Зависимость

Торопиться было некуда: дома никто не ждал, а солнце ещё выглядывало из-за горизонта. Хоуп чувствовал тяжесть в груди, от которой ему становилось стыдно. Он хотел оказаться на месте Винсента, хотя бы на день пожить так, так жил он: проснуться в родном доме, построенном родственниками несколько столетий назад, посидеть за ужином с родителями и сёстрами, молча рассматривать пейзаж собственного сада, раскачиваясь в кресле-качалке. Как бы Хоуп ни старался отогнать от себя эти мысли, ком в животе не исчезал. И хотя от усталости видел Хоуп уже размыто, а ноги ощущались не твёрже сахарной ваты, по дороге в свою квартиру он решил заглянуть в ещё одно место по пути.

На этой улице не было ресторанов или кафе, а потому в позднее время здесь было особенно безлюдно. Продуктовые магазины уже погасили свои вывески и натянули на окна металлические шторы. Вместо них зажигались уличные фонари: зелёные великаны, окрашенные под состарившуюся медь. В самом конце улицы, на границе маленького сквера, стоял цветочный магазин. И хотя на двери висела табличка "Закрыто", внутри ещё горел свет, и Хоуп без промедлений шагнул внутрь. Маленькое помещение было обставлено цветами: холодильники с розами, лилиями, пионами, орхидеи в горшках, отростки пальм и фикусов, плавающие в мисках с водой. В нос ударил аромат влажной почвы и зелени.

Высокий мужчина в фартуке, который натянулся у него на животе, беспощадно кромсал засохшие ветви гибискуса. Поглядев на Хоупа, он раскашлялся:

— Добрый вечер, друг мой. Ты сегодня один? — узкие слипшиеся глаза оценивающе рассматривали Хоупа.

— Да, Садовник, — как по команде отозвался Хоуп.

— Ну и славно. — Мужчина со вздохом поднялся на ноги, держа острые ножницы в руке. Он отряхнул колени, а затем поплёлся к высокому прилавку, прихрамывая на левую ногу. Хоуп посмел подойти только тогда, когда Садовник закопошился в ящиках.

— Есть у тебя что-нибудь новое? Неважно себя чувствую сегодня.

— Для тебя всегда найдётся, дружище. Тебе моментально станет лучше. У меня было припасено что-то интересное специально для тебя... — Ещё некоторое время мужчина хлопал дверцами ящичков, а затем заулыбался: его густые усы растянулись и поднялись к носу. — Вот, погляди. Высший сорт, готовилось несколько дней, а потом настаивалось несколько суток. Это не какая-нибудь дурь, это произведение искусства. Готов поспорить, ты такого ещё никогда не пробовал. — Садовник, удерживая двумя пальцами крошечный свёрток, потряс им прямо у Хоупа перед лицом и вложил ему в ладонь.

Хоуп рассматривал содержимое пакета — рыжий порошок, цвета огненного опала. Крохотные крупицы были идеальной формы и размера, не лопались и не крошились от нажатия. Ему льстило отношение этого человека: Садовник без опаски давал ему посмотреть на лучшие свои творения. Хоть он и внимательно следил за каждым его действием, Хоуп был уверен, что мог бы легко сбежать со свёртком в руке, если бы захотел.

— Никогда в тебе не сомневался. — Хоуп наконец поднял голову, пряча пакетик во внутренний карман рубашки. — Сколько сегодня?

— Для тебя всего 20 евро, друг.

Домой Хоуп возвращался с небывалой лёгкостью. Этот цветочный магазин всегда поднимал ему настроение. Даже когда денег у него совсем не было, Хоуп иногда приходил повидаться с милым Садовником, которого он знал уже многие годы. Хотя они не были друзьями, Мадлайн был уверен в том, что множество сложных ситуаций в своей жизни он пережил именно благодаря ему. Увидев на горизонте родную трёхэтажку, Хоуп уже выбросил опустевший пакет в мусорное ведро. Звёзды переливались всеми цветами радуги, а месяц иногда заваливался набок. На душе было спокойно.

Всю ночь Хоупу казалось, что он не спит. Бесконечные телефонные звонки разрывали его мобильник: женские и детские голоса плакали, не отвечая на вопросы. Выключение звука не помогало, а совсем отключить телефон не получалось. Хоуп пытался выбросить его в окно, но телефон снова оказывался на кровати, вибрируя от входящих вызовов. Мадлайн запер телефон в ящике, а затем вышел из спальни, направляясь ко входной двери квартиры. Когда он её распахнул, на пороге стояла женщина, прямо за её спиной — мужчина. Их голубые глаза были полны разочарования и жалости, отчего Хоупа затошнило. Даже когда он закрыл глаза, он видел эти взгляды, чужие и знакомые одновременно. Это всё неправда, такого никогда не было.

Хоуп проснулся резко и неожиданно. Тошнота снова подкатила к горлу, и его вырвало. Тело казалось липким и мерзким от пота, длинные пряди волос прилипли ко лбу. Перед глазами всё кружилось, как на детской карусели. При попытке встать Хоуп ощутил резкую боль в руке, от которой он невольно вскрикнул, но зато мгновенно пришёл в себя. Он был не в своей спальне и даже не в своей квартире. Его окружали стерильные белые стены, белое постельное бельё, белая капельница. Через окно, перекрытое решётками, сочился белый солнечный свет. Паника уже начала подступать к горлу, когда дверь в больничную палату резко открылась, и в комнату заглянула девушка. Её тёмная копна волос казалась чем-то инородным на фоне всеобщей стерильности.

— Каролина, что я... Почему ты... — Пока Хоуп пытался сформулировать мысль, Каролина прикрыла за собой дверь и проскользнула в палату.

— Притормози с вопросами, иначе у тебя сейчас лопнет голова. — Её голос был похож на мурчание пантеры, да и сама девушка на неё походила: кошачий разрез карих глаз, тёмные изогнутые брови, алые губы. — Ты сейчас в больнице, — медленно проговорила Каролина после пары секунд молчания.

— Ты приехала так рано, — пробормотал Хоуп первое, что пришло ему в голову: все мысли будто перемешали в блендере, от этого воспринимать английскую речь девушки он мог с большим трудом. Испанский был ему родным, но работа заставила его изъясняться по-английски. Тем не менее, такая резкая смена обстановки поставила его в ступор. Хоуп растерянно глядел на то, как Каролина натянуто улыбнулась и присела на край его постели. В животе снова забурлило, Мадлайн сглотнул и поморщился от едкого вкуса во рту.

— Я приехала вовремя, Хоуп, — медленно, почти по слогам, произнесла она. Прохладная ладонь аккуратно погладила его предплечье и замерла. Каролина внимательно наблюдала за выражением лица Хоупа. — Митос не мог дозвониться до тебя несколько дней, ты, видимо, был без сознания всё это время. Здесь ты приходил в себя, просто не помнишь этого. Вот, возьми, — Каролина протянула Мадлайну стакан с водой, проследила за тем, что он крепко держал его в ладонях, и только потом выпрямилась.

Глаза Хоупа расширились. Он делал глоток за глотком, тщетно пытаясь найти в своей голове хоть каплю воспоминаний за прошедшие дни, но так ничего и не вышло. Тело лишь ноющей болью отзывалось о случившемся. Оставив стакан на тумбе, Хоуп с надеждой взглянул на капельницу, содержимое которой уже было на исходе. Руки дрожали. Страх комом встал у него в горле, Мадлайн попытался проглотить его, но только болезненно поморщился.

— Всё будет в порядке, слышишь меня? — Каролина склонила голову набок в попытках поймать его взгляд. Но Хоуп сам с трудом мог концентрироваться хоть на чём-нибудь. В ушах Каролины блестели длинные серебряные серёжки в виде капелек, очень похожие на ртуть. Плитка на полу почему-то шестиугольная, обычная квадратная смотрелась бы намного лучше. Действительно, вот здесь уже скол. Аромат вишни, исходящий от Каролины, вызывал очередной приступ тошноты. Сердце болезненно ударялось о грудную клетку. — Я позвоню Миту, расскажу, что ты пришёл в себя, и оставлю тебя отдохнуть, хорошо? Тебе точно нужно передохнуть, ты выглядишь болезненно. Только должна предупредить, Хоуп. — Она на мгновение замолчала, тёмные брови свелись к переносице. — Митос очень зол на тебя, я попытаюсь его вразумить, но ты знаешь, как тяжело переубедить Корсо, когда он уже что-то вбил себе в голову.

— Спасибо, что приехала, — это было всё, что Хоупу удалось из себя выжать. Он натянуто улыбнулся ей, пытаясь хоть как-то продемонстрировать искренность своих слов. Но и это давалось ему тяжело, Хоуп чувствовал себя пьяным, внутри него всё сотрясалось. Меньше всего ему сейчас хотелось оставаться одному, но сил выговорить что-нибудь ещё просто не было.

Каролина заулыбалась, но в её глубоко посаженных глазах проскальзывала тревога. Её пальцы чуть сжали предплечье Хоупа.

— Куда же я от вас денусь, мальчики.