Глава 4: папа
Дверь хлопнула.
— Я дома... — протянула Эстер, будто это был не дом, а поле боя, куда она вернулась раненой.
Скинув рюкзак, она даже не стала идти на кухню, как обычно. Просто плюхнулась на диван лицом вниз, зарывшись в подушки, будто хотела исчезнуть. Из приоткрытой кухни доносился запах пасты и жареных грибов. В другой день — любимое, сегодня — безвкусно.
Отец заглянул в гостиную.
— Хэй, звезда, что такое? Контрольную провалила?
Она только буркнула что-то нечленораздельное в подушку. Он подошёл, присел на край дивана, положил ладонь ей на спину.
— Эс? Что случилось?
Эстер приподняла голову, лицо всё ещё уткнуто в подушку, голос глухой:
— У меня теперь пятна на лице, пап.
— Я знаю, — мягко сказал он. — И что?
Она резко села, глаза сверкнули — те самые, светло-синие, как небо перед дождём.
— Этот придурок, Купер, снова шутил! Над моими пятнами. Над голосом. Над тем, что я американка! Ему всё во мне не нравится! Да он просто... ненавидит меня, пап!
Отец кивнул с пониманием, но взгляд его стал чуть насмешливым:
— А тебе он что, нравится?
— Чего?! — Эстер чуть не подпрыгнула. — Нет, конечно! Он придурок, пап! Абсолютный!
Он поднял брови, будто удивился.
— Ну-ну. Просто, знаешь... Твоя мама меня тоже терпеть не могла. Говорила, что я придурок, громкий и самоуверенный. А теперь вот у меня есть её маленькая копия, — он указал на неё пальцем. — Только ворчит больше.
Эстер закатила глаза и фыркнула, но уголки губ предательски дрогнули.
— Ты вообще не смешной.
— Ага. Я слышал это от твоей мамы. Тоже на третий день знакомства.
Они ненадолго замолчали. Он встал, подошёл к окну, потом резко обернулся с неожиданной серьёзностью:
— Всё, я завтра пойду в школу. Поговорю с директором. Узнаю, кто родители этого Купера. И сделаю так, чтобы он обходил тебя стороной, ясно?
Эстер смотрела на него, и гнев в ней начал таять. Вместо него поднималась тёплая, колкая благодарность. Она встала, подошла, обняла его — крепко, как в детстве.
— Спасибо, пап.
Он крепко прижал её к себе, и в его глазах на миг промелькнула грусть. Потому что он знал: защитить её от всего не получится. Но попробовать — это его работа.
— Только помни, звезда, — пробормотал он, целуя её в макушку. — Даже если кто-то не видит в тебе свет, ты всё равно светишь. Для себя. Для меня.
Она снова фыркнула, но уже с улыбкой:
— Вот теперь ты немного смешной.