Часть 18
Ставлю 5000 вон на то, что он не сможет.
Чимин видит вызов в глазах Чонгука и усмехается. Конечно, сможет. Он несколько раз проделывал это во время тренировок на танцах.
- Ставлю 10000 на то, что сможет, - доносится негромкий голос Сокджина из ноутбука Чонгука, расположенный на кофейном столике в его гостиной.
- 15, - говорит Чонгук.
- 20!
Чимин закатывает глаза. Они постоянно пытаются друг друга обойти.
- Никто из вас не будет терять деньги в дурацких спорах…
- 25000 вон, - припечатывает Чонгук. Чимин, тяжело вздохнув, оседает на диване.
Сокджин пару минут молчит. На ноутбуке видно, как он, сидя на полу, смотрит куда-то вниз и вправо, шаря руками.
- У меня в кошельке есть 50 евро. Это сколько?
Чонгук наклоняется к ноутбуку, касается его и ищет ответ в интернете, ничего не нажимая.
- Около 60000.
- 60000 вон! – ставит Сокджин.
Чимин беспомощно смеётся.
- Да вы что, это очень много…
Но Чонгук уже всерьёз думает над предложением, жуя щёку. А потом кивает.
- Договорились!
Чимин запрокидывает голову и смотрит в потолок.
- Кто бы мне объяснил, - говорит он словно сам с собой. Очевидно, что никто не обращает на него внимания. Сокджин должен вести себя как самый старший, но нет, у него с Чонгуком одна клетка мозга на двоих. – Зачем ставить деньги на то, к чему ни один из вас не имеет прямого отношения. Вопрос ведь не в том, съест ли Чонгук пятьдесят острых крылышек за один присест. Или не в том, что Джин-хён бросил вызов кто дольше продержится, не моргнув. Это то же самое, если поставить деньги на то, случится ли на нашей улице автомобильная авария или нет. Никому из вас это не известно. Здесь же исход знаю только я. – Он хмурится, понимая, что в процессе логика немного утерялась. – Суть в том, что только я знаю, смогу ли я…
- Приступай к делу, Чимин, - перебивает Чонгук и тут же получает по плечу.
- Хён, - поправляет Чимин. Чонгук морщится, но Чимин всё равно поднимается, поддаваясь им.
Сегодня воскресенье, последний день длинной недели дождливой погоды, а значит приходится сидеть дома и развлекать себя самостоятельно.
Как-то они обосновались в квартире Намджуна, пока он сам был на работе, и привнесли пару изменений в гостиную – передвинули диван с креслом в угол и переставили все жуткие фигурки на полке. А ещё Чонгук умыкнул у него кресло-мешок. В другой день в квартире Чимина они устроили соревнования с набиванием маленького мячика, в результате чего Тэхёну наложили три шва на бровь, потому что он потерял равновесие и стукнулся головой об кофейный столик.
А сейчас Чонгук с Сокджином делают ставки, сможет ли Чимин выполнить одно конкретное действие, связанное с гимнастикой и танцами.
Поэтому Чимин занимает свободное пространство в гостиной Чонгука и начинает разминаться.
- …было круто, - рассказывает Чонгук, наклонившись к ноутбуку. – На них были потрясающие костюмы, и они так высоко подпрыгивали! – Он машет рукой над головой. – Я никогда не ходил на балет, но я бы побывал там ещё раз.
Чимин улыбается, максимально сгибаясь вперёд.
На его день рождения они организовали поездку в кошачье кафе (где Чимин наснимал ровно 307 фотографий всех, включая Юнги, в окружении котят разных форм и размеров) и поход на балет, где они смотрели знаменитое выступление «Дон Кихот».
(«Как вы узнали, что это мой любимый роман?» – спросил Чимин, как только понял, что это за билеты в руках Тэхёна, и чуть не описался от радости. Тот факт, что Юнги был с ними, стал, наверное, единственным фактором, который не дал ему опозориться на людях.
Чонгук пожал плечами.
- Возможно, я влез в историю твоего браузера. На секундочку. Количество упоминаний «Дон Кихота» в сравнении с другими было просто несоразмерным.
Чимин сверлит его не то недобрым, не то впечатлённым взглядом. Насколько же Чонгуку легко следить за людьми, используя их устройства.
- Это была идея Юнги-хёна, - легко признаётся Чонгук, и теперь Чимин переводит этот взгляд на него.
- Вы же могли просто спросить?!
- Мы хотели сделать тебе сюрприз! – в их защиту кричит Намджун.
- Без незаконных манипуляций не было бы билетов на «Дон Кихота», - бурчит Юнги, как будто это элементарно.
Чимину не впечатляться надо было бы, а пугаться того, что друзья прибегли к криминалу, чтобы найти для него подарок на день рождения. Но почему-то он остался очень тронут.)
- Только мне кажется, я не до конца понял сюжет, - хмурится Чонгук. – Мужчина убил себя? Но его воскресили?
- Он инсценировал свою смерть, - бормочет Чимин, прижимаясь лицом к коленкам.
- На такую драму я бы посмотрел, - говорит Сокджин, и разговор уходит в другое русло.
Ещё пару минут - и Чимин готов разрешить спор друзей. Ему жаль, что Чонгук потеряет 60000 вон, но он сам напросился.
Повернув ноутбук с Сокджином так, чтобы ему тоже было видно, Чимин окидывает взглядом место вокруг и решает, что его будет достаточно. А потом из положения стоя он наклоняется назад и касается руками пола. А в следующий миг поднимает ноги из мостика и становится прямо на руках. Чимин сосредотачивается на дыхании, напрягает мышцы, а потом медленно опускает ноги и подпрыгивает с триумфом. Ха!
Чонгук опять зависает, глядя на Чимина огромными глазами, а вот Сокджин улыбается.
- Я приму оплату в бульгоги, спасибо, ДжейКей.
Чимин улыбается в ответ. Чонгук просит научить его делать так же, совершенно не заботясь о том, что проиграл немаленькую сумму.
Поэтому Чимин пускается в подробности. Объясняет, где Чонгуку следует быть осторожнее, проверяет, достаточно ли он гибкий, чтобы сделать мостик. Их обучение переходит в мини-соревнование по гибкости, в котором по большей части лидирует Сокджин, демонстрируя в своей маленькой квартирке в Париже как садится на продольный шпагат.
Когда же Чимин устраивается вслед за ним на полу в поперечном шпагате, дверь в квартиру Чонгука открывается и первым заходит Тэхён.
- Так, у нас есть: курица в сливочно-томатном соусе, курица тандори, наан и понемногу остального, названия чего я произвести не могу, - сообщает он, временно поставив пакет на пол, чтобы разуться и снять дождевой плащ. – Ой, ух ты, вот это растяжка, Чим! – Он улыбается, аккуратно проводит рукой по волосам, чтобы не задеть швы и только потом замечает Сокджина. – Привет, хён! Добро пожаловать на вечер индийской еды! – говорит он, удаляясь с пакетом на кухню.
Ответ Сокджина заглушают ругательства и бормотания с входной двери.
- … больше никогда в жизни не сыграю в эту дурацкую игру, никогда не пойду за едой, чёртов дождь и чёртов зонт… - Юнги стучит ногами о коврик, трясет зонт, который, судя по виду, будто в дробилку уронили, а потом бросает его прямо там.
Он несёт второй пакет с едой. Скидывая ботинки и куртку, он продолжает бормотать себе под нос про нечестность игры в камень-ножницы-бумага и про то, что, как самый старший на данный момент из присутствующих, он не должен страдать и ходить за едой в ливень…
Юнги наконец проходит в гостиную и резко останавливается, натыкаясь взглядом на сидящего на шпагате Чимина.
- Хён! – широко улыбается тот.
Просто удивительно, как быстро Юнги заливается краской. Уши и щёки краснеют, хотя сам он ничего не делает, не говорит. Не двигается. За десять секунд даже не моргнул ни разу.
- Кажется, видео опять подвисло, - произносит Сокджин из ноутбука.
- Нет, это хён у нас немного подвис, - отвечает Чонгук, наблюдая за Юнги, который пока ни на миг не отвёл взгляд от Чимина с его мастерством гибкости. Чимин улыбается как ненормальный и с трудом сдерживает смех.
- Юнги? – зовёт он, и тот вскидывает руку.
- Я сейчас, - бормочет он и продолжает пялиться.
Чимин хохочет, сводит ноги и поднимается. Красный, как помидор Юнги выглядит совершенно потерянным. Чимин подходит к нему, берёт его лицо в свои ладони и целует в губы.
- Какой ты милый.
Юнги толком не отвечает, осторожно поднимая руки к бёдрам Чимина.
- Понравилось? – интересуется Чимин и отстраняется, чтобы заглянуть в глаза. Он ладонями ощущает, какие горячие у него щёки.
- Я… не знал, что человеческое тело на такое способно, - говорит Юнги в полнейшем восхищении.
- Ты вместе с нами ходил на балет.
- Давай перефразирую. – Юнги закрывает глаза, вдыхает и опять открывает. – Я не знал, что человек, к которому мне позволено прикасаться, на такое способен.
Чимин снова смеётся, оставляя на губах Юнги ещё один поцелуй.
- Боже, ты был прав, - раздаётся голос Сокджина с притворным отвращением. – До ужаса сладкие.
- Ага, - подтверждает Чонгук.
- Ну вот как их не любить? – добавляет из кухни Тэхён, распаковывающий пакеты и раскладывающий всё, что они купили.
- Юнги за последние три года столько не улыбался, сколько сейчас, - говорит Сокджин. Юнги делает невозмутимое лицо, но Чимина от себя не отпускает. – Я надеюсь, ты готов к возвращению хёна, Юнгичи! Я не забуду про такое! Наконец-то ты проявляешь чувства на людях, и я с радостью продемонстрирую тебе все варианты их проявления!
- О господи, - бурчит Юнги, смеша Чимина. – Когда он вернётся, давай переедем, например, в Японию?
- Ха, можно подумать, это меня остановит! – фыркает Сокджин, а потом вдруг выпрямляется перед камерой. – Ладно, как бы мне ни хотелось остаться и посмотреть, как вы будете наедаться, детки, мне нужно позвонить Джуни, так что…
- Как успехи, хён? – перебивает Чонгук. Юнги уносит свою часть принесённой еды на кухню и начинает помогать Тэхёну её разбирать. Чимин бегает между ними, больше мешая, чем помогая.
- Какие успехи?
- Ты и Намджун-хён.
- Что? Не понимаю, о чём ты.
- Уверен?
- ДжейКей, я серьёзно ничего не понимаю, - отвечает Сокджин тоном, который явно говорит о том, что он прекрасно понимает, о чём идёт речь. Или дело в обычных помехах. – Поговорим потом. Наслаждайтесь индийской кухней, детки! Вспомните обо мне, когда будете по локоть в карри!
Все хором прощаются с ним, и Чонгук завершает звонок. Установившуюся тишину нарушает шелест и хруст контейнеров с едой и пакетов. Чимин тихонько воет и тянет руки к коробке с острым рисом, которую держит Юнги.
Чонгук хлопает в ладони и идёт на кухню за своей едой.
- Да начнётся вечер обжорства!
* * *
Больше месяца Чимин проявлял усердие. Тренировался каждый день. Намджун был прав, сказав, что легко не будет. Мысли Чимина всегда в беспорядке, и в голове шумно. Сначала ему было тяжело успокоиться.
Но медленно, с каждым днём, прогресс появлялся. Он научился утихомиривать рой мыслей, концентрироваться на дыхании и энергии. Он чувствовал то теплое жёлтое свечение внутри себя, которое разделял со своими растениями – живое, мягкое и красивое – скрывающее в себе силу, но не выставляемую напоказ. Энергия не спешит вырваться без причины.
В своём сознании Чимин прикасается к свечению, ощущает его тепло кончиками пальцев. Он рассматривает его со всех сторон, каждый уголок и испытывает – смотрит, от чего оно загорается ярче, от чего ускользает. Он осторожничал, не раздражал энергию слишком сильно, просто изучал, как она устроена, чтобы понять взаимосвязь с цветами. Как её можно использовать в критический момент.
И сейчас, под конец рабочей недели, вечер пятницы проходит в цветочном магазине.
Юнги с Чимином сидят на полу на подушках напротив друг друга в окружении цветов. Намджун стоит в стороне, прислонившись к прилавку.
- Итак, - произносит Намджун. – Думайте об этом… как о своего рода моделировании ситуации. Энергия хёна войдёт в контакт с твоей, а твоя задача – её оттолкнуть. Ничего чрезмерного, ничего… - Он взмахивает руками. – Ну вы поняли. Мы просто практикуемся. Цель – понять, сколько нужно приложить усилий, чтобы ей противостоять. Чтобы энергия хёна отстранилась, не причинив в процессе вреда ни тебе, ни ему. Начнём с малого.
Чимин кивает, сглатывает. Он бы соврал, сказав, что не волнуется. Ему всё равно, что будет с ним. Пускай потеряет сознание и будет долго восстанавливаться, главное, не навредить Юнги. Он боится и этого и того, что у них не получится ничего.
(- Если… если не сработает… если… если у меня не получится, - прошептал Чимин в одну дождливую ночь, прижимаясь к боку Юнги на диване. Его губы едва касаются чужой шеи, пальцы теребят воротник футболки. – Что ты будешь делать?
Юнги долго молчит, медленно поглаживая Чимина по спине.
- Я не знаю, - отвечает он потом. – Я… я не знаю.
Чимин только мычит в ответ, жмётся ближе и молится, чтобы до этого не дошло.)
Он понимает, насколько хрупка надежда. Но Юнги здесь. Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Чимин знает, что слишком многое зависит от результата.
И он отчаянно хочет, чтобы всё получилось.
Он смотрит на Юнги – напряжённые плечи, руки в кулаках – и чувствует необходимость заверить и его, и себя.
- Всё хорошо, хён, - тихо говорит Чимин. – Мы справимся. Я смогу.
Юнги встречается с ним взглядом. В его глазах опасение, грусть.
Они сидят достаточно близко, поэтому, когда Чимин протягивает руки, Юнги легко берёт их в свои, держа на скрещённых ногах.
- Я потянусь к тебе, - говорит Юнги. Голос не выдаёт никаких эмоций. Но Чимин считывает его напряжение по сжатым губам. Знает, как сильно Юнги беспокоится.
Всё будет хорошо. Они справятся.
- А ты… - продолжает Юнги, легонько сжимая руки Чимина. – Заставь меня отступить. Сильно наступать не буду. Я контролирую её.
Чимин улыбается, сжимает его руки в ответ.
- Я тебя не боюсь, хён.
Юнги слабо улыбается в ответ, и голос подаёт Намджун.
- Хорошо. Я на всякий случай буду здесь. – На случай, если что-то пойдёт не так. На случай, если Юнги, Чимин или оба потеряют контроль. – Как будете готовы, начинайте.
Пульс стучит у Чимина в висках, но он отодвигает все мысли в сторону. Применяет навыки, которым обучился посредством медитации и выдыхает своё волнение, очищает разум. Вдыхает и выдыхает, смотрит на Юнги, зная, что тот делает то же самое. Они успокаивают себя, находят связь с энергией.
Затем Юнги закрывает глаза. Чимин следует его примеру.
Он видит темноту, чувствует тепло цветов вокруг и установленную между ними связь. Жёлтое свечение – изображение его энергии – находится перед ним, и всё в порядке. Он знает, что это. Он был здесь много раз.
Затем он ощущает подбирающийся ближе холод. Медленно, без неожиданностей, как в прошлый раз. Начинается с кончиков пальцев, ладоней, предплечий – словно кубики льда прикладывают к коже. Чимин дрожит, но рук Юнги не отпускает.
Собственная энергия по-прежнему тёплая. Он сосредотачивается на этом.
Но темнота продолжает распространяться – подползает ближе, как чернила Юнги по полу ванной. Медленно, но решительно. Она забралась уже по локти. Чимин хмурится, пробует направить свою энергию навстречу холоду, противостоять ему, но вдох застревает в горле.
Снова тело сотрясает дрожь. Чимин не может… Он забыл, как неприятно чувство этого холода, как оно парализует… Он не может двинуть пальцем… Темнота не останавливается ни на секунду, она подбирается теперь со всех сторон, наступает…
- Хён… - шепчет Чимин и пытается, пробует, но тепло не хочет… Слишком холодно, слишком, тепло не хочет подбираться ближе… - Я не могу…
В одно мгновение холод исчезает. Чимин содрогается опять, делает глоток воздуха – он даже не подозревал, что задержал дыхание – и открывает глаза.
- Мы закончили, - заявляет Юнги. Он больше не держит Чимина за руки – вот почему холод ушёл так быстро, они потеряли физический контакт – и поднимается с пола.
- Нет, хён… - Чимин едва успевает уловить выражение его лица – стиснутые зубы, в глазах шторм – и только потом понимает, что происходит.
У него не вышло. Он замешкался. Энергия Юнги практически добралась до его лёгких, а он не успел отреагировать. Отвлёкся на холод. – Хён, позволь попробовать ещё раз…
Но Юнги уже у двери, рукой держится за ручку – нет, нет, НЕТ. Всего один раз, одна попытка. Я справлюсь.
Голос подаёт Намджун.
- Юнги.
Юнги останавливается. Он не открывает дверь, но руку не убирает. Не поворачивается. Он дышит загнанно, как будто сдерживает крик или слёзы. Или и то, и другое.
- Юнги-хён, пожалуйста, - просит Чимин срывающимся голосом. Его до сих пор трясёт, но он не понимает от чего. То ли от воспоминаний о холоде, то ли из-за страха, что Юнги уйдёт и, может быть, никогда не вернётся.
Если Юнги решит, что для него надежды нет, он уйдёт на такое расстояние от них, что они могут больше его не увидеть.
- Я справлюсь, я знаю, что смогу, - повторяет Чимин, потому что он уверен, ему просто нужно сосредоточиться лучше, вспомнить уроки с Намджуном, нужно перестать паниковать и не забывать дышать. – Ещё один раз?
- Нет, - выдавливает Юнги, словно ему физически это даётся тяжело. – Я больше не сделаю тебе больно. Я не могу… не могу причинить тебе боль.
Чимин сглатывает отчаянный крик. Он хочет подойти к Юнги и так сильно толкнуть, чтобы его глупое лицо уткнулось в наклейки маргариток на стекле витрины. А ещё хочет крепко обнять Юнги и не отпускать никогда.
Но больше всего Чимину хочется плакать. Из-за отчаяния, беспомощности, чувств к Юнги. Он кусает губы, заставляет себя сидеть и оглядывается на Намджуна.
Если в глазах Юнги бушует буря, то во взгляде Намджуна – лёд, вонзающийся в спину Юнги.
- Ты можешь попробовать ещё раз, хён, - произносит он. Чимин думает о том, насколько страшен Намджун, когда зол. Спокоен снаружи, но внутри непоколебим. – Если Чимин говорит, что готов, ты должен ему довериться.
Спустя невыносимо длинный миг тишины Юнги отпускает дверную ручку. Оборачивается и смотрит на Намджуна. Тот смотрит в ответ. Чимину кажется, что между ними сейчас ведётся безмолвный разговор. Он содержания его не знает, но подозревает, что подобное уже имело место. Никто не отступает, пока Юнги не выдыхает шумно носом.
Он кивает, будто они с Намджуном пришли к согласию, а потом переводит взгляд на Чимина. А Чимин чуть не говорит ему, что готов отдать весь мир.
- Юнги, - шепчет он. Юнги только начал приходить в себя и складываться по кусочкам, а теперь снова появляется угроза того, что он распадётся. – Пожалуйста. Ты не сделаешь мне больно. Я… Я тебя не боюсь, Юнги.
Юнги морщится, как обычно бывает, когда ему больно, когда он вот-вот сломается, когда тяжело. Чимин понимает, что так и есть, знает, что просит много, но Юнги должен ему довериться, позволить…
Юнги подходит ближе, садится на колени перед Чимином и, подняв руку, поднимает к его затылку, касаясь пальцами волос и прижимаясь своим лбом к его.
- Чимин-а, - выдыхает он, и между ним происходит свой безмолвный разговор.
Юнги говорит Чимину, что напуган, что не хочет навредить, только не опять… Он не вынесет, если увидит его боль.
Юнги говорит, что чувствует. Всё слишком хрупкое, и это душит их обоих…
- Давай, - просит Чимин, беря лицо Юнги в свои ладони. – Хён, давай.
Юнги не задаёт вопросов. Как только Чимин закрывает глаза, он чувствует, как кожи вновь касается холод от руки Юнги в его волосах. По телу проходит дрожь, а холод, тем временем, ползёт по шее ниже, по спине и забирается под свитер. Тепло Чимина погружается в темноту.
- Помни о своих растениях, - долетает до него отдалённый голос Намджуна, как будто из-под толщи воды. – Используй их, Чимин.
Растения, точно, растения. Нужно использовать энергию, которой он делится с растениями. Чимин изо всех сил старается не обращать внимания на холод, от которого стучат зубы и лёгкие не дают сделать вдох. Он отбрасывает лишние мысли и чувства в сторону.
Он чувствует лицо Юнги в своих ладонях, ощущает цветы вокруг и их тепло. Они вместе, они одно целое, и вдруг всё не так уж и плохо.
Чимин по-прежнему дрожит, потому что телу холодно, но внутри его энергия светится ярко. Течёт сквозь него к цветам и обратно и увеличивается. Медленно. Жёлтый свет поднимается, оттесняет темноту. Мягко, но настойчиво. И не останавливается.
Чимин открывает глаза. Он контролирует её – глубоко вдыхает и направляет энергию выше к руке Юнги. Он улавливает тот миг, когда энергия переходит к нему, потому что Юнги ахает. Смотрит на Чимина, держит крепко, очень крепко и чувствует… Чимин знает, что Юнги всё чувствует.
- Чимин-а, - зовёт Юнги, но в этот раз иначе. С удивлением. С недоверием. С эмоциями. – Чимин…
Он отзывает энергию. Чимин делает то же самое, с лёгкостью распределяя между собой и растениями, и улыбается, поглаживая большим пальцем Юнги по щеке. Он справился. Ему одновременно и тепло, и холодно. Присутствует лёгкое головокружение, но ещё есть эйфория, потому что он справился.
Он справился! Смог взять энергию под контроль, пусть и не сразу, но у него получилось!
Они потренируются ещё, и все наладится. Он сможет! Он сможет стать для Юнги переключателем!
- Я смог, хён.
- Ты… - Юнги сглатывает и с одним выдохом испаряется вся неуверенность и всё напряжение. – Ты смог, - шепчет он, но Чимина не отпускает. Касается его лба своим. – Ты смог, Чимин-а, ты… я почувствовал тебя. В своей руке... я не мог продолжить, потому что ты меня оттолкнул.
Чимин смеётся и касается уголка губ Юнги своими.
- У меня получилось!
- Получилось.
- У ВАС ПОЛУЧИЛОСЬ! – вопит Намджун и своими длинными руками обнимает обоих, заваливая на пол, и все трое смеются.
* * *
Когда Чимин находит Юнги за кухонным столом, приходится замереть, чтобы просто полюбоваться.
Перед ним лежит блокнот, в котором он иногда пишет, иногда рисует. Левый рукав задрался до локтя, обнажая предплечье с татуировками. Он так сосредоточен, что Чимина не замечает.
Не видит, как Чимин улыбается или как его сердце увеличивается в несколько раз и грозится выскочить из груди. Оно вмещает в себя слишком много чувств к этому человеку.
За окном тёмный ноябрьский день. Холодный и серый свет, заливающий кухню, едва заметно ворошит волосы, и Чимин не удерживается – достаёт телефон и снимает этот момент, но фотография реальности не передаёт.
Затем он заходит на кухню, по дороге к холодильнику за водой – ради этого он сюда и шёл - касается плеча Юнги.
Тот что-то тихо мычит, не отрывая взгляд от блокнота. От своей руки.
- Что ты делаешь? – спрашивает Чимин, присаживаясь напротив, но через мгновение понимает всё сам.
Блокнот Юнги открыт на рисунке – в мелочах прорисованном карандашом растении. Чимин узнаёт его, а как же иначе. Цветы в виде звёздочек, стебли, свисающие с края горшка, хотя не так сильно, как в жизни.
А Юнги сосредотачивается на чернилах на руке. Они медленно двигаются, меняют форму, как при замедленной съемке в фильмах, где тёмная капля падает в стакан воды. Чёрные чернила наполняют кожу Юнги как живая жидкость, хотя так и есть, напоминает себе Чимин. Это энергия Юнги. Затем чернила начинают что-то напоминать.
Напоминать рисунок.
Юнги выбивает Пипа на руке.
Чимин смотрит с открытым ртом, как чернила не спеша закручиваются. Появляется один цветок, но он выглядит не совсем так. Он расползается в бесформенное пятно, и Юнги пробует заново. Между бровями залегла морщинка, которую Чимину хочется сцеловать. Он хочет сказать, Юнги, ты так много для меня значишь. Юнги, ты невероятный.
Юнги выбивает изображение Пипа на своей руке, а Чимин безнадёжно влюблён.
Остальные татуировки медленно сдвигаются. Клавиши пианино спускаются к запястью, слова прячутся под рукавом. Юнги так сосредоточен, что, кажется, даже не дышит. Пальцы левой руки двигаются, словно создают музыку, облачая чернила в новое творение.
Требуется ещё немного времени, чтобы произведение искусства – как ещё Чимину это называть – было закончено. Татуировка слегка размыта по краям, но ошибиться невозможно. Длинный стебель, идущий от рукава Юнги к запястью с расходящимися веточками между слов и других тату. И цветы Пипа, распустившиеся и закрытые.
Это не точная копия рисунка Юнги – нет горшка, и он не статичен. Длинный стебель Пипа вдоль руки Юнги представляет собой четкую картинку, а остальные чернила располагаются вокруг, как будто она всегда была там. Дышит вместе с ними, вместе с Юнги.
Юнги слегка отодвигается назад, оценивает работу. Разгибает и сгибает пальцы, проверяя, всё ли в порядке.
Они показывают то, что для него важно, сказал когда-то Юнги. Всё, во что Юнги превращает чернила, - для него имеет немалое значение. И теперь Пип тоже там. Пип, который был преподнесен Чимином как значимый для Юнги подарок. Юнги заботится о нем, разговаривает с ним. Пип стал его неотъемлемой частью.
Пип, который спас им жизнь.
- Выглядит потрясающе, хён, - тихо подаёт голос Чимин. Юнги поднимает голову, как будто замечает его только сейчас.
Он опускает глаза на цветок из чернил и кивает.
- Да, вышло неплохо.
Идеально. Оно идеально.
Чимин тянется рукой над столом, даёт Юнги время отстраниться, сказать нет, если захочет. Но Юнги этого не делает и Чимин прикасается к татуировке. Она не отпрыгивает, просто холодная, как энергия Юнги. Он ведёт пальцами вдоль стебля ниже к внутренней стороне запястья. Чувствует кожу Юнги, его силу, его красоту – сколько же в нём красоты… Так много эмоций и так много боли. Теперь этот цветок возрождает надежду.
Чимин касается кончиками пальцев закрытых бутонов, и они аккуратно раскрываются, заставляя его улыбнуться. Он наклоняется и прижимается губами к лепесткам. Перемещается чуть выше, целует другой цветок. Затем выше. Сухие медленные поцелуи по предплечью, пока Юнги не говорит:
- Чимин-а.
Низким, тихим тоном только для них двоих. Когда они близки вот так, когда хотят друг друга.
- Хён, - шепчет Чимин, уже поднявшись со стула и встречаясь с Юнги губами. Целует неторопливо и глубоко, проникая в чужой рот языком.
Пальцы Юнги путаются в его волосах, притягивают ближе. Юнги отвечает на поцелуй, словно больше ему нечего дать. Словно это всё, этот поцелуй, губы Чимина и то, как они хватаются друг за друга – это всё, что у них есть.
И если бы это было правдой, Чимин бы совершенно не возражал.
Он забирается к Юнги на колени, льнёт к нему всем телом – они очень часто до этого доходили, и Чимин наслаждается каждым мгновением, каждым касанием, каждой отметкой, оставленной Юнги на его шее.
Он хотел бы большего, думал об этом не раз, но и принуждать Юнги к чему-то у него желания нет. Он будет наслаждаться возможностью прижиматься к нему вот так и позволять Юнги направлять их в удобном ему темпе.
Юнги забирается ладонью под футболку Чимина, ведёт ногтями по спине, заставляя его содрогнуться и тихо простонать.
- Хён, хён, - повторяет Чимин в поцелуй, потому что ему хорошо, очень хорошо. Он хочет Юнги, но готов дать ему сколько угодно времени, готов сказать, что ничего страшного, если они остановятся на этом. Потому что он может подождать.
Юнги ведёт руками по бокам, по животу, поднимается выше к груди. Чимину кажется, что он горит.
- Чимин, - шепчет Юнги, целуя Чимина под подбородком, ведя языком по шее там, где отчетливо прощупывается пульс.
Чимин тяжело дышит и крепко держится за его плечи. Юнги сводит его с ума. Губами, языком, руками – задевая соски и легонько сжимая - заставляет громко стонать.
- Черт, какой же красивый у тебя голос, - бормочет Юнги и снова находит его губы. Целует долго, напряжённо, горячо…
Чимин двигает бёдрами, ощущая чужое возбуждение. Он и сам возбужден, хочет кончить, хочет увидеть, как кончит Юнги. Может быть сегодня, может быть сейчас…
Юнги тянет футболку вверх, Чимин поднимает руки и…
Дверь в квартиру Юнги распахивается.
Они оба замирают, тяжело дыша. Только сейчас Чимин начинает припоминать, что у них были какие-то планы. Вечер кино в кинотеатре. Со всеми друзьями.
Чёрт.
Всего в нескольких шагах, за углом, раздаются голоса. Быстрым движением Чимин дёргает футболку обратно и спрыгивает с колен Юнги. Врезается в стол, выругивается, смотрит, как бутылка воды скатывается и падает на пол. И в этот момент на кухню заглядывают Намджун с Чонгуком.
Следует шесть секунд неловкой тишины. Юнги с Чимином красные, взъерошенные, запыхавшиеся, возможно даже с заметными стояками. Намджун с Чонгуком смотрят на них с одинаковым удивлением.
Затем Чонгук с красными ушами отводит взгляд, а Намджун улыбается.
- Чем занимались? – интересуется он.
- Ничем, - в унисон отвечают они. Чимин поднимает бутылку с пола, благодаря небеса за джинсы, которые не выдают ничего лишнего, а Юнги в это время закидывает ногу на ногу, потому что ему со своими спортивными штанами не так повезло.
- Ага, это мы видим. – Намджун смотрит на экран телефона, не переставая улыбаться. – Может быть вы могли бы продолжить ничего не делать после того, как мы вернёмся? Тэ уже ждёт нас в кинотеатре.
- В кинотеатре? – хмурится растерянный Юнги с гнездом на голове. Чимин толкает его плечом. – А, в кинотеатре! Точно. Да. Сегодня вечер кино. Мы собирались фильм посмотреть. В кинотеатре.
Чимин не сдерживается, фыркает. Юнги сдаётся, закрывая глаза.
- Чёрт, извините, у меня перед глазами один только пресс Чимина, так, дайте мне минутку.
Остальные взрываются от смеха. Намджун с Чонгуком соглашаются дать им пару минут, чтобы остыть, собраться и встретиться с ними внизу.
- Если вы не спуститесь через три минуты, мы вернёмся! – предупреждает Намджун из коридора.
- Ха, можно подумать, что мы ничего не успеем за три ми… - кричит Чимин из ванной, где пытается пригладить торчащие волосы, но его прерывает вопль Юнги из спальни.
- Пак Чимин!
И все снова смеются.