Глава 16: Статус
Прошла неделя с того самого ужина у Куперов. Неделя, за которую в школе успело произойти всё и ничего одновременно.
Эстер вновь стала частью привычного хаоса — вместе с Миленой они сидели за старой партой в углу класса, снова обсуждали чужие отношения, угорали над учителями и даже порой решали задачки, если уж совсем скучно. Но кое-что изменилось. А если точнее — кое-кто.
Оуэн Купер.
Он больше не ограничивался колкими репликами и ленивыми ухмылками через весь коридор. Он был рядом. Почти всегда. Случайно оказывался возле столовой, где стояла Эстер. Случайно заходил в библиотеку, когда она туда даже не думала идти. Случайно садился на соседнюю парту на перемене, облокачивался на локоть и говорил:
— Миллер, ты опять драматизируешь.
Или:
— Сколько можно таскать с собой три тонны книг? У тебя спина не деревянная.
И она неизменно фыркала:
— Так отнеси за меня, раз такой добрый.
И он... относил. Без вопросов. Без комментариев. Лишь с кривой усмешкой и покачиванием головы, будто сам не понимает, зачем.
Но он всегда соглашался.
Учителя начали поглядывать на них — то с лёгким недоумением, то с усмешкой. А одноклассники — тем более.
— Купер, ты влюбился, признайся! — крикнул однажды кто-то из задней парты, когда Оуэн без слов поднялся и потащил стопку учебников Эстер в библиотеку.
Он лишь отмахнулся, будто от назойливой мухи. Но уши у него предательски покраснели, и Милена это заметила.
Слухи разлетелись мгновенно.
Эстер, разумеется, делала вид, что ей всё равно. Но иногда, сидя на подоконнике в коридоре и ковыряя краску ногтем, она думала: А он правда дурак? Или только притворяется?
⸻
— Купер, заткнись, — сказала она в третий раз за день, когда он что-то бурчал ей под нос, пока они стояли в очереди в столовой.
— Пф, — буркнул он, — ты только рот откроешь — и я сразу "заткнись", "уйди", "не дыши". Может, табличку мне повесить?
— Повесь. Лучше на лоб. Чтоб не забывал, — Эстер повернулась к нему, ухмыляясь.
Но он замолчал. Прямо как просила. С недовольной, немного обиженной рожей. Щеки надул, как будто сейчас обидится по-настоящему, но всё равно продолжал стоять рядом.
Она видела, как другие на это смотрят. С удивлением. С интересом. С улыбками, которые ей не нравились. Слишком уж узнающие.
В этот же день, уже после уроков, она подошла к нему в холле. Он стоял у окна, будто кого-то ждал.
— Купер, — начала она деловито. — Понесёшь книги?
Он повернулся и посмотрел на неё исподлобья:
— Серьёзно? Опять?
— Угу.
Он вздохнул, взял стопку и понёс. Без единого слова.
Когда они шли по коридору, Эстер услышала за спиной чей-то смешок:
— Он на поводке у неё. Бедный Купер, сердцеедство закончилось.
Её будто током ударило. Она посмотрела на Оуэна. Он ничего не сказал, лишь чуть сжал челюсть.
Только когда они вернулись в класс и Эстер бросила портфель на стол, он заговорил:
— Ты убиваешь во мне статус сердцееда, Миллер.
Голос был ровным, но с тем знакомым раздражённым оттенком. Он посмотрел на неё прямо. Прямо в глаза.
Эстер приподняла бровь, в её взгляде появилась насмешка:
— Правда?
— Угу, — кивнул он, откинувшись на парту. — Я был свободен, лёгок, желанен. А теперь... хожу с книгами за тобой, затыкаюсь по команде, — он развёл руками. — Я — твой персональный волонтёр.
Она сделала несколько шагов к нему. Медленно. Словно примеряя выражение лица, как платье в примерочной. Потом наклонилась, оперлась на парту перед ним. Их разделяло всего пара сантиметров.
— Купер... — начала она тихо, почти шепотом. — Ты сам убиваешь в себе статус "сердцееда". Я тебя не заставляла. Ни разу.
Он молчал. Только смотрел. Глаза чуть сузились.
— Я не держала нож у твоего горла, когда просила понести книги. Я не угрожала, когда говорила «заткнись». Ты сам соглашался. Ты сам шёл за мной, — она прищурилась, усмехнувшись. — Так что, может, проблема не во мне?
— Возможно, — пробормотал он, закатив глаза и цокнув языком. — А может, я просто идиот.
— Не спорю, — мгновенно ответила она, выпрямившись. — Но ты — мой идиот, раз уже взялся за эту роль.
Оуэн тихо засмеялся. Не громко, но достаточно, чтобы рядом сидящий Адам, уткнувшийся в телефон, поднял голову и сказал:
— Купер смеётся? Всё, мир рухнул. Срочно вызывайте прессу.
⸻
Эти мелочи продолжались изо дня в день.
Оуэн иногда раздражал её своей неотёсанной прямотой. Она бесила его своей резкостью и тем, как легко переходила от "фу, Купер" к "понеси мои вещи".
Но между их перепалками, колкостями, уколами — будто плыло что-то большее. Что-то, что они оба не хотели называть. Пока. Или боялись.
Иногда он ловил себя на том, что ждёт, когда она снова придёт и скажет: "Купер, тащи." Или бросит фразу "заткнись", но не с ненавистью — а с лёгкой тенью улыбки в уголке губ. Он начал замечать, какие у неё ресницы, как она трогает шею, когда волнуется, как улыбается, когда думает, что никто не видит.
А она ловила себя на мысли: Какого чёрта мне спокойно, когда он рядом?
⸻
В конце недели, когда они вместе вышли из школы — совершенно случайно — Эстер вдруг остановилась у ворот и повернулась к нему:
— Купер?
— А?
— Ты ведь понимаешь, что это не дружба?
Он замер. В его глазах что-то мелькнуло.
— А ты?
— Я... — она пожала плечами. — Я просто поняла, что с другими ты не носишь книги.
Он хмыкнул, глядя на неё с той самой, полубеззащитной, полураздражённой улыбкой:
— С другими я и вилку в плечо не получал.
Эстер улыбнулась. Настояще. Широко. И это была та улыбка, из-за которой его статус "сердцееда" мог подождать.
Хотя бы ещё немного.