Глава 14.2
Обстановка в городе накаляется с каждым днем. Манобан уже подключил своих ищеек, которые роют под меня, однако вряд ли у них что-то получиться. Он прекрасно знает, что если хоть дернется в мою сторону, дочери больше не увидит никогда. Но удивляет меня другое. Эта сука не отменяет выборов. Он все также метит в мэры, и кажется, теперь с удвоенной силой.
Возвращаюсь домой только после полуночи, сбросив пар после того, как птичка развела пожар в моих штанах. Но даже аппетитная задница черноволосой не особо спасает ситуацию. Я хочу именно Лалису. Остальные мне просто не вкусны.
Ожидаю, что девочка уже давно спит, и не будет мельтешить перед глазами, но уже подходя к дому краем глаза замечаю движущуюся тень. Узнаю ее мгновенно даже издалека. Лалиса, мать ее. Осмелилась свалить, все-таки.
У меня уже руки чешутся, чтобы наказать ее непослушную задницу, когда я слышу разъяренный собачий рык. Рахманд. Он стоит в нескольких десятках метров от девчонки. Охрана всегда выпускает его ночами. Пес специально натаскан, чтобы охранять территорию. И сейчас ротвейлер готовится к атаке.
Я улавливаю это за секунду, также как и Лалиса, стоящая напротив него. Птичка тут же срывается на бег, чем провоцирует озверевшего пса к нападению еще больше.
Черт. Как же мне хочется наказать эту малолетнюю дурочку.
Мгновенно прикидываю расклад и понимаю, что выбора нет. Хватка у Ричарда смертельна. Он никогда не отпускает свою жертву, впиваясь сразу в шею или артерию на бедре. В таком состоянии ротвейлер не слушает команд, тем более, что его цель сейчас убегает от него же, как умалишенная. Блядь!
Быстро достаю пистолет и передергиваю затвор. Действую уверенно, сжимая оружие в руках. Прицеливаюсь и выстреливаю в Рахманда, мгновенно укладывая пса на землю. Сука. Из-за Манобанов я потерял еще и собаку.
Громкий звук выстрела срабатывает и на эту полоумную. Она останавливается и к земле прижимается, закрывая голову руками. Неужели надо было кого-то убить, чтобы птичка, наконец, послушалась и перестала убегать?
Быстро иду к ней, но Лиса, точно придурошная, снова ломится бежать, когда меня замечает с оружием в руке.
Сжимаю зубы. Мне уже надоела эта игра в догонялки. Хоть у нее и длинные ноги, но она совершенно не знает здешней местности, и в темноте пробирается на ощупь. Я настигаю ее за два счета, и ловлю как овечку. Тут же сгребаю в охапку, и чувствую безумную дрожь ее тела. Девчонка брыкается, изворачивается вся, как змееныш, даже укусить меня пытается, но она слишком слабая. Точно птичка.
Когда за волосы длинные ее хватаю, вроде успокаивается, снова начиная умоляюще смотреть на меня глазами своими оливковыми. Красивые они у нее. Охренеть какие красивые. Зрачки только огромные сейчас, блестящие, перепуганные, дикие.
В какой-то момент Лалиса осторожно касается моей руки пальцами своими ледяными и тонкими. Невесомо и легко, умоляюще смотрит прямо на меня. Мне чертовски нравится это ее прикосновение и мнимая покорность, но я не позволяю себе насладиться ими сполна. Нет, девочка. Ты ослушалась меня и ответишь за это.
Как только слышит про подвал, тут же руку свою одергивает, и взгляд ее как-то резко меняется. В нем больше нет того дикого страха. Нет. Я впервые вижу в ее глазах неприкрытую ненависть. К себе. О да, малышка. Ненавидь меня также сильно, как и я тебя не переношу. Ты как яд в моих венах уже. Ты ответишь за грехи своего отца. Сполна.
Захожу в дом, пробираюсь к кабинету. Даже свет не включаю. Я знаю тут каждую, мать ее, щепку. Когда-то я строил этот дом для Милы и наших детей, а в итоге остался совсем один в нем, как гребаный волчара.
Смотрю на часы. Почти четыре. Заебись просто ночка.
Беру коньяк и щедро плескаю в стакан. Выпиваю залпом, даже не скривившись. Он давно уже не обжигает. Скорее, использую вместо успокоительного.
Сажусь в кресло, откидываясь на него всем телом. Как только глаза закрываю, тут же девчонка эта русоволосая в мыслях всплывает. Красивая она, до одури просто аппетитная, манящая. Даже без грамма косметики заводит. Даже когда ревет, хочу ее. Всю. Без остатка.
Быстро мотаю головой. Неужели коньяк в башку ударил? Вряд ли. Но она все время мне в голову лезет, покоя не дает. И глаза эти ее умоляющие. Оливковые.
Провожу рукой по лицу, смачно чертыхаясь. Лалиса неправильно действует на меня и мне это не нравится. Как только вспоминаю ее ноги длинные, стройные и животик пока еще плоский, в штанах заметно тяжелеет, хоть я и трахался пару часов назад. Все равно возбужден. До предела.
Я хочу ее сладкое тело. Хочу, чтобы она стонала и выгибалась подо мной, а не ревела, как в прошлый раз. Уверен, она та еще кошечка в постели. Даже разогревать не придется. Проклятье.
Я отключаюсь, так и сидя в кресле. В себя прихожу лишь через три часа. Рассвело уже давно, семь утра.
В горле дерет. Я хорошо вчера хлебанул коньяка, пытаясь заглушить мысли о птичке, а теперь во рту пустыня. Черт. Она все еще в подвале. Пора забирать ее оттуда. Нехрен ей там высиживать сутками. Этого урока послушания ей должно хватить с головой.
Набираю Наму. Снова дрых, так как берет только на четвертый гудок.
– Алло…Слушаю, Господин Чон.
– Забери Манобан с подвала. В комнату отведи.
– Понял. Уже иду.
Откидываю телефон на стол. Сдираю рубашку, иду в душ. Надо освежиться, пока проклятые мысли о лани снова не вскипятили мне мозг, а точнее, пока от нее опять член колом не встал, упираясь в брюки.
Как только возвращаюсь в кабинет после ледяного душа, вижу восемь пропущенных от Намджуна. Набираю ему сам. Что за черт?
– Какого ты трезвонишь мне?
– Господин Чон, тут это…Манобан. Может вам спуститься в подвал?
– Зачем? Сам что ли не справишься?
– Да хрен ее знает, девчонка эта немая. Я что-то не пойму, что с ней.
Сжимаю телефон до хруста. Что еще птичка вытворила. Похоже, с ней будут проблемы.
– В смысле?
– Ну, я пришел ее открыть, выпустить, как вы просили. Стою тут уже пять минут. Зову ее, а она, короче, вообще не отвечает. Я ее за плечо будить пытался, а она не реагирует даже. Вроде спит, вроде нет. Не хочу ее трогать. Мало ли. Потом еще виноватым буду.
Сцепляю зубы. Блядь. Если это просто представление, девчонка будет сидеть в подвале до посинения.
– Спускаюсь.