Чёрный Жемчуг

Древняя Греция была развитой цивилизацией, многое, что было освоено греками, являлось фундаментом для множества современных наук. Они были родоначальниками демократии, Олимпийских игр, театров... Несмотря на всю развитость и, вроде бы, цивильность, в Древней Греции положение женщин было непростым, с множеством противоречивых прав, запретов и свобод. Женщины даже не считались полноценными гражданами государства. У рабов положение было гораздо хуже, они даже не могли иметь своего имени: им его давал их владелец. В Афинах, правда, отношение к рабам было гуманнее, чем в других полисах, даже лучше, чем к женщинам. Некоторые жители Афин считали рабов слишком дерзкими и вольными. Главное положение в семье занимал взрослый мужчина, он мог распоряжаться своими сёстрами и дочерями, в том числе мог отдавать их замуж, и чаще всего по расчёту.

Так в одной семье состоятельного ремесленника было три дочери, две из которых уже вступили в брак, и одна подходила по возрасту для бракосочетания, она даже, можно сказать, уже «засиделась в девках». Глафире было четырнадцать, когда её отец серьёзно занялся поиском достойного жениха для своей младшей дочери. Через год на их пороге объявился тридцатилетний Порфирий — потомок из рода знатного политика, что имел хорошее приданное. В организации помолвки Глафира не принимала никакого участия — всё за неё решали отец и жених. Так свадьба была запланирована на июль, и до неё оставалась пара дней.

День близился к вечеру, солнце заходило за горизонт, и небо окрасилось в красный, который плавно перетекал в ночной синий. В каменных храмах зажигали факелы, из-за которых колонны казались выше, а сами храмы величественнее. Лавка одного из известнейших мастеров Афин уже закрывалась, и в доме стало гораздо тише. Глафира, оглядываясь по сторонам, крадучись прошла на задний двор к оливковому дереву. Она поправила рукой свои чёрные волосы и начала смотреть по сторонам, вглядываясь в тишину.

— Орест? – тихо позвала она, прикрывая рот ладонью. – Орест, ты где?

— Госпожа?

Глафира от испуга слегка взвизгнула и подпрыгнула.

— Орест, ты... ох... ты напугал меня...

Перед ней стоял парень с кудрявыми каштановыми волосами, он неловко улыбался, прищурив свои синие глаза.

— Извините...

— Тут никого нет, к чему эта официальность? – Глафира, подстелив тунику, села на лавочку под деревом.

— На всякий случай, – Орест сел рядом с ней. – Мне постоянно кажется, что всё, что я говорю, будет кем-то услышано. И услышано кем-то не тем.

— Перестань.

Повисло тяжёлое молчание. Оба знали, что они хотели обсудить, но никто не решался начать разговор.

— Глафира... – Орест даже не мог повернуть голову в её сторону. – Через два дня твоя свадьба.

— Да, – некоторое время она молчала, прежде чем закрыть глаза, в которых начало щипать. – Я бы всё на свете отдала, чтобы через три дня была не моя свадьба, а наша.

Орест зарылся руками в свои кудри.

— Должен же быть выход! Может, твой жених разрешит потом отдать тебя за меня?

— Ты шутишь? – девушка горько усмехнулась и повернулась к Оресту. В её глазах блестели слёзы, и она пыталась держать себя в руках, чтобы они не полились ручьями по щекам. Из-за этого её голос слегка дрожал, а губы изогнулись в нервной улыбке. – Даже если бы он был чрезвычайно добрым, и щедрым, что скажет отец? Сначала он убьёт тебя, а потом меня.

Парень заставил себя с трудом повернуться к Глафире. Он взял её руки в свои и начал их поглаживать. Сколько бы Глафира и как сильно она пыталась не дать волю эмоциям, у неё не получилось. Её плечи слегка задрожали, и послышались тихие всхлипы. По щекам Ореста потекла пара дорожек слёз, держа ладони Глафиры в одной руке, другой он приобнял её. Глафира прильнула к груди парня и начала плакать, говоря шёпотом.

— Я даже свадьбы не хочу, просто видеть этого мужика противно! У меня есть многое, но нет самого важного. Я готова пожертвовать этим многим, лишь бы быть счастливой с тем, кого люблю, – Глафира начала всхлипывать с новой силой.

— У нас целых три дня, – Орест пытался не заплакать, чтобы Глафира окончательно не пала духом. – За три дня можно...

— Давай сбежим.

Орест ничего не ответил.

Послышались крики чаек, что иногда долетали от моря до центра города. Оба перестали плакать, Глафира с пустым взглядом смотрела на цветок, что пробивался сквозь камни, коими был уложен весь задний двор.

— На самом деле, – сказал полушёпотом Орест, – я уже давно об этом думал, – Глафира посмотрела на него. – Это была первая мысль, которая пришла мне в голову, но я не мог предложить её тебе. Я боялся, что ты разозлишься, это ведь серьёзный и рискованный шаг, тут твой дом... я волновался за тебя, боялся, что ты будешь переживать, но, видимо, ты сама хочешь этого.

— Я хочу сбежать отсюда, меня тут ничего не держит. Мы сбежим и поженимся.

— Мы сможем обустроиться где-нибудь в маленьком домике у водоёма, – Орест и Глафира улыбнулись, фантазируя о светлом будущем.

— Ты будешь ходить ловить рыбу, а я заниматься хозяйством.

— Будем жить скромно, но зато в согласии и любви.

— Потом, может, сможем чем-нибудь обжиться.

— И у нас всё будет хорошо, – Орест расплылся в улыбке, смотря на облака.

Глафира вскочила со скамейки и встала на носочки, хлопая в ладоши.

— Я так взбудоражена! Мы сбежим? Правда сбежим? – она схватилась двумя руками за руку Ореста и начала её трясти.

— Правда-правда.

— И поженимся?

— Да, – Орест встал и накрыл своей второй рукой ладонь Глафиры.

Оба улыбались от счастья и веры в их совместное счастье и будущее, полное любви и взаимопонимания. В глазах Глафиры всё ещё блестели слёзы, она улыбнулась, и оранжевый свет заходящего солнца осветил её лицо, от чего в сердце Ореста расплылось тепло, и он не мог оторвать взгляд от девушки.

— Я соберу всё самое необходимое. Завтра давай подготовимся, а послезавтра встретимся утром в лесу у обломка скалы.

— Хорошо, я буду ждать тебя там, – Орест крепко обнял Глафиру и погладил её волосы. – Тебе страшно?

— Ничуть, – она обняла Ореста в ответ и положила голову на его грудь.

— Честно?

— Мгм.

— Мы обязательно будем счастливы вместе.

Следующий день был по-настоящему бурным и хорошим для лавки отца девушки. Орест бегал и работал, не покладая рук. Но он, можно сказать, порхал от счастья, он был опьянён мыслями о предстоящем побеге, и всю работу он делал в два раза быстрее и также брался за тяжёлую.

Ни Орест, ни Глафира, никто другой понятия не имел о том, откуда он взялся. У него даже имени не было, его ему дал торговец на рынке. Да и что говорить об имени, если он даже не знал, как выглядели его родители, и живы ли они вообще. Отец Глафиры приобрёл его, когда Оресту было четыре года. Изначально это было для того, чтобы старшая сестра Глафиры могла «потренироваться» на нём, прежде чем обзавестись собственным ребёнком. После ему давали лёгкий труд, с каждым годом поручая всё больше и взваливая работу тяжелее. Орест и Глафира встретились, когда им было по семь лет — до этого отец девушки запрещал ей выходить и контактировать с кем-либо, кроме двух слуг, что были с ней с её рождения. Глафира смогла отпроситься и прогуляться в одиночестве. Но кто знал, что её первая прогулка будет настолько отличаться от тех, что были прежде, и станет достаточно интересной. Проходя по лесу, она услышала крик. Кто-то звал на помощь и горько плакал, но откуда шёл звук — Глафира понять не могла. Она долго осматривалась по сторонам, прежде чем до неё дошло, что она стоит на холме, а под ним находится овраг. В нём как раз и валялся мальчик, которому нужна была помощь. Глафира помогла выбраться ему и, как оказалось, это был Орест. Его послал главный повар ловить гуся, которого он сам упустил. Мало того, что Оресту не удалось поймать гуся, так он ещё свалился в овраг. После, когда он более-менее пришёл в себя, то понял, что плачет перед девочкой, да и не какой-то незнакомой, а перед дочерью своего хозяина! Это был сильный позор, Орест начал извиняться и бить головой о землю, стоя на коленях. Глафира, не ожидая такой реакции, сначала начала успокаивать его, но потом поняла, что, возможно, это ещё больше усугубит ситуацию, поэтому решила сказать, что всё в порядке, и пообещала не говорить отцу об этом инциденте. Так они начали дружить. Глафира начала без ведома приносить ему больше еды, чем остальным, он пытался взять на себя больше поручений, которые отдавала Глафира, чтобы показать, что он может позаботиться о ней и вообще он много чего умеет. Прошло несколько лет, чего только они не пережили: начиная от застревания посреди поля во время грозы, заканчивая нападением на семью Глафиры, которые организовали конкуренты её отца. Никто никому не признавался в симпатии, потому что оба сразу поняли: они любят друг друга. Их дружба органично превратилась в любовь. И завтра они сбегут из их общего дома, чтобы тайно пожениться и жить счастливо.

Весь день Орест будто светился изнутри, и из-за работы даже не пересёкся с Глафирой. Собирать ему было почти нечего: он взял маленький узелок с хлебом, горшок с вином, которое он хранил для особого случая, и тунику. Орест не смог уснуть в ту ночь: во-первых, он боялся проспать рассвет, а во-вторых, он просто не мог уснуть, ворочаясь с боку на бок.

«Интересно, Глафира сейчас тоже не может уснуть и думает о завтрашнем дне?»

Только-только небо начало светать, Орест вскочил и начал убирать кровать, оглядывать стены и помещение, где жил всю свою сознательную жизнь. Он не считал эту лавку своим домом. Да и вообще его как такового у Ореста не было, но вот уже вскоре появится то место, которое он сможет назвать своим домом. У него будет дом, где его будет ждать человек, которого он любит и о котором хочет заботиться. Когда первые лучи солнца проникли в комнату Ореста, его и след простыл, будто никогда эта комната никому не принадлежала и не была кем-то обжита. Орест сидел у обломка скалы, что был не в самой глуши леса, но достаточно далеко, чтобы случайные люди до сюда не доходили. Он сидел и рисовал палкой на земле, пытался считать, как его учила Глафира, и кидал камни. Прошло много времени, парень даже успел подремать. Солнце уже было в зените, но Глафиры до сих пор не было. Сколько прошло времени? Сколько часов? Орест встал, отряхнул штаны и решил вернуться. Вдруг Глафира забыла? Хотя, такое невозможно. Вероятно, она просто опаздывает или не может найти подходящий момент, чтобы улизнуть. Он взял свой узелок и пошёл обратно. Спрятавшись в листве кустов на возвышенности, чтобы наблюдать за ситуацией в лавке сверху, он увидел странную картину. Отец Глафиры был в бешенстве, стоял у дверей лавки и размахивал рукой, отдавая указания слугам, которые согнулись чуть ли не пополам от страха перед своим разгневанным хозяином. Орест почувствовал неладное, в его груди начало зарождаться странное щекочущее чувство. Он бесшумно и незаметно, словно кошка, пробежал к окнам комнаты Глафиры. К счастью, они были открыты, но никого внутри не было видно. Орест решил проскользнуть внутрь. Он прыгнул с возвышенности сначала на каменное ограждение заднего двора, с него на крышу, а потом в окно комнаты и твёрдо приземлился на ноги. Бросив на комнату беглый взгляд, Орест никого не нашёл. Но стоило ему опустить голову, как он увидел скрюченную в позе зародыша девушку. Она лежала к нему спиной и дрожала. Вмиг приподнятое настроение Ореста рассеялось, он уже чувствовал, что что-то совершенно не так. Чуть не потеряв голову от испуга, он упал на колени рядом с девушкой.

— Глафира! Глафира!!! – он кричал во всё горло, и ему было плевать, что это может привлечь чьё-то внимание.

Девушка вздрогнула, резко обернулась и приподнялась на руках.

— Орест! – по её и так проплаканным и красным щекам потекли слёзы с новой силой. – Орест... – она, дрожа всем телом, крепко обняла его.

Он положил одну руку ей на талию, а второй взял на подбородок и приподнял его, чтобы увидеть её лицо.

— Что с тобой случилось?

— Он... – Глафира не могла ровно говорить, прерываясь на рыдания и резкие вдохи. – Он узнал... Отец поймал меня, когда я уже почти сбежала, и сразу всё понял!

— Что он тебе сделал? – Орест вдруг заметил багровую полоску на выступавшем плече девушки. Такие у него оставались после того, как его наказывали розгами, если он провинился. – Это он?!

— Не смотри! – она взвизгнула и резко закрыла ладонью плечо. – Побои перестали болеть, когда я услышала твой голос.

Побои?! То есть, её ударили не один раз? Сердце Ореста разрывалось на части и обливалось кровью. Он проклинал себя, что не оказался рядом, что не защитил её, что не принял наказание вместо неё. Какой бы опорой Орест ни пытался быть, сейчас он не смог не только защитить её, но и оказать поддержку, потому что заплакал прямо на глазах Глафиры, как восемь лет назад около оврага, когда он пытался поймать гуся.

— Он просто меня посадил под арест и сказал, что придумает наказание позже, – она вдруг выпрямилась, что-то вспомнив. – Тебе нужно бежать! Он ищет тебя и хочет убить!

— Что? Я тебя не оставлю! – Орест снова обнял её.

— Но ты должен! Я не могу позволить ему убить тебя! Просто беги, может, через несколько лет всё наладится, и мы сможем...

Орест округлил глаза и заревел:

— Нет! – он слегка потряс её. – Что может случится с тобой за эти несколько лет, что твой отец придумает, и что сделает этот ирод, если он узнает, что ты пыталась сбежать за день до свадьбы?! Эти два тирана превратят твою жизнь в Ад, каждый день будет наполнен ужасами и болью с унижениями! Если я и уйду отсюда, то только с тобой!

— Мы не сможем... Орест... Если они тебя убьют... – она замерла и потрясла головой. – Нет, я даже думать об этом не буду. Ты не умрёшь от рук ни одного из этого дома, я не позволю!

— Что это? – голос Ореста был тихим.

Он с болью и разочарованием в глазах смотрел на то, что было крепко зажато в ладони Глафиры. Маленький бутылёк с зелёной жидкостью внутри. Глафира с испугом посмотрела на Ореста. Тот схватил девушку за плечи, посмотрел в её глаза и, потеряв остатки своей сдержанности, от тихого шёпота разогнался до истошного крика боли.

— Глафира, ты... ты с ума сошла?.. Это то, что я думаю?! Глафира! Глафира!!! – Орест начал реветь навзрыд. – Ты правда думала об этом?! Пока я жив, никто не смеет причинить тебе вред, даже... нет! Особенно ты!!!

— Просто уйди, пожалуйста, чем дольше я на тебя смотрю, тем больше крови проливается на моё сердце! Прошу тебя, просто уйди, уйди и спокойно живи, я просто хочу, чтобы у тебя всё было хорошо, пожалуйста.

Два человека, что любили друг друга, сидели на полу в истерике и задыхались от рыданий. Каждый из них хотел счастья для своего возлюбленного, был готов даже отдать свою жизнь ради другого. Ни Орест, ни Глафира уже не заботились о своём лице перед друг другом, никто из них не был опорой и надеждой для другого, сейчас они оба были разрушены и сломлены, они не пытались поддержать друг друга, а старались пережить это вместе. Этот день должен был стать лучшим в жизни каждого из них, они должны были остаться вместе навсегда. Но сейчас этот день похож на ночной кошмар, и они должны разлучиться, если не навсегда, то на много лет.

Немного успокоившись, Орест вытер слёзы и задвинул носом сопли. Он перевëл дыхание и какое-то время смотрел на Глафиру. В его голове было множество мыслей и терзаний, перемешанных с болью и горечью. Но в какой-то момент ему пришла мысль, после которой все его эмоции резко поутхли, и теперь он только с любовью мог смотреть на девушку в своих руках.

— Ты не хочешь, чтобы меня убил твой отец?

Глафира закивала головой, по-тихоньку успокаиваясь после истерики.

— Тогда сделай это сама.

Она резко подняла голову и посмотрела своими глазами в его.

— Убей меня.

Несмотря на его слова, тон его голоса был максимально умиротворëнным и спокойным, от чего по спине пробегали мурашки.

— Что... Что ты такое говоришь? — еë голос слегка дрожал.

— Глафира, отдай мне яд, дай мне его выпить. Лучше умру я, чем ты. Я готов умереть и за тебя, и из-за тебя. Ты — единственная, кому я могу позволить себя убить. Это будет даже честью для меня.

— Нет.

— Я не боюсь. Смерть мне не страшна, она настигнет меня по моей воле.

Они смотрели в глаза друг друга. Один взгляд с теплотой и любовью, другой — со страхом и ужасом. Глафира обняла Ореста и положила руку ему на щëку. Через несколько минут разглядывания, Глафира убедилась, что Орест говорил серьëзно, он не сошëл с ума и не был пьян. Глафире не стало страшно, она в который раз убедилась в любви этого человека. Это был единственный человек на всëм свете, который еë понимал, уважал и защищал по любви, а не по долгу. Еë взгляд потеплел, а на душе стало спокойно, будто поверхность моря в штиль.

— Тут хватит на двоих.

Орест тепло улыбнулся.

— Достань чаши, у меня есть вино. Я берëг его для особого случая.

Этот особый случай не должен был стать последним в его жизни, и уж тем более не двойным самоубийством. Но что поделать? Глафира потянулась и взяла со стола две чаши, Орест разлил в них разбавленное вино, и девушка капнула пять капель яда в каждую.

— Он действует достаточно быстро, – она подняла чашу в воздух.

— Отлично, – Орест чокнулся с Глафирой, и они оба выпили содержимое.

Он приложился спиной к ножке стола, а на его грудь легла Глафира. Орест обнял еë, а она положила свои ладони на его.

— Я тебя люблю, – прошептала Глафира.

— Я тебя тоже. В следующей раз у нас всë получится.

Девушка повернулась и посмотрела на Ореста с непонимаем.

— Я обещаю, что в следущий раз у нас всë получится.

— В следующий раз? – девушка была в замешательстве, но вмиг растерянность в еë затуманенных глазах сменилась нежностью. Она будто поняла и расплылась в слабой улыбке. – В следующий раз.

— Обещаю, в следующий раз у нас всë получится.

— В следующий раз, обещаю, – голос девушки становится всë слабее и тише, – мы будем счастливы.

Прошло действительно немного времени, прежде чем изо рта Глафиры полилась струйка крови.

— Мне не страшно, – прошептала она, – мне так спокойно и хорошо...

Орест откашлялся.

— Я рад, что наши последние секунды мы проводим вместе и в умиротворённости.

— Да...

Орест почувствовал, как девушка в его руках перестала дышать. Секунда, две... Минуту она не делала вдоха. Орест был счастлив, что Глафира ушла не в одиночестве. Вдруг он разразился сильным кашлем и закрыл рукой рот, чтобы не испачкать кровью Глафиру. Когда он убрал руку и посмотрел на неё, то тихо прохрипел:

— Золото?..

Действительно, в его руке была кровь, которую он откашлял. Но она была чëрной, и в крови было множетсво мелких песчинок золота. У Ореста не осталось сил, чтобы беспокоиться об этом. Может, его тело отдадут науке, вот пусть эти философы и учëные мужья и разбираются с этим.

— Я сказал, пусти меня туда! – послышался крик за дверью.

Орест слегка насторожился — этот голос был совершенно ему незнаком.

— Пошëл к чëрту! – грохот. – Ни вы, ни ваш хозяин не знаете, сколько я его искал! Какое право вы вообще имели отрывать от меня моего ребëнка?!

Голос принадлежал молодому человеку. Зрение Ореста было уже размытым, когда дверь распахнулась, а на пороге появился человек с длинными чëрными волосами и в белоснежном хитоне. Орест снова закашлялся с кровью, то и дело задыхаясь, но уже не было сил поднять руку, чтобы прикрыть рот, и кровь хлестанула по его груди и одежде Глафиры. Молодой человек подскочил и сел рядом с ним, тряся его за плечо. Зрение было настолько расплывчатым, что Орест не мог разглядеть его, а слух повреждëнным, что он мог услышать только отдалëнное эхо, но разобрать слова не представлялось возможным. Единственное, что Орест понимал — их нашли, и вокруг них сейчас суматоха, а рядом сидел какой-то незнакомец и пытался его растрясти, что-то крича в панике. Орест был настолько спокоен и умиротворëн, что ему не было дела. Он только покрепче сжал в руках тело любимой и сам, испустив последний вздох, покинул этот мир за ней.