Чёрный Жемчуг

Только утром я смог проанализировать всё и понять, что с Настей что-то не то. Из-за хорошего настроения я вчера этого не заметил. Но сейчас, вспоминая, как средь шума и наших криков она сидела, о чём-то задумавшись, как, когда мы с ней шли домой, она себя вела, как иногда её улыбка отдавала горечью... У неё что-то случилось, но она этого не говорит.

Я сел на кровать и с силой потёр ладонью лицо.

Если бы она хотела рассказать, она бы рассказала. Если Настя не рассказывает, значит, так надо, я должен ей довериться, не надо лезть в её душу и допытывать вопросами. Но вдруг она не хочет нас нагружать своими проблемами? Поэтому она не рассказывает, что у неё случилось. Вдруг, что-то действительно серьёзное?

Я тяжело вздохнул.

Вот это дилемма. Как бы мне хотелось с одного взгляда определять, что у людей на уме. Хотя я бы тогда свихнулся... но, вспоминая мою вчерашнюю выходку в кабинете Галины Петровны, можно сказать, что у меня уже есть беды с головой. С одной стороны, я не хочу лезть не в своё дело, а с другой стороны, я боюсь за Настю, и что у неë случилось что-то плохое.

Мой телефон, который валялся на зарядке у кровати, издал громкий «дзинь». Я потянулся к нему, и на экране высветилось уведомление о сообщении от номера, который я вижу в своих кошмарах.

«Я тебе кину в следующем сообщении геолокацию, там найдёшь документы и отнесёшь в поликлинику Давыдову Петру, выполнишь потом все его поручения. Прощу четверть долга»

Я выпучил глаза. Четверть долга? Это что за документы и поручения у этого Давыдова Петра? Мне вмиг стало не по себе, и по спине пробежались мурашки. То, что мне простят так много, - очень хорошая перспектива, но чего она будет стоить? Мне нужно будет закопать чьё-то тело? Или...

Я не осмелился продолжать думать. Будь, что будет. В любом случае я это выполню и не откажусь от возможности освободиться на две недельки пораньше.

«Понял»

Тётя ещё спала, поэтому я перебился маленьким йогуртом и пошёл в школу. Только на середине пути я вспомнил о маленьком сером зонтике, а также о браслете, который подарил мне Саша. Я впервые забыл его надеть, если он заметит, боюсь, может обидеться на меня. Но возвращаться не было времени.

В школе были все, кроме Коли. Этот чудик вообще не умеет пить: он пьёт по максимуму и потом наутро мучается с головой. Иногда это доходит до того, что вечер, в который он пил, полностью стирается из его памяти, и в течение следующего дня мы все вместе по частичкам восстанавливаем пропавший промежуток времени, попутно узнавая о том, что он успел натворить. И это может разниться от типичного «названивал бывшим» до «украл чужого жениха с чужой свадьбы».

На обеде мы с Настей заняли места и отправили Сашу с Антоном за едой, отдав им наши карточки. Сейчас я мог поднять беспокоящую меня тему и спросить насчёт её состояния. Настя сидела и листала ленту, я подождал некоторое время, прежде чем спросить:

- Насть...

- М? - она оторвалась от экрана и посмотрела на меня.

- У тебя всё хорошо?

На мгновение она округлила глаза и приоткрыла рот, но потом засмеялась и улыбнулась мне своей лучезарной улыбкой:

- Да, всё хорошо.

- Точно?

- Да точно, точно.

- Если у тебя будут какие-то проблемы, то сразу говори нам, хорошо? - она изумлённо посмотрела на меня. - Никогда не думай, что твои проблемы будут обременять нас. Какой бы сложной ситуация ни была, мы приложим все усилия, чтобы помочь тебе.

Она с подозрением прищурила глаза, сохраняя свою улыбку.

- Ты... С чего это всё? Я и так это всё знаю.

- Просто подумал, что-

- Всё нормально, правда, - Настя перебила меня, её улыбка из лучезарной превратилась в тёплую, и я успокоился.

В это время к нам уже подошли Саша с Антоном с двумя подносами, на которых было по две порции на каждого. Я снял свою и начал жадно поедать котлету с пюре, запивая всё это компотом. Первое, особенно борщ, особенно школьный, никаких положительных впечатлений у меня не вызывал. Хуже него только здешний рыбный суп, когда его готовили, об этом знала вся школа: запах рыбы доходил до четвёртого этажа. И ни запах из кабинета химии, ни запах из кабинета труда девочек не могли перекрыть эту ужасную вонь.

Так как главного сплетника и болтуна с нами не было, все ели молча и смотрели в свои тарелки. Только я доел свою котлету, как мне молча на тарелку положили ещё одну. Даже гадать не нужно было, кто это сделал.

Настя с четвёртого класса перестала есть мясо, она тогда рассорилась с мамой и бабушкой, потому что это «глупо и вредит её здоровью». Но вот сколько лет прошло, и она пока не то, что в порядке, а даже здоровее всех нас вместе взятых. Теперь, чтобы попусту не переводить продукты, она всё мясное отдаёт нам.

Я как всегда остался в столовой последним. Саше нужно было разобраться с непонятной точкой, взявшейся из ниоткуда, по биологии, Антон побежал спрашивать у учителя по гитаре насчёт репетиций, а Настя пошла в туалет. Никого из них я не хотел сопровождать, да и они не горели желанием ждать тормоза, который всё никак не может расправиться с одной тарелкой.

И только я собирался одним махом расправиться с оставшимися на сладкое ягодами из компота и куском Настиной котлеты, как у меня зажужжал телефон.

«Папка лежит на охране в вашей школе»

- Что?!

Я поперхнулся, закашлялся и молнией помчался к вахте, вокруг меня люди вздрогнули от неожиданности и, может, посчитали меня ненормальным. Но единственным ненормальным являлся этот тип. Кто оставляет важные документы у школьного охранника? Вдруг кто-то украдёт или прочитает? Этот человек либо очень глупый, либо придерживается политике «если хочешь что-нибудь спрятать, спрячь это на самом видном месте».

Жёлтая папка, из-за которой я бросил половину котлеты и самое вкусное, оставленное на последок, была в моих руках, когда я зашёл в класс.

Настя сразу же повернулась ко мне.

- Что это?

- Мне это нужно передать кому-то из поликлиники.

- Из какой именно? - вопрос Саши поставил меня в тупик.

- В смысле «из какой именно»?

- Кому-то из детской или взрослой?

- Я... я не знаю, он мне не сказал... - я начал беспокоиться.

- Как зовут врача? - спросила Настя.

- Пётр Давыдов, - я пару секунд сидел в прострации и только через время до меня дошло, что её вопрос был не в тему. - А что?

- Это точно не из детской, - Настя поставила свой локоть на край нашей с Сашей парты. - У меня мелкий часто и разнообразно болеет, я всех врачей выучила.

- Ты уверена?

- Угу, так что смело отправляйся во взрослую.

В поликлинике для взрослых я был от силы раз пять за всю свою жизнь. Первый раз ещё с родителями. Всё, что я смутно помню, это как я стоял в коридоре и, положив голову на сгиб локтя на перила, смотрел в окно на проезжающие внизу машины, папаша сидел сзади в кресле и что-то читал, а мама, как я понимаю, была у врача. Мне было где-то пять или шесть лет, как раз примерно тогда и умерла мама. Это случилось из-за разрыва сердца, возможно уже тогда у неё были проблемы, она что-то чувствовала, поэтому пошла к врачу с нами. Был ли это кардиолог или невролог?

После, уже в более осознанном возрасте, я приходил сюда с тётей. Она то затаскивала меня с собой на уколы, потому что: «Нам по пути к тому магазину, заскочим», то брала, пока это было возможно, для задабривания врачей. Последний раз это было прошлой зимой. Тогда тётя попала в аварию из-за какого-то слепого осла, и нужно было сходить на рентген, а я не мог позволить пойти ей одной.

У регистратуры висела табличка с именами и кабинетами врачей. Я минут пять вглядывался в эти прыгающие буквы, пока не нашёл «Давыдов П. Невролог. 516 кабинет», и пошёл к лифту. Но на дверях был приклеен листок, оповещающий, что лифт не работает. Я закатил глаза и поплёлся к лестнице, чтобы преодолеть пять этажей.

В коридоре у 516 кабинета не было ни души. Я как приличный человек постучал три раза прежде, чем войти.

В кабинете боком ко мне стоял мужчина и копался в шкафу, расставляя пробирки. Мужчина чем-то походил на хомяка. Он был приземистым, грузным, с острым подбородком, на нëм и щеках была щетина, почти борода. Через свои очки он внимательно занимался делом, но, услышав, как кто-то к нему зашёл в кабинет, повернулся. Завидев меня, мужчина оживился и расплылся в улыбке.

- Мальчик мой, заходи, не стесняйся!

Я вскинул брови. Меня напрягла эта доброжелательность, и я опасливо прошёл к стулу у стола, на который сел. Мужчина сел напротив меня за своё рабочее место.

- Меня просили передать Вам, Пётр... - я не знал его отчества.

- Можно Пётр Аркадьевич, можно дядя Петя, - вскинутых бровей было недостаточно, и я вопросительно экнул. - Не люблю формальности.

Я протянул «дяде Пете» папку с документами, которые весь день хранил, как зеницу ока. Пётр Аркадьевич быстро пролистал то, что находилось в жёлтой папке и усмехнулся.

- Как я понимаю, у него хорошее времечко сейчас. Небось, бегаешь, как шилом ужаленный? - его голос был мягким и бархатным, как у большого кота.

- Есть немного, но я не лезу в эти дела.

- Да? Я думал, ты работаешь и вникаешь во всё это, чтобы продолжать свою карьеру в этой сфере.

- Нет, я отрабатываю долг, - «дядя Петя» хмыкнул. - Мне это неинтересно, как только отработаю - уйду.

- Тебе прям ни капельки не интересно и вообще не нравится?

- Нет, тем более, если я останусь, то шанс того, что родной мне человек узнает об этом, возрастёт. А я не хочу её разочаровывать.

- Мама?

- Тётя.

- А мама что? Если бы я это делал в твоём возрасте, мама ремнём бы меня так отбила, что я бы месяц сидеть не мог. Как вспомню, как я однажды картошку с чужого огорода украл, смотреть на неë теперь не могу, ха-ха-ха!

- Она умерла.

Резко воцарилась тишина.

Я не знаю, зачем это сказал. Возможно, потому что меня его доброжелательность и открытость начала раздражать, и мне хотелось бы поскорее закончить с ним этот бессмысленный разговор. Но, когда эти слова сорвались, я пожалел об этом. Мне стало стыдно, что я поставил человека в неловкое положение. Он же просто пытается разбавить атмосферу и быть приветливым.

Пётр Аркадьевич некоторое время молчал, видимо, подбирая слова.

- Извини, я не хотел как-то...

- Это Вы извините, Вы не знали об этом, - я встал со стула.

- Ладно, - я действительно его смутил. - У меня к тебе дела.

- Внимательно слушаю.

- Думаю, ты видел, что лифт сломан, а я уже не молод, поэтому бегать туда-сюда с пятого на первый и обратно для меня не очень, тем более, кто знает, когда ко мне придут на приём. Несмотря на запись, все приходят, когда захотят, - Пётр Аркадьевич тяжело вздохнул и потёр лоб. - Так вот. На первом в кладовке есть верёвка, подвяжешь фикусы и пальмы в коридоре, дальше в другом коридоре, где кабинеты с 501 по 510 перегорела лампочка - поменяешь, а ещё на этаже нужно прочистить засор, там все средства стоят. Уборщица куда-то сбежала, я эту бездельницу найти не могу, вот за пару минут до твоего прихода получил сообщение, что она ушла за сигаретами. Ужас! Никто работать не хочет! - он повернулся ко мне. - Мой золотой, вся надежда только на тебя.

- То есть...

То есть мне сегодня работать садовником, электриком и трубочистом? Когда я шёл сюда, то думал, что минимум меня заставят работать патологоанатом, но по факту я буду делать то, что обычно делаю у бабушки в деревне! Мне не показалось? Он сказал именно это? Обычно на работе я рискую либо своей репутацией, либо своим здоровьем, а сегодня максимум я рискну чистотой своей одежды.

- То есть... верёвка на первом, а все средства и вантуз где-то в туалете, да? - у меня слегка дрожал голос.

- Именно, - Пётр Аркадьевич улыбнулся мне.

Я кивнул и поспешно вышел за дверь. Как только я оказался в коридоре, то пустился на бег и не удержался от нервного смешка. Это выглядит как одна большая и глупая шутка. А, может, после того, как я выполню эти задания, мне наконец-то дадут что-то действительно серьёзное?

Да, наверно, так!

Этот Пётр Аркадьевич был слишком дружелюбным и подозрительным. Он слишком со мной любезничал, хотя видел первый раз в жизни. И как он улыбался... Сто пудово, когда я вернусь, мне скажут сделать закладку или позаботиться о каком-нибудь трупе.

Странно, но от такой мысли мне стало гораздо легче.

Я пошёл вниз за верёвкой. На лестнице будто встретилось два десятилетия, и второе пытается собой покрыть первое. Каменные ступени, в углах которых скапливается пыль, стены, с которых уже местами поотваливалась белая краска, и разбавляющие белизну стен жёлтые разводы, оставшиеся после протечки крыши, кривые перила с каплями краски на третьем этаже заменяют собой новую чистую плитку, которой покрыты пролёты с четвёртого по пятый этаж, по-новому выкрашенные стены. Всё выглядело светло и освежающе, но если присмотреться, то можно сказать, что этот ремонт был тщетной попыткой на скорую руку скрыть имеющиеся проблемы. Стены были прокрашены криво, где-то в несколько слоёв, из-за чего в некоторых местах на стенах были выпуклости, пока я шёл, то насчитал две уже отвалившиеся и разбитые плитки, причём в некоторых местах, на краях пролётов, можно увидеть выступающие старые плитки, которые от времени стали гладкими по краям. В одном из углов уже был желтоватый подтёк, который пытались закрасить серой краской, но ничего не помогло, поэтому это пятно решили оставить и забить на него. А окна - отдельный разговор. Я никогда не видел таких окон, что, когда дует ветер, они изгибались и хрустели, вот-вот норовя вывалиться или проломиться от сильных потоков воздуха. Старики на первых трёх этажах хоть и продували, и краска на них немного потрескалась, но они выглядели внушительно и крепко выстаивали любые ветра. В общем, получилось как всегда. И я даже не знаю, какая фраза подходить больше: «Старое лучше нового» или «Хотели как лучше, а получилось как обычно».

Когда я спустился на первый и зашёл в кладовку около гардероба, то меня сначала хотела оттуда вытащить гардеробщица - мощная и энергичная женщина лет шестидесяти, которая, как я понял, любит порядок и не позволит всякой бестолочи типа меня лазить, где не положено, поэтому мне пришлось три раза ей сказать, что меня попросил Пётр Аркадьевич из 516 кабинета подвязать цветы у него на этаже. Только тогда она смягчилась, улыбнулась и убрала тряпку, которой хотела уже побить меня. Также от неё я узнал, в каком ящике лежат лампочки.

Первым делом лучше разобраться с лампочкой и потом спокойно подвязать цветы. Верёвка была достаточно толстой, она была скручена в небольшой комок, который я развязал и кинул себе на плечо. В коридоре, в котором мне предстояло заменить лампочку, было пусто. В отличии от других этажей, где на полу был тускло-желтый линолеум в чёрных пятнах, тут на полу лежала бежевая плитка, а на стенах не было этих странных досок, повешенных по горизонтали по периметру всего коридора. Тут был кабинет рентгена, кардиолога и ещё разных врачей. В коридоре никого не было, только одна пустая лавочка. Я решил, что раз никого тут нет, то я могу взять её и, стоя на ней, поменять лампочку, пока никого нет, а то со своими ста семьюдесятью девятью я не дотянусь до потолка. И, в принципе, если я даже не успею, и кто-то придёт, то в чём проблема постоять пару минут?

Я включил свет, увидел, какая лампочка вышла из строя, ткнул снова на выключатель, и пошёл двигать лавочку. На улице было ещё светло, так что никто из посетителей не должен включить свет, и меня не должно было ударить током. Ну, я, по крайней мере, надеюсь на это.

Скрипя ножками лавочки по плитке, я наверно распугал всех потенциальных посетителей этого этажа и испортил слух всем настоящим. Лавочка была узкой, и я кое-как нашёл равновесие. Мы много раз сдавали зачёт по физкультуре на бруске, но почти каждый раз, дойдя до «ласточки», я терял равновесие и падал. Через какое-то время после того, как мне удалось твёрдо стоять на ногах, я начал работу. Дома я всегда менял лампочки, только изредка, когда я уезжал в деревню к бабушке или лагерь, тётя справлялась с этим сама. Так что за свою жизнь у меня появился опыт по замене лампочек.

- Молодой человек, вы или вешайтесь, или освобождайте лавочку!

С таким трудом достигнутое мною равновесие было нарушено, и я чуть не слетел с лавочки.

- Что?! - я резко обернулся.

За моей спиной стояла маленькая бабулька. Такие сидят во дворе или у подъезда и обсуждают все сплетни и перетирают всех соседей. Она была в очках и, увидев верёвку, но не увидев, чем именно я занимаюсь, решила, что я хочу повеситься. Ну, желание повеситься появляется каждый раз, как я захожу в школу, но сейчас мне умирать пока нельзя - мне надо отработать долг.

- Я... я не вешаюсь, я-

- Елена Владимировна! Опять Вы?! - из кабинета, распахнув дверь, к бабуле обращался мужчина в белом халате. - Что на этот раз?

- А то, что принимают по двадцать минут, врачи только и умеют, что языками чесать! Из-за этого никто не успевает попасть в своё время, а когда рабочий день заканчивается, и остаются посетители - гонят в шею! И вообще, - бабуля указала на меня, - что тут происходит, почему у вас дети вешаются?

- Да чёрт возьми, никто не собирается вешаться, я лампочку меняю! - я с трудом залез обратно на лавочку и нашёл равновесие, продолжая своё занятие.

Мужчина горестно взглянул на меня, перевёл взгляд на бабулю, тяжело вздохнул и, разминая точку между бровей, сказал:

- Хорошо... проходите, расскажете, кто именно и что именно сделал...

- Конечно расскажу, - пробубнила бабуля и прошла в кабинет мимо мужчины.

Тот постоял пару секунд, смотря на меня, после чего заговорил:

- Ты тут не работаешь.

- Я знаю, меня попросили.

- А если тебя током ударит? Мы ответственность за твои жизнь и здоровье не несём, понял?

- Понял, понял.

Мужчина ещё немного мерил меня взглядом, потом покачал головой, опять тяжело вздохнул и захлопнул дверь, на которой виднелась табличка «Заведующий».

После этой бабульки меня никто не беспокоил. Я быстро поменял лампочку, вернул лавочку на место и пошёл к здешним зарослям.

Остальные данные мне задания прошли без происшествий. Цветы, конечно, я ещё ни разу не подвязывал, но у бабушки в деревне вместо замены лампочек, чем я занимался у тёти, я занимался подвязыванием огурцов, перцев и помидоров.

Подвязывая один из многочисленных фикусов, я невольно вспомнил о деревне. Хоть там у меня и не было друзей, а ребята приезжали в лучшем случае раз в две недели, мне там действительно нравилось. Это была самая настоящая деревня, когда я туда приезжал, мне казалось, что я попадал в Древнюю Русь. Безграничные зелёные поля, свежий ветер, озеро и церковь рядом с ним. Хоть я и был атеистом, но мне нравилось там ходить, сидеть, я мог просто сесть на какой-нибудь стог сена и часами любоваться этим пейзажем, наслаждаясь атмосферой. В городе эта черта «созидания» куда-то пропадает. И дело даже не в том, что у меня нет времени смотреть по сторонам, или вокруг меня только серые бетонные дома. Просто ничего так не цепляет мой взгляд. Возможно, это дело в корнях и истоках, поэтому в той деревушке мне намного комфортнее, и мои душа и тело могут отдохнуть. Тамошние дома не были избами с печами, а домами, построенными не так давно, но всё же это гораздо лучше, чем квартиры, в которых можно услышать, как чихает твой сосед. Я лучше буду ходить в туалет, который находится в каком-то сарае, ночью по прохладному и свежему воздуху, чем ходить каждый раз с тётей в ЖЭК, потому что весной топят, как в последний раз, и деньги берут соответственно за воду, потраченную на отопление.

ЖЭК - это вообще отдельная тема. Если бы у тёти был более мягкий характер, то нас бы либо прогоняли бабки, либо мы сидели там по пять-шесть часов. То перерыв, то обеденный перерыв, то перерыв по техническим причинам, то у нас недостаточно документов, то мы не в то окно пришли... если эти причины заканчивались, они могли придумать ещё тысячу новых.

В туалете, кроме промывания труб, я занялся подметанием. Мне было больно смотреть на всю ту пыль и грязь на полу, поэтому, найдя щётку с лопаткой за дверью, я подмёл пол и выкинул весь мусор в унитаз. Как раз и проверил результат своей работы.

Вернувшись в кабинет, меня встретил запах недавно приготовленного кофе.

Пётр Аркадьевич стоял у открытого окна, мешая ложкой сахар в кофе. Когда он услышал, что кто-то заходит, то резко повернул голову, и когда увидел меня, улыбнулся.

- Мой золотой! Ты со всем справился? - он локтем прикрыл окно.

- Да, уже. Что мне ещё сделать?

- Больше ничего.

- Как это? - я хотел подойти к столу, но услышав его слова, застыл на полпути.

- Спасибо, ты сделал всё, что должен был. Я хотел тебя ещё попросить тут разобраться, но успешно всë сделал сам.

Я смотрел на него недоумевающим взглядом. Какое-то время Пётр Аркадьевич, улыбаясь, смотрел на меня, но потом его брови медленно начали сходиться на переносице, а в светло-серых глазах зарождалась тревога.

- Что-то не так?

- Просто самым моим лёгким заданием до сегодняшнего дня было копание ямы для трупа на другом конце Москвы в дебрях какого-то леса. Ваши задания немного... ну... отличаются от тех, что я выполнял раньше.

Пётр Аркадьевич вытаращил глаза, поставил чашку на стол и серьёзным тоном заявил:

- Сергею нужно быть немного человечнее и не давать ребёнку такие тяжёлые и портящие психику дела. Я ему скажу об этом.

- Нет, нет, нет! - я быстро замахал руками перед собой и подбежал к его столу, сначала я хотел возразить, что уже не ребёнок, но потом понял, что сейчас это неуместно, - Это совершенно не нужно!

- Ладно... - Пётр Аркадьевич выдохнул и грустно улыбнулся. - На самом деле не стоит так его бояться, он не такой ужасный человек, как ты...

- Я понимаю это.

Пётр Аркадьевич хмыкнул и посмотрел на меня, будто внимательно изучая.

- Пётр Аркадьевич, я это понимаю и, честно говоря, благодарен ему. Другой на его месте либо убил меня, либо не давал мне спокойной жизни или, что ещё хуже, пошёл разбираться с тётей. А он мало того, что ждёт уже несколько месяцев, так мне ещё и даёт работу, чтобы я не тратил время на поиски и побыстрее избавился от этой ноши. Также он вошёл в моё положение и во время учёбы работа, которую я получаю, не посреди дня. Думаю, если я отдам ему этот долг, то буду уже в другом перед ним.

Пётр Аркадьевич всё также сохранял молчание с серьёзным видом, обогнул стол, подошёл ко мне и потрепал по волосам.

- Я рад это слышать. Ты действительно умный малый.

- Э... спасибо...? - что такого умного я сказал? Это было просто моё мнение и то, что лежало на сердце.

- Кстати! - он хлопнул меня по плечу, от чего меня немного покосило. - Дай мне свой номер.

- Мой номер?

- Именно! - он широко улыбнулся.

Этот человек действительно настолько искренний и доброжелательный? Раньше он меня напрягал и вызывал подозрения, но теперь все мои подозрения рассеялись. Двуличный тип превратился в слишком радушного и от этого немого странного мужчину. Путешествуя этим летом, нам повстречалась куча людей, все они были разные, каждый был хорош в чём-то своём, но неизменным было одно - в каждом новом месте нам встречались лицемеры. Я действительно много раз доверялся не тем людям, от чего потом разгребал последствия. С тех пор я начеку и с настороженностью отношусь к новым людям. Сначала мне казалось, что у меня паранойя, но потом я пришёл к мысли, что лучше уж быть параноиком, но параноиком без ножей в спине. Мне стало стыдно, что я обвинял этого человека в двуличии, что, наверное, из-за чувства вины пошёл у него на поводу и дал свой номер.

Когда я вернулся домой, то тётя вовсю что-то готовила, гремя кастрюлями на кухне. Крикнув: «Я дома!», я направился к себе. Так как сегодняшние задания совершенно отличались от тех, что были раньше, у меня оставалась куча сил, так что я, так уж и быть, решил сделать домашнее задание. Не всё, конечно, и не сам, но наличие его у меня в тетрадках перед заходом на территорию школы уже должно считаться с моей стороны как одолжением.

Мне пришло уведомление из нашей беседы, что кто-то скинул какую-то запись. Это был Коля, который опять отправил какой-то тупой мем, Антон начал упрекать его в отсутствии чувства юмора, а Коля, в свою очередь, обвинял его в отсутствии каких-либо чувств вообще, так что началась ссора. Дошло даже до голосовых! Я иногда влезал в разговор и бросал либо «ПХАХАХАХАХЗХА», либо пару шуток, либо подливал масла в огонь. Как раз после одного моего такого подначивания Саша, видимо, только вернувшийся из автосервиса, отправил сообщение, чтобы мы все успокоились и не ссорились. Конечно, никто даже не думал, чтобы прекращать этот срач. Я успел написать Саше, что нам простили четверть долга, и даже, когда я вернулся, они всё ещё разрывали беседу своими сообщениями. Конечно, это уже больше походило на остывающие угли, а не на пылающий костёр, как в начале, но всё же. И вдруг мне в глаза бросилось сообщение Коли.

«Прекрати меня обижать! Была бы тут Настя, она бы тоже посмеялась...»

Меня будто окатило холодной водой, и я перестал усмехаться с Коли и Антона. Я быстро зашёл в диалог с Настей, которая была в сети сорок шесть минут назад, и отправил три идентичных сообщения, чтобы привлечь больше внимания.

«Настя»

«Настя»

«Настя»

Она почти сразу зашла в сеть.

«Да, да?»

«Ты свободна в субботу?»

«Да»

«Пойдём в субботу в ТЦ по магазинам? ;)))»

«Звучит заманчиво, я как раз хотела закупиться новой одеждой и отдохнуть от домашних»

«Тогда договорились»

«Ага»

Я выдохнул, и Настя написала что-то в беседу.

«ДВА ПРИДУРКА, ДЛЯ ЧЕГО СОЗДАНЫ ЛИЧНЫЕ СООБЩЕНИЯ?!!»

«У меня из-за вас телефон чуть со стола не упал, пока вибрировал, в следующий раз админ прикроет чатик, и вы оба полетите отсюда»

«Теперь беседа засрана вашим мусором, хорошая работа, отойти уже нельзя на час»

Ох...

Настя, что же с тобой сейчас происходит?