Часть 15
Слова Намджуна доходят не сразу.
- Я останусь, а ты иди к нему. Поговори с ним, Чимин-а. Он должен услышать хорошие новости от тебя.
Шаги становятся лёгкими, с лодыжек словно снимают кандалы. Впервые за всю неделю он способен сделать нормальный шаг.
Он выходит из цветочного магазина, пересекает улицу, лампочка раскачивается над лестницей, ведущей в квартиру Юнги – всё как в замедленной съёмке. Сердце стучит как ненормальное. Из-за этого кажется, что вокруг стоит тишина. Он словно в пузыре. Звуки сложно распознать, а цвета отдают странным блеском, ярче, чем обычно.
Тэхён впускает его в квартиру.
- Они в ванной, - тихо говорит он, закрывая дверь. – Хён… Когда мы рассказали ему, что произошло, его… вывернуло. Хотя нечем ему было… сам знаешь, как это бывает. – Тэхён сглатывает. – Чонгуки помогает ему чистить зубы.
Чимин кивает, потому что голосовые связки сотрудничать отказываются. Как странно говорить про чистку зубов, когда им недавно было непонятно, придёт ли он в себя вообще, не придётся ли прощаться.
Чимин как в тумане проходит мимо Тэхёна, мимо закрытой двери в ванную в спальню Юнги. Ему требуется несколько мгновений, чтобы не запаниковать при виде пустой постели.
Он очнулся. Юнги пришёл в себя. Он очнулся.
Чимин присаживается на пустой стул – тот стул, на котором он практически жил последние недели – но потом встаёт обратно. Не хочет сидеть спиной к ванной комнате. Слышно, как течёт вода, из-за которой голос Чонгука звучит приглушённо.
Ещё немного подождать. Всего минуту. Чимин сможет. Сможет. Он садится на край кровати и не сводит глаз с двери.
Дневной свет тусклый и меланхоличный. Конец сентября похитил голубое небо, оставив тяжёлые облака и дожди. Чимин слышит, как он барабанит по окну снаружи. Вот только не уверен, гром настоящий или это его собственное сердцебиение.
Затем наконец-то, наконец-то шум воды прекращается. Целая вечность – мгновение – и дверь открывается.
Чонгук придерживает Юнги за талию. Они аккуратно, шаг за шагом идут вперёд, а Юнги… Юнги действительно похож на того, кому поддержка просто необходима. Он такой тощий, что одежда практически свисает с его тонких запястий. Он как призрак, едва весящий хоть сколько-то.
Чимин стискивает зубы. Когда всё закончится, когда они поговорят и кошмар останется позади… он купит для Юнги целую гору еды. Он будет составлять ему компанию и убедится, чтобы Юнги снова выглядел здоровым.
Он смотрит, как ребята мучительно медленно пересекают коридор. Они останавливаются в дверном проёме, завидев его на кровати.
Юнги смотрит. Чимин встречается с ним взглядом.
- Чонгуки, - зовёт он, не отрывая от Юнги глаз. – Дай нам, пожалуйста, минутку.
Чонгук колеблется, бросает на Юнги взгляд, но тот кивает. С его разрешения Чонгук аккуратно отстраняется – Юнги хватается за дверной косяк – и уходит.
Они ждут, пока Тэхён с Чонгуком обменяются парой слов, пока обуются, возьмут ключи и закроют за собой дверь в квартиру Юнги.
Взгляд Юнги падает ниже, на шею Чимина, к доказательствам того, что он натворил. Синяк уже не такой яркий, скорее желтоватый и менее болезненный, но всё равно заметный.
- Ты не должен быть здесь, - произносит Юнги. Его голос будто чужой. Надломленный, хриплый после долгого бездействия.
Чимин не удивлён. Юнги не был бы Юнги, если бы первым делом сказал что-то другое. И это своего рода подтверждение, что он снова вернулся, что его жертвенная часть никуда не делась. Юнги остаётся собой, думает о других и их безопасности. Считает, что все должны держаться от него подальше. И то, как он преподносит эту мысль, его не заботит.
Поэтому Чимин отвечает собственными словами, только гораздо мягче.
- Хватит отталкивать от себя людей.
- Ты должен уйти. Сейчас же, - продолжает Юнги, проигнорировав слова Чимина. Он начинает продвигаться к кровати, держась рукой за стену. Он двигается очень медленно.
- Это не твоя вина, хён, - говорит Чимин.
- То, что произошло, обязательно повторится, и…
- …и я смог побороть это, - заканчивает Чимин. Юнги останавливается. У него пронзительный взгляд. Он словно не верит, что Чимин спорит с ним на эту тему.
- Я причинил тебе боль… - начинает Юнги.
- Это был не ты.
- Я держал тебя за горло…
- Ты не понимал, что делаешь.
Свободная рука Юнги сжимается в кулаке.
- Синяк на твоей шее…
- Энергии, которую я разделяю со своими растениями, было достаточно, чтобы защитить меня…
- …я чуть было не задушил тебя…
- …и защитить тебя…
- …перестань…
- …и всё закончилось хорошо…
- Ты мог умереть! – кричит Юнги, сотрясаясь всем телом. – Ты мог… Я мог тебя убить… - он умолкает и на краткий миг Чимин видит, насколько он опустошён. Одна секунда, и Юнги закрывает глаза, склоняя голову. Чимин видит все его осколки, разбросанные между ними.
Слова выбивают воздух из лёгких. Чимин с трудом вдыхает, заставляя себя оставаться на месте.
- Хён, не обязательно всё должно быть так.
Юнги молчит. Дыхание затруднено. Он едва держится на ногах. Он наконец подаёт голос сдавшегося человека.
- Я не могу, Чимин. Просто… не могу.
- Что не можешь?
- Всё это, всё это… я не знаю! – Юнги выплёвывает слова, как яд. – Не могу об этом говорить, не могу здесь находиться, не могу с этим справиться… Я больше не могу быть таким, не хочу быть таким человеком, таким чудовищем, таким… не могу, не могу, я…
Ноги подкашиваются. Он оказывается на полу раньше, чем Чимин успевает добежать до него, и издаёт ни то стон, ни то всхлип – звук безнадёжности и боли.
- Я не могу, не могу, не могу!.. – повторяет он, царапая ногтями голову, причиняя себе вред, причиняя боль Чимину.
- Нет, хён, пожалуйста, - умоляет Чимин, опускаясь на колени перед ним. – Не надо…
Но Юнги продолжает зарываться пальцами в волосы, впиваясь в кожу ногтями, делая себе больно до крови…
- Хён, перестань! – Чимин хватает его за запястья. Юнги упирается, пытается высвободиться, оттолкнуть Чимина, но он слишком слаб. – Перестань, Юнги, прошу, - тихо просит Чимин, отводя его руки от головы, хотя Юнги борется из всех оставшихся сил, как пойманный зверь. – Хён! – кричит Чимин, и Юнги наконец сдаётся.
Его татуировки нервно бегают по бледной коже, опаляя холодом чиминовы пальцы.
Юнги зажмуривается, затруднённо дышит.
- Чёрт! Чёрт, я просто… просто… - Он прячет лицо в коленях и содрогается всем телом. – Я не могу. Не могу, - бормочет он едва слышно и так отчаянно, что Чимин вздрагивает сам.
Он подползает ближе, умеряет хватку на чужих запястьях, но не отпускает на всякий случай.
- Можешь, хён. Ты всё можешь. Ты сильный, добрый и… - Чимин поглаживает мягкую кожу рук Юнги большими пальцами. – И ты не один. У тебя есть мы, Юнги-хён. Джин-хён и Намджун-хён, Тэ и Чонгуки… И у тебя есть я.
Юнги качает головой, как будто слышать ничего не хочет или не верит. Чимин не уйдёт, пока Юнги не поймёт.
- Такого больше не будет, хён. Это больше не повторится. – Чимин посмел бы даже сказать никогда. Юнги шмыгает носом. – Я поговорил с Джун-хёном о произошедшем. О тебе, обо мне и… о том, что случилось. И он сказал, что это возможно… Просто не будет, но я постараюсь, я буду тренироваться и… ты научишь меня, хён. Ты научился сам и научишь меня. Как лучше контролировать энергию, как делиться ею с моими растениями, как использовать ее при необходимости… Юнги, - тихонько зовёт Чимин сквозь чужие слёзы и всхлипы. – Я буду для тебя тем, кем ты стал для Чонгука. Ты слышишь меня? Я достаточно силён для этого. Один раз у меня получилось, в следующий раз получится ещё лучше. Это не повторится. Тебе не нужно будет…
С губ Юнги срывается громкий всхлип. Он вырывает запястья из несильной хватки Чимина и обнимает свои колени так крепко, что сворачивается в клубок, и громко плачет, оставляя дыры в сердце Чимина.
- Хён…
Юнги не отзывается, бесконтрольно всхлипывая. Он громко воет в тишине спальни, и Чимин чувствует его глубоко внутри, до самой души. Скорбь того, кто держал в себе эмоции слишком долго – месяцами, годами. Боль стала определять Юнги, но ей больше не место здесь.
Чимин кусает губы, чтобы сдержаться. Он подбирается к Юнги и садится рядом у стены. Хочет прикоснуться, утешить, притянуть Юнги к себе и окружить теплом. Убедить, что теперь всё наладится.
Но он не уверен, что тот примет его сейчас.
Поэтому Чимин находит компромисс. Когда Юнги начинает дрожать, Чимин кладёт руку на спину и успокаивающе поглаживает.
- Всё хорошо, хён, - шепчет он. – Теперь станет лучше. – Он чувствует каждый всхлип, каждый невольный звук, срывающийся с губ. Чимин закрывает глаза и позволяет боли Юнги пройти сквозь него. Он проглатывает мучения Юнги, его плач и шепчет в плечо слова поддержки. – Я научусь контролировать их, хён. Это было в последний раз. У нас всё будет хорошо.
Во рту горький привкус. Горький и холодный, но Чимин жмётся к нему, смелеет, обвивая Юнги рукой. Обнимает, чувствует его всем телом. Несмотря на то, как стискивает горло от собственных эмоций, Чимин непоколебим.
Юнги плохо, а Чимин утешает.
Потому что Юнги это необходимо. Ему нужно отпустить себя, услышать его, понять, что не надо убегать, что никто не уйдёт и никто не сдастся. Никто его не ненавидит. Он сильный, умный и ужасно заботливый. Вместе они найдут выход.
Чимин не знает, сколько это продолжается. Сложно определить, Юнги плачет несколько минут или всё же часов, но ему всё равно. Он никуда не спешит, он должен быть здесь, рядом с Юнги.
- Я рядом, хён, - произносит он, когда Юнги немного успокаивается. – Ты должен… просто поверить нам. Позволить позаботиться о тебе. Позволь… позволь мне позаботиться о тебе, хён.
Требуется ещё время, чтобы Юнги перестал дрожать. Он делает судорожный вдох и раскрывается. Мышцы расслабляются в объятьях Чимина, он больше не натянут, как струна. Ему лучше.
Чимин немного отстраняется, даёт ему спокойно вздохнуть, собраться. Наблюдает за ним. Смотрит, как Юнги поднимает голову, тут же закрывая лицо ладонями, чтобы стереть слёзы. Тёмные волосы спутаны. Чимин с трудом удерживается от желания поправить некоторые пряди.
Ты прекрасен, и у тебя всё будет хорошо, а я люблю тебя, думает он, но не говорит вслух. Сейчас не время и не место. Чимин чувствует это в своём сердце. Не может ничего объяснить, но знает, что это тот самый переломный момент. Когда это перестаёт быть чем-то плохим и снова становится чем-то хорошим. Он правда пока не знает, насколько медленным будет переход, но они никуда не спешат.
Наконец-то Юнги прекращает прятаться, опускает руки. Нос розовый, на ресницах слёзы, но он бросает на Чимина удручённый взгляд, как будто осуждает за то, что он всё ещё здесь, что сидит так близко, бескомпромиссно.
Чимин слегка приподнимает уголки губ. Он узнаёт этот взгляд. Знает, что его может победить улыбка.
- С Намджуном, говоришь, пообщался? – спрашивает Юнги.
- Да, - отвечает Чимин. – Вообще-то это была моя идея, потому что… - Он жмёт одним плечом. – Потому что я не мог… я хотел понять, есть ли выход из этой ситуации. Ради тебя. Вдруг мы смогли бы использовать случившееся и обратить… на пользу.
- На пользу, - эхом отзывается Юнги. Он опускает взгляд, обдумывая сказанное в голове. На пользу, на пользу… какая тут польза может быть?
Затем он осторожно подаёт голос снова.
- Если… если мы попробуем. Если мы попробуем, и я снова тебе наврежу… - Он смотрит на Чимина напряжённо, серьёзно. – Если я опять тебе наврежу, Чимин-а, я не смогу…
- Ты не навредишь, - перебивает Чимин, не давая Юнги закончить. Юнги сверлит его взглядом, но Чимин улыбается шире, двигается к нему. Он становится смелее, разглядев в Юнги признаки сомнения. Теперь они на верном пути, и Чимин настроен решительно. – Ты не навредишь мне, хён, - шепчет он уверенно.
На щеке Юнги блестит дорожка от слёз. Чимин больше себя не сдерживает, медленно поднимает руку и вытирает её пальцами. Сердце безнадёжно трепещет и заходится от любви. Он прикладывает ладонь к щеке Юнги, легонько, едва касаясь ведёт пальцами по скуле… Красивый, очень красивый…
Юнги инстинктивно закрывает глаза.
- Ты такой упрямый, - бормочет он, но против прикосновений Чимина не возражает. Он наконец-то может себе позволить быть ласковым с Юнги, насколько пожелает.
- Мне говорили, - отзывается Чимин.
Юнги ещё сохраняет свою притворную раздражительность какое-то время, а потом выдыхает. Плечи опускаются, и он льнёт к ладони Чимина, при этом хмуря брови. Чимин уже наблюдал подобное. Нежность словно причиняет Юнги боль, словно он считает, что её не заслуживает.
- Хён, - шепчет Чимин, потому что Юнги заслуживает этого. Этого и большего.
Чимин касается лба Юнги своим, дышит вместе с ним, гладит его скулы, думает о том, что даст отпор всему миру, лишь бы Юнги был счастлив.
- Я просто… - говорит Юнги, не открывая глаз. – Я очень устал.
- Я знаю. – Чимин прижимается кончиком носа к его щеке. – Я знаю. В этом ничего страшного нет.
Юнги тихо мычит себе под нос, он уже готов уснуть. Он только недавно очнулся, и уже на ногах, эмоционально и физически истощённый. Ему нужно поправляться.
- Хён, - шепчет Чимин, - пойдём в кровать. – Юнги соглашается едва различимо.
Они медленно поднимаются с пола. Чимин поддерживает Юнги, прижимает к себе и доводит до постели, накрывая одеялом.
На этот раз Юнги просить не нужно. На этот раз Чимин сам обходит кровать и забирается на свободное место между Юнги и стеной. Вместе с ним забирается под одеяло и ложится лицом к Юнги. Любуется им, как и всегда. Повторяет своё действие, прикладывая ладонь к его лицу. Не может к нему не прикасаться. Не может о нём не заботиться.
Юнги разлепляет глаза. Смотрит на Чимина, и как только Чимин собирается спросить, что такое, Юнги приходит в движение. Льнёт к нему, скручивается под боком. У Чимина дыхание перехватывает, когда он прижимается лицом к его груди, складывает руки перед собой и устраивается так, под подбородком Чимина.
Ноги под одеялом переплетаются. Чимину ничего не остаётся, кроме как обнять Юнги руками.
Он ничего другого и не хотел – только обнимать его, защищать, греть и никогда не отпускать.
* * *
Чимину не спится.
Он слушает. Чувствует, как выравнивается дыхание Юнги, как он расслабляется в его объятьях. Засыпает. Он по-прежнему кажется каким-то маленьким и хрупким. Чимин не знает, как ему справиться со всей этой нежностью в его руках. Внутри него.
Он тоже закрывает глаза, но не засыпает. Поглаживает Юнги по спине и думает о будущем.
В тишине и в тусклом дневном свете Чимин думает о том, что будет дальше. О том, как Юнги с Намджуном ему помогут. Как он будет усердно тренироваться вместе со своими растениями. Ради Юнги. Ради них. Он уверен, что всё получится. Это риск, но это лучше, чем ничего.
Он старается не затрагивать мысли об их отношениях. Своих чувствах, растущих, бурлящих и присутствующих в нём каждое мгновение. Никуда не исчезающих – их просто откинуло в сторону в связи с произошедшим, но они никуда не испарились.
Чимин старается не думать, захочет ли Юнги остаться друзьями сейчас. Станут ли они ближе или отдалятся. Сколько ещё Чимину придётся бороться против склонности Юнги к саморазрушению. Он старается не думать об этом, но получается плохо.
Немного погодя Чимин слышит, как открывается дверь в квартиру. Тихие шаги, пауза, а потом в спальне показываются Тэхён с Намджуном. Их взгляды падают на двоих парней на кровати, и оба с приятным удивлением вскидывают брови.
Юнги, расположившийся у Чимина под боком, даже не шевелится. Его тёплое дыхание Чимин чувствует на себе сквозь футболку. Чимин улыбается им и показывает большой палец за спиной Юнги.
Тэхён отвечает ему тем же, широко улыбаясь. Намджун губами произносит, что они вернутся завтра. Просит жестами, чтобы позвонили, если что-то понадобится.
Чимин кивает, а они уходят, запирая за собой дверь. Он наклоняет голову и касается губами макушки Юнги, притягивает его ближе к себе.
* * *
- Голоден? – шепчет Чимин.
Юнги сонно моргает. Проснувшись, он слегка отстранился от Чимина, и теперь его волосы убраны с лица, щёки и губы припухли. Он кивает.
На улицу, как и на квартиру Юнги, опустилась ночь, непроглядная и сокровенная. Чимин встаёт с постели и бредёт на кухню. Уличные фонари льют через окно желтоватый свет, поэтому другой свет он не включает.
В холодильнике находятся остатки еды – паста с креветками из маленького итальянского ресторанчика на главной улице и миска фруктового салата, который готовился по инструкциям Сокджина посредством скайпа, чтобы у них под рукой всегда было что-то полезное. Тэхён выбрал из него все манго, чтобы Чимину не пришлось их есть, и остались там ананас, арбуз, банан и дыня.
Чимин расставляет тарелки на подносе, крадя несколько кусочков ананаса. Подогревает пасту в микроволновке, берёт бутылку с водой и готовит чай с хурмой. В теории после долгого промежутка времени без твёрдой пищи Юнги должен начать с жидкостей, но пожевать что-нибудь небольшое тоже не повредит.
Он проверяет, всё ли подготовил – приборы, салфетки – и готовится возвращаться, как вдруг слышит писк. Знакомый всплеск энергии, тоненький, несмотря на неожиданный рост в размере.
Чимин улыбается Пипу. Вместо ответной улыбки один из стеблей Пипа становится длиннее. Цветок на нём большой, распустившийся, тёмно-синий по краям и голубой к центру. Очень красивый.
Чимин узнаёт этот жест. Он аккуратно берёт в руки цветок и держит, ждёт, пока он сам отделится от растения. Чимин улыбается широко – это подарок для Юнги.
Пип волновался не меньше остальных, обычно молчал, когда Чимин поливал его. В отличие от других растений из магазина, Пип отказывался возвращаться к прежнему размеру.
Чимин осторожно кладёт цветок сбоку подноса рядом с чаем и несёт в спальню.
Юнги поворачивается, когда слышит Чимина и с усилием садится. Он всё ещё жутко бледный, с тёмными синяками под глазами. Чимин хочет его, тянется к нему. Даже сейчас тоскует.
- Держи, - говорит он, поставив поднос рядом с сидящим Юнги. – Ешь не спеша и пей много чая. И воды, если хочешь.
Юнги молча берёт в руки вилку и делает, как велено. Чимин возвращается на своё место на кровати, скрещивает под собой ноги, садясь лицом к Юнги, и угощается сам.
Они едят в тишине с одних тарелок и пьют с одной чашки. Юнги замечает синий цветок, прикасается к нему и с тихим смешком выдыхает.
- Пип переживал за тебя, - говорит Чимин, вылавливая из миски особо сочный кусочек арбуза. – Мы все переживали.
- Я знаю, - отвечает Юнги тоном, который явно намекает, что они зря тратили на него своё время. Я этого не заслуживаю. Но вместо этого вслух он говорит другое. – Спасибо.
Много у него съесть не получается. Он допивает чай, делает несколько глотков воды. Чимин доволен, что он поел хотя бы это. Медленно он вернётся в прежнее русло. Со временем.
Поскольку вставать пока желания нет, Чимин убирает поднос на пол рядом с кроватью и ложится с Юнги, накрывая их обоих. Он ждёт, что Юнги уснёт, но в уличном свете видно, что у него открыты глаза. Он смотрит на Чимина, точнее сквозь него, как будто над чем-то задумался. Чимин улыбается.
- Хён?
- Это… - начинает Юнги. Умолкает, облизывает губы. – Это случилось не в первый раз.
Это… Юнги, потерявший контроль, чуть не погибший. Его чернила чуть было не забрали всё.
- Джун-хён говорил, что раньше это случалось лишь дважды за время вашего знакомства.
- Да… - Юнги поправляет подушку под головой. – Не часто… В отличие от Чонгука, у которого с контролем дела обстоят похуже. Его проще выбить из колеи, ведь он работает с электричеством постоянно…. Я же… Я справляюсь неплохо. По крайней мере так думал. Я старался. Тренировался. Я понимал, что должен контролировать свою энергию лучше, чем кто-либо, потому что…
Потому что его энергия способна отбирать жизни людей.
Чимин ничего не говорит, только поднимает руку между ними и берёт ладонь Юнги в свою. Юнги сжимает её в ответ.
- Год назад… может больше, - делится он. – Я чувствовал, что что-то будет. Я обычно чувствую, когда она начинает вести себя неуёмно. Когда её становится тяжелее сдерживать. Если я слишком много работаю и долго не сплю… Если со мной просто что-то не в порядке, я сразу ощущаю, как ускользает контроль, и я могу предотвратить это.
- Ванна? – тихо уточняет Чимин, вспоминая объяснения Намджуна. – Ты забираешься в ванну с водой?..
- Да. Если я ощущаю, к чему всё ведёт, я наполняю ванну и… она помогает. Если чернила начинают вытекать, вода их останавливает. – Юнги замолкает. Чимин чувствует, как он гладит его большим пальцем по тыльной стороне запястья. Возможно неосознанно ищет утешения в контакте с Чимином. – Год назад… Я понял, что это может повториться. Я забрался в ванну, пытался сосредоточиться. Обычно я успеваю остановить их до того, как они выйдут из-под контроля… Главное, чтобы я мог собраться и… поглотить их… - Он хмурится. – Сложно объяснить.
Голос Юнги срывается. Чимин ждёт, пока он продолжит.
- Его не должно было быть там, - наконец произносит Юнги.
Чимин предполагал это. В тихие дни в своём цветочном магазине он много думал, анализировал. Пришёл к выводу, что, вероятно, это и есть причина случившегося. Почему Юнги стал таким, почему распался их круг общения, почему они стали ходить вокруг другу друга на цыпочках, откуда взялась эта странная тоска. Конечно, дело было именно в этом…
- Хоби. Хосок. Его не должно было быть там. Он… Наверное он встречался с Джуном и Джин-хёном? Они собирались в кино, кажется. И он забежал ко мне. Не знаю зачем… Может быть, хотел уговорить пойти с ними. Но он… его не должно было быть там, - тихо повторяет Юнги.
Чимину не нужно представлять, что произошло потом. Он знает, прочувствовал всё сам. Пожелтевшие синяки тому доказательство.
- Я не… - Юнги стискивает зубы. – Я не узнал его. Я не понимал… что я делаю.
- Я знаю, - шепчет Чимин.
Юнги старается дышать спокойно, но Чимин видит, с каким трудом ему это даётся. Он держится за руку Чимина, как будто от этого зависит его жизнь.
- Когда… когда они нашли нас, он не дышал. Он не… Я был без сознания, но потом они сказали мне… когда он не появился у Намджуна в назначенное время, а я не ответил на телефон… Они нашли нас. Он пытался сбежать… - Голос Юнги снова срывается. Он делает глубокий вдох. - Они... нашли его внизу на лестнице, вызвали скорую и… чёрт.
Чимин придвигается к нему. Укладывается головой на его подушку, не отпускает руку.
- Самое худшее, - голос у Юнги хриплый, вымученный, - что он ничего не сказал. Полиция заметила чернила на одежде. Они знали, что он чуть было не умер. Они видели следы, улики и задавали вопросы. А он… он ничего им не сказал. Он отказался подтверждать их подозрения. Хоби… - Рука Юнги дрожит. Чимин тянет его к себе, топит в любви. – Я не знаю, что он придумал, а может просто промолчал… Чтобы там ни было, за мной никто не пришёл. Никто вопросов мне не задавал. Хоби меня защитил. Он был моим лучшим другом… до самого конца… а я чуть было его не убил. – Юнги хватает за футболку Чимина свободной рукой. - Я чуть… господи, Чимини, я чуть не убил его.
- Это был не ты, - шепчет Чимин с маленького расстояния между их губами. Поспешно, отчаянно. – Ты сам сказал, хён, что ты его не узнал. Как не узнал меня.
- Я должен был тебя узнать. Я должен был всё понимать, должен был остановиться!.. – Юнги зажмуривается, злится на себя. – Я обязан был извиниться… Потом я должен был поговорить с ним, навестить… Я не знал, что сказать и до сих пор… не знаю, злится ли он на меня, боится ли. Я не знаю, что делать и как… - Он судорожно выдыхает. – Как всё исправить, - заканчивает он. – И по силам ли мне это. Я… я такой трус. – Юнги жалобно смеётся над собой.
- Ты не трус, хён, - возражает Чимин, закрывая глаза, чувствуя Юнги. Его ладонь, лоб, ноги и одну боль на двоих. – Ты тоже пострадал, и тебе тоже было страшно. Но всё нормально, хён. Всё хорошо. Разве можно принимать верные решения в таком состоянии?
- Это всё моя вина…
- Тише, - бормочет Чимин, касаясь его носа своим. – Нет. Ты не виноват, Юнги. Я не виню тебя за то, что случилось. И ты не можешь винить себя. Нельзя винить себя за всё на свете… это несправедливо по отношению к тебе. Несправедливо…
Больше ему нечего предложить. Он хочет забраться внутрь, вытянуть темноту и сожаление из сердца Юнги. Забрать плохое и отдать больше, гораздо больше, но пока это всё, что он может. Сейчас Чимин может предложить только себя, своё присутствие и готовность убеждать Юнги в обратном.
- Чимин-а…
Чимин чувствует влагу на своём лице. Слёзы, но не его. Сам удивляется, насколько физически возможно так близко быть друг к другу и всё равно ощущать расстояние, пробел между ними. Как же хочется проникнуть в чужие клеточки тела, забраться под чужую одежду, под кожу и заставить понять, насколько он замечательный.
- Чимин, я… - Юнги шмыгает носом, держа Чимина за руку и за футболку. – Не… Просто не… - Он борется с желанием сказать то, что не получается, но, сделав несколько глубоких вдохов, Юнги всё же перебарывает себя. – Не уходи, Чимин… Пожалуйста, не уходи.
И если необходимо определить миг, когда сердце Чимина раскалывается надвое посередине, заставляя потерять самообладание и рассудок, то это он. В этот миг Чимин отпускает ладонь Юнги и обвивает его руками, притягивает к себе, обнимает очень крепко, до синяков, и шепчет на ухо.
- Я рядом, хён, - повторяет он то, что говорит неоднократно. – Я никуда не уйду, Юнги. Никогда. Я не уйду и не сдамся. Ты не один. Ты не один.
Юнги тяжело выдыхает, не сопротивляется и возможно, только возможно, он действительно слышит, что Чимин пытается ему сказать.
* * *
Окна зашторены, но небо на улице светлеет. Сквозь щёлку Юнги смотрит, как рассеивается ночная синева и растворяются звёзды…
Он не мог оставаться в постели. Он захотел встать, убежать на секунду, чтобы освежить голову. Подышать.
Он стоит у окна у подножия кровати. Лёгкий шорох на постели нарушает тишину – спящий Чимин переворачивается на расстоянии вытянутой руки.
Чимин. Чимин.
Юнги закрывает глаза. Сердце бьётся в такт имени.
Чи-мин. Чи-мин.
Мальчик с завораживающей улыбкой. Мальчик, общающийся с цветами.
Мальчик, которого Юнги поцеловал. Тот, кто спас Юнги жизнь. Во многих смыслах.
Юнги сложно уместить всё, что он чувствует, в одно слово. Даже в несколько слов. Каким бы ни было тому название, оно огромное, заполняющее грудную клетку и расползающееся к кончикам пальцев рук и ног, доводя до головокружения. Мешая дышать.
Это нежность. Любовь. Невероятная благодарность.
А ещё беспокойство и страх. Отчаяние, поскольку он не может предугадать будущее и не знает, что грядёт. Он только понимает, что не всё так плохо, и именно поэтому его это ужасно пугает.
С плохим он научился жить. С тех пор как очнулся и понял, что чуть не… Что Хосок не вернётся.
Юнги привык к плохому.
Но не к этому. Не привык к тому, что кто-то систематически рушит его стены, находит в его сердце дом без какого-либо стыда, и так настойчиво…
То, что будет, не так уж и плохо. И Юнги понятия не имеет, как с этим справиться.
Поэтому он пытается дышать. Вдыхать носом, выдыхать через рот. Медленно и спокойно.
Так же, как делал раньше, Юнги думает о том, что есть у него сейчас. Здесь. Бросает взгляд на Чимина, свернувшегося к его стороне кровати. В мягком свете Юнги рассматривает черты его лица – прижатую к подушке щёку, пухлые губы, разметавшиеся светлые волосы. Мальчик, которого он хочет касаться, обнимать, целовать и…
Юнги отводит тревожный взгляд. Небо постепенно бледнеет, а улицу накрывают тени возвышающихся над ней зданий.
У него есть Чимин. Чимин по-прежнему здесь, после всего, что было. И он хочет тут быть. Юнги хочет видеть его рядом.
Идея Чимина сложна для восприятия, опасна. Юнги бы ни за что подобное не предложил. Может быть, это возможно. Может это не так уж невероятно, если учесть, как энергия Чимина поборола его в ответ. Юнги знает, как это работает. Срабатывало с Чонгуком. В теории это должно и ему помочь.
Но, кроме того, это излишне рискованно и требует много усилий. Чимин поставил свою жизнь на кон, а Юнги не сможет жить дальше, если…
Если.
Вдруг.
Вдруг кто-то снова пострадает?
Но… вдруг сработает? Вдруг Чимин сумеет стать для Юнги выключателем опасности? Его якорем?
Юнги не понимает, что пугает его сильней. Его мучает тошнота. Начинается головокружение.
Надежда.
Наверное, это она.
Говорят, что надежда умирает последней, а надежды у Юнги давным-давно уже нет. Он научился жить без неё. Он принял это, кажется. Или попытался.
Но сейчас она теплится внутри. Крошечная вероятность чего-то лучшего, чего-то тёплого. Он ненавидит её и в то же время не понимает, как жил без неё.
Руки снова трясутся. Он знает, что нужно что-то предпринять. Он слишком долго это откладывал, игнорировал, пока оно пожирало его душу и сознание. Он переживал, корил себя, а ведь нужно было лишь… что-то предпринять.
Он не может заставить Чимина делать всю работу за него. Он не будет стоять и смотреть сложив руки, как люди, которых он любит, тренируются, сражаются и рискуют своими жизнями ради него.
Он должен это сделать.
Юнги разворачивается, оглядывает спальню и замечает свой телефон рядом с ненужными теперь медицинскими приборами.
Он берёт его несмелой рукой, удивляется, что он работает – наверное, друзья его заряжали, пока он был без сознания. Он не понимает, к чему это, но очень ценит заботу.
Юнги с трудом сглатывает ком в горле, ищет номер в списке контактов. Дурацкое прозвище с тех пор не менялось, так он дразнил Хосока очень часто.
Сердце стучит так громко и так быстро, что шум отдаётся в ушах.
Начни сначала, сказал Чимин на крыше Намджуна в ту ночь. Шаг за шагом. Ничего серьёзного или страшного. Одно сообщение. Он миллионы таких отсылал. Простое приветствие.
Чимин, Чимин, Чи-мин… Юнги слышит только этот ритм, под который набирает сообщение. Короткое, простое, не серьёзное. Не страшное. Сообщение. Обычное сообщение. Всего лишь.
Он нажимает на кнопку отправки, пока не передумал. Пока не дал страху завладеть им снова.
Юнги бросает телефон на кровать рядом с подушкой и забирается на неё сам. Он дрожит, волнуется, но живот не скручивает от тошноты.
Это переживание другое. Проще. С каким-то облегчением. Оно не душит, не давит.
Он сделал первый шаг. Нерешительный первый шаг, и ответ вряд ли получит, но он разберётся со всем, когда это произойдёт. Если это произойдёт.
Он не один. Не один.
Юнги копошится под одеялом, устраивается поудобней, и, наверное, шорохами будит Чимина, тихонечко вздохнувшего.
- В порядке? – шепчет Чимин, слепо потянувшись к нему рукой.
- В порядке, - отвечает Юнги, беря её в свою. Маленькую руку, которая прекрасно ложится в ладонь Юнги. Юнги хочет поднести его пальцы ко рту, поцеловать каждый, прошептать извинения и благодарность, но не делает этого. Для этого придёт своё время. Шаг за шагом.
- Засыпай, Чимин-а.
Чимин снова что-то тихонечко бормочет, проваливаясь в дрёму.
Юнги засыпает не сразу. Только где-то через час. Он думает, но старается не думать. Он смотрит на Чимина, и это помогает. Помогает держать его за руку. Помогает его присутствие… Да. Помогает.
* * *
Кому: ДЖЕЙ-ХОООООООООООООООООУП
привет
ну…
как ты?
…давно не виделись