Антонимы

Hidden Citizens feat. Rånya Paint It Black Epic Trailer Version

— Джинни? — я позвала подругу, не застав ее после пробуждения. Кровать была прикрыта шторкой, как и остальные пустующие постели. Из-за небольшого количества учеников нас поселили в спальни по двое, а некоторые, кто не хотел соседства, жили по одному. Что-то казалось не так: слишком чисто и тихо было вокруг, обычно постель подруги была если и заправлена, то небрежно, с разбросанными сверху подушками или книгами по квиддичу. Я немного отодвинула бордовую ткань балдахина и посмотрела на идеальное покрывало. — Странно...

Чемодан Джинни стоял на обычном месте сбоку от кровати, мои книги были сложены аккуратной стопкой на письменном столе — не там, где я их оставила перед сном. Я так разозлилась после прорицания, что вместо ужина решила почитать книгу, и в результате так и заснула, положив ее на тумбочку. Возможно, Джинни решила прибраться и вернуть все на свои места?

— Ты обиделась и решила меня не ждать? — спросила себе под нос, размышляя об отсутствии подруги. Вокруг царила удивительная тишина.

По спине пробежали колючие мурашки от странного предчувствия неладного, а я стала героиней второсортного хоррора, где актриса, предчувствуя опасность, сама бросается на рожон. Пусть сегодня и был выходной, но на День святого Валентина я рассчитывала услышать больше ходящих по коридорам учеников, что проснулись рано, однако тишина буквально звенела в ушах. На секунду показалось, что, возможно, это я оглохла, но скрип половиц опровергал теорию.

Спустившись по лестнице из женского крыла башни, я задумалась, не зайти ли к Гарри и узнать про Джинни — возможно, она была там. Но, подумав, что могу наткнуться на все еще недовольное лицо Рона, отказалась от этой затеи. Вновь отказывать ему в «прогулке» не хотелось. Я и так чувствовала себя неудобно от его излишнего внимания последние пару лет.

— Ну и ладно, пройдусь одна, — я спустилась в гостиную и замерла в дверях. Обычно горящий камин сейчас не создавал привычный уют треском поленьев. Наши любимые потертые розовые кресла стояли в тех же местах, на столе не лежали свитки и книги — было совершенно пусто и одиноко. Что-то изменилось в гостиной: не только не горел камин, не хватало какого-то движения, но я не смогла уловить, откуда взялось это чувство.

— Джинни? — я еще раз позвала подругу, но в этот раз более громко, и мой голос отозвался слабым эхом в высоком потолке гостиной.

Я вздрогнула от озноба, поняв, что температура в башне стала ниже привычной, становясь весьма некомфортной. Джинни ожидаемо не откликнулась, ни один ученик не отозвался на мой крик. Обычно мы вместе ходили на завтраки и все уроки, так как и я, и она заканчивали школу в один год из-за нашего отсутствия на седьмом курсе и реконструкции Хогвартса после его разрушения во время Второй магической войны. Кто бы мог подумать, что заканчивать школу я буду в двадцать лет.

Обижаться — было несвойственно для Джинни, и то, что она пропала из спальни до моего пробуждения, было странно. Календарь все еще стоял на отметке тринадцатое февраля, я подошла к стене и изменила число, недовольно закатывая глаза от сердечек, нарисованных на числе «четырнадцать». Нехорошее предчувствие скопилось в районе лопаток, и я непроизвольно вздрогнула, отгоняя это ощущение с кожи.

Чувство тревоги щекотало в груди, будто бабочки пытались выбраться из-под перевернутой банки, но я делала все возможное, чтобы не переживать, не выпускать панику и не поддаваться ей. Просто все проснулись раньше меня.

Вдох, выдох, вдох.

Это просто суббота, и все решили не тратить время на сон. А негорящий камин — это эльфы тоже решили устроить себе выходной и, может, немного подморозить нас.

— ЭкспеллимеллиусПоджигающее заклинание, — я взмахнула палочкой, направляя магию в камин, разжигая пламя, чтобы хоть немного разогнать плохое предчувствие, которое покалывало под ребрами. Дрова загорелись легко и быстро, привычное тепло коснулось меня лишь внешне, а вот внутренне я продолжала дрожать, и не уверена, что от холода.

Еще раз оглянувшись и удостоверившись, что ничего странного, кроме отсутствия учеников, не произошло, я подошла к окну: метель бушевала на улице, закручивая снежную вьюгу. Ветер ударял в витражные окна, а стекла слабо подрагивали от непогоды. Из-за бурана не было видно даже Запретного леса и хижины Хагрида с дымящей трубой на крыше в любое время дня и ночи. Замок словно вновь попал в снежный капкан. Интересно, как «парочки» пойдут в такую погоду в Хогсмид? Но мне, признаться, было даже капельку приятно, что не одна я стану заложником замка в этом празднике любви.

«Как и вчера погода», — подумала про себя и пошла в сторону проема в стене, решив, что просто нужно выйти из гостиной, и все вернется на свои места: картины будут переговариваться, создавая постоянный гул, Безголовый Ник обязательно расскажет, что ненавидит четырнадцатое февраля, так как в этот день школа слишком розово-зефирная, а он не любит этот цвет. Он у меня ассоциировался только с Амбридж, и теперь я его тоже недолюбливала.

Но, на удивление, наша гостиная не была украшена привычными парящими херувимчиками или сердцами из сладкой ваты. Будто домовики решили, что праздника сегодня не будет, как и тепла. Это меня не сильно огорчило: тоже мне важный день, его я планировала провести в библиотеке и начать готовиться к итоговым экзаменам, до них осталось всего четыре месяца. Выходя к коридору, я не ощутила привычного чувства, что меня провожают взглядом. Картин в гостиной было мало, они всегда молчали, но постоянно следили за движениями всех учеников, уверена, при необходимости докладывая декану.

Толкнув картину с привычной силой, я почти провалилась вперед, так как не встретила обычного сопротивления Полной дамы. Почти вывалившись из прохода, я вернула равновесие и осмотрелась... картина Полной дамы пустовала. Вместо привычной женщины в розовом пышном платье была чернота, совершенно пустая рама без изображения. Прикоснувшись пальцами к полотну, я ощутила кожей прохладу и шершавость. Портрет точно не закрасили, с него будто забрали все краски.

— Да что происходит?

Дернув картину на себя, я поняла: чтобы попасть в гостиную Гриффиндора, больше не нужен был пароль. Рама поддалась легко, открывая проход для каждого желающего. Вот только желающих не было, за исключением меня.

Но пропала не только Полная дама... каждая картина в зоне моей видимости пустовала. Каждая рама висела на своем месте, вот только они были совершенно неживые, с черными холстами, вселяющими страх.

Руки немного подрагивали, я достала волшебную палочку и сжала ее как можно крепче, стараясь унять волнительный тремор в пальцах. Происходило что-то слишком странное, даже по меркам магического мира люди не исчезали просто так, картины не исчезали с рассветом.

Быстро вернувшись в спальни, я по очереди открывала каждую из комнат. Идеально заправленные кровати, чемоданы, вещи учеников. И никого. Ни одной живой души, ни единого звука, кроме стука моего взволнованного сердца и тяжелого дыхания.

— Живоглот? — стоя в коридоре, я позвала кота, обычно он всегда был поблизости. А в такую погоду точно не пошел бы на улицу. Но и он не отозвался на мой призыв. Стены коридоров давили на меня, казалось, что с каждой секундой проход становился все уже и темнее. Я никогда не страдала клаустрофобией, но, кажется, начала.

Набрав побольше воздуха в легкие, я повернула в мужское крыло, повторяя одни и те же действия: стук в дверь, открытие, пустота.

Ни Гарри, ни Рона, ни Невилла — никого. Их спальня пустовала, как и другие, идеально сложенные вещи и порядок, которого спальня друзей никогда не видела.

— Куда вы все делись? — задала я вопрос, смотря в небольшое зеркало, но отвечать на него мне никто не собирался. Отражение смотрело испуганными глазами, а я не могла видеть страх на собственном лице, быстро отворачиваясь от отражающей поверхности. Замок был будто неживой, холодный, продуваемый ледяными ветрами и совершенно тихий: не слышался смех, звуки заклинаний, ни у кого не играла музыка, совы не стучали в окна, оповещая о своем прилете.

Не убирая волшебной палочки, я вновь спустилась в нашу гостиную и поняла, что и тут молчаливые картины исчезли, становясь лишь чернеющими холстами, потом вышла в школьный коридор, еще раз пугаясь отсутствию какой-либо жизни вокруг.

Не придумав ничего лучше, я сильно ущипнула себя за бедро.

— Ауч, — боль была вполне себе настоящей, но это не помогло проснуться от кошмара. Ущипнув себя еще раз, я вновь сжала челюсти и зашипела сквозь стиснутые зубы.

Кроме как сном, не знала, как еще объяснить тот факт, что я была полностью одна. Ученики не спешили на завтрак, воздух был на удивление прохладным, не пахло свежей выпечкой из Большого зала. В животе заурчало, и я пожалела, что пропустила вчера ужин, хоть чувство голода было не самое страшное. Все происходящее было таким настоящими, а сны никогда прежде не были такими яркими и пугающими, как сейчас.

Я могла переживать во сне войну, сражаться, скрываться по темным лесам, меня могли пытать... но одиночество — никогда. За утро я не услышала звука чужого голоса, и обычно меня тишина только прельщала, но не такая, как сейчас. Будто я попала в персональный личный ад одиночества и тишины.

Может, это чье-то заклятие? Я не понимала, перебирая в голове все возможные книги, истории и проклятия, там не находилось объяснения случившегося, ни одного.

Невозможно было сделать так, чтобы из школы пропали все ученики. Или возможно?

— Макгонагалл, Флитвик, Слизнорт... — прошептала себе под нос, просто чтобы разбавить пустоту.

Обычно в это время они уже были в Большом зале на завтраке. Может, мне нужно было просто открыть двери и там будет вся школа? И это не страшный сон?

В груди появилась надежда, которая теплилась и согревала, пусть даже как крошечное пламя свечи, опаляя тонкие крылья бабочек ужаса. Но я старательно оберегала даже самую маленькую возможность на счастливый исход, пока быстро сбегала по ступеням, желая как можно скорее оказаться в Большом зале. Почти не останавливаясь перед дверьми, ударяясь в них, я распахнула створки, с такой силой толкая, что они врезались в стены с оглушающим звуком, разносящимся повторяющимся эхом в огромном помещении.

— Нет...

Никого... ни одной живой души. Четыре длинных стола стояли на привычных местах, вот только за ними не сидел ни один ученик, не было тарелок, посуды и привычного звука жизни. Преподавательский стол пустовал.

— Как же это возможно...

Медленно, боязливо я шла вперед между столами и из последних сил старалась не заплакать. Шум от удара каблуков был как бой барабанов, сопровождающих меня на казнь. Я могла быть в плену, меня могли пытать, причинять боль. Но даже там я видела надежду в возможности спасения. Там могла бороться с врагом. Но тут...

Как бороться с тем, кого нет?

Подойдя к столу преподавателей, я замерла, не решаясь коснуться поверхности. Вдруг я стала призраком, и моя рука пройдет сквозь поверхность, но я быстро отбросила эту мысль, вспоминая, как совсем недавно врезалась в дверь плечом, распахивая ее. Я точно существую, но вот где? Или может правильный вопрос — когда?

Кончики пальцев прикоснулись к дереву стола: оно было теплее, чем мои замерзшие руки. Привычные летающие свечи не горели, на небе бушевал буран, солнечного света почти не было видно из-за снега. Факелы на стенах тоже пустовали без привычно извивающегося огня. Было мрачно, было страшно и по-настоящему.

Я так и смотрела перед собой, ничего не замечая. Лишь думая и думая, что произошло, не находя решения в собственных мыслях.

Nowhere to RunEpic Trailer Version Hidden Citizens, Keeley Bumford

Неожиданно факелы вспыхнули, и я почувствовала облегчение, ужас отпустил, а тепло внутри от радости было такое сильное, что я улыбнулась, оборачиваясь, понимая, что я не одна. Бабочки в моем животе радостно ожили, переставая бояться. Я была готова броситься навстречу человеку, кто воспользовался магией и вернул Большому залу почти привычную атмосферу уюта.

Но улыбка быстро испарилась с моего лица, как и щемящее чувство восторга. В дверях Большого зала стоял Малфой с волшебной палочкой, судя по всему, это он зажег факелы. Желание обнять пропало вместе с улыбкой и облегчением от осознания, что в этом кошмаре я не одна...

Хоть мы стояли на большом расстоянии, понимала, что он зол и растерян, как и я. Возможно, я испытала облегчение, самую капельку. Но неприязнь к тому, кто единственный встретился мне утром, было сильнее от секундной радости.

Смотря сейчас на Малфоя, я видела в нем не спасение, а причину всех бед. Если не я устроила это «уединение», то точно он. И если не я причина того, что вокруг творилось неладное, то точно виновник Малфой.

— Что ты сделал? — мой вопрос отозвался холодным эхом от каменных стен Большого зала. Я была уверена, это он напутал в заклинании, смешал не те ингредиенты, коснулся проклятой вещи — что угодно. Я не представляла масштабы и силу магии, которая бы сотворила это со мной.

С нами...

Не думая о том, что больше не стояла на месте, быстро приблизилась к Малфою, который удерживал палочку, будто готовясь к дуэли. Вот только единственный противник — я.

Палочка прожигала внутренний карман мантии, я была готова в любой момент отразить атаку, но мой враг не шевелился. Смотрел, как я приближалась, готовая вцепиться в него.

— Что ты сделал? — повторила вопрос, сильно толкая Малфоя в грудь. Я никогда не испытывала, смотря на него, хоть каплю симпатии, лишь ненависть и злобу. Мы пережили слишком многое, чтобы остаться просто знакомыми. Мы были врагами за все его слова, за обиды, которые он нанес мне за долгие годы.

Мое физическое упорство не сдвинуло его ни на миллиметр. Он был как скала, огромная и нерушимая в сравнении со мной — невысокой и худой.

Я вновь толкнула его в грудь двумя руками, а он просто смотрел на меня, как на безумную, но сейчас я такая и была. Страх смешался с адреналином, капля надежды иссякла, превращаясь в пепел, и я была готова бороться, видя перед собой ответ.

— Это все ты, — вновь занеся ладонь, я хотела снова толкнуть Малфоя. Меня не пугала палочка в его руке и разница в росте, меня пугало только это утро.

Не успела я коснуться его груди в третий раз, как он молниеносно перехватил и сжал мое запястье до жгучей боли и быстро развернул к себе спиной. Одной рукой, как будто я ничего не весила. Теперь лопатками я прижималась к его груди, а заведенная за спину рука неприятно ныла. Дыхание было учащенное, сердце колотилось о ребра, как безумное, и в секунду я ощутила себя невероятно слабой и крошечной. Я не испугалась, это было что-то другое — обжигающее внутренности чувство, как и его огромная ладонь, которая с легкостью обхватила мое запястье. Если бы он сильнее сжал руку, уверена, он легко переломил меня, как счастливую косточку, не прикладывая должных усилий.

— Успокоилась? — голос Малфоя коснулся моей шеи, и волосы зашевелились от его дыхания, вызывая покалывания на коже, вот только я не понимала, почему они приятны телу. Он не отпускал, а я не пыталась выбраться, будто на секунды подчиняясь его силе и власти.

Когда хватка на моей руке совсем немного ослабла, я дернулась, вырываясь. Но и Малфой не стал противиться и разжал мое запястье.

Он выглядел спокойным, хотя горящий взгляд выдавал волнение. Лицо было без привычной наглой усмешки, губы плотно поджаты. Малфой убрал палочку и поправил рубашку, будто стряхивая с нее мои прикосновения.

Я все еще тяжело дышала и растирала запястье, понимая, что завтра там будут отметины от его грубых пальцев.

Если завтра настанет...

— Ты видел кого-то? — как можно спокойнее спросила, желая еще раз толкнуть его в грудь, чтобы сбить с него весь этот лоск и превосходство. Когда я была готова метаться огнем, он был как ледник, будто не способный на любые эмоции.

Было странно говорить с Малфоем... было странно задавать ему вопросы. Мне больше нравилось делать вид, что его не существует, что он пустое место. С этим я отлично справлялась последние пару лет или даже больше.

— Нет, — он оглянулся, рассматривая холл, возможно, как и я, ожидая встретить хоть одного ученика. — Спальни в подземельях пусты, кабинеты учителей тоже.

— Ты проверил все кабинеты? — немного недоверчиво уточнила, не веря, что он додумался обратиться сразу к преподавателям, а я прибежала в Большой зал.

— Все. Кабинет директора недоступен, статуи горгульи нет, поднять наверх никто не может. Башня астрономии тоже пуста.

Я вновь удивилась, что Малфой не ограничился кабинетом Слизнорта, а проверил большую часть школы за короткий промежуток времени, пока я поддалась панике.

— Башня Гриффиндора тоже пуста, — честно призналась, вновь чувствуя прохладу, которая ползла по коже колющим ощущением. — От портретов остались одни рамы, ты единственный, кого я встретила, — признаваться в этом не хотелось, но и молчать смысла не было. — Что ты делал перед сном, может читал какое-то заклинание? Может, не знаю, неисправный маховик, да что угодно.

Драко нагло приподнял бровь и осмотрел меня с ног до головы, будто изучая товар в Косом переулке. Лучше бы он оставался безэмоциональным, как несколькими минутами ранее.

— То есть, ты думаешь, что я виноват в том, что мы тут оказались вдвоем? — он больше не изучал меня взглядом, а, убрав руки в карманы брюк, сделал шаг в сторону, теперь будто обходя жертву перед нападением. Я старалась игнорировать его тон и то, что он зачем-то закатал рукава рубашки, оголяя рельефные предплечья. Даже метка пожирателя ему шла и делала вид более угрожающим и мужественным. Тряхнув головой, я отогнала эти образы. Зачем вообще обращать на это внимание?

— Конечно, ты! — громче нужного ответила, складывая руки на груди, чувствуя опасность от его близости. Хотелось защититься хотя бы руками, и пусть это даже выглядело неубедительно и по-детски.

— Поверь, Грейнджер, — выплюнул он мою фамилию. — Если бы то, что я делал вчера вечером, стало причиной сегодняшнего дня, сейчас я бы разговаривал точно не с тобой. Видеть тебя не входило в мои планы на сегодняшний день.

Намеки на его отношения и ночные похождения бесили, как и весь он. Фу. Но отказать себе в том, чтобы еще раз скользнуть взглядом по его рукам, я не смогла.

— Избавь меня от этих грязных подробностей, — перестав стоять на одном месте, я двинулась в сторону выхода из Большого зала, убирая руки в карманы мантии, пытаясь согреться. Сделав пару шагов, остановилась и быстро развернулась. — Ну, конечно, — неожиданная идея поразила меня, когда я уже хотела, задрав повыше подбородок, уйти, хоть и боясь остаться в одиночестве. — Вчера на прорицании? Возможно, нам просто нужно назвать друг друга по именам? Мы там были слегка грубы, может, это причина того, что мы сегодня тут? Может наказание такое нелепое.

— Звучит бредово, — ответил мне Малфой, кривя губы, а я сдерживалась, чтобы не треснуть его коленом и посмотреть, как сотрется наглая ухмылка с его лица.

— Есть еще варианты? Драко, — имя прозвучало так, будто меня затошнило в процессе. Но не попробовать я не могла. Если был шанс вернуться самим или вернуть всех, то произнесение имени врага — не самая большая плата.

Малфой прищурился, не сразу воспринимая обращение по имени. После секундного промедления он улыбнулся как кот, которому досталась миска сметаны, а я сжала руки в кулаки прямо в карманах. Он этого не видел, но, уверена, выражение, которое появилось на моем лице, говорило о многом.

— Я не расслышал, — нагло произнес он, делая шаг в мою сторону, врываясь в личное пространство, щекоча обоняние чем-то приятным и свежим. — А как же слизняк? Или ты научилась манерам, Грейнджер?

— Ты услышал. И, возможно, если ты перестанешь вести себя как задница соплохвоста, мы сможем вернуться обратно!

Кажется, я топнула ногой. И пусть это было уже точно по-детски. Но я не знала, как достучаться до того, кто не хочет слышать. Драко приподнял руки ладонями ко мне, будто сдаваясь перед моим напором, который его явно смешил.

— Если это не сработает, ты будешь должна мне желание, — я не успела ни согласиться, ни отказаться. — Гермиона...