стирать ложью любимые слова. Вся квартира пахла Акирой, и Мин бы её с радостью бы сжёг, только не было на это сил, поэтому он просто перебрался в другой район. Тут его никто не знает, тут нет воспоминаний, тут новая жизнь. Пусть она ему и не по душе, придётся привыкать.

А потом появился Лиён. Юнги упорно игнорировал прилипалу, не мог позволить кому-то занять место Чонгука, однако Шон все твердил идти дальше, и одним вечером, стоя под проливным дождём, Юнги сдался.

Нужно отпустить Чонгука, как он отпустил Юнги. В чем смысл любить безликий образ в своей голове? Это то же самое, что влюбиться в мечту. Юнги подумал, возможно, Лиён сможет починить его, сможет залечить кровоточащие нарывы, оставленные Акирой.

Иногда кажется, словно получилось. И только ночью, когда кругом тьма, Юнги не спит, он лелеет воспоминания, где был по-настоящему счастлив.

— Я наберу тебе ванну с пенкой, - наблюдая за полуголым омегой, сообщает Лиён.

Юнги кротко кивает. Шатен раздевается догола, накидывает на плечи атласный халат и плетётся в ванную, где Лиён проверяет температуру воды. Юнги сбрасывает с себя накидку и перелезает через бортик, облегченно вздыхая, наслаждаясь тёплой водой и вкусным ароматом ванили.

Альфа садится на край и улыбается парню, прикрывшему веки.

— Ты красивый. Тебе идёт такой макияж.

— Издеваешься, я как подросток-переросток, - шипит на того с ухмылкой Юнги. — Давно ты тут?

— Неа, где-то час. Я купил нам креветок в соусе. Ты же их любишь.

— Обожаю твою щедрость, милый, - улыбается омега, замечая странный задумчивый взгляд Лиёна, — что такое?

Альфа облизывает губу, глядя на пенное одеяло, которым укрывается Мин.

— Тебе не надоело, что мы постоянно кочуем? То я у тебя, то ты?.. Как насчёт того, чтобы съехаться?

Шатен секунды три просто смотрит на мужчину и не моргает, пытаясь проглотить кусок информации.

Он хочет съехаться. Юнги от сказанного вмиг меняется в лице, растерянно хлопает ресницами и не знает, куда спрятаться. Может, под воду? И не высовываться, пока вопрос не закроется сам по себе. Увы, в реальности подобное не работает.

— Жить вместе? - сглатывает парень.

Лиён кивает.

— Ты не хочешь? - приподнимает бровь альфа.

— Я просто... ещё не готов. Это серьёзный шаг. Я... не могу, - заикаясь, объясняется Мин, принимая сидячее положение.

Мужчина, нахмурившись, поджимает рот и задумчиво дырявит пол потемневшим взором. Он такой, когда чем-то недоволен. Юнги уже выучил его привычки.

— Почему? - поворачивает к омеге голову Лиён. — Это из-за твоих прошлых отношений? Из-за бывшего?

Юнги тушуется, отводя туманный взгляд.

— Нет.

— Не лги. Ты его забыть не можешь.

— Это не так! - бьет кулаком по воде шатен, обливая Лиёна, которому плевать сейчас на всё. — Мои прошлые отношения здесь не причём. Я просто не хочу спешить.

— Что не так? Мы полгода с тобой встречаемся, не считая тех двух месяцев, что я бегал за тобой! Почему ты меня к себе не подпускаешь?

Юнги округляет в шоке глаза и не знает, что сказать. Это же правда. Альфа прав. Юнги холоден к нему; да, поцелуи, объятия, секс в конце концов, это все есть, но ту нежность, то доверие и бескрайнюю любовь, которые он дарил Чонгуку, омега не в силах отдать Лиёну.

Юнги как будто рядом, но не с ним. Наверное, потому что... он все ещё не отпустил Акиру.

Омега расстроенно глядит перед собой. В ванной тишина, лишь шум воды и тающая пена обрывали её. Лиён пристально смотрит в потухшие глаза Юнги, потом грустно усмехается и встаёт с бортика, хлопая дверью.

Юнги подбирает колени и опускает щеку на них, тихо проливая слёзы от осознания того, насколько он никчёмный.

Он запутался сам и путает других. За это Юнги себя ненавидит.

***

Тэхён докуривает последнюю сигарету в пачке и выбрасывает бычок в окно, не волнуясь о том, что он может упасть кому-то на голову.

Прикрыв форточку, альфа разливает в бокал скотч и внимательно слушает оперного певца, дирижируя оркестру пальцем с перстнем. Как раз на высокой ноте в квартиру кто-то входит.

Тэхён прикрывает от удовольствия веки и хлопает артисту, однако мгновенно сердится, когда проигрыватель отключают. Парень разлепляет веки и застаёт в пяти шагах от себя Хосока.

Чон в ярости, смеряет брюнета брезгливым, злым оком и фыркает.

— Здесь воняет, как в дешёвом притоне, - плюется Хосок.

Тэхён, хмыкая, ставит бокал на столик и отвечает:

— Тебе ли не знать. Ты же в подобных местах постоянный клиент.

— Хватит пить, - отнимает у того бутылку с янтарным напитком альфа, получая нетрезвую улыбку взамен. — Ты вроде поговорить хотел. Разве нет?

— Это ты хотел лапшу мне на уши повесить, - язвит Ким, садясь в кресло рядом с виниловым проигрывателем. — Валяй.

— Откуда ты узнал, чем я занимаюсь?

— Я же сказал, у меня работа такая. Я знаю все, - без лжи напоминает альфа, поправляя челку. — Так что будь добр, расскажи чем именно ты занимаешься, пока я не узнал от остальных. На кого ты работаешь?

— На себя, - резко отвечает Хосок, блеснув чёрными глазами. — У меня нелегальный бизнес.

— Ты убивал людей? - в лоб спрашивает Тэхён, смотря на Хосока так, словно кроме «нет», других вариантов быть не должно.

Японец поворачивается к тому всем телом. Держится непринужденно.

— Я не киллер, - уклончиво даёт понять Чон.

— Да или нет?

— Я не убивал людей, - вздыхает альфа, садясь напротив серьёзного Тэхёна.

Это их первый разговор на важную тему.

— Почему ты связался со мной, зная о моей профессии? Ты шёл прямиком в лапы закона.

Хосок цокает, взглянув в потолок. Его немного раздражает их беседа, но одновременно ему нравится слушать голос Тэхёна. Это какой-то парадокс.

— Мне насрать на закон.

— Я это заметил. Ты играешь с огнём. Я могу хоть прямо сейчас задержать тебя. Что мне мешает? - щурится Ким, вытягивая шею к альфе.

Хосок не выдерживает, тоже закуривает. Они сидят друг напротив друга, практически враги, которых связывает похоть. Какая ирония.

— Ну, - тянет задумчиво Чон, — например то, что мы трахаемся? Думаешь, тебя по головке погладят за это?

— Я могу сказать, что это был мой план по разоблачению.

— А ты подлый, - смеётся Хосок.

— А ты преступник, - со сталью чеканит Тэхён, отворачиваясь в сторону, — я больше не хочу иметь с тобой что-то общее.

Альфа собирает брови у переносицы, будто ослышавшись. Он в недоумении смотрит на поднявшегося Кима, сжимает в руке металлическую зажигалку.

— Хочешь перестать видеться?

— Именно, - скрещивает руки на груди парень. — Убирайся.

Хосок смачивает губы, не по-доброму скалится и тоже выпрямляется во весь рост, надменно и властно глядя на непоколебимого, по крайней мере со стороны, брюнета. Он медленно надвигается на альфу.

— Ты глухой? Пошёл вон, - повторяет с чувством Ким, однако японец делает с точностью до наоборот: вместо того, чтобы уйти, он встаёт впритык к Тэхёну и дышит тому в скулу раскалённым воздухом.

— Ты правда думаешь, что я послушаюсь тебя, как какой-то выдрессированный пёс? Запомни раз и навсегда, я сам решу, когда мне уйти. Пока ты устраиваешь меня, я здесь. Вкуриваешь? - тоном, не требующим возражения, цедит сквозь зубы Хосок, чья радужка глаза потемнела, как небо в разгар шторма.

Тэхён упирается в того возмущёнными очами. Щурится.

— Пошёл нахуй из моей квартиры.

— Ты так ничего и не понял, - обреченно качает головой альфа и тут же получает удар в живот.

Чон сгибается на мгновение, а Тэхён быстро выходит из тупика, в который загнал его Хосок, однако падает из-за того, что альфа ловит его за ворот рубашки и тянет вниз. Брюнет лежит на спине, бьется руками и ногами, пока блондин душит его.

— Ты, сука, многое о себе возомнил, - шипит в побагровевшее от удушья лицо Хосок, — ты от меня никуда не денешься. На каком языке тебе это вбить? Или, может, тебе информацию втрахивать нужно?

В глазах парня мелькает ужас и животный страх. Чон улавливает вспышку и зло улыбается. Альфа, не обращая внимания на попытки второго выбраться, стягивает с него брюки и переворачивает на живот.

Тэхён откашливается.

— Я прикончу тебя! Это насилие! Ты хочешь меня изнасиловать!

— Я хочу тебя трахнуть, ты хочешь этого не меньше! Не раздувай драму, лучше заткнись и наслаждайся, - шлепает половинки Хосок.

Ким прикусывает губу, скребется ногтями о паркет и еле держится, чтобы не заплакать. Сердце в груди воет, как ненормальное. Кажется, ещё немного, и лопнет.

Хосок расстёгивает свою змейку, расставляет ноги Тэхёна и тянет того на себя, фиксируя.

— Хосок, пожалуйста, - ломким голосом выпаливает брюнет, не сумев остановить напрашивающиеся слёзы. — Пожалуйста, не делай этого. Пожалуйста...

Рука альфы замирает на брюках. Он долго и растерянно буравит взором затылок Тэхёна, все пытается понять, что за странная интонация только что прозвучала. Этот голос не похож на голос Ким Тэхёна, которого он знает два с половиной года. Этот голос принадлежит птице со сломанным крылом. В просьбе столько отчаяния, стыда и ненависти, что Хосок ею травится.

Альфа разжимает ладони, моргает несколько раз и переводит дыхание, ощущая колоссальное презрение к собственному существу.

Тэхён садится напротив, вытирает быстро влажное лицо, боясь посмотреть на застывшего Чона.

— Я не собираюсь тебе ничего объяснять, - сглатывает кислый комок Ким, — ты омерзителен. Уходи.

— Кто это был? - догадывается обо всём Хосок.

— Ч-что?

— Кто тебя изнасиловал?

Брюнет несколько раз прокручивает вопрос в своей голове. Он часто дышит и держит рот приоткрытом. Внутри сосуды лопаются от напряжения. Хочется кричать во всю глотку, хочется стянуть с себя кожу и измельчить её на мелкие кусочки.

Вдруг комната наполняется смехом. Нездоровым и басистым.

Хосок молча наблюдает за истерикой парня, после чего тянет его за руку и обнимает. Обнимает так, будто если отпустит, весь мир исчезнет. Смех альфы переходит в плач.

Тэхён никогда не признается Хосоку, что его изнасиловали. Хосок сказал, что не убивал людей, но почему-то парню кажется, если он назовёт имя, Хосок за него убьёт. А Киму не хочется, чтобы альфа становился убийцей.

***

— Вот как значит, - доносится голос, от которого мурашки по спине, — это хорошо...

— Что в этом хорошего, господин? - поднимает глаза на одну секунду Сокджин, сразу же пряча голову вниз.

Джин находится в кабинете Цуками, как и всегда докладывает обстановку. Японец, потушив сигару, шмыгает носом.

— Пусть мой сын и дальше развлекается с этим бродяжкой. Пока он это делает, я знаю его слабое место.

— Не думаю, что Тэхён ему важен, отец, - вспоминая их встречу в борделе, говорит Джин. — Это только игра.

— Будь это только игрой, остался бы Хосок с ним после моего побега? Все улики уничтожены, Интерполу и разведке меня не достать. Нет, Сокджин, Ким Тэхён - это слабое место моего старшего сына. Что до второго? - приподнимает бровь Цуками.

Альфа берет жёлтую папку и вручает отцу. Дзэн рассматривает каждую фотографию: на одной Чонгук в компании важных японских шишек, на другой - жертвы его пыток, на третьей Акира в машине... и так далее.

— Чонгук сумел заработать влияние. В Японии он в почете.

— Предатели! Куски мусора! - на японском ругается Цуками, швыряя фотографии. — Щенок... Как он посмел пойти против меня, ещё и с Чикаго! Я убью его! - скрежет зубов альфы приносит дискомфорт Сокджину.

— Скоро здесь открывается очередное казино Акиры. Он вынужден прибыть в Сеул.

— Значит, начнётся война. Прекрасно. Как там, кстати, тот омежка?

Странные гляделки между отцом и сыном никому не были понятны. Чёрные глаза Цуками опасливо сверкнули. Сокджин натянул ухмылку на пухлые губы.

— Он под прицелом.

— Хорошо, - улыбается Цуками Дзэн, — скоро мой младший нежеланный ребёнок поймёт, что идти против меня - это опрометчивый поступок. Ты свободен, Сокджин. Можешь идти.

Альфа кивает и выходит из кабинета. На улице пасмурно. Джин следит за птицами далеко в небе и прищуривается, когда солнце выглядывает из-за облаков.

Парень, смотря в сотовый, в сопровождении охранников направляется к машине, как резко тормозит, в недоумении засмотревшись на следующую картинку: перед его Майбахом - два подростка. Один из них сидит на капоте, приняв позу, пока второй делает фотографии.

— Какого черта? - под нос ругается альфа, стремительно ускорив шаг и громко рявкнув: — Вам что, ноги оторвать? А ну слезай с моей тачки!

Омега с золотыми волосами в кожаной куртке и в узких штанах, которые Ким считает сущей безвкусицей и пошлятиной, пугливо ойкает, но не шевелится.

Джин разглядывает капот, замечает грязь и гневно ругается на японском.

— Блять, я кому сказал, слезай с моей тачки! - брюнет грубо хватает парня, которому на лицо лет восемнадцать, и стаскивает на землю.

Омега недовольно ахает, вырываясь из захвата. Его друг ёжится и постоянно просит прощения у громил, испугавшись их вида.

— Ты чё, обезьяна, нормально сказать не можешь?! Твоя машина, что ли?

Сокджин, оскорбленный подобной дерзостью, глубоко вздыхает и возвышается над низеньким омегой с большими глазами и губами бантиком.

— Может, язык тебе отрезать, наглый ребёнок?

— Это кто тут ребёнок? - обижается омега, скривив накрашенные губы.

— Рейн, пошли, - дергает за рукав друга смуглый парень, иностранец.

— Рейн, значит. Я обязательно пробью информацию и сообщу в органы опеки, чтобы проведали твоих родителей, которые, видимо, забыли воспитать свое чадо, - Сокджин кивает амбалам, огибает машину и садится за руль.

Возмущённый подросток фыркает на всю улицу и наступает к водительскому месту, однако его останавливают выросшие перед ним телохранители. Рейн смеряет тех оценивающим оком, понимает, что ему свёрнут шею, если он не отступит, и решает хотя бы словесно поквитаться.

— Прячешься за своими шестёрками, да? Трус!

— Рейн, прекрати, пока нас не убили!

— Кто? - усмехаясь, обращается к другу блондин. — Этот? Да он пиздабол, видно же. Богатенький мальчик, которому родители всё на блюдечке преподносят.

Сокджин заводит Майбах, искренне смеётся над ядом чересчур самонадеянного омеги и, изменив выражение лица на холодное, резко давит на газ, чуть не наезжая на парнишку. Тот в шоке распахивает веки, падая на задницу, смотрит в глаза непроницаемого альфы и сглатывает.

— П-псих... ты псих! Сукин сын! Богатенький ублюдок! Хуй я клал на твоих горилл, выйди из машины, я тебе своим маникюром личико подправлю! - орет во всю взбесившийся парень.

Второй омега помогает ему встать. Джин как ни в чем не бывало выезжает на шоссе, оставляя после себя столб пыли.

— Всё! Хватит, Рейн! Ты проблем хочешь, сумасшедший?!

— Это у этой обезьяны проблемы! И у этой проблемы мое имя! Вот увидишь, Колин, я ему отомщу, в кошмарах сниться буду... Слово Рейна Ли.