Insensitive

Тэхён просыпается из-за ужасного желания пить: сухость во рту не давала покоя даже во сне. Губы его прилипли друг к другу, поэтому на нижней образовалась ранка, когда он резко раскрыл рот.

Парень пару секунд упирается взглядом в стенку, смотрит на часы, собирает крупицы сегодняшней ночи. Воссоздать картину ему помогает крепкая тяжёлая рука на талии. Тэхён смотрит на неё, как на что-то необыкновенное, а потом оборачивается, внезапно оказавшись в чужом захвате.

Хосок его вдавливает в простыни и с лёгкостью возвышается, игриво и сонно ухмыляясь.

— Доброе утро.

— Не доброе, раз уж я твою рожу вижу, - брюнет сжимает рот, пытаясь выбраться, но единственное, что получает - ядовитый хриплый смех альфы.

— Прости, в следующий раз я уткнусь тебе в лицо хером, раз уж ты вошел во вкус.

— Конченный, - Тэхён наконец-то садится на кровати, натягивая под одеялом боксеры.

Хосок, лёжа на локте, наблюдает за ним, облизывая животным взглядом линию позвоночника и широкую спину. Ненароком Чон вспышками вспоминает минувшую ночь: стоны, поцелуи до крови, размашистые толчки и медовый голос, протягивающий его имя.

— Чего ржешь? - замечает туманность во взоре блондина Ким, надевая на себя мятую рубашку.

— Да так, любуюсь своим засосом на твоей груди.

Брюнет круто опускает голову вниз и с возмущением разглядывает фиолетовый круг рядом с соском, смачно ругается, чем смешит довольного альфу. Парень бросает в его сторону недовольный взгляд.

— Забудь о вчерашнем.

— Ну конечно.

— Я серьезно. Ничего не было.

— Верно, я просто натянул тебя на свой член. Снова.

Тэхён рычит, бросает в Чона галстук, но тот уворачивается.

— Ты специально меня выводишь?! - пыхтит в ярости альфа, на что Хосок безмятежно отвечает:

— Я ничего не делаю, ты сам по натуре истеричка, которая правде в глаза не смотрит.

— Заебал!

На этот раз брюнет замахивается чужой курткой, только Хосок оказывается хитрее: встаёт на колени, успевает потянуть альфу на себя и вжать в кровать, заткнув того глубоким французским поцелуем. Тэхён не сопротивляется, отвечает Хосоку, за волосы тянет и трется телом.

Обнаженная исцарапанная грудь тяжело поднимается, Чон прилипает к рубашке, однако вскоре она оказывается на полу, а губы альфы целуют соски возбужденного ласками брюнета, в чьих штанах хозяйничает чужая рука.

— Предлагаю тебе заключить договор, - лижет линию скул Хосок, — ты мне башню срываешь своим запахом, телом, голосом. И ты от меня в восторге. Как насчёт того, чтобы не прекращать наши тайные встречи, м?

Пальцы Чона надавливают на головку, Тэхён вздрагивает и отрывисто дышит, кусая нижнюю губу, которую тут же целует альфа, играется с ней, дурманя и так ничего не соображающего Кима.

— Тупо секс? Без обязательств?

— Да, тупо секс, - кивает Хосок, кипятком обливаясь от жгучего желания перевернуть парня на живот и наконец-то трахнуть.

— Нет.

— Подумай хорошенько, я не тороплю, но чем скорее ты решишься, тем лучше.

Они целуются несколько минут. Блондин обвивает свои бёдра чужими ногами и сжимает руками утонченные плечи постанывающего Кима.

— Хорошо. Только секс, ничего больше.

— Отлично. Скрепим договорённость ранним минетом. Ты ахуенно сосёшь.

Солнечные лучи пробиваются в панорамные окна. Тэхен выходит из душа ровно в половину девятого, вытирая волосы банным полотенцем.

Хосок, занявший диван, жадно ест тосты с маслом и смотрит телевизор, не реагируя на злой взгляд хозяина дома.

— Ты оборзел?! Весь ковёр в крошках!

Чон закатывает глаза, дожевывая хлеб.

— Я найму тебе бету. Пусть драит твои персидские ковры, истеричка.

— Ты просто свинья, а я люблю чистоту и порядок. Меня раздражает бардак.

— Переживешь, - чавкает белобрысый, открывая банку пива.

Тэхён округляет веки, сконфуженно фыркая. В его квартире, а ведёт себя хуже вредителей!

Брюнет собирается уйти в комнату, но тормозит, услышав голос телеведущего. Парень хмурится, смотря на плазму, и просит Хосока прибавить звук.

Кровь отливает от щек, а вместо злости у Кима теперь полная растерянность. В новостях говорят о его дяде, покончившем с собой, и о его семье, найденной в мусоропроводе на Шанхайской улице в районе Каннама.

Альфа на диване внимательно наблюдает за реакцией парня, меняет взгляд, стараясь скрыть победный блеск, и откашливается, привлекая к себе внимание.

— В чем дело?

Будто бы не знает, хотя его катана порубила целую семью.

— Это... мой дядя. Что за чертовщина?! Что он несёт?! - Тэхён бежит к телефону, судорожно набирая номер председателя, однако телефон отключён.

Хосок находит его в спальне, стоящего спиной. Чон облокачивается плечом о косяк двери, с каменным лицом молча празднует победу.

— Нет, не может быть. Я только вчера с ним говорил... - вдруг Ким выпрямляется и секунду молчит. — Это Цуками. Это его рук дело!

— О чем ты говоришь? - хмурится Хосок.

Тэхён смотрит на него с безумием в зрачках и необузданным желанием доказать свою правоту.

— Квона убрали люди Цуками, я уверен! Вчера он добился отстранения меня от дела. Я знал, что ему угрожали...

— Тэхён, по-моему, у тебя шок, - пытается успокоить обо всем догадавшегося альфу Чон, однако темноволосый бежит к шкафу и одевается в первые попавшиеся вещи, — ты куда собрался?

— В фирму, куда ещё. Мне нужно во всем разобраться. Нужно набрать Юнги... Черт, Юнги, - вспоминает о ссоре альфа, хмурясь и массируя переносицу.

— Хочешь, я поеду с тобой? - ненавязчиво, словно из вежливости, а не из-за личной выгоды, предлагает помощь Чон.

Тэхён долго глядит на альфу, кусает заусенец на пальце и качает головой.

— Мы просто трахаемся. Тебе не обязательно изображать благодетеля. Я поехал.

— Подожди, дай свой номер.

Хосок записывает новый контакт и слышит хлопок входной двери. Его уголки рта растягиваются в хитрой ухмылке. Парень находит в холодильнике шоколад и, плюхнувшись на диван, повторно смотрит новости, гордо улыбаясь, когда репортёр перечисляет степени тяжести, нанесённые жертвам.

***

Полдня Тэхён проводит в участке, ещё час - в морге, выслушивая вердикт патологоанатома о травмах пострадавших. Тяжёлые телесные повреждения: жертв душили, пока в конце концов не пустили пули в грудь - ровно тринадцать - чертову дюжину. Тэхён не сомневается, что это жестокое убийство двух омег, одному из которых всего двадцать, дело рук самого Дьявола.

— Его насиловали. Я не могу сказать сколько именно человек, но половой партнёр был не один, судя по разорванной...

— Хватит, - рявкает прокурор , не имея мочи слушать дальше.

Парень извиняется и отходит назад, бросая взгляд на кушетку с его дядей, череп которого разломан на две части. К везению Кима, тело в мешке, и он не видит безобразие, сотворенное, судя по экспертизе, топором.

Брюнет покидает здание и, слушая мелодию дождя, стоит в пробке. Небо мрачное, тучи синие и недобрые, а ливень барабанит по стеклу и крыше, убаюкивая наполненное печальными событиями сознание прокурора.

Тэхён закуривает, берет телефон и только хочет набрать Юнги, как тот звонит сам.

— Соболезную, - тихо произносит омега, Ким дергает уголком рта.

— Спасибо. Ты в компании?

— Да, - Юнги на другом конце города оглядывается за спину и закатывает глаза от растущего гвалта, — тут творится кошмар. Во-первых, репортёры не хотят оставить нас в покое, требуют тебя. Во-вторых, наши парни в растерянности. Кто заменит господина Квона? Какие жестокие люди... Сутки не прошли с его смерти, а они уже метят на чужое место.

Альфу это не удивляет, он лишь иронично хмыкает и давит на газ, обрадовавшись, что пробка рассасывается.

— Слушай, вызови полицию, пусть разгонят журналистов. Я не хочу сейчас давать никакие комментарии.

— Понял, сделаю.

— И ещё, Юнги... - Тэхен цепляет зубами нижнюю губу и борется сам с собой, чтобы выдавить хоть слово. Вздыхает. — Прости меня за тот поцелуй. Я поступил неправильно.

— Да, не стоило тебе целовать меня без разрешения, - словно специально сыплет соль на рану омега, — так уж и быть, ты прощён. Мой альфа достаточно над тобой поиздевался в тот день.

— Нашёл на кого запасть, на этого япошку, - полушутя фыркает Ким и осекается, мысленно вернувшись к человеку, с которым сегодня проснулся.

А сам-то далеко ли ушёл? Угораздило же его стать зависимым от человека, про которого он толком ничего не знает. Тупо секс? Он не против, но и для этого нужно знать элементарные вещи. Возраст хотя бы.

Тэхён хмурится, концентрируясь на своих мыслях, и решает позже вывести Хосока на разговор, чтобы утолить любопытство.

Парень приезжает в компанию в момент, когда полиция разгоняет репортёров. Он незаметно пробирается в офис, выслушивает соболезнования, третьим невидимым оком замечает жажду власти каждого прокурора фирмы, каждого, кто мечтал подсидеть Квона. Все последующее время Тэхен тратит на нотариуса и отца, обсуждая похороны и будущее юридической фирмы.

***

Над Джином кружатся большие чёрные птицы. Две вороны, долго и звонко каркая, уносятся за деревья, пока альфа щурит глаза и стягивает с носа чёрные солнечные очки.

За городом дождя нет, но в дали виден туман - над Сеулом скучковался циклон.

Поправив чёрное пальто, Сокджин, не здороваясь, проходит по аллее к огромным высоким каменным стенам. Останавливается. Молча позволяет осмотреть себя, не сдерживая скользкой ухмылки, когда надзиратель щупает рукоять пистолета, спрятанного за пазухой.

Донёсся звон, тяжёлые ворота отворились, и перед Кимом открывается вид на широкий двор тюрьмы, где держат опасных преступников: от шпионов и изменников нации до террористов, как Цуками Дзэн.

Весь путь Джин слышит ругань, крики и споры, видит обедающих в зале людей и не выдаёт эмоций, встречаясь взглядом с жирдяем, недовольным чем-то.

— Господин Цуками ест за одним столом с такими? - пройдя дальше, не глядя на контролера, интересуется альфа.

— Нет. Господин, как и полагается, ест у себя.

Сокджин ничего не отвечает. Они доходят до нужного этажа, сектора С, комнаты номер 865, и железную дверь открывают.

Цуками, услышав звон замка, поднимается с коврика для медитаций, поправляет длинные тонкие усы, которые он отрастил за время пребывания в колонии, и, дождавшись ухода лишних ушей, откашливается.

Джин кланяется отцу, выпрямляется и передаёт тому в руки свёрток газеты.

Японец сверкает чёрными глазами и довольно хмыкает.

— Подох, значит...

— Хосок его убрал, - рассказывает о смерти Квона парень, — скорее всего, новым председателем будет прокурор Ким Тэхён, его племянник.

— Этот самонадеянный сосунок? Я его запомнил, - швыряет в мусорную урну газету Цуками, важно расправляя плечи и подходя к форточке, — он в тот день смотрел на меня с вызовом, с такой уверенностью, что я был одновременно восхищён и оскорблён. Мальчишка, считающий, что может тягаться со мной... Невероятная дерзость.

— И все же он так считает, - напоминает Джин, — он не отступит, тем более теперь, когда власть в его руках.

— По правилам этики, он не может лично браться за дело, будучи председателем.

— Верно, - подхватывает его мысль альфа, — его руками будет Мин Юнги. Слушание не получится отложить. Хосок поспешил убирать Квона.

Морщины на лице Цуками углубляются. Он кривит ртом и кивает.

— Согласен. Хосок снова разочаровал меня. Но он хотя бы пытается сдвинуть дело с мёртвой точки. Что насчёт Акиры?

Мужчина разворачивается полубоком к Джину и проникновенно смотрит тому в глаза. А альфа, в свою очередь, старается смотреть только в пол.

— Чонгук резок на словах. Он уже не может скрывать свои мысли. Думаю, вскоре Акира предаст вас.

— Мой младший сын? Предаст меня? - будто не верит, смеётся Цуками Дзэн.

— Господин, ветер переменился. Вам необходимо покинуть это место в кратчайшие сроки. Чикаго все равно выследит вас, притворись вы хоть мёртвым. Если мы не начнём действовать сейчас, потом будет поздно, - пылко высказывает своё мнение Джин, падая на колени и склоняя голову.

Мужчина, держа руки за спиной, задумчиво хмурится и поглядывает на стол с книгами, которые он перечитывает день за днём. Пару минут он многозначительно молчит, затем велит сыну подняться и останавливается у картины с изображением японской деревушки.

— Если хочешь победить в войне, не забывай, где зарыт её топор. Я полагаюсь на тебя, Сокджин. Не разочаруй меня, иначе получишь тот же подарок, какой я преподнесу сегодня своему третьему сыну.

***

— Сегодня я очень устал, Гурым, отстань, - Юнги не обращает внимания на игривого и явно соскучившегося по хозяину пса, проходит на кухню и залпом выпивает стакан воды.

Он замирает, отставляет бокал на стойку и внюхивается. Его дом теперь пахнет иначе - он пахнет Чонгуком. Альфа постоянный и желанный гость в квартире Мина. Даже несносный Гурым привык к чужому присутствию и сам подставляется под ласки, облизывая пальцы Акиры.

Сегодня Юнги видел Чонгука два раза: в первый раз утром, а во второй - в офисе, когда альфа заманил того в кабинет и выкрал поцелуй, потому что «не поцеловав тебя, я не могу спокойно работать». Омега улыбается розовым воспоминаниям и с хорошим настроем идёт в душ. Сушит волосы, переодевается в чистую пижаму и собирается ложиться спать, но кто-то стучится в двери.

— Собирайся, поедем в ресторан, - с порога наставляет Чон, одетый в чёрную рубашку, белый пиджак и такие же классические брюки, обтягивающие накаченные бёдра, из-за которых Юнги вмиг краснеет.

— Но уже почти одиннадцать, не поздновато?

— Даю тебе пятнадцать минут.

Юнги цокает, уходит в спальню и переворачивает гардероб вверх-дном, ищет что-нибудь поистине шикарное, чтобы не выглядеть на фоне Чонгука белой вороной. И находит.

Омега натягивает персиковую блузку с воротником, застегивает чёрные брюки, отлично обтягивающие попку и наносит макияж, слыша краем уха тявканье Гурыма, которого развлекает альфа.

— Я готов.

Чонгук поднимает взгляд на парня и моментально меняется в эмоциях. Его глаза подобно чёрным бриллиантам блестят, а черты лица заостряются. Все древнегреческие боги могут позавидовать красоте Юнги. Этот омега вообще реален или он сладкая неосязаемая мечта Чонгука? За что ему, мерзавцу, собирающемуся его использовать, достался запретный плод райского сада? Акира не верит в Бога, но рождение такой яркой чистой звезды, как Юнги, заставляет сомневаться.

Таких больше нет: Юнги единственный и незаменимый. Юнги неизлечимая болезнь Чонгука.

— Позволь мне... - Акира наклоняется к растерявшемуся омеге и, оставляя пару сантиметров между ними, бережно и с любовью заправляет завиток волос за ухо. — Ты прекрасен, моя Сакура. Мое персиковое желе, которым я не наедаюсь.

— Какой неоднозначный комплимент, - смеётся Юнги, — так что ты там говорил про ресторан? Я вдруг проголодался.

— Что ты знаешь о голоде? - риторически протянул Чон, поймав недоуменный и наивный взор парня. — Да забей.

Акира усаживает омегу в автомобиль, ухаживает за ним и везёт в лучший ресторан Сеула, который он забронировал только для них двоих. Юнги сперва смущала тишина и одиночество, однако стоило столику заполнится блюдами, пепельноволосый радостно ахает и принимается за трапезу. Чонгук ему двигает тарелки ближе, сам мало ест, в основном любуется наливными щечками Мина и улыбается.

— Так вкусно, но порции, конечно, для лилипутов.

— Я закажу ещё, - тут же подзывает к себе официанта Чонгук, и Юнги машет головой.

— Все в порядке, я не это имел ввиду...

Несколько секунд оба молчат, наслаждаясь обществом друг друга. После чего, наевшись, Юнги ждёт, пока официант заберёт посуду, и двигается к альфе ближе.

— Спасибо за вкусный ужин. Я ещё никогда так плотно не ел.

— Надеюсь, ты оставил места для десерта?

Перед омегой кладут мороженое в шоколадном сиропе. Юнги улыбается сахарной улыбкой, поражая ею Акиру, у которого пульс учащается от подобных редких моментов.

— А ты не будешь? - удивляется парень.

— Я позже получу свой десерт, - неоднозначно звучат слова альфы, отчего Юнги сглатывает, покрываясь румянцем.

Он решает сменить тему разговора.

— Кстати, давно хотел спросить. Чем ты занимался в Японии, кроме прокуратуры, конечно? Просто я так мало о тебе знаю... - Мин замечает тень негодования, лёгшую на лицо Чона, поэтому неловко откашливается, утыкаясь глазами в мороженое.

Акира задумывается. Что именно рассказать Юнги, чтобы не спугнуть его и не выдать тайну.

Чонгук облокачивается на спинку стула, перекидывает ногу на ногу и вздыхает.

— Я люблю путешествовать.

— Во многих странах ты бывал?

— Да, но здесь мне нравится больше всего, потому что здесь я нашёл тебя, - Чонгук берет омегу за руку и целует костяшки пальцев.

— Льстец, - фыркает Юнги, но довольной улыбки сдержать не может, — наверное, ты встречал много красивых людей... омег?

— Ревнуешь меня к моему прошлому? - хохочет Акира.

— Ещё чего, я просто интересуюсь. Так что? Много?

— Много, - хитро скалится альфа, решив поиграть с ревнивым парнем.

— И что же... ты с ними спал? - ложка превращает мороженое в сладкое море, однако Юнги, погруженный в думы, этого не замечает.

— Да, со всеми.

Юнги скрипит зубами, кое-как улыбается, мол, ясно, и больше не смотрит на Чонгука. Альфа понимает настроение омеги, встаёт с места, берет сохраняющего деловой вид Юнги и сажает на свои колени.

— Я шучу, - шутка его и есть ложь.

Чонгук спал со всеми, с кем хотел. Он был главным Казановой, не пропускал ни одну задницу, только Юнги знать об этом необязательно. Это его прошлое, прошлое не сотрёшь, зато можно его отпустить и идти дальше.

— Ты врешь, - с горечью шепчет Мин, — но я в порядке. Главное, что сейчас мы вместе, и ты любишь меня.

— Тебя и никого больше. Знаешь, чем ещё я занимался?

— Чем? - обнимает шею альфы Юнги.

— Я рисовал. Мои картины даже покупали.

— Правда?

— Я тебе докажу, - целует в висок Юнги Акира и просит счёт.

Они приезжают домой к часу ночи. Гурым не обращает больше на людей внимания, спит у себя в домике.

— Дай мне карандаш и бумагу, - просит альфа, снимая пиджак.

Юнги с недоверием поглядывает на мужчину с загадочными намерениями, но просьбу выполняет.

— А теперь раздевайся.

— Что, прости?

— Я хочу изобразить тебя обнаженным. Будешь моей моделью.

Юнги выпучивает в шоке глаза и машинально прикрывается, хоть и одет.

— Нет! Я не могу... я стесняюсь.

— Любовь моя, ты прекрасен, твоё тело создано, чтобы им любовались. К тому же, я столько раз видел тебя голым. Поздно смущаться. Или ты хочешь, чтобы я тебя раздел?

— Я сам, я сам, - не успевает Чонгук потянуть к тому руки, как Мин отпрыгивает назад и неуверенно стягивает с себя одежду.

Альфа подготавливает кровать, просит омегу принять удобную позу и садится в кресло, принимаясь за штрихи. Юнги лежит на локте, одна нога переброшена на другую, из-за чего хорошо видны все изгибы тела. Подбородок омега придерживает пальцами, и взгляд его с дымкой вынуждает Чонгука прикусить щеку, чтобы прервать возбуждение.

Чонгук внимательно и долго смотрит на омегу, любуется, вбивает под веки чужой образ, после чего переводит внимание на бумагу и принимается за работу.

Акира рисует его почти час, Юнги засыпает. Когда последний штрих лёг на листок, и Чонгук поднял взор в сторону своей модели, омега уже спал.

Альфа убирает незаконченный рисунок, укрывает парня одеялом и целует в носик, улыбаясь из-за сморщенной моськи. Сегодня он решает позволить парню выспаться, уезжает в пентхаус, где все ещё горит свет.

Хосок мрачный. Он сразу подходит к радостному брату и хватает того за шею, больно толкая.

— Ты ахуел?! - бесится младший.

— Что ты сделал, Акира?!

— О чем ты говоришь? - не соображает Чонгук.

— Что ты натворил?! Что ты сделал, что наш отец прислал тебе второе предупреждение?!

Блондин отходит в сторонку, открывая вид на стол, где лежит уже всем знакомая чёрная коробка с мертвым белым голубем. Чонгук заметно напрягается.

— Ты почти покойник, брат, - сокрушается Хосок.

— Это Сокджин. Он передал мои слова отцу.

— Ты знал, что так будет! Ты знал и не заткнулся, а теперь Цуками держит тебя под прицелом. Очнись, брат! Ему плевать, что мы его сыновья! Его рука не дрогнет убить тебя!

— Значит, и моя не должна дрогнуть убить его, - на полном серьезе кивает Акира.

Хосок пару мгновений глядит на него, как на дурака, замахивается и бьет в челюсть.

— Ты слепой идиот! Не понимаешь?! Ты сам себе могилу роешь!

— Чего ты ко мне пристал?! Я не играюсь, когда говорю, что хочу покончить с отцом! Я не хочу больше плясать под его дудку, понятно?! Можешь так и передать ему или его верной шавке Сокджину! Я выхожу из игры. Пусть теперь Цуками сам спасает свою шкуру.

Старший в панике качает головой, взъерошивает волосы и дышит паром. От него исходит стойкий запах пороха, он злится и хочет вырвать Чонгуку хребет, только вряд ли это поможет.

— Не допускай ошибку, Акира. Я не хочу потерять брата.

— Не потеряешь, - опускает на плечо Хосока руку Чонгук, — я не иду против Цуками, я просто сам по себе.

Беседа братьев заканчивается на грустной ноте. Хосок кивает ему, но совсем не разделяет его мнение, и гасит ярость, выпивая виски.

Прислуга, стоящая все это время за стенкой, отходит в сторонку и спускается на первый этаж, в подсобку, набирая неизвестный номер.

Через пару гудков бете отвечают.

— Господин Ким Сокджин? У меня есть для вас новости...

Полгода спустя.

Хосоку нравится осень меньше весны, но осенью красиво падают на землю листья. В этом золотом дожде направляющийся к нему Тэхён выглядит краше, словно он сошёл со страниц глянцевых журналов. Причёсанные отросшие чёрные волосы, надменный взгляд, отличное чувство стиля и привычка поправлять челку, хотя она уложена. Тэхён производит впечатляющий эффект - все взгляды на нем, будто он центр мироздания. Порой Хосок его даже ревнует.

Это его модель. Это его игрушка, ею нельзя делиться, на неё нельзя смотреть. Только Хосок имеет право с ней играться.

— Ваш латте, - официант прерывает гляделки альфы.

Мужчина выпрямляется на кресле и кивает, натягивая самодовольную ухмылку, когда Ким был уже близко.

Парень аккуратно кладёт дипломат на соседнее кресло, а сам садится напротив Чона.

— Снова латте. Ты решил ввести новую традицию? - отодвигает чашку Тэхён, смеряя блондина испытывающим взором.

— Я знаю, ты ненавидишь кофе, а мне нравится, когда ты злишься.

— Придурок.

— Надеюсь, у тебя нет планов на вечер? Я соскучился по твоей очаровательной круглой попке.

Тэхён громко шикает и бьет альфу ногой под столом, отчего второй цыкает, но ехидного взора не убирает.

— Ты хочешь, чтобы все кафе знало, что мы трахаемся?

— Было бы неплохо, потому что ещё минута, и я оторву тому ублюдку глаз. С хуя ли он на тебя пялится? - Хосок аж подбирается весь, проделывая дыру глазами на альфе справа.

Незнакомец чувствует тяжёлый взгляд, слышит рычание зверя Хосока и даёт заднюю.

— А что такого? Я красивый, он имеет право на меня смотреть.

— Смотреть и раздевать глазами - это разные вещи, крошка. Так что насчёт вечера? - делает глоток кофе Хосок, немного успокоившись.

— Прости, я занят. Дела в фирме.

— Опять? - поднимает бровь альфа. — После назначения председателем, ты стал очень деловым.

Тэхён скрещивает руки.

— Работы много. Нам с Юнги предстоит Цуками за решетку посадить. Разве я не говорил?

Чон сжимает челюсть, смакуя на языке горечь. Он облизывает нижнюю губу и отмахивается.

— Говорил.

— Вот и не доставай. Если невтерпёж, закажи себе шлюху.

— К чему мне шлюха, когда есть ты? - достаточно резко и грубо замечает блондин, чем обижает альфу, круто поднявшего подбородок и посмотревшего на того непонятным взглядом.

На ровное лицо Кима ложится грусть. Хосок только что сравнил его со шлюхой? Они, конечно, договорились спать друг с другом, но это не даёт ему права обзываться.

— Жаль тебя расстраивать, но сегодня я занят. Повторить ещё раз, чтобы дошло? - злится парень.

— О, не утруждайся, и так все понятно. Тухни на своей ебаной работе, женись на ней ещё, как хочешь. Мне похуй. А вообще, ты прав, - перебрасывает ногу на ногу Хосок, демонстративно разводя руками, — закажу себе мальчиков, развлекусь. Раз уж ты решил вести половую жизнь со своей фирмой, вот и трахай своим подчинённым мозг.

— Тебя не должно трогать, кого я трахаю и кто трахает меня. У нас тупо интрижки, забыл? - ядовито чеканит Тэхён, собираясь уходить.

Последнее слово за ним. Брюнет поднимается с места, поправляет пиджак и хватается за дипломат. Хосок с недовольным лицом смотрит на улицу, вертя между пальцами зажигалку.

— В следующий раз пришли мне своё расписание, господин истеричка, чтобы я своё драгоценное время не тратил и не ждал тебя по полчаса, - бросает под конец альфа.

— Я сам тебе позвоню, когда захочу.

— Ты наглеешь, - сверкает очами Хосок.

— Ничего личного. Если хочешь меня, подстраивайся под график. До встречи.

Хосок закуривает, нервно дергая ногой, и посылает официанта, который сообщает, что «у нас не курят». Не курить? Это невозможно, если ты связан с Ким Тэхёном - эксцентричной сукой. Кем он себя возомнил? Думает, Хосок будет за ним бегать, как пускающая слюни собака? Ну уж нет. Чон Хосок ни за кем не тащится, он перевернёт все так, чтобы Тэхён жалел о своих словах и сам желал встречи.

***

— Он снова не отвечает? - Шон помогает Юнги домыть посуду, вытирает полотенцем последнюю тарелку и с сочувствием смотрит на понурого омегу, грустно глядящего в мобильник.

Юнги кивает.

На сердце тревога колючими проволоками легла. Чонгук стал странно себя вести: его подолгу нет дома, он не отвечает на звонки, постоянно хмурый и задумчивый, мыслями не делится и на всякие расспросы парня только слабо улыбается и целует его в лоб. Юнги не нравится эта недосказанность, он испытывает странное ощущение потери, будто Акира вот-вот растворится в воздухе. Сколько раз уже Мин пытался разузнать о секретах альфы, однако, кроме скандала, его ничего не ждало. Чонгук замкнулся в себе. Он не посвящает Юнги в свои дела и не видит в этом смысла. Почему? Что у него на уме? Они, съехавшись, даже видятся редко: квартира, которую приобрёл для них двоих Чонгук, пустует; лишь Гурым своим лаем оживляет стены.

— Где его носит в такой час? - косится на время пепельноволосый, надув губы.

— Прости за нескромный вопрос, но у вас все хорошо в постели? - откашливается неловко Шон.

Юнги пару секунд щурится на того, а потом сглатывает.

— Думаешь, он мне изменяет?

— Это только предположение, но мало ли... О нет, Юнги, я не хотел тебя расстраивать, - заметив пелену слез на глазах друга, спешит к тому омега, обнимая за плечи, — садись, я налью тебе воды.

— Он любит меня, он бы не стал так поступать. Правда же?

Шон подаёт бокал воды и неуверенно кивает, успокаивая парня. Вдруг входная дверь с шумом открывается. Омеги переглядываются, и Юнги, вскакивая с места, бежит в прихожую.

Чонгук, чьи волосы достаточно отросли, разувается, держа букет сакуры в одной руке, и поднимает недоуменный взор на раскрасневшегося от слез Юнги. Альфа тут же хмурится.

— Что случилось? Почему ты плачешь? - с нотками стали спрашивает Чон.

— Я, пожалуй, пойду. Доброй ночи, - Шон прощается с другом, бросает недоверчивое око на Чонгука и незаметно для него принюхивается. Подмигивает Мину, мол, никакого запаха нет.

— Так почему ты плачешь? - тянется к любимому Акира, однако омега уворачивается.

— Где ты был целый день?

— Ездил по делам.

— Который день подряд ты едешь по делам? - с упрёком фыркает Юнги, и, развернувшись, проходит на кухню.

Альфа, бросая пиджак на диван, закатывает рукава рубашки и становится напротив недовольного парня.

— Я буду отсутствовать дома столько, сколько потребуется.

— Что происходит? Что за секреты? Почему ты ничего не рассказываешь?

— Сакура...

— Ответь мне! Что ты скрываешь?! - переходит на крик Юнги. Для него сегодняшний вечер стал последней каплей в чаше терпения.

Чонгук гипнотизирует того мрачным, мутным взглядом. Он стоит скалой, не подаёт признаков жизни и только сжимает челюсть, стараясь не грубить, хотя ему тоже все надоело. Ему тоже хочется кричать, ругаться, возмущаться. Акира чертовски устал за эти три месяца. Он занят тем, чем зарекался никогда не заниматься.

— Ты мне изменяешь? - в лоб спрашивает Мин, и его голос дрожит в конце.

Чонгук вскидывает брови и с усмешкой выдыхает.

— Что?

— У тебя появился другой?

— Дурачок, нет, конечно. Как ты вообще мог об этом подумать? Иди ко мне, - Чонгук обнимает смягчившегося омегу и целует в носик, устало улыбаясь, — я свою сакуру ни на кого не променяю. Поэтому ты плакал?

— Кто сказал, что я плакал? Просто в глаз что-то попало...

— Ну да, конечно, - закатывает глаза Чонгук, — я очень голодный. Накормишь меня?

— Голодный? - переспрашивает Юнги, смотря на альфу снизу вверх. — Ты говоришь про настоящий голод или про...

Омега не договаривает, потому что Акира затыкает того глубоким настойчивым поцелуем. Он с лёгкостью поднимает парня на руки и, не переставая целовать, идёт в спальню. Гурым, тявкнув, скулит и бежит под стол, преданно дожидаясь людей из комнаты.

***

Младшие кивают председателям и прокурорам, терпеливо ждут их ухода, и когда за последним человеком закрывается дверь, Тэхён едко кашляет и распутывает галстук.

— Старые ублюдки, им совсем плевать на закон. Их закон - это выгода.

— Они просят слишком много, - замечает понуро Юнги, собирая документы, — дело с японцем затянулось почти на восемь месяцев, мне надоело возиться с ним. Почему верховный суд просто не посадит его?

— Потому что он не кореец, - мол, это очевидно, закатывает глаза Тэхён, садясь на подоконник и закуривая, — японцы не позволят своему человеку сесть за решетку в чужой стране. Развяжется межнациональный конфликт. У Цуками громкое имя, но громче этого - его авторитет. Якудза своего не бросят.

— Тогда где справедливость? Мы просто удерживаем его в клетке, пока японцы не заберут его у нас? В чем смысл происходящего процесса?

— Мы пытаемся, Юнги, - смотрит на того альфа с сигаретой во рту, — на нашей стороне общественность, на стороне Цуками - криминальный мир. Радуйся, что жив вообще и что тебя никто ещё не прикончил.

— Не говори так, - омега поднимает затравленный взгляд и дальше раскладывает бумаги, решая больше ничего не добавлять.

Тэхён шумно выдыхает, поворачивает голову к парню и оглядывает того с ног до головы. Юнги выглядит иначе, нежнее. Он отрастил маллет, начал краситься, носить украшения. Омега красивый, только красота в его работе - лишнее звено. Ким на это неоднозначно хмыкает.

— Ты очень изменился, Юнги.

Мин замирает, даёт себе время на осмысление сказанного и выпрямляется.

— Что ты хочешь сказать?

— Он тебя изменил, - наконец-то налаживает с омегой зрительный контакт Тэхён, и Юнги сглатывает, не показывая точные эмоции. — Ты стал неженкой. Порой я скучаю по грубому и холодному прокурору , который помогал мне сажать мразей за решетку.

— Ты преувеличиваешь, я все такой же.

— Правда? - не успевает омега опомнится, Ким целится в того пистолетом, отчего у парня ухает сердце, но он не двигается с места.

Лисьи глаза Юнги сверлят серьёзную мину Тэхёна, который перезаряжает оружие и надавливает на язычок. Юнги все ещё держится прямо.

— Маленький сукин сын, - прыскает смешком брюнет, опуская руку. Омега часто дышит. — Признаюсь, я был не прав. Прокурор Мин Юнги все ещё жив.

— Ты ахуел?! Что с тобой такое?! - бросает папки с документами взбесившейся Юнги, чья жизнь только что висела на волоске.

Он не думает, что альфа бы выстрелил, но сам его безбашенный поступок вымораживает. Тэхён часто начал вести себя, как психопат, это пугает.

— Прости, правда прости. Я просто пошутил, - хохочет Ким, на его смех Юнги фыркает и стискивает челюсть, — Один человек утверждал, что это весело...

— Наверное, он такой же социопат, как и ты!

Тэхён тушит сигарету, ухмыляясь и соглашаясь с Юнги. Чон Хосок тот ещё социопат и просто ненормальный. В одну секунду он ласкает тебя и шепчет комплименты, а во вторую - трахает и душит цепью. От нее как раз на шее Кима и остались следы...

***

— Я против, - Чонгук без шансов на переговоры машет рукой и отворачивается.

— Ну почему?! Я и раньше вёл это дело!

— Ты был секретарем Тэхёна в суде, а не главным прокурором, это совершенно разные вещи! Ты можешь пострадать! - кричит Акира, сурово глядя на хмурого Юнги, стоящего в одной синей рубашке.

Омега топает ногой, бросает в альфу скомканную футболку и орет:

— Думаешь, я не знаю во что ввязываюсь?! Это дело всей моей жизни, моя цель! Я должен отомстить Цуками за папу! Ты мне не указ!

— Указ, я твой альфа, и я говорю нет! Ты не будешь выступать на суде! Цуками в порошок тебя сотрёт, ты для него лёгкая добыча!

Чонгук возвышается над побагровевшим от ярости омегой, смотрит в упор, давит зверем, рычит, но Юнги, привыкший добиваться своего, прикладывает максимальные усилия, чтобы не поддаваться чужому воздействию.

— Откуда тебе знать?! Почему ты говоришь так, будто знаешь Цуками, а? Я выиграю суд, он будет гнить в тюрьме!

— Юнги, прошу тебя, не спорь. Пусть Тэхён найдёт другого прокурора, - Чонгук опускает руки на плечи омеги, однако тот толкает альфу и отходит в сторону.

Его бесит недоверие Акиры. Когда-то он тоже хотел краха террориста, но почему-то сейчас препятствует.

— Нет. Уже все решено. Завтра Цуками Дзэн получит заслуженное наказание, а я буду его палачом. Если ты не хочешь поддержать меня, хорошо. Не приходи на слушание. Так даже лучше, - кривит ртом пепельноволосый, смеряя еле контролирующего себя Чона ненавистным взглядом.

Альфа зарывает пальцы с перстнями в волосы и устало выдыхает.

— Отлично. Поступай как хочешь. Но я тебя предупредил, - щурит веки тот, пытаясь напугать омегу.

— Мне до твоих предупреждений, как до хуя.

— Ты очень глупый парень, - последнее, что говорит Акира.

Он натягивает тёплый пиджак, берет сотовый и пулей выходит из квартиры, игнорируя ругань омеги.

Юнги бросает в дверь бокал и в обиде надувает губу, поражаясь своей сентиментальности. Чонгук завтра не придёт... И Юнги его будет не хватать, потому что поддержка альфы имеет волшебное свойство. Без него омега не сможет...

***

С глубокой ночи до рассвета в колонии строгого режима вопит сирена и горят красные огни. Охрана и надзиратели вместе с поисковыми отрядами с собаками прочесывают окрестности, патрулируют город и ближние районы Сеула.

Цуками Дзэн сбежал. Никто, кроме органов власти, об этом не узнает, пока беглец не будет найден.

У здания суда собралось много народа. прокуроры , как и тогда, прибыли на место за час до слушания. Журналисты окружают альфу и омегу, задают наводящие вопросы, тычут камерами в лица и не затыкаются. Юнги не даёт ни одного комментария, пребывая в дурном подавленном настроении, ведь с Чонгуком они так и не помирились.

Омега оглядывается по сторонам, прежде чем войти, увы, нужного человека не замечает. Неужели он не придёт?

— Я пока обговорю все детали с судьей, а ты подготовься. Надеюсь на тебя, прокурор Мин, - гордо кивает тому Тэхён, уверенный в победе.

Омега тому лениво кивает и уходит к окну, ещё раз взглянув на улицу.

Тэхён, поправляя запонки на рукавах пиджака, причёсывает пальцами челку и тут же ахает, оказываясь вжатым в уголок каким-то мужчиной. Этим мужчиной оказывается его личная головная боль.

— Какого черта ты тут делаешь? - шипит тому в губы Ким.

Хосок утягивает альфу в поцелуй, аккуратно осматривается и повторяет.

— Пришёл поддержать свою истеричку.

— Пытаешься вину загладить? - щурится брюнет.

— А у меня получается?

— Конечно, нет! Ты, блять, меня к потолку подвесил и трахнул! Долбанный извращенец! - рявкает альфа, замахиваясь, однако блондин вовремя ловит его руку, второй массируя ему член, затвердевший в штанах.

— Да ладно, ты сам виноват. Не надо было грубить.

— Не спи по ночам - я приду к тебе с ножницами и отрежу твою сосиску.

Хосок громко смеётся.

— У меня как минимум колбаса, которую ты, к слову, с удовольствием глотаешь, так что не строй из себя гордого. Тебе не идёт.

— На три я вызываю охрану.

— Ага, пизди больше, - водит носом по скуле Чон, наслаждаясь запахом альфы.

— Раз... три! Охрана! - орет прямо в ухо Хосока брюнет, и альфа отскакивает, смачно ругаясь.

— Блять, ты психопат ебанный!

— Охрана! - повторяет с большим чувством довольно усмехающийся Ким.

Хосок на того рявкает и быстро юркает в проход, обозвав напоследок Тэхёна истеричкой.

Второй сам себе аплодирует, зачёсывает кудри назад и выходит в коридор, тут же замечая хмурого Юнги, горячо переговаривающегося о чём-то с каким-то людьми в чёрном. Альфа сокращает дистанцию, становится рядом и оглядывает присутствующих.

— В чем дело? - спрашивает он Юнги.

— Суда не будет, - сухо и треснуто заявляет Мин.

Тэхён в недоумении отшатывается. Люди с департамента государственной безопасности рассказывают о произошедшем сегодняшней ночью и не замечают, как белеет альфа. Брюнет в шоке расширяет веки, дышит паром и чертыхается. Не верит. Это невозможно. Каким образом он вышел прямо в день суда? Почему? Кто это допустил?

Парень проклинает мироздание, пинает воздух и пытается совладать с дыханием.

— Прошу вас, успокойтесь. Мы делаем все возможное, чтобы его выследить, - зарекается один из альф.

— Каким образом? Старик наверняка уже в Японии! - огрызается Тэхён.

— Наши люди в аэропорту, проверяют всех. Нет, Цуками ещё в Корее.

— Вы должны его поймать! - встревает Юнги, очнувшийся от шока. — Он не должен уйти вот так легко...

— Конечно, господин Мин. Мы его вернём под стражу.

Тэхён переглядывается с омегой, оба ничего не говорят. Они расстроены: их год упорной работы пошел коту под хвост. Террорист сбежал прямо из-под носа, и это обиднее всего, потому что, когда победа оказывается слишком близко, но ты не можешь дотянуться, отчаяние уничтожает тебя. Именно это ощущение пожирало прокуроров  - несостоявшаяся месть и справедливость, которая так и не восторжествовала.

***

Дверь с шумом отворяется, глухие равномерные шаги доносятся до альф, как скрипы души.

В темном помещении с тёплым светом находятся бордовые кресла и бильярдный стол. Хосок и Чонгук стоят ровно, держат голову прямо, но их глаза смотрят в пол.

Шаги становятся громче, запах имбиря стойкий, вытесняет прочие ароматы, будто их не существует. Тень ложится на лица парней, и царствует громкая тишина.

На них смотрят соколиные, тяжёлые глаза, глубина которых не имеет точных цифр. Хосок старается думать, чтобы не испытывать давление со стороны гостя,и  у него получается отвлечься. Чонгук, запустивший ногти в кожу, держит рот в тонкой полоске. Именно его прожигает проникновенный взор. Акира - цель Цуками, известно почему.

Сокджин стоит на два шага позади от Цуками, изучает Чонгука и мысленно соглашается с доводами, что его песенка спета.

Цуками, держа в одной руке трость с изумрудным камнем в пасти дракона, выпрямляется и глубоко вздыхает, многозначительно стреляя глазами.

Вдруг альфа замахивается тростью и бьет Хосока прямо по чашечке колена, отчего блондин падает на пол, не издавая звука. Затем старик наносит удар младшему сыну, попадая в солнечное сплетение. Чонгук сгибается, крепко сжимая зубы.

— Вы сплошное разочарование, - выплёвывает с презрением на японском Цуками, глядя на сыновей сверху вниз, — вы никчёмные неудачники, ошибки природы!

Снова взмах. Хосок получает острым концом по спине, Акира - по плечу. Альфы стоят на коленях, не смея поднимать голову, терпят побои и выслушивают оскорбления. Их ночной кошмар вернулся. Цуками, терроризирующий не только мир, но и семью, не стал ждать, сразу принялся за излюбленное дело - ломать жизни. Чонгука уже тошнит от него. Разве можно называть отцом этого монстра?

— Прости нас, - кряхтит Хосок, морщась от боли.

Цуками приподнимает бровь, высокомерно оглядывая блондина. Его трость со стуком встречается с полом. Он собирает руки на голове дракона, постоянно щурясь.

— Мы не хотели тебя подводить, - договаривает Хосок.

— Разве? - хмыкает Цуками. — Что вы делали для того, чтобы вытащить меня? Трахались с прокурорами из юрфирмы?

Хосок в панике распахивает веки, не понимает, откуда тот знает о его связях с Тэхёном, ведь альфа скрывался. Чонгук сжимает до боли кулаки.

— Это все, на что вы способны? Неблагодарные ублюдки! - старик много раз бьет сыновей палкой, как будто не в силах насытиться чужой болью. В каждый удар вкладывает всю силу, злясь больше и больше.

Парни уже не сидят, они растекаются перед ногами отца, до сих пор молчат.

— Я убью каждого, кто шёл против меня! Первыми будут ваши шлюхи-прокуроры , которых я зарежу и скормлю вам же! - брызжет слюной Цуками, замахиваясь, однако трость замирает в воздухе, в ладони Чонгука, отпирающегося от удара.

Он уперто и сердито буравит отца взором похожих очей, выпрямляется, противостоя человеку, которого ненавидит всем сердцем. Сокджин заинтересованно всматривается.

— Нет.

— Что ты вякнул, Иуда? - в ярости дышит японец.

— Только попробуй тронуть Юнги. Я не стану молчать.

Цуками громко и мерзко хохочет, оглядываясь вокруг, чем вызывает у стоящих позади якудза нервный смешок.

— Ты?! Ты, маленький глупый ягнёнок, отбившийся от стада? - альфа приближается к брюнету, хватает за ворот рубашки и сверкает блеском в потемневших зрачках. — Предатель. Ты сдохнешь первым.

Цуками достаёт из ремня пистолет и тычет им в грудь сына, тот не двигается.

— Отец, прошу тебя, не надо! - молится Хосок, ползая на коленях. — Он сам не знает, что несёт!

— Ох, я прекрасно знаю, что говорю. Если Юнги пострадает, ты покойник. Я убью тебя.

— Ты убьёшь меня? - не веря, переспрашивает якудза. — Кишка тонка. Ты - сын труса-омеги, ты жалкий червяк, тебе смелости не хватит тягаться со мной!

— Не смей оскорблять моего отца! - рычит на старика Акира, зверь его выпускает когти, и Цуками в секундном изумлении теряется.

До мужчины наконец-то доходит, что Чонгук больше не тот боящийся испачкаться альфа. В нем просыпается монстр - наследство от Дзэна. Горячая кровь.

— Ты больше мне не сын. Ты никогда им и не был, - толкает назад Чонгука Цуками, переводя липкий взгляд на Хосока. — Встань с колен, бродяга! Не распыляй во мне злость!

— Ты не тронешь прокуроров , - предупреждающе чеканит младший.

Японец усмехается.

— Береги своего омежку, Акира. Отныне ты мне враг, потому что человек, вонзивший нож мне в спину, не жилец, а ходячий труп.

— Я запомню твои слова, отец. Но и ты мои слова запомни: тот, кто ранит людей, которых я люблю, будет гореть в огне, захлёбываясь в крови.

— Чонгук, что ты говоришь?! Извинись немедленно перед отцом! - Хосок вскакивает на слабые ноги, бьет брата по лицу, испуганно оглядываясь.

Цуками в бешенстве.

— Пошёл вон из моего дома!

— С удовольствием, - назло улыбается отцу Акира, поклонившись и развернувшись к двери, проходя мимо остолбеневшего Сокджина.

Чонгук спускается по ступенькам вниз, приказывает шофёру заводить машину и резко тормозит, почувствовав вес чужой руки.

— Ты спятил?! Ты что натворил?! Как ты посмел пойти против него, идиот?! Он убьёт тебя! - орёт на всю улицу Хосок, кровь которого бурлит от желания сравнять усадьбу с землей.

— А ты, брат? Ты и дальше собираешься ему служить?! Как послушная шавка лизать ему ноги?! Он грозится убить твоего парня!

— Тэхён мне не парень! Он только развлечение! Не ставь задницу выше семьи! - тормошит за плечи брюнета Чон.

— Моя семья - Юнги и ты.

— Ты глупец... омега не стоит крови, которая непременно прольётся.

Хосок с разочарованием смотрит на Чонгука, кривит ртом и собирается уходить, однако реплика альфы его останавливает:

— Тебе правда плевать на то, умрет Тэхён или нет?

— Правда, - без тени сомнения отвечает Хосок.

— Тогда настоящий глупец - это ты, брат, а не я.

Акира садится на заднее сидение автомобиля и выезжает за пределы усадьбы, оставляя позади своё прошлое. Всю дорогу до Сеула он смотрит в свой сотовый, на имя из четырёх букв и не решается позвонить. Он просит остановиться у причала, стоит у берега и думает. Долго.

В конечном итоге Акира возвращается в машину и набирает уже другой номер. Спустя пару гудков ему отвечают.

— Я согласен на встречу.

***

Утро встречает жителей Сеула холодом и мелким дождем. Юнги просыпается нехотя, чувствуя себя измотанным и преданным судьбой. Он садится на большой одинокой кровати, смотрит на сторону, где спит Чонгук, но никого не находит.

Альфа не ночевал дома. Сердце парня покрывается трещинами. Он сглатывает горький ком, чешет глаза и, тяжело вздыхая, берет мобильник в руки. Ни одного уведомления. Чонгук даже не звонил ему.

Юнги кусает губы, долго буравит контакт грустными глазами и в конце концов звонит альфе.

Недоступен. Омега хмурится, пробует ещё раз. И ещё раз. И ещё, и ещё, пока голос автоответчика не рушит плотину терпения. Пепельноволосый сбивает руками подушку, шипит и, стараясь не плакать, идёт в душ.

Где он шляется? У Юнги вчера был, наверное, один из худших дней в жизни, а Чонгука не было рядом, когда он был необходим, как воздух. У омеги душу будто блендером мешают: он намыливает мочалку, глядит, как пенистая вода стекает в слив, а сам мурашками покрывается. Зверёк внутри скребется, предчувствуя нечто страшное. Это как слышать сирену и не знать, что и откуда надвигается.

Юнги, толком не умывшись, одевается, сушит волосы и вновь набирает Акиру. На этот раз голос говорит, что номера вообще не существует. Юнги в панике задыхается, тревога растёт с каждым колючим вздохом.

Кому ещё позвонить? Кого спросить, где альфа? Теперь-то омега сидит на постели и прокручивает в уме, что Чонгук так и не посвятил его в свою жизнь. Друзья? Какие друзья? Родственники? Знакомые? Хоть кто-то. Юнги никого не знает.

Влюблённый дурак, не замечавший ничего, кроме своей любви. Мин смотрит на подозрительно притихшего Гурыма и пулей подходит к нему.

— Малыш? Гурым... эй, малыш, - Юнги обнимает спящую собаку, гладит, тормошит легонько, однако тот не открывает глазки, обмякая в ладонях хозяина.

У Юнги на глазах собираются бусины слез. Он уже громче зовёт питомца, воет от боли и смотрит вокруг, думая, за что бы зацепиться.

— Гурым, что с тобой? Почему ты... - омега замирает, лицо искажается в гримасе.

Собака не дышит. Парень резко прикрывает рот и переходит на рыдания, не отводя туманного взгляда с Гурыма.

Хрипы Юнги, наверное, доходят и до соседей, но омеге плевать, он тянет себя за местами влажные волосы, воет, не зная, что делать. Его лучший друг, частичка души, поддерживающая в нем жизнь, покинула его. Юнги подобрал Гурыма на мусорке: маленький щеночек дрался с котом за жёсткий кусок хлеба. Почему-то Мин увидел себя в этом беззащитном грязном комочке и забрал с собой. Оказывается, даже за собачкой он не в состоянии следить.

Гурым умер. И Юнги ответствен за это.

Омега, плача, кутает Гурыма в его одеяльце, находит переноску и, причитая, опускает собаку внутрь. В ветеринарной клинике ему объясняют причину смерти - остановка сердца. Скорее всего, Гурыма что-то беспокоило долгое время, и сегодня он умер.

Юнги сидит в коридоре, утирает опухшие глаза рукавами свитера, задумчиво кусает и без того потрескавшиеся губы. Он не готов хоронить того, кого любит и чьей любви он не заслуживал. Он плохой хозяин и друг. Пустое место.

Омега доверяет собаку клинике и назначает дату похорон, а сам никакой отправляется в фирму, надеясь хотя бы там застать Чонгука. Может, он ночевал в своём кабинете?

Однако, кого бы тот не спрашивал об альфе, все качали головой. Юнги доходит до кабинета японца, дергает за ручку двери. Заперто.

— Юнги, ты в порядке? Твою мать, я испугался! Что с твоим лицом? - Шон подходит к парню и с волнением осматривает призрака.

— Ты не видел Чонгука?

— В смысле, ты не знаешь? - удивляется искренне Шон.

— Не знаю что?

Омега в недоумении опускает уголки рта.

— Акира ушёл из фирмы. Я видел его, когда он грузил коробку с вещами в машину. Тэхён подтвердит.

Небо падает на голову Юнги. Он в шоке сглатывает, перестаёт дышать и вновь хочет плакать, только комок, застрявший в глотке, не даёт слезам пролиться. Парень бежит со всех ног к Киму, застаёт того за беседой с каким-то мужчиной и, не обращая ни на кого внимания, вскипает:

— Это правда?! Он ушёл?

— Чего?.. Ты о ком? - не сразу понимает альфа, а потом его лицо проясняется. — Ты не был в курсе?..

— Не может быть... Он не мог. Чонгук бы... - Юнги, не тратя последние минуты, ловит такси и называет свой адрес.

Руки дрожат, лифт поднимается как будто вечность, а ключ не попадает в отверстие. Юнги распахивает дверь, осматривается. Старается не задевать взором место, где нашёл утром мертвого Гурыма и бежит в спальню.

Все как всегда. Кроме одного. На тумбочке нет вещей Акиры: ни его туалетной воды, ни бижутерии, ни часов. Омега открывает шкаф - вешалки пусты. Открывает комод - пусто.

Юнги кричит во все горло. Он не верит в происходящее, растерянно бегает глазами туда-сюда, хватается за сердце и падает на пол, проливая жгучие слёзы на пол. Он всё-таки ушёл. Он бросил его. Чонгук бросил Юнги, хотя клялся в любви.

Парень не соображает, что происходит. Как он мог? Разве любовь - это игра включи-выключи, приди-оставь? Неужели все так просто? А что же делать омеге, впервые в жизни отдавшему своё сердце? Что делать человеку, который впервые открылся, позволил чувству наполнить его душу? Сломанный, брошенный, побеждённый. Юнги все потерял и остался один, как много лет назад, когда сперва погиб его папа, а потом отец. Он снова сирота.

Юнги обнимает себя, потому что ему вдруг становится холодно. Он кое-как поднимается на ватные ноги, идёт в гостиную, стоит так пару секунд, чувствуя на языке вкус разбитого сердца, и внезапно останавливает внимание на бумажке, мирно лежащей на столе. Юнги подходит ближе, разбито улыбается.

На столе лежит тот самый рисунок Чонгука, который он обещал закончить и подарить омеге. Штрихи карандашом отлично передали всю красоту Юнги, его изгибы, утонченные черты лица. А на рисунке покоится одна ветка сакуры, лепестки которой опали.

Юнги понимает, что это конец. Красивый жест, способ сказать «прощай». И эгоистичный поступок. «Ты будешь вечность меня помнить». Да, это правда, ведь омега влюблён. Так сильно, что готов от боли пасть, подобно этим лепесткам сакуры. Но он должен быть сильным, будучи слабым. Он должен кусками, клочками вырывать из себя Чонгука.

Он обязан забыть его запах, его голос, его глаза, полные звёзд, его губы, знающие что сказать и чем утешить, его тёплые руки и уютные объятия. Юнги должен идти дальше. Юнги должен...

Омега сжимает веки, тихо плачет и подходит к окну, распахивая его и выглядывая наружу, ловит порывы ветра. Ему тяжело находиться в доме, где он был счастлив. Проще забыть, находясь в месте, где нет никаких воспоминаний.

Юнги зарывается пальцами в волосы и поднимает голову к затянутому тучами небу. На его белоснежное лицо падают капли дождя. Он молчит, в уме распыляет облик.

Юнги стирает Чонгука из памяти.

Тем временем, пока омега тянется к небу, на земле, сидящий в затонированной машине альфа, понаблюдав ещё немного за ангелом во плоти, шепчет под нос что-то неразборчивое и поднимает окно одним нажатием кнопки.

Акира выпрямляется, сжимает челюсть до немоты и велит шофёру двигаться.

В небе громыхает, но, возможно, это громыхает в груди Чонгука.

Оставить свою любовь, значит, умереть.