Глава 15
Бросаю телефон на стол и спускаюсь в подвал по ступенькам. Почему-то ускоряю шаг. Мне не понравился голос Нама. Сам хочу убедиться в том, что он просто затупил, и Манобан облапошила его, как дебила.
Двери подвала распахнуты настежь. Замечаю Намджуна, который стоит неподалеку от того самого сырого матраса, на котором я трахал ее тогда. На нем девчонка лежит. На самом краю. Лицом повернута к стене. Скрючилась вся. Колени поджала. Руки на груди сложила, точно молится. Святоша, мать ее.
Чую неладное. Почему она не встает? Три часа уже прошло. Так понравилось сидеть в подвале или снова гордость свою включает?
Не думаю. Здесь и правда уже холодно осенними ночами. Блядь. Надо было сразу ее закапывать. Тогда еще. Сейчас бы не морочился.
Нам отходит в сторону, давая мне пространство. По его бегающим зрачкам понимаю, что Лиса так и не ответила ему ничего и меня это напрягает. Если она включила актрису, будет сидеть тут еще сутки. Не меньше.
Подхожу к девчонке, на корточки напротив нее сажусь. Хрупкая фигурка, сейчас вообще не шевелится.
– Вставай. Давай, дуй в свою комнату.
Никакого ответа или реакции. Вообще ничего. Даже плечом не ведет, и не дрожит как обычно, когда меня слышит.
Бля…Она точно меня выбесить решила.
Кладу руку ей на плечо, и к себе поворачиваю. Волосы смольные на лицо упали. Как только убираю их, вижу, что Лиса вся белая, как мел. Кожа аж просвечивает. Губы тоже белые. Холодная вся. Ледяная прямо. Черт!
– Лалиса! Эй, птичка, ты меня слышишь? Посмотри на меня.
Провожу рукой по ее лицу, хлопаю по щеке пару раз. Не сильно, но достаточно для того, чтобы проснулась, но девчонка так и продолжает лежать с закрытыми глазами. Ресницы эти длиннющие тени только отдают. Красивая и недвижимая, как кукла фарфоровая.
Что-то внутри жечь начинает. Блядь. Лучше бы я и правда убил ее тогда еще. На кой мне с ней теперь возиться?
Беру ее за ладонь хрупкую. Тоже ледяная.
Сжимаю зубы. Замерзла она тут. Сильно.
Пульс проверяю, прикладывая палец к ее тонкому запястью, где едва заметные вены просвечивают под тонкой кожей. Есть, бьется, но слабый. Едва ощутимый.
Чертыхаюсь, как только могу. Не спит девчонка нихрена. Она без сознания.
– Нам, вызывай врача. Бегом!
Просовываю руки под ее лопатки и колени, к себе тяну. Подхватываю птичку на руки, отмечая, что она просто невесомая. Прижимаю ее манящее тело к себе, улавливая легкий запах цветочного шампуня. Нравится. До одури приятный. Сладкий. Не приторный.
Лиса все еще не двигается. Вообще не реагирует на меня.
Проклятье. Сколько она не ела? Все это время, что у меня сидит, а значит, два дня уже. Третий пошел. Решила голодом моего ребенка заморить? Нихрена.
Быстро выношу её с подвала, поднимаюсь по ступенькам, заношу в комнату. Укладываю птичку на кровать, точно куклу, пока Намджун вызывает врача. Сдираю с нее штаны и кофту, стараясь не пялиться на худые ноги и грудь. Ее вещи пропитаны сыростью и холодом. От них больше нет толку.
Осознание того, что в ней мое дитя, не дает успокоиться. Ее надо согреть. Срочно. Хватаю из кабинета бутылку водки, плескаю щедро на ладонь. Растираю ее ледяные стопы и ладони. Одеяло теплое натягиваю. Укрываю до шеи.
Стою рядом, раздраженно проводя рукой по лицу. Хреновы дела. Она вообще не двигается. Невозможно так играть. Лиса в отключке полной лежит. Ресницы только пушистые трепещут на закрытых глазах.
Рука тянется к сигарете, но тут же останавливаю себя. Не здесь. Не сейчас.
Врач приезжает спустя полчаса. Со Хи. Заведующая моей же клиники. Можно сказать, мой семейный врач. Именно она обычно штопает и вынимает боевые пули. У меня и моих людей.
Врач проходит в комнату, ставя на стул дежурный чемоданчик. Быстро смотрит на Лису, а затем на меня. Деловито кивает. Немногословна, за что я ее и ценю.
– Господин Чон.
– Со Хи, осмотри ее.
– Что случилось?
Док подходит ближе, сразу же начиная осматривать Манобан.
– В подвале просидела три часа.
– У девушки были побои?
Сжимаю кулаки до хруста. Док умеет создать отменное настроение.
– Нет, никто ее не бил, но она беременная. Маленький срок еще. Ее тошнило часто. И не ела она нихрена, два дня точно.
Глаза дока быстро наверх ползут, но я лишь отрицательно качаю головой, давая понять, что для нее эта тема закрыта.
– Надо, чтоб ребенок выжил. Это все, что тебе нужно знать.
– Я поняла вас. Дайте мне время осмотреть девушку. Дальше я сама.
Выхожу из комнаты, чиркаю зажигалкой и наконец, глубоко затягиваюсь сигаретой. В легкие попадает густой дым, однако почему-то все равно не могу расслабиться. Эта девчонка с оливковыми глазами и чёрными волосами не выходит с башки.
Хоть и немая она, но вижу я прекрасно, что упрямая. До тошноты просто упрямая.
Раз папочка не забирает, сама сбежать надумала. Глупая. Вот только не подумала ты, сладкая, что кроме охраны у меня псы тренированные еще по территории бегать будут.
Стряхиваю пепел от сигареты. Дым въедается в кожу. Этот яд давно меня не берет.
Лисе всего двадцать и то, только три месяца как стукнуло, судя по документам. Мужика еще не видела в постели. Невинная тогда была. Уверен, даже не целовалась ни с кем. Она вообще целоваться не умела, не говоря уже об остальном.
Папаша наверняка берег, чтобы выгоднее продать замуж. Чтобы подложить эту сладкую конфету под кого-то, кто покажется ему самой выгодной партией. Но не тут то было. Теперь она дитя мое носит и не вернется к папаше, пока я не заберу свое.
Со Хи не выходит добрых сорок минут, и это изрядно меня выбешивает. Почему-то от одной только мысли о том, что Лиса после сегодняшней ночи может скинуть ребенка, жжет в груди. Нет. Я хочу этого малыша. Я хочу забрать его себе. Он мой, по праву.
Нахрена я ее вообще тогда трахнул? Думал, что легче мне станет, но не стало. Проблему только сделал. Черт.
Впервые ловлю себя на мысли, что думаю за девушку, а не только за своего малыша в ее животе, и это мне не нравится. Она – Манобан. Она дочь суки, убившей моего ребенка. Ничего кроме.
Через минуту Док выходит, подходя к окну, у которого я курю. Тушу сигарету, выпуская дым через нос.
– Ну?
– Можно закурить?
Обычно спокойная Со Хи выглядит взбудораженной. Протягиваю ей пачку сигарет. Даю прикурить. Докторша неумело затягивается, сразу же несколько раз коротко кашляя.
– Я привела девушку в чувства. Она сознание потеряла, но уже пришла в себя.
Врач опускает глаза, и я понимаю, что это еще не все.
– Выкладывай. Все. Полностью.
– Переохлаждение организма есть, и еще небольшое обезвоживание. Хорошо, что вы растерли ей ноги и руки. Это немного помогло разогнать кровь. У девушки давление, вероятно, ночью сильно упало, да еще и стресс какой-то дикий. Организм, видать, не выдержал, решил отключиться на время. Она потеряла сознание. Сейчас состояние близкое к шоку.
Врачиха смотрит на меня. Только ей так можно. Смотреть в упор.
– Господин Чон, у девушки второй месяц беременности, но она очень ослаблена. И да, она не ела не потому, что не хотела, а потому, что кормили вы ее не тем.
Прокашливаюсь. В горле почему-то дерет.
– В смысле? Как это не тем. Ее что, блядь, золотыми батонами кормить надо?
– Да нет. Я не про это. Лалиса – вегетарианка. Она не ест никакого мяса, рыбы и тому подобного. Овощей ей дайте, фруктов, орехов, семян. Воду обычную, чаи, соки. Беременным полезно.
Выдыхаю, усмехаясь. Орехи, семечки. Белку, блядь, приволок на свою голову. Понятно теперь, почему она такая бледная была, когда глотала мясо с кровью при мне, а потом ее сразу же вывернуло.
В груди что-то жжет. Лиса от страха это делала, а не от упрямства. Чтоб меня не злить. Боялась, что сам ее накормлю. Проклятье.
– Как ты поняла это?
– По ее жестам. У меня брат двоюродный глухонемой, я знаю, каково это. Я отлично ее понимала, хоть девушка и плакала все время, что я общалась с ней. А еще… она просила помочь ей. Вызвать полицию. Позвать отца.
Сжимаю кулаки. Хоть кто-то ее понимает.
– Что еще она тебе наплела?
Док секунду жмется, но все же выкладывает все, как на духу. Мы давно с ней работаем, и я ценю ее за открытость.
– Ничего такого, чтобы я вынесла из этого дома. Господин Чон, я слишком долго с вами работаю. За это даже не думайте. Но могу сказать, что Лалиса очень напугана. Боится почему-то, что у нее ребенка заберут. И еще. Вас боится. Очень. Как только я сказала, что вы стоите за дверью, она еще больше плакать начала, в стену вся вжалась. Давление опять упало. Пришлось снова нашатырь давать. Потом только она пришла в себя.
Закуриваю снова. Не могу сдержаться. Эта птичка мне все мозги скрутит. С каждой минутой все веселее.
– Еще что-то? Как ребенок?
– Не могу сказать пока. Вроде нормально, организм молодой, еще держится, но лучше пусть сдаст анализы. УЗИ сделать надо. Я витамины назначила стандартные. Пусть принимает. И на учет станьте. Это обязательно, тем более что я так понимаю, это первая ее беременность?
Медленно выдыхаю густой дым. У самого уже голова идет кругом.
– Да, первая.
Моими стараниями, мать ее.
– Господин Чон, обеспечьте Лалисе прогулки на свежем воздухе и нормальное питание, обязательно. Кормите тем, что она привыкла есть, иначе девушка просто будет голодать. У нее должна быть диета качественная, если хотите, чтоб ребеночек на свет здоровеньким появился, и мамочка будущая не пострадала.
И еще, ей сейчас нельзя давать никаких успокоительных, они навредят малышу. Постарайтесь как-то минимизировать ее стресс. Девочка очень напугана.
Сжимаю зубы. Монстр я значит. Понятно теперь, чего она так шарахается от меня.
Даю пачку крупных купюр докторше.
– Держи, заработала.
Как только Врач уходит, иду в комнату к птичке. Ноги сами несут к ней.